Всё не так, как надо

Д. Ман

Сказка для взрослых. Загадочные существа живут рядом с людьми, их долг: хранить и передавать тайное знание до тех пор, пока люди не станут готовы его принять. Существ становится всё меньше, а у людей «всё не так…» Когда, а главное – кому передавать древние знания?

Только как лозунг…

Утром потеплело, поэтому дед, после ухода Вовки на работу, решил прогуляться по посёлку, и не просто прогуляться, а дойти до почты, где у него было небольшое дельце и не одно, а целых два: во-первых, нужно было получить пенсию, а во-вторых, он хотел купить почтовый конверт.

У окошка была небольшая очередь, а группа пенсионеров расположилась в ожидании на стульях ближе к входу. Все свои, за пенсией, поэтому, поздоровавшись, дед решил полушутливо спросить:

— Чего-то вас тут много набежало… Не иначе пенсию повысили?

— Шутишь, Владимир Афанасьевич? — сказала Мария Ивановна из ближайшей трёхэтажки. — Всё пытаются повысить, а не удаётся… Только возраст пенсионный удалось повысить.

— Не удивительно, — поддержал разговор Пётр Кузьмич, ближайший сосед Владимира Афанасьевича. — Как что повысить, так это им на раз… цены, налоги. Это они научились. Стоит только предложить и сразу лес рук, все «за» голосуют, а вот, чтобы с деньгами расстаться… это надо подумать. И читать не умеют…

— Как это? — спросила пухленькая приятельница Марии Ивановны.

— Может и умеют, но доходит до них прочитанное долго, потому и читают несколько раз: «первое чтение», «второе…» а потом и вовсе отложат.

— Если такие тугодумы, чего они там вообще делают… — сказала приятельница Марии Ивановны. «Так это же Катя с молокозавода» пригляделся дед. «Красавица была, а теперь узнаю с трудом… Да, время летит, мы не молодеем».

— Ты голосовать ходила, вот за таких и проголосовала…

— Нет, не ходила и не пойду. От моего голоса ничего не зависит, без нас всё решено, кого им надо того и пропихивают.

— А чего далеко ходить… — поддержала подругу Мария Ивановна. — Вот прошлая зима была тёплой, а до батарей было не дотронуться. Шпарили по полной… Я их и отключила, душно. И обидно мне стало, что зря деньги за обогрев плачу. Пошла в администрацию, пусть, думаю, помогут или градус снизить, или отопление из моей квитанции на время исключить. Обратилась к первому попавшемуся мне чиновнику. Он послушал и говорит:

— Мы тут помочь не можем, мы градусы не снижаем, это в теплосеть.

— Я там уже была, бесполезно. Я у вас спрашиваю, кто здесь может помочь, защитить мои права?

— Мы права не защищаем, мы услуги оказываем.

— Чаво? — возмутился Кузьмич. — Это что, бордель что ли… там услуги оказывают, а в администрации слуги народа и волю народа должны сполнять… Защита прав это и есть их обязанность.

— Сейчас… так сразу и бросятся… На бумаге это всё только хорошо прописано. Если сам президент основной закон страны нарушает, то им и сам бог велел.

— Тише ты, Маша, — одёрнула подругу Катя. — Разошлась…

— Чего ты, здесь же все свои.

Все замолчали. А потом к Марии Ивановне пододвинулся Сергей Павлович, бывший учитель истории на пенсии. Они с женой тоже были здесь. Когда Вовка вернулся к деду, дед обратился к Сергею Павловичу по поводу трудоустройства внука. Сергей Павлович ещё преподавал и похлопотал о Вовке. Того взяли учителем-организатором, а когда Сергей Павлович ушёл на пенсию Вовка занял его место.

— Мария Ивановна, собственно я с вами согласен. Но хотелось бы узнать, о каком законе вы говорите.

Все знали, что Мария Ивановна имела юридическое образование и при советской власти много лет работала секретарём в суде. Мария Ивановна снизила громкость и уже более спокойно продолжила:

— В одной из статей конституции, в главе четвёртой говорится, что президент — гарант конституции.

— Точно.

— А в другой статье говорится: «Все равны перед законом».

— И это есть.

— Всё-то вы знаете… Так значит вам должно быть известно, что первый указ нынешнего президента противоречил конституции.

— Это о предшественнике… что он неподсуден?

— Именно. Есть ещё статья, в которой говорится, что указы и распоряжения президента не должны противоречить конституции.

— Все равны, но есть более равные… — усмехнулся Кузьмич. — Ну, уж если речь зашла о конституции, то я тоже всем напомню третью статью: «Единственным источником власти в России является российский народ». Ну и как вам это… чувствуете свою власть…

Все замолчали. Дед сидел, положив обе руки на ручку тросточки. «Почти век на этом свете живу, а всё так же… Бесправен народ, и некому его права и свободы защитить, вроде бы это обязанность государства… на бумаге. Законы не работают, жулья полно… Как это раньше говорили: „Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло“. А ведь это я их спровоцировал…»

— «Высшей ценностью являются права и свободы граждан. Защита прав и свобод — обязанность государства» — вторая статья конституции. Красиво звучит, как лозунг, — неожиданно для всех сказала Полина Константиновна жена Сергея Павловича. Потом, осмотрев всех, и видимо ожидая реакции на свою реплику, вздохнув добавила: — Видимо, только как лозунг и воспринимается…

Повисла тишина, все сидели в задумчивости.

— А что это мы всё сидим и сидим? Что это очередь не двигается? — спросил дед.

— Танюха сегодня одна, напарница заболела. Не справляется. А ещё пиво это… Вон смотрите, мужики у стойки в третий пакет банки запихивают, — сказала Катя.

— С каких пор пиво на почте продают? — возмутилась Полина Константиновна.

— Я читал про это новшество, — ответил Кузьмич. — Это, чтобы в глубинке российской качественный алкоголь пили, а не суррогат. И рентабельность «Почты России» поднять. Купить что ли…

— Тьфу, это и есть суррогат. Никакое это не пиво. Химия одна, — возмутился дед. — Что удумали, вот это забота…

— Скоро здесь все местные алкаши ошиваться будут. Что же это получается, пенсионер приходит за пенсией, а тут сборище маргиналов, того и гляди по башке дадут и пенсию отнимут… — сказала Полина Константиновна.

— А я думаю, — сказала Катя, — это чтобы не шибко устойчивые к алкоголю пенсионеры мужского пола, сразу всё, что получили, государству возвернули.

— Если так дальше дело пойдёт, — сказал Сергей Павлович, — мы с Полиной пенсию на карту банковскую оформим. Правда, в ближайших к нам магазинчиках всё только за наличные. Это-то и останавливало. Универмаги крупные только в центре, до них ещё дойти надо…

— Как всегда всё для народа… — съязвил Пётр Кузьмич.

— Слушай, Пётр, — обратился дед к Кузьмичу, — плюнь ты на это пойло химическое. Приходи ко мне, рябиновой настойкой угощу собственноручного приготовления. Посидим, побалакаем. Опять же у меня капустка, огурчики, грибки солёные…

— По этому делу ты мастер. А повод какой? Праздники закончились.

— А у меня правнучек отыскался. Придёшь?

— Приду.

Наконец, Татьяна закончила с пивом и приступила к выдаче пенсий.

— Владимир Афанасьевич, иди, получай, — сказала Мария Ивановна. — Устал, наверное, ждать-то. Ты тут самый старший из нас, думаю, никто возражать не станет.

— Я возражаю, — ответил дед. — Мне спешить некуда. Очерёдность надо соблюдать. Пришёл последним, последним и получу.

— Как знаешь…

Тут дед хитрил, дело было не в очерёдности. Он хотел купить почтовый конверт, но не обычный, а всех ставить об этом в известность у него желания не было.

Оставшись в одиночестве, он получил пенсию и спросил:

— Танюша, не подскажешь, сколько марок нужно наклеить на конверт…

— Дед, на конверте уже есть марка.

— Мне в другую страну отправить надо, в святую землю…

— В Израиль что ли…

— Туда.

Татьяна протянула конверт, марки. Дед расплатился и отправился домой.