Мерзавцы

ДОМИНАТРИКС, 2023

Я жила своей обычной студенческой жизнью, когда двое самых опасных парней универа вдруг решили, что я их подставила. Они втягивают меня в свою игру, огненную, невероятно эмоциональную, страстную, и мне уже кажется, что Лекс и Феллини хотят вовсе не отомстить. Но как выбрать между ними, и стоит ли вообще выбирать?

Глава 3 (Лекс)

— Тебе бы льда к морде приложить, — замечаю я, пока мы быстрым шагом чешем через темную стоянку к нашим тачилам. — Завтра заплывешь мамка не узнает.

— Отъебись, — беззлобно бросает друг, не напоминая, что мамка от синевы его не узнает и без опухшей рожи.

— Отъебался, — лыблюсь я, представив, как бы изменилась в лице не такая, увидь наши битые после боя в клетке хари. — Смотри, какая-то херова гопота девчонку к стенке прижала. Может, продолжим мероприятие, так сказать?

— Пошли пизды дадим, — оживляется Феллини и даже как-то воодушевляется.

Подходим ближе, аккурат в то место, где в тусклом свете единственного фонаря можно разглядеть светлые волосы и почти детскую мордочку трепетной лани. Вот это поворот. Какие-то два загашенных урода жмут к стенке нашу не такую отличницу, а та с писком пытается… А что она пытается? Головой вертит только и ревет. Ох, так дело не пойдет.

— Глянь-ка, знакомые все лица, — бросаю я другу, уже рванув к тому, кто стоит ближе ко мне. — Не такая наша.

— Иди сюда, ты! — сразу быкует Феллини, но это так, ему просто надо поорать перед тем, как вмазать.

Я же молча хватаю мразоту, которая воняет пивом и рыбой за шкирятник и впечатываю его рылом в стенку, как раз рядом с дрожащей ланью, которая вскрикивает и вжимается спиной в мокрые кирпичи еще отчаяннее.

Ромка сразу бьет в ухо не успевшему обернуться отморозку, и тот теряется, валится вперед на не такую, но Феллини тут же дергает его за ворот назад. Тот падает и сразу получает удар с наскока по морде.

Пока он занят, я решаю поиграть немного с нашей отличницей на грани обморока или нервного срыва, а может, и всего разом.

Нависаю над ней, упершись локтем прямо над головой, — ебать, какая она крошка, куколка просто, — второй рукой придерживаю ее за предплечье и прижимаю к стене, чтобы не стекла по ней водичкой. Таращит на меня свои широко открытые голубые глазки.

— Скучала, не такая? — шепчу у ее виска. — Я запишу это чудесное спасение на твой счет. Рядом с предательством. Ноги затекут в раскинутом положении, как много придется отработать.

Прислушиваюсь. За спиной звуки молотиловки. Блядь, Рома, где у тебя кнопка для переключения режимов? Берсерка нам уже не надо.

— Феллини, — гаркаю я, обернувшись, но придерживая Лань, — хоре уже его месить. В нем жизни уже не осталось, а у нас тут девочка с благодарностями стынет.

— Да все уже, — сплевывает друг. — Осталось немного. Жизни. Прикинь, руку походу об него выбил. Вот ушлепок. Что там, не такая решила всех мужиков в округе собрать?

— Хороший вопрос, не такая, — ухмыляюсь я, шумно вдохнув запах ее волос. — Тебя, кстати, как звать?

— Лера она, — Феллини подходит ближе, подпирает стену рядом с девчонкой.

— Лера, точно, — бью себя ладонью по лбу, на мгновение убрав руку от не такой. — Прости, малыш, вас много, я — один. Имена с первого раза не запоминаю. Так вот, тех, — киваю в ту сторону, где на вечном покое отдыхает парочка укурков, — их ты тоже сдала, или чё?

— Я просто шла, — всхлипывает Лера.

— Феллини, — я хлопаю друга по плечу, — ну, ты слышал шедевральную отмазу? Она просто шла, ёпта. Кстати, я еще не решил что она будет делать. Вымаливать прощения на коленочках? Или благодарить на них же? Ты как думаешь? Или одного благодарить, другого — умолять?

Растягиваю губы в улыбке и смотрю сверху вниз на не такую. Она так зазывно дрожит, что в джинсах вдруг становится немного тесно.

— Я за все варианты, — Рома поглаживает ее костяшкой пальца по оголенному плечику. — Может, поедем к нам уже?

— Мне домой надо, — блеет она, почти утекая из-под рук. — Мне вставать рано, на лекцию. Отпустите, пожалуйста.

— Глянь, какая, — хмыкаю я. — Мы ее тут от группового изнасилования отмазали, предлагаем интим в спокойной, приятной обстановке, а она опять строит из себя не такую. Что делать будем, Ром?

Я отступаю от нее на пару шагов, пока не разложил прямо у стенки. Никогда не думал, что отличницы-библиотекарши тоже могут поднимать стояк.

— Не надо ничего делать, — хнычет она.

— У меня предложение, — усмехается Феллини и косится на меня лукаво. О, началось. Его идеи не всегда адекватные. — Давай ты нам сегодня скажешь спасибо своими ручками и пойдешь спать. А завтра мы поговорим. А?

— Ручками так ручками, — шумно выдыхаю я, двумя точными движениями хватаю запястья не такой и прижимаю их ладошками к ширинке джинсов. — Давай, никто не увидит. Ты же воспитанная девочка. Покажи, как ты умеешь говорить “спасибо”.

Трясется она так, что меня и самого забирает. Комедию, что ли, ломает или реально такая целка-невидимка?

— Что ты встала? — начинаю сатанеть. — Тебе сказано, что? — прикрикиваю на отличницу.

— Что? — дурой прикидывается она. На ресничках слезки, коленки дрожат, очаровательно.

— Лекс, для отличницы до нее слишком долго доходит, — философски изрекает Феллини.

— Феллини дело говорит, — я склоняюсь над ней и провожу кончиком языка по шее. На вкус как ванильный зефир. Почти вскрикивает от моего прикосновения. — Может, ты просто хочешь сначала Ромку приласкать? Выбери сама, кому первому хочешь подрочить. У тебя же стресс, не такая, мы все понимаем. Пентиум виснет.

— Ща немного ускорим работу программного обеспечения, — сверкает черными глазами друг и начинает вытворять одну из своих штук.

Стягивает легкую курточку, улыбаясь шире от вида расширяющихся глаз Лани. За курткой тянет вверх футболку. Поигрывает мышцами, обнажая татуировку-рукав, тянущуюся от кисти до самой шеи. Годов в шестнадцать еще набил. Я ему денег помог тогда на нее найти.

У Лани глазки уже на лоб лезут, пытается отвернуться и упереть взгляд в пол, но я перехватываю ее, аккуратно фиксирую подбородок и заставляю отличницу внимательно смотреть на эротическое шоу.

— Хочешь потрогать, Лера? — подходит ближе Феллини. — Это даже бесплатно. Должна не будешь.

— Да, Лера, — вторю я ему, — за счет заведения. Девочки кипятком ссут, чтобы им такое показали и дали потрогать, облизать, насадиться…

— Не… не надо, — мотает головой, вырываясь из моих пальцев. — Не хочу трогать!

— Я ранен в самое сердце, — хитро смотрит на нее Ромка. — Прямо вот сюда.

Он берет ее руку и кладет ладонью прямо себе на грудь.

— Или здесь стучит? — передвигает руку, держа крепко, не давая ей отдернуть ладонь. — Послушай, Лер. Где там стучит?

Когда его несет, я повышаю градус, пока мне весело и не пришло время гасить пламя. Прижимаюсь к ней, впитывая телом дрожь Лани, провожу кончиком языка по ее щеке, по всему виску, слизывая соленый пот и заставив ее громко всхлипнуть.

— Нигде не стучит, — дрожащим голосом мямлит она, все пытаясь вырвать у него свою руку.

— Бессердечный я, выходит, — пожимает плечами Феллини. — Значит, послушай в другом месте. Там стучать уж точно будет.

Рома медленно расстегивает молнию на джинсах, наблюдая за Леркиными метаниями в моих руках, приспускает боксеры и достает свой стояк.

— Давай, малышка, смелее, — подначиваю ее. — Он не кусается.