Пропавшая сестра

Дайна Джеффрис, 2019

Бирма. 1930-е годы. Начинающая певица Белл Хэттон приезжает из Англии в Рангун, где получает работу своей мечты в варьете при фешенебельном отеле. Казалось бы, впереди безоблачное будущее, но жизнь преподносит девушке неприятный сюрприз. В вещах своих покойных родителей она находит вырезку из газеты 25-летней давности со статьей об исчезновении их новорожденной дочери Эльвиры. Отчаянно пытаясь выяснить судьбу сестры, о существовании которой Белл даже не подозревала, она начинает задавать вопросы, но в ответ получает противоречивую информацию и откровенные угрозы. На помощь Белл приходит американский журналист по имени Оливер. Может ли она доверять внезапно вспыхнувшему чувству к Оливеру? Что на самом деле произошло с Эльвирой? И есть ли у Белл шанс найти пропавшую сестру? Впервые на русском языке!

Глава 6

Наступил вечер второго выступления Белл. Артистическая была пуста. Танцовщицы, исполнившие пару номеров, еще не успели появиться. Белл достала из сумки записную книжку, а из нее — газетные вырезки. Прочитав их впервые, она испытала сильное любопытство, и оно, по правде говоря, до сих пор ее не покидало.

Год назад, когда умер отец, на ее долю выпало незавидное занятие по разбору внушительной отцовской библиотеки и последующей упаковки книг.

Под конец этой утомительной работы, когда она смахивала пыль с очередной книги, оттуда выпали пожелтевшие газетные вырезки. Не потряси она книгу, вырезки так и остались бы внутри. Белл переместила их в свою записную книжку, где они и осели. Сейчас, вновь читая первую из двух вырезок, она качала головой, до сих пор недоумевая, как такое могло случиться.

«Рангун пост», 10 января 1911 года

НОВОРОЖДЕННЫЙ МЛАДЕНЕЦ УКРАДЕН ПРЯМО ИЗ САДА

Наш корреспондент вынужден исполнить скорбную миссию и сообщить о пропаже новорожденной девочки по имени Эльвира Хэттон, трех недель от роду, дочери уважаемого члена отдела юстиции, судьи-магистрата Рангунского округа мистера Дугласа Хэттона и его жены Дианы. Ребенок исчез из коляски, стоящей под тамариндом в саду дома Хэттонов в Золотой Долине. Полиция обращается к возможным свидетелям с просьбой незамедлительно откликнуться.

В артистическую вбежали возбужденные, разгоряченные выступлением танцовщицы. Взглянув на часы, Белл убрала вырезки в сумку. До ее выхода на сцену оставалось пять минут. Белл надела длинное кремовое платье из искусственного шелка, расшитое бисером вокруг шеи и талии. Затем посмотрелась в зеркало и осталась довольна тем, как выглядит. Она не сразу привыкла накладывать на себя столько грима. Вне сцены она обходилась минимумом косметики и не убирала волосы, позволяя им свободно падать на плечи. Подведя губы блестящей красной помадой, Белл добавила в волосы две блестящие заколки, которые сверкали почти как настоящие бриллиантовые.

Вскоре она уже стояла на сцене, испытывая знакомое волнение. Ощущение узла в животе ее не пугало; оно исчезнет сразу же, едва она начнет петь, как это было вчера.

Ее первый номер был встречен бурными аплодисментами, хотя полупустой зал вызвал у Белл разочарование. Но ведь сегодня только четверг. После выступления она прошла в бар и обнаружила там Глорию. Сегодня та была в черном атласном платье, шею украшало колье с натуральным рубином. Глория ничуть не удивилась малочисленности зрителей и сказала, что полным зал бывает только по выходным. Позавчера, во время их встречи в городе, она сообщила, что ее брат, занимающий высокое положение в колониальной администрации, специально придет послушать субботнее выступление Белл. Сейчас Глория поведала своей подопечной волнующую новость, о которой лишь намекнула тогда. У брата есть знакомства в среде американской индустрии развлечений, поэтому, если Белл хорошо себя покажет… последствия могут быть самыми неожиданными.

— Неужели? И вы знаете, кто эти люди, с которыми знаком ваш брат? — спросила Белл, не скрывая волнения и пытаясь понять, что же означали слова «хорошо себя покажет».

— Увы, я с ними не знакома. Но вы, дорогая, были просто великолепны. Я и сейчас слышу это удивительное оркестровое вступление, бархатные звуки труб, а затем ваш голос. Клянусь, ваш голос похож на густую, прозрачную струю меда. Бесподобно! Все повскакали со своих мест. Вы только взгляните на себя! Глаза сверкают, кожа блестит. По-моему, вы созданы для сцены.

Белл ощутила радостный трепет, но вслух сказала лишь, что довольна благосклонным приемом у публики.

— Чтобы преуспевать в этом мире, нужно верить в себя, а если не верите, то… хотя бы верить в меня, — засмеялась Глория.

Белл тоже засмеялась и вдруг поймала на себе сердитый и завистливый взгляд Ребекки. Белл улыбнулась соседке по комнате, но та хмуро отвернулась.

— Что там у вас? — спросила Глория, заметив этот диалог глаз.

— Ничего особенного, — уклончиво ответила Белл. — Здешние танцовщицы еще не успели привыкнуть ко мне.

— Не волнуйтесь. Привыкнут.

— Они думают, что эту работу я получила только благодаря знакомству с вами.

Глория удивленно изогнула брови:

— Может, мне рассеять их заблуждение?

— Спасибо, не надо. Это я улажу сама, — ответила Белл и после некоторого колебания добавила: — Но есть дело, в котором мне бы очень пригодилась ваша помощь.

В конце концов, почему бы не попытаться?

— Больше всего я люблю помогать друзьям, — тепло улыбнулась Глория. — Выкладывайте начистоту.

— Видите ли, мои родители какое-то время жили в Бирме. Может, вы сумеете познакомить меня с теми, кто знал их тогда?

— И вы до сих пор молчали!

— Да.

— Как фамилия ваших родителей?

— Хэттон, как и моя.

Глаза Глории чуть прищурились.

— Я сейчас вспоминаю, доводилось ли мне слышать эту фамилию.

— Я не назвала их имена. Дуглас и Диана.

Услышанное явно ошеломило Глорию.

— Так, значит, и вы тогда жили с ними здесь? Мне это только сейчас пришло в голову.

— Нет. Они жили здесь до моего рождения. Это невероятно грустная история, честное слово. — Белл замолчала, решая, продолжать ли, но затем сказала: — Они лишились ребенка.

Глория с пониманием посмотрела на нее:

— Ничего удивительного, если учесть здешнее обилие инфекций.

— Нет, причина не в болезни. Они потеряли ребенка в буквальном смысле слова. Младенец исчез из сада в их рангунском доме. Это было в начале тысяча девятьсот одиннадцатого.

— Боже милостивый, какая шокирующая история!

— Так вы ничего об этом не слышали?

Глория запнулась, на мгновение вдруг утратив уверенность. Склонив голову, она принялась рыться в сумочке и, как показалось, Белл, занималась этим дольше обычного. Наконец Глория извлекла портсигар и зажигалку.

— Вот что-о-о-о… — произнесла она, нещадно растягивая гласную, пока не закурила. — Меня тогда здесь не было, но не будем отчаиваться раньше времени. Должно быть, об этом происшествии писали в газетах. Вероятно, мой брат Эдвард что-нибудь помнит. Вы лучше спросите у него… — Глория вновь запнулась и внимательно посмотрела на Белл. — Так это и явилось причиной вашего приезда в Бирму?

— Нет. Я просто искала работу. А случившееся… это ведь было так давно. Двадцать пять лет назад. Я решила, что мне не помешает здесь побывать.

Белл решила больше ничего не рассказывать о родителях, но ей было не отделаться от воспоминаний о том, как в детстве она слонялась по громадному родительскому дому, общаясь лишь с матерью и экономкой миссис Уилкс. Ей вспомнились моменты, когда она ненавидела мать и ее трясло от неукротимого гнева. Это всегда плохо кончалось. Однажды Белл даже заявила матери, что лучше бы та умерла.

— Задумались о чем-то? — спросила Глория.

— Да так, ничего особенного. Расскажите о себе.

— Начну с того, что я никогда не говорю правду. Из принципа. Имейте это в виду. — (Белл засмеялась.) — Моя единственная цель в жизни — нарушать правила.

— А мне всегда казалось: если я что-то нарушу, меня сразу же поймают.

Глория, мастерски умеющая расточать улыбки ослепительные и улыбки язвительные, изогнула бровь и усмехнулась:

— Меня, дорогая, постоянно ловят. Вся штука в том, чтобы не обращать внимания, когда такое случается. Бравада, дорогая, — это прекрасный инструмент. Мне попросту наплевать, кто что думает.

Белл снова засмеялась. Уж с чем с чем, а с бравадой она была очень хорошо знакома.