На задворках совести

Данил Сазонтов

Накануне выборов мэра в одном из провинциальных городов происходит убийство высокопоставленного чиновника. Убийца не оставляет никаких следов. Расследовать это дело поручают младшему лейтенанту, который неохотно этим занимается. Он богат и хорош собой, берет от жизни максимум, но вскоре все заканчивается, так как последующие убийства вскрывают его настоящую натуру, ведь его совесть не чиста.Дебютный роман начинающего автора, с долей выдумки и фантазии.

Глава 3

Генерал Тарасов ел бутерброды с чаем. Свой служебный пиджак с погонами он повесил на спинку стула. Тувалов с Симолиным, постучав, вошли к нему в кабинет. Там уже сидела майор Ващенко и что-то писала. Напарники расселись и стали докладывать о проделанной работе. Говорил, в основном, Тувалов. Максим лишь иногда поправлял его или что-то дополнял. Записи с камер они показали на стоявшем в углу телевизоре. Тарасов внимательно смотрел на видео и чесал свои усы.

— Надо узнать, где живет эта Предгорная и наведаться к ней, — сказал генерал.

— Я уже рассказала Валентину Ивановичу про это, поэтому перескажу вкратце и вам, — сказала Ващенко, обращаясь к Симолину и Тувалову. — Мне стало известно, что Буфанов конфликтовал с депутатом Окуневым. Более того, сама Буфанова возможно имела интимную связь с этим Окуневым. Об этом мне рассказали источники в гордуме. Также пришел подробный анализ от Никодима Евлампиевича. Там был найден мужской волос. Но точную экспертизу провести не удастся, потому что волос не имеет луковицы. Но то, что это мужской волос, сомнению не подлежит. Пока это все.

— Неплохо для первого дня, майор, — сказал с усмешкой Симолин.

Вика ничего не отвечала.

— Задача на ближайшие дни, — проговорил Тарасов, — Симолин и Тувалов, вы едете к Окуневу, а ты, майор, узнай адрес Предгорной и туда. Завтра отчеты. Сегодня вечером я вас отпускаю. До завтра.

Генерал допил уже холодный чай. Его подопечные начали расходиться. В коридоре Максим окликнул уходящую Вику:

— Майор Ващенко!

Вика остановилась и подошла к нему.

— Просто Виктория Петровна. Мне не нравятся эти «майоры», «генералы», — сказала она, — слушаю.

— Давайте сегодня отметим ваш первый день. Много людей звать не будем. Только я, Тувалов и вы. Мы же работаем вместе, а мы о вас ничего не знаем. Сходим куда-нибудь.

— Сегодня не могу, извините. Это все?

Тон у Ващенко был приказной. Она доминировала в разговорах. В ее голосе, тоне и мимике это заметно прослеживалось.

— Да ладно вам, Виктория Петровна. Посидим, поговорим, расслабимся.

— Симолин, поезжайте с капитаном в гордуму быстрее. Разговор окончен.

Она развернулась и зашагала по коридору. Максим смотрел ей вслед и восхищался подобным поведением. С подобными девушками он не имел опыта общения. В голове возник образ Маши-студентки. Насколько разные эти девушки.

На следующий день Симолин с Туваловым поехали в гордуму. «Рабочая» выехала с парковки ГУВД. По дороге Максим болтал о женщинах, а Тувалов слушал и поддакивал. У него не было столь богатого опыта, как у напарника, и поделиться он ничем не мог. Потом лейтенант перешел на него. Он ругал капитана за то, что тот имел низкую самооценку, когда речь шла о девушках. Так они доехали до места назначения. Парковка для простых смертных находилась чуть дальше. Нужно было заезжать с торца здания. У главного входа парковка запрещалась. Там стояли только черные седаны с синими мигалками на крыше, в ожидании своих хозяев. Перед думой расстилался небольшой парк со старыми элементами коммунизма. Дедушка Ленин стоял в бронзе в самом центре парка и указывал в сторону, надо полагать, врагов. Симолин заехал на своей «рабочей» прямо к главному входу, подпер один из черных седанов.

— Тут же нельзя парковаться, — взвыл Тувалов, будто они какие-то преступники.

— Расслабься, я сто раз так делал, — сказал Максим, вытаскивая ключи из зажигания.

Напарники поднимались по ступеням к мощным входным дверям гордумы. На видном месте табличка: «Гординская городская дума». На входе появился охранник:

— Господа, отгоните машину.

Симолин тут же на ходу ему ответил:

— Лейтенант Симолин, угрозыск. Могу дать ключи, сам отгонишь.

Он шел первым, за ним Тувалов. Туповатый охранник был недоволен поведением прибывших. Он преградил путь операм.

— Братан, милиция работает. В сторону, — приказал Максим.

— Машину перепаркуйте, — стоял на своем охранник.

— Капитан Тувалов, кажется, тут люди мешают работе милиции. Вызываем наряд? — спросил Симолин.

Он сдерживал смех от происходящего, а усилил все это Тувалов. Он не понимал, всерьез ли говорит его напарник или же шутит. Охранник впал в ступор. Видимо, ему еще никогда не приходилось иметь дела с подобными элементами. Все, что он смог сказать, было:

— Какой наряд?

Симолин сделал широкий жест рукой, будто тянется за телефоном в пиджак.

— Наряд. Спецназ. ОМОН. Вкурил? Из-за тебя мы не поймаем убийцу вовремя. Может он еще кого-нибудь убьет, пока я тут с тобой спорю из-за какой-то мелочи. Пусть машинка постоит там. Мы не долго. Кстати, скажи, где господина Окунева найти.

Весь этот поток слов обрушился сильнейшим цунами на голову бедного охранника. Тувалов еле сдерживал смех. Он отвернулся и посмеялся в кулак. Теперь он понял, что Симолин развлекается.

— Григорий Васильевич сидит на третьем этаже.

— Спасибо братишка. Так мы пройдем?

Охраннику осталось только уйти с дороги оперов. Подобное ему еще не доводилось видеть. Слово «милиционер», у него ассоциировалось точно не с таким беззаботным и развязным поведением.

Напарники поднялись на нужный этаж, нашли табличку на двери — «Григорий Васильевич Окунев», постучались, вошли.

— Григорий Васильевич сейчас занят, важный разговор по телефону. Вы по записи?

Их встретила стройная, молодая секретарша и добрыми глазами уставилась с вопросительным выражением лица на Тувалова с Симолиным.

Максим подтолкнул капитана в бок и шепнул:

— Скажи ей, что мы из милиции и что нам срочно нужен Окунев. Давай. Ты мужик.

— Эээ… нельзя ли его поторопить. Мы из милиции, — невнятно сказал Тувалов.

Секретарша его не поняла и переспросила.

— Что ты мямлишь? — шептал на ухо Максим. — Скажи четко, что мы из милиции, покажи ей ксиву. Давай еще раз, поуверенней.

— Мы из милиции, — Тувалов раскрыл корочку, — нас не волнует, занят ли господин Окунев или нет. Это важное дело, и мы сейчас зайдем.

Девушка растерялась, и пока думала, что сказать, Максим с Сергеем просочились в кабинет к депутату. Симолин остался довольным проявленными способностями общения капитана.

В кабинете пахло деревом, свежестью и мужскими духами. За большим столом сидел мужчина в очках, с залысинами, в строгом костюме. Он действительно разговаривал по телефону. Его удивленные глаза уставились на вошедших милиционеров. Симолин первым сел на стул перед Окуневым. Потом пригласил Тувалова. Депутат закончил разговор и грубо спросил:

— Что за черт? Вломились ко мне как эти… Люда!

Вбежала секретарша.

— Что эти люди здесь делают?

Вместо девушки ответил Максим.

— Мы из милиции и у нас есть пара вопросов.

Депутат сделал жест в сторону секретарши Люды. Попросил уйти.

— Что вы хотели? — Окунев поменял тон. Его тембр голоса оказался даже приятным.

— Вам уже известно, что жена Анатолия Борисовича была убита? — задал вопрос Максим. В это время капитан Тувалов достал свой блокнот, чтобы записывать показания.

— Да. Это ужасно. Я слышал про это, конечно.

— Нам известно, что вы часто конфликтовали с Буфановым по работе. Не могли бы вы сказать причины? — спросил капитан Тувалов.

— Мелкие рабочие моменты. Ничего особенного, — сказал депутат. — Подождите, вы что, меня подозреваете?

— Мы просто прорабатываем версии, — пояснил Симолин.

Окунев снял очки, протер их и надел обратно. Он внимательно присмотрелся к лейтенанту. Лицо этого молодого человека ему показалось знакомым.

— Мы с вами встречались? — спросил он.

— Возможно, — ответил Максим, вспоминая, где он мог его видеть.

— Ты Толе Буфанову помогал год назад, не так ли?

Окунев недоверчивым взглядом прошелся по Тувалову. Глазами он как бы спросил у Симолина, кто это. Максим кивнул, показывая тем самым, что Тувалов не опасен и все знает.

— Да именно. Я ему помог, — сказал лейтенант.

— Сколько он тебе заплатил?

Тон Окунев стал меняться с доброжелательного на напористый. Позже он вообще перешел на гнев.

— Это к нынешнему делу не имеет отношения, — попытался сгладить углы Симолин.

— Еще как имеет. Ты и Буфанов лишили меня возможности законно построить жилищный комплекс на том месте, где сейчас стоит торговый центр, построенный твоим компаньоном Буфановым.

— Я прошу вас успокоится. Это все в прошлом, — успокаивал депутата Максим.

— Это не прошлое, а что не есть самое настоящее. Ты видел, кто кандидат в мэры?

— Вы про Лифшица?

— Конечно, про этого мерзавца, — взорвался Окунев. — Буфанов с ним заодно. Мы раньше все вместе работали на «Горгазе». Потом Лифшиц задумал идти во власть. Он прошелся по всем. По мне в том числе. Буфанов этот, всего лишь пешка. Он исполнял волю Лифшица. Это ему было выгодно строительство ТЦ. При чем знаешь, откуда он брал деньги? — Максим молча. — Украл он их из несчастного «Горгаза».

После недолгого молчания Симолин сказал:

— Вам стало лучше, что вы высказались?

— Да пошел ты, Симолин. Ты не представляешь, кому ты помог тогда. Лифшиц станет мэром и тогда всем будет очень плохо.

Окунев потянулся за кувшином с водой. Он сделал пару глотков прямо из горла.

— А знаешь, как он власть подмял под себя? Очень просто, — продолжал депутат Окунев. — У меня был друг, звали Пантелей. Это кличка. Он был авторитетом, за ним стояло много людей. Он мне помогал в кое-каких вопросах, и тут его не стало. Это был 2008 год. Его застрелили. А знаешь кто стоял за этим? «Центральные», а кто ими командовал? Правильно, Герман Лифшиц. Убив Пантелея, он стал ставить своих людей во все компании, на все важные посты. Вот так.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — раздраженно спросил Симолин.

— Чтобы ты подумал о содеянном. Чтобы немного совесть проснулась у тебя.

— Кажется я понял вашу проблему, — сказал лейтенант, — вы просто обиделись на Лифшица, что он оставил вас за бортом. Он лишил вас возможности кормиться за счет бюджета. Вы злитесь на него. Поэтому вы у нас и подозреваемый в убийстве Буфановой. У вас был мотив.

Тувалов встревожился. Весь допрос пошел не по плану. Он долго смотрел на своего напарника. Тот завелся, также, как Окунев.

— Ты прав, черт побери, — подытожил депутат, — я крайне взбешен, что Лифшиц выкинул меня. Я ему ничего не сделал.

Симолин закивал. То ли он верил в правдивость Окунева, то ли наоборот, выражал тем самым сарказм.

— Ответьте на последний вопрос. Только честно. Если вы не убивали Буфанову, кто это мог по-вашему сделать? — спросил спокойно Максим.

— Кто угодно. Хоть Лифшиц. Он на это способен. Может, он тем самым хочет Толе показать свое превосходство. Он убийство совершил, а поймать и наказать его никто не может.

Окунев с укором посмотрел на оперов, сидящих перед ним и попросил их удалиться из кабинета, оставить его в покое.

Напарники спускались по ступенькам. Оба молчали. Никто не хотел нарушать тишину. Только стук подошвы о гранит. Тувалов думал о совести. Слова Окунева открыли ему глаза. Сомнений у капитана не было, что депутат сказал правду про Лифшица и Буфанова. Максим тоже шел погруженный в свои мысли. Фамилия Лифшиц ему оказалась не знакомой. Он никогда не слышал про этого человека, а оказывается про него весь город говорит. Ему стало на секунду страшно, ведь человек всегда боится неизвестности. «Рабочая» Симолина стояла нетронутой прямо около главного входа.

Максим отвез Сергея домой. Он жил в спальном районе, в многоэтажке. Они попрощались до завтра. «Рабочая» стояла на холостом ходу во дворе Тувалова. Лейтенант набрал номер на мобильном.

— Выходи через десять минут, Князя с Соколом бери.

После короткого телефонного разговора Максим взялся за руль и выехал со двора. Вечерний Гординск зрелище не такое романтическое, как это могло звучать. Шел мокрый снег, предвещая скорую зиму. Машина остановилась на автобусной остановке, возле которой стояло три крупных мужчин. Самый широкий сел на пассажирское, а остальные сзади.

— Здорово, — сказал басом сидевший спереди. Его звали Вольф.

— Как сам, Макс? — спросил другой сзади и протянул руку лейтенанту. Это был Егор Князев, прапорщик милиции. Его товарищ, Георгий Соколов — подполковник милиции устроился рядом.

— Спасибо, что вышли. Хочу, чтобы вы тоже вникали в дело, — сказал Симолин.

— Куда едем? — спросил Вольф.

— К Гамбургу.

На улице стремительно темнело. В это время уже начала выползать местная молодежь. Они гуляли по темным улицам, парни обнимались с девушками, мелькали искры от зажигалок и сигарет. Такое оживление ознаменовало собой начало улицы Энергетиков. Данный район славился высокой криминогенной обстановкой. Там сосредотачивались все подпольные казино города, а также притоны. Несмотря на борьбу правоохранительных органов с этой заразой, ничего не менялось из года в год. Поговаривают, что сами милиционеры не суются в этот район.

Во дворах одного из панельных домов кучковалась довольно большая группа молодых людей. Это означало то, что в ближайшем подъезде, прямо в подвале находится тот самый притон. «Рабочая» сбавила скорость, потом остановилась. Вольф тяжело вышел из нее. С задней части машины донеслись звуки захлопывающейся двери. Показались фигуры Князева и Соколова. Они походили друг на друга комплекциями. Оба высокие и широкоплечие. У Князева — лицо в форме капли. Он служил в милиции и был, так сказать, в неофициальном подчинении у лейтенанта Симолина. Его коллега Соколов был менее развит физически и имел хриплый голос. На его лице всюду красовались ямки и порезы. Подполковник Соколов имел высшее звание из всех, но тем не менее вел себя тихо и спокойно. Говорил не много. Из всей компании выделялся только Вольф, который не принадлежал к милиции. Это был простой бандит, вор. Он делал за Симолина всю черную работу, за что получал серьезные деньги. У Вольфа, в свою очередь, имелась своя банда на все случаи жизни. Он был одет в спортивный костюм, на голове блестела лысина, а на затылке красовался огромный шрам, который шел от левого уха, до середины головы. Круглое лицо с маленькими глазками и большими губами внушали панику и ужас всем встречным. В его руках могла поместиться голова Максима и казалось, что ему не составит труда ее раздавить.

Стоящая у подъезда шпана начала смотреть на идущих в их сторону четырех мужчин. Максим шел по центру и курил. Выглядел он в этот момент, как заправский мафиози. Он проходил мимо толпы, и кто-то ему кричал: «Макс, привет!» или: «О… Какие люди». Его тут знали хорошо. Лейтенант со многих барыг с Энергетиков имел процент и делал им «крышу», включая боссов. Симолин с сопровождением, уверенно вошел в подвал. Обстановка в притоне ужасающая. Повсюду лежат мешками люди, то ли трупы, то ли обколотые чем-то, дышать нечем. Воняло сигаретным дымом вперемешку с марихуаной. Симолин начал поиски Гамбурга. Вольф шел впереди и расталкивал людей, расчищая путь для лейтенанта и его коллег. Максим Спрашивал у совершенно «потерянных» людей про информатора. Вскоре нужный человек нашелся. Он сидел в окружении двух молоденьких девушек на дырявом диване, курил траву и, увидев Максима, расплылся в улыбке так, что даже закрыл глаза.

— Эй, Гамбург! — крикнул Максим, — пойди сюда, поговорим.

Белобрысый кучерявый толстый информатор медленно встал, нежно обнял Симолина и спросил:

— Товарищ лейтенант Симолин, не желаете ли дунуть?

Он протянул Максиму косяк. Вольф подбил ему руку. Удар получился не сильным, по касательной, но Гамбург одернул руку, как от кипятка.

— Я по делу, — сказал Максим, — присядем.

Все сели, а Вольф стоял и показывал обывателям притона, чтобы они не заходили в эту зону около дивана.

Гамбург постоянно находился в курсе всех дел в городе. Он знал просто все. Он специализировался на криминале, ведь Гординск этим и славился.

— Если по делу, то гони бабло сначала, — сказал Гамбург.

Максим достал из пиджака деньги, скрученные в трубку и перевязанные резинкой. Кинул в информатора.

— Что про Лифшица известно? — спросил Максим.

Гамбург так улыбнулся, что глаза превратились в щели.

— А это свежая инфа. Она у меня еще свежа в голове, — сказал он довольный.

— Ну выкладывай. Я уже кое-что знаю. Хотелось бы поподробнее.

— Заплатишь еще, я тебе всю его подноготную расскажу. Там очень много интересного, — проговорил Гамбург.

— Ты не борзей, друг, — повысил голос Симолин, — давай говори. Ты и так нормально получил.

— Это мой дом, — развел руки в сторону Гамбург, — тут я говорю, а ты делаешь. И твои бугаи меня не пугают. В конце концов, ты же богатенький буратино, так поделись с пролетариями. Тем более информация нынче дорого стоит.

— Хрен с тобой, — буркнул Симолин.

Он швырнул в Гамбурга еще одной пачкой. Лейтенант готовился к такому развитию событий, но информатор никогда его не разочаровывал. Максим принялся внимательно слушать.

— Герман Лифшиц баллотируется в мэры Гординска. Начинал он в восьмидесятых с торговли джинсами в центре, недалеко от вокзала. Благодаря своим способностям, сами понимаете каким, он сколотил около себя группу людей. Они стали грабить, воровать. Герман только командовал. Сам не принимал активных действий. У него появились первые деньги. Ближе к концу восьмидесятых он познакомился со своей будущей женой — Дарьей Дашкевич. Эта особа была из богатеньких. Ее отец имел несколько магазинов в самом центре, плюс заправки и еще несколько фирм. Герман, не будь дураком, женился на Даше в девяносто первом. По любви или нет, тут интерпретируйте сами, — Гамбург сделал вид, что рассказ ему дается с трудом. Он вытащил из-под дивана бутылку с минералкой и сделал пару глотков. Максим и его спутники терпеливо наблюдали за происходящем. Информатор продолжил:

— Благодаря Дашкевичу Герман имел бизнес-связи. Параллельно он развивал свою банду. Свора тупорылых спортсменов превратилась в ОПГ. Они называли себя «центральными». Потом Лифшиц стал гендиректором оборонного завода. Как он им стал, вы догадываетесь. Владел он им не единолично, а с напарником по фамилии Павленко. Впрочем, не запоминайте эту фамилию. Его убили в этом же году. Так Лифшиц получил недостающую ему долю завода. Потом он идет в Дорфонд. Там тоже, после серии махинаций, становится главным. Крадет бензин и битум, наворованное выводит в офшоры. Все по классике, — подмигнул Гамбург, — на ворованные деньги он построил торговый центр «Юность». Дальше лучше. Он заводит знакомство с нашим ранешним губернатором Вершининым. Так как старик уже был в маразме, он подписал бумаги на освоение компаниями Лифшица десятков гектар ценнейшей земли. При этом его освободили от обязательств перед муниципалитетом. Тем самым, Герман не платил процент в казну города. С такими знакомыми он набрал силу и решил идти в политику. Потом он полез в «Горгаз», откуда просто рекой полились деньги ему в карман. Эту нефтегазовую компанию он лихо захватил со своими дружками «центральными». Ну а потом Лифшиц проталкивает в гордуму и в заксобрание своих людей. Так, за годы его деятельности, сейчас у нас в гордуме, в заксобрании и в области сидят его люди. Не сомневайтесь, что ручные депутаты выберут Германа.

Рассказ Максима удовлетворил. Репутация у Гамбурга была серьезная, так что в подкреплении информации в виде фактов, документов и прочего не было необходимости. Все шли к Гамбургу именно за неофициальной информацией, такой, которую нигде добыть невозможно.

— Ну неплохо. Спасибо. На вот еще.

Максим уже встал и кинул еще две бумажки под ноги Гамбурга. Тот лишь вяло улыбнулся. Князев и Соколов встали и последовали за Симолиным. Попутно они захватили Вольфа и вышли из подвала.

— Почему ты спрашивал про Лифшица? — спросил уже в машине Соколов.

— Друг попросил узнать о нем, — ответил спокойно Максим, ведя машину.

— Что скажешь? — поинтересовался Князев.

— Что тут говорить. Серьезный мужик. Лезть к нему, судя по всему, не стоит.

— Его же выберут в мэры, не так ли? — пробасил Вольф.

— С очень большой вероятностью, — сказал Максим и задумался. — Как мы этот «Горгаз» проморгали. Там же наших нет?

— Как-то нет, — сказал Вольф.

— Это плохо. Надо туда залезть.

— Уже поздно, — констатировал подполковник Соколов. — Будем работать по ситуации. Ты главное не лезь, Максим. Он тебя не тронет.

— А если что-нибудь сделать для него, то считай ты на него работаешь, — добавил Князев.

Симолин снова задумался. Он уже представлял что-то нехорошее после того, как Лифщица сделают мэром.

— Пока работаем в обычном режиме. Если какие-то движения на своих районах заметите, то сразу сообщайте, — сказал он.

Максим отвез товарищей по домам и поблагодарил их за сопровождение, заплатив им. За этот день лейтенант устал и решил поехать к себе домой. Ему даже не хотелось встретиться с Юлей, но она сама позвонила и сказала, что приедет. Он припарковал «рабочую», поднялся к себе на этаж, заглянул в почтовый ящик. Оттуда торчала агитка с лицом Германа Лифшица. Он улыбался своим уже не молодым лицом. Над головой большим шрифтом выведен его предвыборный лозунг: «Построим новое, сохраним лучшее». Симолин посмотрел на листовку и промотал в голове все, что рассказал Гамбург. Позже к нему пришла Юля. День закончился поздно ночью.