Всё не так, как надо

Д. Ман

Сказка для взрослых. Загадочные существа живут рядом с людьми, их долг: хранить и передавать тайное знание до тех пор, пока люди не станут готовы его принять. Существ становится всё меньше, а у людей «всё не так…» Когда, а главное – кому передавать древние знания?

Ветер в трубе

Домик, в котором жили оба Владимира, дед и внук, был старым, но крепким, построенным в шестидесятые годы прошлого века, сложенным из крупных брёвен на ленточном фундаменте. Посреди дома русская печь, которая и делила дом на две части: большая комната, в которой жил внук и комнатка поменьше для деда. В большой комнате внутренняя стена была кирпичной стеной печки, а с другой стороны в комнатке деда у печи была лежанка и топилась печь из комнаты деда. Перед комнатой деда была небольшая кухня, в полу которой был люк в хорошо оборудованный подпол. Вход в дом был со стороны кухни через маленькую прихожую, перегороженную для устройства туалетной комнаты. Раньше до приезда внука все удобства у деда были во дворе, а теперь стараниями внука в доме был тёплый туалет. Канализация была устроена правильная, не какая-нибудь выгребная яма прямо под домом, всё выводилось в старый, давно заброшенный колодец, в котором, как говорил дед, никогда воды не было. «Кто-то, когда-то пытался вырыть колодец, но так до воды и не докопался…» Позже, в дом провели водопровод, так что нужда в колодце отпала. Был у избушки и второй этаж — мансарда, но зимой ею никто не пользовался, тем более, что попасть туда можно было только по лестнице, находящейся на веранде, а дверь на веранду для меньшей потери тепла зимой очень плотно закрывалась, а со стороны веранды была ещё одна дверь. Всё было рассчитано на холодные снежные зимы севера России, на зимы Вологодской области.

Деду не спалось, он переворачивался с боку на бок, стараясь занять удобное для сна положение, но сон не шёл. «Сильно натоплено, душно. Вовка перестарался», подумал он. «У него комната просторней, не то, что моя. В ней воздуху больше. Спит себе и сны смотрит, а я мучаюсь…» Но дело было совсем не в этом, и в глубине души Владимир Афанасьевич понимал причину своей бессонницы. Мысли одолевали. Думал он о том, что всё старое хорошо знакомое уходит, и многого не вернуть. А новое стремительно и с разрушающей силой буквально врывается в его жизнь. Так было всегда: новое приходило на смену старому, такова жизнь. Но пугала стремительность… И нет способа защититься от этих преобразований. Приспосабливаться? Но он стар и не успевает… «Что будет с нашим родом, древним, как сама жизнь? Похоже, приходит ему конец… В самом начале времён «маленький народец» заключил союз с людьми, всё было обговорено и записано. И ни разу договор не нарушался ни с той, ни с другой стороны. Только людей становилось больше, а «народец» угасал… Вовка что-нибудь про естественный отбор наплёл бы… типа выживают сильнейшие. А может и так. Ведь «малый народец» и заключал договор, чтобы выжить, и тогда их мало было…

А, всё равно не сплю, посоветуюсь со Старшим. Давно не общались…»

Дед пристроил подушку к самой спинке кровати, занял полусидящее положение и довольно громким шёпотом, направленным в сторону печки позвал:

— Афанасий, Афанасий… спишь что ли?

Дед прислушался и вдруг рассердился.

— Как в подполе под ногами шастать, так ты тут как тут… А когда надо, не дозовёшься. И наследил ты… Хватит спать, зима длинная, отоспишься ещё. Разговор есть.

Дед приложил руку к уху и прислушался. И тут от печки донеслось:

— А-у-у-у…

Могло показаться, что где-то в трубе завывает ветер, но дед знал, что это не так.

— Следы не мои, Федины.

— А чего он их не заметает?

— Не успел. Вовка шустрый больно, быстро среагировал. А там, где Федя сейчас живёт, подпола нет, и заметать ничего не надо. Он же безродный, по чужим людям свой век доживает. Там шкаф только этот железный — морозильный, и чтобы продукты достать, ждать надо ночи, когда спят все или когда дома никого нет. Не разгуляешься… Мы только по напёрстку рябиновой накатили, и тут вам приспичило за соленьями. В кои-то веки расслабиться решили и то мешают… тьфу на вас.

— Так уж и по напёрстку… сказочки не рассказывай, — проворчал дед. — Спишь вон, не докричаться. Да мне не жалко, не моё дело. Откликнулся… Вот и молодец. А теперь побеседуем. Роду нашему приходит конец.

— Ой!

— Испужался?

— Н-е-ет. Ты переродишься… Вовка ещё может…

— Из Вовки хорошего хозяина не выйдет, голова у него другим забита и традицию он нарушил… Пусть человеком остаётся. А мне зачем перерождаться? Двух хозяев в одном доме не бывает. Ты у нас на здоровье не жалуешься, и уходить тебе естественным образом рано. Ведь тебе только двести лет с небольшим, человеческий возраст не в зачёт. Молодой ещё. А мне начертано человеком помереть. Я о будущем думаю…

— Эх! — вздохнули у печки, — вокруг итак одни люди, потомки вторых, третьих и далее детей в семье. Чистых родов днём с огнём не сыскать. Вымирает наш народец. В гости даже сходить не к кому…

— Так и я о том же.

— Так, я не понял, ты о народце в целом печёшься или о своём роде?

— Я обо всём пекусь, но род хотелось бы сохранить. Вот позвал тебя для совета.

— А как насчёт Эдика?

— Отрезанный ломоть. Тоже человеком помрёт.

— Мы же его совсем не знаем. Вот тут подумать надо… Ты думай, а я спать…

Тут дверь в комнату деда приоткрылась, и показалось заспанное лицо внука.

— Дед, ты с кем здесь разговариваешь?

— Приснилось тебе.

— Нет. Я твой голос отчётливо слышал.

— Сам с собой… со скуки. Да и душно. Перетопил ты.

— Это верно. Пойду, воды выпью.

— Спокойной ночи.

— А-у-у-у, — раздалось вдруг в комнате.

— Что это? — испуганно спросил Вовка.

— Ветер в трубе воет. Метель на улице.

— Странно всё это.

— У-у-у-у… — раздалось снова, но уже более правдоподобно.

Вовка закрыл дверь и пошёл за водой.

«Ну, Афоня, артист…» подумал дед и усмехнулся. «Как был клоуном, так и остался, не может без спецэффектов… ещё тот шутник. Да, скучно ему».