Пропавшая сестра

Дайна Джеффрис, 2019

Бирма. 1930-е годы. Начинающая певица Белл Хэттон приезжает из Англии в Рангун, где получает работу своей мечты в варьете при фешенебельном отеле. Казалось бы, впереди безоблачное будущее, но жизнь преподносит девушке неприятный сюрприз. В вещах своих покойных родителей она находит вырезку из газеты 25-летней давности со статьей об исчезновении их новорожденной дочери Эльвиры. Отчаянно пытаясь выяснить судьбу сестры, о существовании которой Белл даже не подозревала, она начинает задавать вопросы, но в ответ получает противоречивую информацию и откровенные угрозы. На помощь Белл приходит американский журналист по имени Оливер. Может ли она доверять внезапно вспыхнувшему чувству к Оливеру? Что на самом деле произошло с Эльвирой? И есть ли у Белл шанс найти пропавшую сестру? Впервые на русском языке!

Глава 9

Глория не упомянула, что вечеринка, на которую она приглашала Белл, будет торжеством при лунном свете. Еще одной неожиданностью для девушки стало объявление у ворот: «Вход строго по пригласительным билетам». Судя по гулу голосов, доносящихся из-за ограды, вечеринка уже началась. Белл толкнула створку ворот. Навстречу ей из темной будки вышла китаянка, загораживая путь.

— У меня нет пригласительного билета, но я приглашена, — сказала Белл.

— Только по билету. — Женщина покачала головой.

Говорила она с сильным акцентом.

Белл немного растерялась:

— Меня пригласила миссис де Клемент. Может, вы пойдете и поищете ее?

Китаянка пожала плечами, не сдвинувшись с места.

День сегодня выдался длинным и утомительным. Белл устала. Поднявшись рано утром, она пригласила Ребекку на чашку кофе, однако та в кафе не пришла. Затем началась продолжительная репетиция с танцовщицами и оркестром. Обычно девушки репетировали без Белл, но в дни субботних и воскресных выступлений проводились особо тщательные репетиции, требовавшие и ее участия. Ей пришлось еще и танцевать, что утомило ее сильнее обычного. Девушки танцевали профессионально, но по-прежнему держались отстраненно. Несколько раз Белл охватывала паника: ей думалось, будто танцовщицы сговорились доставлять ей неприятности. Однако концерт прошел успешно, и обрадованная Белл облегченно вздохнула.

Репетиция и выступление отняли у нее немало нервной энергии. Столкнувшись с несговорчивой китаянкой, Белл решила не тратить остатки сил на препирательства, а вернуться к себе и лечь спать. Не повезло. Бывает.

Белл отошла от ворот, озираясь по сторонам в поисках рикши. В этот момент к воротам подошел мужчина выше среднего роста. Голубой свет луны не позволял разглядеть цвет его кожи, но Белл сразу заметила его заостренное лицо и широкую улыбку.

— Привет, — произнес он. — Вас не пускают?

Белл объяснила причину.

— Ничего страшного. Я проведу вас как свою гостью.

— Вы уверены?

— Уверен, — криво улыбнулся мужчина. — Кстати, меня зовут Оливер. Оливер Донохью.

Он протянул руку.

— Спасибо. А я…

— Я знаю, кто вы, мисс Хэттон, — перебил ее он. — Видел ваше сегодняшнее выступление. Помню момент, когда вы голосом подражали трубе. Восхитительно!

Не найдя, что на это сказать, Белл ограничилась междометием.

— Что же мы стоим?

Он помахал пригласительным билетом, затем протянул руку, явно намереваясь увести Белл от бдительной китаянки.

Они обогнули здание и направились к веселящимся гостям. Звуки вечеринки становились все громче.

— Вы американец, — сказала Белл.

Ответа она не услышала. За углом ей открылось удивительное зрелище, намного более красочное и праздничное, чем она думала. Гладь воды искрилась отражениями разноцветных фонариков на деревьях, окаймлявших бассейн. На террасе, освещенной масляными лампами, кучками стояли гости. Вход в дом тоже был украшен фонариками. Негромко играла музыка. Белл заметила несколько пар, танцующих щека к щеке.

— Я не ожидала столь красочного празднества, — призналась Белл.

— Англичане не скупятся на подобные развлечения.

Белл посмотрела на Оливера. В его словах ей почудились критические нотки, но он широко улыбался. Света здесь хватало, чтобы рассмотреть его лучистые синие глаза под невероятно длинными пушистыми ресницами. Белл заставила себя не приклеиваться взглядом к его глазам. У Оливера был прямой нос и всклокоченные светло-каштановые волосы. Кожу покрывал глубокий загар. Белл подумалось, что этот американец действительно какой-то иной. Он почти не скрывал своего изумления, словно жизнь была для него нескончаемым развлечением.

Оливер отправился в бар за напитками. Пока его не было, Белл заметила Глорию и Эдварда. Они стояли по другую сторону бассейна и смеялись. Глория тоже заметила ее, махнула рукой и двинулась в ее сторону. Белл это несколько раздосадовало, поскольку ей хотелось поближе познакомиться с американцем.

— Рада, что вы пришли, — сказала Глория. — Как прошло сегодняшнее выступление?

— Спасибо, хорошо.

Вернулся Оливер. Белл он принес фужер шампанского, а себе пиво. После недолгих колебаний, решая, стоит ли пить шампанское, она взяла фужер.

— Смотрю, вы успели познакомиться с нашим американским журналистом, — сказала Глория.

Оливер насмешливо поклонился:

— Иностранный корреспондент «Вашингтон пост» к вашим услугам.

— И прочих газет, — с оттенком сарказма добавила Глория.

Оливер пожал плечами и, игнорируя Глорию, обратился к Белл:

— Миссис де Клемент имела в виду мои колонки в «Рангун газетт».

— Которые живописуют нас не в лучшем свете, — заметила ему Глория.

— Нас? — не поняла Белл.

— Англичан, дорогая. Вас и меня. — Она обвела рукой пространство, где веселились гости. — Всех нас. Он считает, что Бирма должна принадлежать бирманцам… Простите, я еще не со всеми поздоровалась. Не монополизируйте нашего нового ангела, — бросила она Оливеру. — Белл тоже нужно познакомиться со здешним обществом.

Глория чмокнула Белл в щеку, сухо кивнула Оливеру и удалилась.

— Удивлен, что она не утащила вас с собой. — Журналист лукаво взглянул на Белл.

— Она не жалует ваши статьи. Скажите, Глория права?

— Естественно, — улыбнулся Оливер. — Я не скрываю того, что не разделяю гордости британцев за их империю. В равной степени я не одобряю их слепоту по поводу моральной стороны колониализма.

— Вот оно что. В таком случае позвольте спросить: почему вы здесь?

— Вопрос по существу. Не правда ли, загадка?

— Это не ответ, — покачала головой Белл, прищурившись на него.

Оливер улыбнулся, отчего его глаза вспыхнули:

— Может, мне хочется посмотреть, как запылает Рим.

— Серьезно?

Он пожал плечами:

— Бирма не перестает меня удивлять. Она поставляет лучшие в мире рубины. Добавьте к этому изрядное количество тиковой древесины, нефти и риса. Британская империя солидно наживается на Бирме. Но времена меняются, и я хочу быть свидетелем перемен.

— Что вы имеете в виду?

— А то, что дни британского владычества сочтены.

— Я бы так не сказала, — возразила Белл, глядя на беззаботные лица гостей.

— Большинство из них слепы. Но приглядитесь к здешней жизни, и вы многое поймете. Забастовка студентов университета шестнадцать лет назад была первой ласточкой.

— Забастовка?

— Совет и администрация университета целиком состояли из англичан и избирались правительством. Студенты взбунтовались против этого.

— Наверное, у них были основания, — пожала плечами Белл.

— Веские основания, — подхватил Оливер. — Невзирая на угрозы правительства, забастовка ширилась. Последовали перемены, но они лишь частично притушили воинственный дух студентов.

Оливер пристально смотрел на нее. Чувствуя, что краснеет, Белл коснулась щеки. Взгляд у Оливера был слишком прямым. Наверное, для журналиста это полезно.

— Что-то изменилось с тех пор?

— Бирманцы, работающие в секретариате, получают значительно меньше своих сослуживцев-англичан. Это тоже является источником недовольства.

— Могу представить.

— Неужели можете? — удивился Оливер.

— Конечно.

— В таком случае вы одна из немногих. А большинство англичан до сих пор убеждены, что единственный способ сохранить британское владычество — это относиться к бирманцам как к людям второго сорта. Кое-кто из ваших соотечественников прожили здесь бо́льшую часть жизни, однако не знают ни слова по-бирмански.

— Уму непостижимо, — покачала головой Белл.

— Но так оно и есть. А если кого-то обвиняют в пробирманских взглядах, это считается оскорблением.

— Вы, насколько понимаю, придерживаетесь таких взглядов?

— Думаю, да. Перемены происходят, но мне невыносимо, что немало англичан считают Бирму чем-то вроде «маленькой Англии».

Оливер замолчал, словно решал, продолжать ли разговор на эту тему.

— И?..

— Если вам это действительно интересно…

— Да.

— За благопристойным фасадом прячутся жестокие репрессии, эксплуатация, рабский труд и страдания обездоленных. Все это отвратительно. — Он снова замолчал. — Не будем об этом, а то я заведусь. Лучше расскажите мне свою историю.

Белл несколько опешила. Этот человек работает в газете, а ее отец никогда не доверял журналистам.

— Так для вас всё — лишь история? — наконец спросила она. — Тема для статьи?

— Простите, — засмеялся Оливер. — Сформулирую по-другому. Почему бы вам не рассказать о себе?

Белл подавила сомнения. Они поговорили о своем детстве, и она ощутила нарастающую симпатию к американцу. Он родился и вырос в Нью-Йорке. Его семья владела компанией, занимавшейся импортом и экспортом товаров. Оливера это не привлекало. Ему хотелось видеть мир и писать об увиденном. Так он сделался независимым корреспондентом нескольких газет. По его словам, ему повезло: небольшого наследства хватило на первые два года, пока он утверждался в газетном мире.

Белл рассказала ему о Челтнеме и своей карьере певицы, затем, сама того не желая, вдруг заговорила о родителях и сестре, о существовании которой узнала совсем недавно. Оливер внимательно слушал, напрочь забыв, что они окружены толпой веселящихся людей, отчего ей захотелось рассказать ему больше. Казалось, одним лишь вниманием он без особых усилий поощряет ее говорить. Белл радовалась знакомству с человеком, с которым у нее возникла взаимная симпатия. Она даже рассказала Оливеру, что когда-то ее родители жили в Золотой Долине.

Он молчал. Похоже, о чем-то раздумывал. Белл надеялась, что не наговорила лишнего.

— Если хотите, можем прогуляться туда, где они когда-то жили. Вдруг найдутся люди, помнящие те времена. Вам там понравится. Золотая Долина — это большой сад в пределах Рангуна. Из некоторых его мест видна пагода Шведагон.

— Я бы с удовольствием. — Белл кивнула, тронутая его добротой. — Но я рассказала вам не все.

— Вам незачем рассказывать мне подробности.

— Но мне хочется рассказать. Дело в том, что после исчезновения сестры мою мать арестовали. Я привезла сюда газетные вырезки.

Оливер удивленно вскинул брови:

— Раз это появилось в газетах, должно быть, ваши родители кому-то сильно наступили на хвост. Англичане обычно избегают огласки скандалов, а в то время их боялись еще больше. Все это подозрительно. Вам стоило бы обратиться в полицию. У них хранятся протоколы. У меня есть знакомства среди рангунской полиции. Могу вас свести с одним человеком.

— Серьезно? — Белл замялась. — Если честно, я не уверена, так ли уж сильно хочу узнать об этом, но мне было бы интересно осмотреть место, где когда-то жили родители.

— Я передам в отель записку с именем моего знакомого из полиции. Когда у вас выходной день?

— В среду.

— Как насчет экскурсии в Золотую Долину?

Белл улыбнулась, но увидела, что внимание Оливера привлечено происходящим за ее спиной.

— С утра? — спросила она.

— Разумеется… Сюда идет брат Глории. Мы с ним… не в самых лучших отношениях. — Оливер коснулся руки Белл, и его глаза вспыхнули. — До среды. Вам удобно в восемь утра? Успеем до жары.

Она кивнула, довольная собой.

— Кстати… Не знаю, предупреждал ли вас кто. Словом, держитесь подальше от бродячих собак. Среди них попадаются бешеные. И будьте осторожны, если окажетесь в районе портовых баров. Большинство из них — просто вывески, прикрывающие опиумные курильни и бордели.

— О боже, мне никто и слова не сказал!

— А должны были бы. Рангун изначально строился на болоте. Так что здесь ежегодно вспыхивают эпидемии холеры. Не в моих правилах советовать вам не выходить за пределы английских кварталов и центра города, но, если будете гулять одна, это благоразумно.

Оливер ушел. Вскоре к Белл с вальяжным видом приблизился Эдвард. Как в прежние разы, он учтиво поздоровался с ней, однако на его лице что-то промелькнуло. Эдвард попытался замаскировать это обаятельной улыбкой. Но что именно хотел скрыть брат Глории: антипатию к Оливеру или нечто большее?

— Рад, что вы здесь, — сказал Эдвард. — Хочу немного просветить вас. Мне подумалось, что лучшее место, где у вас есть шансы встретить людей, помнящих ваших родителей, — это клуб «Пегу». Оплот государственных служащих старшего поколения. Согласны отправиться туда в субботу, к ланчу?

— Вы очень добры.

— Ничуть. Знаю, что и моя сестра решила принять участие. Она хочет свозить вас в Уголок Сплетен.

— Какое странное название, — засмеялась Белл.

— На самом деле это очаровательное место с видом на Королевские озера. Там собираются женщины. — Эдуард сжал руку Белл и, пристально глядя ей в глаза, заговорил участливым тоном: — Порой бывает очень нелегко примириться с некоторыми событиями, но вам не стоит жить прошлым.

Белл нахмурилась:

— Я и не собиралась. Обычное любопытство, и не более того.

— Это хорошо.

Белл молча вперилась глазами в землю.

— Хорошо, — повторил Эдвард и потрепал ее по плечу. — Желаю приятных выходных. Развлекайтесь.

— Постараюсь.

— В следующую субботу в полдень я заеду за вами. И помните: если вам что-нибудь понадобится, вы всегда можете мне позвонить. В отеле вам скажут мой номер.

Белл поблагодарила Эдварда, но ее мысли были полны американским журналистом и его предложением насчет Золотой Долины.