Измена. Ты нас потерял

ДОМИНАТРИКС, 2023

Моя жизнь крутилась вокруг бесконечных и безуспешных попыток забеременеть. Я так погрузилось в свое горе, что не замечала ничего вокруг. Глаза на предательство самого близкого человека мне открыла любовница мужа, прислав недвусмысленные фото и видео с мужчиной, с которым я была вместе со школьной скамьи. Как теперь жить? Попытаться простить или разорвать все окончательно через боль и слезы? Рискнуть и довериться новым чувствам или вернуться и поверить в очередную ложь, потому что анализы, наконец, показали, что я стану мамой?

Глава 4. Алиса

Перематываю снова, ловлю тот самый момент, всматриваясь в наши лица. Ну вот же оно. Мы реально счастливы. Свадьба была такая веселая, и нам все говорили, какая мы с Максом красивая пара.

Нажимаю на паузу, опять тру под глазами бумажным платочком, так отчаянно, что кожа уже болит и горит. Не знаю, зачем весь день смотрю на репите наше свадебное видео. Думала, что посмотрю, все вспомню и прощу. Но нет, не работает так. Вижу не нас, а его с этой бабой.

Виноват, ага. Изменщик, предатель… А я что? Ребенка ему так и не родила. Так еще и забила на все: на него, на нас в погоне за этой мечтой с крохотными ручками и его глазами. Моей, да. А он просто хочет жить, наверное. А я не даю ему этой жизни.

Слышу шум в прихожей, быстро захлопываю крышку ноутбука.

Не заходит. Пошуршал чем-то и затих.

— Макс, — зову я, пересилив себя. Встаю и иду туда, на ходу приглаживая растрепанные волосы.

— Привет, — стоит, прислонившись затылком к двери. Сумки на полу.

— Привет, — киваю я. — Ты чего?

Как же больно… Говорить с ним. Даже просто смотреть. Вести себя как ни в чем не бывало.

— Поживу у родителей, Лис, — проговаривает он. — Работы нет пока. И не знаю, как дальше с ней будет, но ты не волнуйся, я что-нибудь придумаю, ты не будешь ни в чем нуждаться.

— Я и сама могу работу найти, — пожимаю плечами, внутри себя радуюсь, что вероятно, он ее послал, раз с работы попросили. — Квартира большая, оставайся.

— Если честно… — мнется он, раньше рассказывал мне все. — Проблемы начнутся. Походу, большие. Но я не делал ничего, клянусь тебе.

— Ты о чем вообще, Максим? — у меня сердце кровавым комом бухается куда-то в желудок. — Чего ты не делал?

— У нее документы. Вроде я воровал. Скорее всего, они уже полетели в прокуратуру, — закусывает губу. — Прости меня.

— И ты меня, — вдруг говорю я, словно вернувшись из своего зацикленного оцепенения. — Ты есть хочешь? Сейчас что-нибудь приготовлю.

— Не нужно, детка, — мягко улыбается уголками губ. — С обысками придут, скажи, что не живу здесь больше. Подставил тебя, обидел… Прости, но может быть, твой организм раньше нас обоих знал, какой хреновый из меня вышел бы отец. Прости.

— Глупости не говори, — выдаю я нервно, хватаю его за руку. — Пускай приходят со своими обысками, нам скрывать нечего. Сам знаешь, одни мои вечные коты и прочие животинки. Пошли, яичницу сделаю.

— Не все сказал, — говорит он, все так же не приближаясь ко мне.

— Ты, что, убил кого? — чувствую, как холодеют кончики пальцев. — Ты меня пугаешь, Максим.

— Она сказала, что расскажет тебе о своей… беременности.

— О чем? — переспрашиваю осипшим голосом и стекаю по стене на пол — просто ноги не держат. — Беременна. Значит, это со мной все не так.

— Да ни черта она не беременна, — злится Макс. — Просто лучше от меня узнаешь. А то она расскажет так, что…

— И что ты будешь делать, если она реально беременна? — сжимаю горящие виски пальцами. — Бросишь своего ребенка?

— Я не хочу этого ребенка. Я не хочу ребенка от нее. Мне жениться теперь на ней? Нет уж. Найду работу, буду платить алименты. На этом все.

— Хочешь или не хочешь, а ребенок у тебя уже есть, — с трудом встаю на ноги. — Если женишься на ней, то проблем с работой и законом не будет, да?

— Нет, — он злится от этих разговоров. — Нет у меня ребенка. Мы, что, на Кавказе, только в обратную сторону? Это репродуктивное насилие называется. Не может она быть беременной, я не идиот, Лис.

— Не идиоты предохраняются, — горько усмехаюсь.

— И я о том, именно это и имею в виду.

— Так ты с ней предохранялся? — боже, как же мерзко в этом копаться.

— Ну конечно, — фыркает он. — Черт…

— Хоть на этом спасибо, — смотрю на него и не злюсь. Жалко. И стыдно за себя… — Пойдешь есть?

— Лис… — он обрывает себя, кивает, плетется следом.

— Макс, — начинаю я, разбивая яйца в раскаленное масло, — я не смогу так сразу тебя простить, но и бросить в такой момент не могу. Ты же мне не чужой.

— Я это понимаю. Очень понимаю, — опускает лоб на ладони, массирует его.

— Как мы до этого докатились, а? — вопрос в открытый космос.

Я же была с ним счастлива. Он столько для меня сделал: дал возможность сидеть дома и заниматься любимым делом.

— Ты плакала все время, — неожиданно отвечает он. — Так хотела ребенка. А я не мог сказать прямо, что больше всего хочу тебя, а не какого-то ребенка, которого я вообще сначала не понимал, зачем нам заводить. Так же хорошо вместе, вдвоем. Пару лет пытался проникнуться этой идеей, и, знаешь, получилось. А беременности все не было. И я говорил много, но, походу, все не то, потому что ты не успокаивалась. И все становилось только хуже. А потом стал бухать после работы в кабинете. Не мог идти домой, потому что и жить в этом уже не мог, и сделать ничего не мог и… уйти тоже. Потом она пару раз со мной просто поговорила по душам, пока я бухал. Пару месяцев назад все началось. Вот так вот.

— Я просто хотела, чтобы у нас была полноценная семья, — снимаю сковородку с огня, жгу руку маслом и игнорирую боль. — Давай честно, Макс. Ты хочешь развестись?

— Хотел одно время, — пожимает плечами. — Казалось, что так всем проще будет. Не смог.

— Из жалости не смог? — сажусь на стул напротив него, кладу локти на стол и обжимаю пальцами голову. — Мне плевать на твои проблемы, то есть они меня не пугают. Но быть со мной из тупой жалости не надо.

— Да потому что не знаю вообще, как без тебя, поэтому и не смог, — стучит вилкой по столу. — Я не знаю, как без тебя, Лис. Я всю жизнь с тобой. Не знаю, как по-другому. И знать не хочу.

— Может, в этом дело? — улыбаюсь ему через силу. Лучше бы отпустить и не делать дальше больно ни себе, ни ему. — Может, тебе просто нужен кто-то другой, а ты не знаешь об этом, потому что в твоей жизни была только я?

— Нет, — качает головой. — Мне нужна ты. Чтобы все… как раньше, до всего этого. Мы же были счастливы несколько лет назад. Я хочу быть счастливым с тобой.

— Макс, — тянусь к нему и не решаюсь коснуться. Просто кладу свою руку рядом с его, — не будет уже как раньше. Просто не будет.

— Знаю, — смотрит в тарелку, сжимая челюсти.

— Что будем делать? — кладу подбородок на сложенные на столе руки, смотрю на него. — Не будет как раньше, и не понятно, что там за поворотом.

— Я не хочу расставаться, — проговаривает он.

— И я, — выдыхаю в ответ. — Только мне даже смотреть на тебя тяжело. Все время вижу те фото и видео.

— Понимаю, детка, — тоже тянется ко мне рукой, и тоже застывает на полпути. — Я уйду. Все будет хорошо.

— Не уходи, — все же хватаю его за руку. — Я…

— Я люблю тебя, — Макс судорожно вздыхает. — И я жесть какой идиот. Посплю на диване. Не волнуйся только. Насколько это возможно, конечно.

— Мне жаль, что так, — ком в горле мешает нормально говорить. — Мне жаль, что я так с тобой поступала. Я постелю тебе в зале. Прости, не могу пока в одну постель.

— Тебе не о чем… Это я до тебя не дорос, — усмехается. — Давай сам, отдыхай.

— Хорошо, — киваю я. — Доброй ночи.

Не жду ответа, ухожу. Так спешно, словно бегу от него. Переодеваюсь, ложусь в постель, прислушиваюсь к звукам из зала.

Сворачиваюсь под одеялом комочком и беззвучно реву. Так хочется пойти к нему. И бежать прочь из квартиры тоже хочется.

Телефон коротко вибрирует, и я беру его уже с опаской.

“Уйди сама. Это мой человек, и я все равно добьюсь своего. У тебя три дня. А потом я заявлю на него по поводу мошенничества, изнасилования и избиения. Порти жизнь ему дальше, только он узнает, какая она твоя любовь”.