Мои сводные монстры

ДОМИНАТРИКС, 2023

– Все, Стефа, поговорили. Я все сказал. И ты… тоже, – он застегивает свою рубашку, садится за стол, будто бы ничего и не было.– Ты не можешь так со мной поступить, – рефлекторно отступаю от него на несколько шагов, всхлипываю в ладонь. – Я все равно приду снова. Я больше теперь никогда тебя не оставлю.Сплетает пальцы и кладет на них подбородок.– Я могу поступить с тобой так, как захочу, – его голос ранит, разрезает что-то внутри меня. – Если я захочу, твой муж будет стоять на паперти с протянутой рукой, а ты – продаваться за тарелку супа. Поэтому пошла вон. И не смей мне больше рассказывать, как я могу поступать, а как не могу.– Я не верю, что это ты говоришь, – горько усмехаюсь я, поднимая свое пальто. – Ты стал таким жестоким…– Жизнь научила, – улыбается мне он. – А нет, погоди. Ты.

7 (Стеша)

— Нет, не думаю, что это уместно, — хватаю свою сумочку с соседнего стула. — Знаешь, я ужасно устала. Поеду домой и лягу пораньше.

— Ну если устала, то поезжай, конечно, Стефания, — протягивает недовольно и подставляет напудренную щеку под поцелуй. — У нас с Гришей планы на вечер, так что позвони, как доберешься до дома. И закройся на замок на ночь.

— Конечно, — бросаю я и иду к выходу из кафе.

Вхожу в темный холл и надеюсь, что мне повезет не наткнуться ни на одного из них. Или, наоборот, жалею. Хочется либо высказать всю обиду Гордею, либо оторваться с Русом.

Принимаю душ, надеваю любимую пижаму, подсовываю под живот подушку и почти сразу забываюсь сном.

Звонок врывается в мои сновидения ураганом. Я не сразу понимаю, что происходит, сердце колотится ото сна. Нащупываю, наконец, на тумбочке смартфон. Щурюсь, смотрю на экран и замираю.

Видеозвонок от него. Он что теперь каждую ночь меня будет доводить? Нажрался, вероятно, и звонит. Ну все, сейчас я точно выскажусь, и рот он мне не заткнет. Тяну трубочку на зеленое поле.

— Что те…? — замолкаю на полуслове, физически чувствуя, как округляются собственные глаза.

— Помаши ручкой, красавица, — его хриплый голос близко к микрофону.

На экране темноволосая девушка старательно двигает головой, пытаясь затолкать его член как можно глубже в свое горло. Смотрит прямо в камеру и машет мне рукой.

— Ты… — задыхаюсь, слова не идут, вязнут в горле, и такое чувство, что я почти чувствую там его член. — …мерзкий извращенец.

— Глубже, малышка, — вместо ответа командует он, кладет руку ей на затылок, давит на него. Двигает навстречу ее рту бедрами, дышит шумно, и эти звуки вколачиваются мне в мозг. — Вот так, да…

Я вижу, как она начинает дергаться, пытается его оттолкнуть, бьет ладошками, но он отпускает ее только тогда, когда хочет сам. Ниточки слюны тянутся от члена до ее рта и не рвутся, даже когда она надсадно кашляет.

— Ты животное, — проговариваю, морщась, а сама не могу оторвать взгляда от экрана. Уговариваю себя сбросить вызов. И не могу.

— Просовывай ручку в свои шортики, девочка, — Гордей ненадолго переключает камеру на себя, закусывает губу, чуть ли не закатывает глаза, и мне становится маниакально интересно, что там происходит. — Порно в режиме реального времени. Как раз для таких лицемерных сучек, как ты.

Переключает камеру снова, и я вижу, что уже какая-то блондинка насаживается ртом на его член, а та, первая девушка, с чавкающими звуками втягивает в рот его яички.

— У тебя, что, не встает, если я не смотрю? — спрашиваю максимально холодным тоном. — Ты жалок… и отвратителен. И мне все равно, что ты с ними делаешь.

— Когда ты смотришь, кончаю приятнее, — смеется с придыханием, совершенно не стесняясь ни того, что происходит, ни своих признаний. — Смотри, начинается моя любимая часть.

Он чуть отталкивает девушек, и они, как дрессированные, разворачиваются к нему задницами, становятся рядом, соприкасаясь друг с другом бедрами. Гордей шлепает их по попкам, поочередно сжимает половинки.

“Стеф, сбрось вызов… прекрати это”, — умоляю я себя мысленно, и все равно смотрю на это, хотя внутри меня сердце словно прокручивают в блендере. Ненавижу его. Ненавижу. И себя тоже. Когда это закончится, пойду к Русу, и просто заставлю его сделать это. Хотя…

— Не удивил, — улыбаюсь той самой стервозной улыбкой. — Он все еще лучше. Первый и единственный. Хочешь, расскажу о своих ощущениях от первого раза? Чтобы тебе приятнее было кончать.

— Давай, Стефа, — я практически слышу, как он улыбается. — Расскажи мне про свой первый раз. Ты когда-то пообещала, что сделаешь это с кем угодно, но не со мной… Рад, что у тебя получилось сдержать слово.

Он приставляет головку к анусу одной из девчонок и давит, стараясь протиснуться внутрь крошечной дырочки.

— Я, в отличие от тебя, умею держать слово, — я почти плачу, слезный ежик в горле мешает говорить.

— А я, в отличие от тебя, умею не давать слово, которое не хочу давать, — простанывает он, проталкивая головку в ее узкую дырочку.

Я слышу, как девушка стонет, дергается вперед, но он удерживает ее сильной рукой, начинает двигаться в ней. И каждый его стон летит режущим осколком в мое сердце.

— Он стонал еще громче, когда первый раз вошел в меня. Я с ним боролась. Было больно. И Русу пришлось удерживать за бедра, чтобы преодолеть преграду и войти глубоко, по самые яйца. Никакой романтики. Прямо на полу. И я уже хочу его так же, как ты ее. Чтобы он и в этом плане стал моим первым мужчиной. Не пальцем, как некоторые, членом, — я вру, чувствуя кожей, как жалка и неправдоподобна моя ложь.

— А тебе бы хотелось романтики, мой маленький фетиш? — он выходит из попки первой девчонки, подтаскивает к себе вторую и так же, как и с первой, врывается в нее.

— Мне хотелось… и хочется никогда больше не видеть твою рожу, — выдыхаю я, чувствуя, что вены сейчас разорвутся от ведер больного адреналина, который выплеснулся в кровь. — Я нашла своего мужчину и больше не поведусь на твои дебильные игры.

— Главное, на свои не ведись, — хрипит он и ускоряется.

Он трахает ее жестко, так, что она едва не падает. Долбит во всю силу, а когда начинает кончать, почти достает член, оставляя в ней только головку. Чтобы я видела, как он пульсирует. Его сдавленный стон режет уши, пропускает через мясорубку внутренности.

— Жалкий неудачник, — мой голос сел, меня просто разрывает от боли и нездорового возбуждения (кажется, коснусь себя даже через пижаму и кончу вместе с ним). — Ты можешь перетрахать хоть всех в этом городе, мне насрать. Вот и бесись дальше оттого, что никогда не получишь желаемого.

Переключает снова камеру на себя, дышит тяжело, на лбу испарина.

— А я получаю желаемое прямо сейчас, — сверлит взглядом прямо в камеру. — Я хочу, чтоб ты сходила с ума. Как я сходил. И у меня это получается. Пока, Стефания. На сегодня шоу закончено.

Он сбрасывает, оставляя меня наедине со своими мыслями.

— Сволочь, — воплю, срывая голос, и запускаю чертов телефон в стену.

Реву в голос, наблюдая, как он разлетается на части. Совсем как я.