Возрождение из пепла

Данил Васильевич Казаков, 2017

Женщина с детьми спешно бежит от немцев, оставляя на печке больного сына. За войну у неё от голода умирают две младшие дочери, сын со старшей дочерью тяжело работают. Им приходится просить милостыню. Только через 4 года они возвращаются домой. Там их встречает инвалид-муж, который сообщает, что их сын лежит в госпитале.

Домик лесника

С уходом Ольги со стариком группа путешественников мигом загрустило. Они почувствовали себя осиротевшими, покинутыми. Да и солнышко, как нарочно, спряталось за лёгкое облачко, потемнели деревья и травы. Девочки перестали убегать вперёд, прижались к матери, попросились на тачку, где уже лежал мешок картошки.

— Глаза боятся, а ноги действуют, — попробовала ободрить их Лена, но её замечание не помогло. Мария усадила их на тачку, строго предупредив, что через пару часов они снова пойдут пешком. Серёжка опустил мешок с мукой на клеёнку и потащил его волоком. Лене пришлось взять все оставшиеся мешочки и кулёчки. Передвигались медленно, часто останавливались, отдыхали, молчали, берегли силы. По верхушкам деревьев прыгали неугомонные сороки. Птицы стрекотали, удивившись, увидев в глубине чащи людей.

— Скоро половину пути пройдём, — хотела ободрить родных Лена. Ни кто не откликнулся на её призыв. Всем было тяжело. Сережка всё чаще поглядывал на младших сестёр, стремясь согнать их с тачки. Тогда он вместо их положит на тачку свой мешок и возьмёт половину вещей у Лены. Ему идти будет легче. Через полтора километра Мария приказала дочерям сойти с тачки и идти пешком. Они нехотя вышли на тропинку и тихо поплелись, взявшись за руки. У круглого водоёма маленькая группа задержалась. Мария не смогла сдержать их желания хоть немного отдохнуть. Да и Ксюша первая присела на землю. Она повернула рюкзак боком и пристроила в выемку младенца. Сама с трудом разогнула затёкшие руки.

— Может, это и есть та речка, о которой говорила хозяйка, — с надеждой напомнил мальчик. Он надеялся, что сейчас ещё пройдут с полкилометра и их ждёт долгожданный отдых.

— Нет, рано ещё сворачивать, — быстро и сердито предупредила Лена, — хозяйка сказала, что один водоём пройдём, и только потом будет та речонка со смородиной.

— Да, знаю я, — тоскливо отозвался брат. Мария разделила всем по паре картошек, всё, чем наделила их Ольга. Они медленно жевали, рассматривая опавшие листья, плавающие в потемневшей воде. Снова услышали стрёкот сорок, и где-то в глубине леса стучал дятел. Ели медленно, оттягивая время, когда снова придётся вставать, брать тяжести и идти вперёд. Первой смогла найти в себе силы хрупкая Лена.

— Хватит сидеть, дорога короче не станет. Пойдём.

— Немного осталось, — ободрила Мария, — скоро до избушки добредём.

Тяжело поднялись и поплелись вперёд. Речушку увидели сразу и все обрадовались. Каждый уверял, что это он первый заметил и понял, что сейчас нужно сворачивать вправо. Все повеселели, и даже Валя с Галей побежали вперёд, продираясь через завалы сучьев, обходя поваленные деревья.

— Стойте! — Забеспокоилась за дочерей Мария — заблудитесь. Не отходите от нас. Здесь и волки ходят.

От упоминания о зверях присмирели все. Сгрудись в кучку, внимательно вслушиваясь и всматриваясь в гущу леса. В густом переплетении сучьев сохранились ещё редкие листья, освещённые сейчас заходящим солнцем. На его фоне чётче и темнее казался затихающий лес. Отдалённо слышался скрип деревьев, шорох невидимой большой птицы, укладывающей на ночлег. Они были здесь чужими среди лесного пространства и его притаившихся обителей. Мария повернула тачку с мешком картошки, даже прокатила её пять метров, пока тачка не упёрлась толстый корень, выпиравшийся из земли. Ксюша привычно передала сына Лене и тоже нагнулась над тачкой, пытаясь хотя бы сдвинуть его с места. Уставшим женщинам хватало сил только приподнять тачку.

— Придётся оставить её здесь. — Сделала вывод Лена. — И мешок картошки тоже.

Бросить картошку, которую тащили два дня, которую можно есть? Ни за что! Однако, подумав, женщины согласились с мнением девочки. Кто картошку здесь утащит? Сейчас пока не так холодно, она не замёрзнет, если хорошо укрыть ветками, запомнить место, то нужно так и сделать. Тачку не стали сдвигать с места, торопливо закидав её лапником, поспешили вперёд. Сейчас впереди шла Лена, внимательно вглядываясь вдаль. Все они внимательно, до рези в глазах смотрели вперёд, надеясь в любое мгновение увидеть избушку. С каждой минутой нетерпение нарастало. Они сильно устали. Каждый пройденный метр им давался с трудом. Солнце скрылось за облаком, видимость резко ухудшилась. Они бы и прошли избушку, скрытую в тени высоких елей, но Валя неловко споткнулась, а поднимаясь, разглядела ветки рябины, свисающие над ровной замшелой крышей.

— Вот она, — громко крикнула она, мигом останавливая всё движение. Радость и разочарование слышалось в её голосе. Избушку нашли, это хорошо. Но, почему избушка такая маленькая? С крошечным окошком? Там, наверно, даже пола нет, печки нет, полатей нет. Где они будут спать? Однако взрослые уже засуетились, они быстро нашли тяжёлую, подпёртую палкой дверь и открыли её. В сумерках путешественники разглядели ровный пол, широкий стол, пристроившийся у окна, маленькую железную печурку и широкие нары, тянувшиеся вдоль стены. Поклажу аккуратно сложили в угол, у нар и принялись готовиться к ночлегу. Ксюша положила спящего малыша на нары, поместив его ближе к стене. Изнемогшие девочки примостились в ногах у него. Ксюша погладила их по головкам и предупредила осторожней обращаться с малышом. Сама она отодвинула ящик у стола и обрадовалась, заметив там свечки, грязный стакан с оплывшим по краям воском и спички. Она привычно зажгла свечу, свет от которой оживил пространство. Они заметили потемневший круглый мешочек, подвешенный к потолку на тонком, но крепком шнурке. За печкой Серёжка вытащил чугунок и маленькое ведёрко. Мария обнаружила сухие дрова с берёстом и спичками. Она принялась растоплять печь. Сухие дрова загорелись сразу, но появившийся при растопке слабый думок, заставил их приоткрыть двери. Ксюша предложила Лене сходить с ней поискать воду. Они прихватили чугунок и ведро, вышли на улицу, свернули в сторону ручейка.

— Это ручеёк и мимо нашей деревни петляет, — ободряюще говорила она, — я здесь как-то была однажды.

Без тяжести, они легко добрались до ручья и зачерпнули у вывороченного корня воду. Воду Ксюша внимательно осмотрела на свет и потом сполоснула чугунок и ведро.

— Однажды я также набирала здесь воду и принесла её вместе с головастиками. Хорошо, что по дороге заметила, а то бы ругали меня. Мы тогда недалеко отсюда косили. Головастиков сейчас нет, но жуков и мошек тоже много бывает.

— Сейчас никого нет, — хмуро отозвался Серёжка. Он хотел спать, есть и пить, его досаждала медлительность Ксюши и её неторопливый разговор.

Когда они вернулись в избушку, Мария уже растопила печь, немного пахло дымом, который медленно выползал через дверь.

— Давно не топили, поэтому — определила Ксюша. Она быстро поставила чугунок на огонь, взглянула, как спит её сын. Тут она заметила, как девочки активно работают челюстями, а на столе лежит раскрытый мешочек с крупой и ржаные сухари. Это из того мешка, мигом поняла она, запас которого охотники подвешивают на тонкий шнур, спасая его от крыс и мышей. Не так жалко было ей продуктов, как боязнь за девочек.

— Мария, — попросила она, — отбери, пожалуйста, у девочек сухари, оставь по одному.

— Почему это? — удивлённо и с досадой резко воскликнула Мария, готовая до конца защищать еду для своих дочерей.

— Такая еда после голода может навредить им, вызвать заворот кишок, если много её съесть, — стараясь, как можно мягче, объясняла Ксюша.

— Да, мама, нам в школе тоже так говорили, — вступила в разговор Лена, забирая у сестёр ржаные сухие корки хлеба, оставляя им чуть-чуть. В школе им ничего не говорили, но так могло быть. За прошедшие два дня Лена почувствовала, что мать больше не может служить им защитой. Она заметила, как Мария старалась услужить немцам. Хотя она сама жутко боялась врагов, но такое поведение матери её покоробило. Став беженкой, девочка почувствовала полную зависимость от чужих людей, в частности от Ксюши. У неё есть родители, есть дом, ей есть, где ночевать, она может приютить и их.

— Да, немного я им дала, — уже растерянно и испуганно соглашалась Мария.

— Ничего, мы сейчас быстренько пшёнку сварим, сухарики накрошим и будет у нас вкусный ужин, — успокоила собравшийся Лена.

Вода в чугунке закипела, Мария бросила ржаные сухари, а Ксюша долго, как показалось Серёжке, мыла крупу. Он бы сразу всё бросил до крупинки, чтобы хоть раз сытно поесть. Ксюша пошарила в ящичке стола и выудила пару чашек и ложек. Пока она мыла их, в избушке запахло сытной вкусной едой. Они, стараясь не торопясь, уселись вокруг стола. Не ели, а насыщались, смаковав каждую крупинку, каждую крошку. Возможность и завтра также сытно покушать делало их добрее друг к другу. Ксюша занялась младенцем, предоставив Лене мыть посуду. Уже в темноте Мария с сыном ещё раз сходили на ручку, запасли воду на завтра.

— Я тоже оставлю здесь хлеб и крупу, как только они у меня появятся, — укладываясь рядом с сёстрами, обещала Лена. Она была благодарна незнакомому охотнику, позаботившемуся о них. Вероятно, что это был погибший Гриша, муж хозяйки Ольги. Девочка была благодарна ему, но ей не хотелось оставаться хоть у кого-либо в долгу. Поэтому она твёрдо решила, что как только у неё появится возможность, отплатить. Места на нарах всем не хватило, и Ксюша решила спать на столе. Он длинный, достаточно широкий, ей место с сыном хватит. Ребёнок чувствовал себя нормально, но появившаяся на сыпь, беспокоила мать. Надо бы его выкупать, но воды мало. Ксюша лишь влажно пелёнкой обтёрла малыша и накормила его.

Взрослые обитатели избушки спали не спокойно. Они даже не спали, а просто дремали, чутко прислушиваясь. Догорала свеча, краснели угли в печурки, покрываясь беловатым пеплом. Младенец иногда всхлипывал, Ксюша похлопывала сына по спинке, и он успокоено на время затихал. Марию успокаивало, что хоть её дети заснули и спять, не просыпаясь. Есть надежда, что завтра они одолеют оставшиеся семь километров. В коротком забытье Марие успевал присниться дом, оставленный ими. То, она слышит голос коровы, то блеянье овец, то вдруг вспоминает, что пора проверить тесто. Проснувшись, она каждый раз горько осознавала печальную действительность. Она в незнакомом месте, с почти незнакомой женщиной, идёт, сама не знает, куда и зачем идёт?

Чуть только начало светать, Мария снова растопила печь, поставила чугунку, налила воду. Бросила в закипевшую воду остальные сухарей и промытой крупы. Она мешала варево, мысленно разделяя его на шесть частей. Всем она намечала выделить по одной порции, а младшим дочерям на двоих будет достаточно и одной порции. Тяжести девочкам нести не нужно, хоть бы сами дошли. Только проснувшись, дети сами поднялись. Их привлекал вкусный запах из чугунка и, им не терпелось быстрее добраться до места. Погода и сегодня порадовала их. Розовые лучи солнца всколыхнули чуть зеленоватый небосклон. Лёгкий ветерок освещал лицо, высушивая выступивший на лбу пот. Мария снова тащила тачку, девочки плелись рядом, не смея попроситься поехать. Сначала они просто держались за боковину тачки, потом налегали на неё всё сильнее. Мария уговаривала себя пройти до очерёдного кустика и передохнуть. Доехав, она намечала следующий ориентир, затем следующий, пока терпели тащить свой груз Лена и Сергей. Ксюша тяжело дышала, постепенно замедляя шаг. Остановились у маленькой полянке, здесь было суше и светлее. Растянулись на клеёнке, съели по маленькому сухарику и долго лежали, смотря в бездонное белёсое небо.

— Километра полтора осталось, — успокаивала Ксюша, — немного осталось, идти надо.

Однако подниматься не хотелось, не только усталость мешала Марие подняться. Ей хотелось оттянуть тот момент, когда она со своим семейством предстанет перед чужими людьми, прося у них помощи. Да ещё, какой помощи! Накормить, приютить, обогреть её с детьми. А что она может дать им взамен? Ничего, только что, они были спутниками её дочери с младенцем. Кое как поднявшись и криком заставив идти детей, она снова взялась за руку тачки и потащилась вперёд, сильно налегая ручку тачки. Иногда в глазах темнело, Мария невольно останавливалась, прихолила в себя и двигалась дальше. Через километр Валя с Галей отказались идти. Они просто сели на тропинку и заплакали. Присели и остальные.

Конец ознакомительного фрагмента.