Миллион в копилке

Валерий Гусев, 2001

Хочешь уберечь вещь от чужих глаз – положи ее на самое видное место. Так и поступил Ленин дедушка-нумизмат, спрятав свою самую редкую и ценную монету в обычную копилку с мелочью. Мог ли он даже помыслить, что Лене придется выручать невезучего приятеля и все содержимое копилки пойдет продавцу киоска в уплату за испорченный товар? И этот самый продавец, кажется, догадался, что за «медяшка» ему с неба свалилась… Как же теперь вернуть дедушкино сокровище? «Прежде всего не спускать с этого жулика глаз!» – решают Ленины друзья и придумывают хитроумный план. С помощью яркого значка и самого обыкновенного плейера…

Глава IV

Дед Кондрат

Из школы мы с Алешкой возвращались вместе: он меня немного подождал, а я немного раньше смылся.

На лестнице, возле дверей нашей квартиры, уже сидел, дожидаясь нас, Санек. Теребил шнурки Лешкиных кроссовок и пытался дотянуться до них зубами.

— Все ты! — сказал он Алешке вместо «здравствуй». — «Потуже завязывай», «потуже завязывай»… Вот я и затужил. До сих пор развязать не могу.

— А как же ты спал? В кроссовках?

— Ну и что? — искренне удивился Санек. — Я их вечером помыл, перед сном. Прямо вместе с ногами. В стиральном порошке.

Кроссовки и впрямь сияли — они даже новыми такими чистыми не были.

Санек отчаялся справиться со шнурками, махнул на них рукой и, порывшись в карманах, протянул мне клочок бумаги:

— Вот!

— Что «вот»?

— Адрес. Деда одного. Кондратом его зовут.

— А зачем он нам, твой Кондрат?

— Ну вы даете! — возмутился Санек и снова взялся за шнурки. — Это к нему сегодня утром наш Козел бегал.

Тут я совсем растерялся: не было у нас никакого козла.

— Какой еще козел?

— Ну… этот… Козлов по кличке Кэн. И, между прочим, он выскочил от деда как сумасшедший, я сам видел. Глаза, — Санек во всю ширь развел руки, — вот такие! И пасть — до ушей от радости. И еще, между прочим, — этот дед Кондрат, он, оказывается, тоже коллекционер, в монетах здорово разбирается. Мне одна бабка у подъезда рассказала…

Начинается… Дедки, бабки, козлы…

И как эту информацию оценивать? С одной стороны, вроде она положительная. Косвенно подтверждает, что монета у Козлова и что он с помощью деда Кондрата установил ее ценность. А с другой стороны, Козлов начнет искать, кому бы ее сбагрить. Если уже не сбагрил. Тому же деду Кондрату, например. Или своему торговому начальнику Гургену Ашотычу…

— Санек, а куда он от этого деда пошел, не знаешь?

— Куда-куда? В свою палатку, Раиску сменять.

Так… Нужно срочно выходить на знатока монет Кондрата, нельзя терять следы «Гречанки». А как?

Тут распахнулись дверцы лифта, и из него вышли Лена и Норд с галошей в зубах. Он помахал нам хвостом и положил галошу перед Саньком. И посмотрел на него преданно и радостно — ждал благодарности за хорошую работу.

А вот Санек поступил очень странно и надежд Норда не оправдал. Он только сказал ему:

— Молодец, спасибо, — взял галошу, поднялся по лестничному пролету к мусоропроводу, сбросил ее туда и помахал ей вслед.

Норд с таким недоумением и обидой на него глянул, что Санек вынужден был объяснить свой странный поступок:

— А зачем она теперь? Другую-то я еще вчера выбросил. Чтоб дед не расстраивался.

Да, какая-то логика здесь есть. Правда, не очень понятная, подумал я.

Лена с Нордом тоже уселись на ступеньках, и мы рассказали про деда Кондрата.

Лена подумала и спросила:

— Он один живет, без родственников?

— Один, — кивнул Санек, вновь пытаясь впиться зубами в шнурок. — Пенсионер в отставке.

— Это как так? — удивилась Лена. — Без пенсии, что ли?

— Да нет, он полковник в отставке. Военный пенсионер.

А неплохо, надо сказать, Санек задачу выполнил.

Лена встала — Норд, конечно, тут же вскочил.

— Я с ним познакомлюсь, — решительно и уверенно сказала она. — Думаю, у меня получится — одинокие люди очень отзывчивы на внимание.

Тут Лешка что-то неразборчиво пробормотал, и на его лице я увидел явное неодобрение. Похоже, он хотел сказать, что не совсем это здорово: проявить к старому человеку внимание только для того, чтобы что-то у него выведать. Мне это тоже не очень понравилось. А что делать? Ленкиного деда надо ведь выручать.

А Лена и Норд уже спускались по лестнице — Лена легко и беззвучно, а Норд, будто нарочно, цокая когтями по ступеням.

— А как твой дедушка? — я перевесился через перила.

Лена остановилась, подняла голову:

— В порядке. Копилку потряс и успокоился. Я в нее всяких мелких железяк напихала.

И они ушли. Знакомиться с дедом Кондратом.

— Лех, — поднял голову от кроссовки Санек, — принеси вилку, а? Я вилкой попробую узел подковырнуть.

— Да пошли к нам, — сказал я. — Там подковырнешь.

Мы дали Саньку вилку, он уселся в прихожей на пол, согнулся крючком.

— Кроссовку-то сними, — посоветовал я, — удобнее будет.

— Да, сними, — буркнул Санек. — А если я и вилкой узел не развяжу — опять на одной ноге прыгать?

И мы занялись каждый своим делом. Алешка уселся списывать домашнее задание у своего друга-отличника, я, тяжко вздохнув, снова взялся за магнитофон, а Санек пыхтел в прихожей над кроссовкой.

…А тем временем по улице бодрым строевым шагом шел из магазина крепкий еще старичок в поношенном военном мундире с сияющими на солнце пуговицами. В руке — сумка с продуктами.

Старичка обогнала девочка с собакой.

— Давайте, дедушка, мы вам поможем, — вежливо предложила девочка старичку и, не дожидаясь ответа, взяла его сумку и передала собаке.

Собака, подхватив сумку в зубы и высоко и гордо задрав голову и хвост, важно пошла впереди. А старичок и девочка — за ней, рядом.

— Умная собака, — похвалил старичок Норда.

— Очень! Они все умные, — подхватила Лена. — И очень добрые. Добрее, чем люди. И честнее намного.

— Это уж точно, — как-то задумчиво, с горечью в голосе произнес старичок. — Собака никогда обманывать не станет. А вот люди…

Лена при этих словах чуть смутилась и немного покраснела.

Они перешли улицу, миновали небольшой сквер и вошли во двор высокого дома-башни.

— Вот и пришли, — сказал старичок. — Спасибо вам за помощь. Меня зовут Кондрат Тимофеевич. Дед Кондрат — старый солдат, — он весело рассмеялся и сразу помолодел. — А вас, друзья, как зовут?

— Меня — Лена, а его — Норд.

Норд опустил сумку возле двери подъезда, сел, протянул старичку лапу и откровенно облизнулся.

— Вас понял, — улыбнулся старый солдат. — Перехожу на прием. Приглашаю вас на чашку чая. И собачке что-нибудь найдется, добрые поступки надо поощрять.

— Спасибо… Не знаю… — Лена сделала вид, будто сомневается. — Родители и учителя нам всегда говорят, что нельзя заходить к незнакомым людям.

— И правильно говорят! — Кондрат Тимофеевич взял сумку. — Да мы-то ведь теперь знакомые! Шагом марш!

И через пять минут новые знакомые дружно пили чай и грызли косточку.

Лена даже на какое-то время почему-то забыла, зачем она познакомилась с «пенсионером в отставке»: так ей стало интересно.

Однокомнатная квартирка была похожа на маленький и уютный семейный музей. Над письменным столом висела старая-престарая фотография мальчика в солдатской шапке-ушанке, с большим автоматом на груди и с большим кинжалом на поясе…

— Это я, — похвалился дед Кондрат. — Во время Великой Отечественной войны. Я был сыном полка, разведчиком.

По обе стороны фотографии висели старинная шпага и старая шашка в черных кожаных ножнах с медными колечками…

— Эту шпагу, — опять похвалился дед Кондрат, — отбил в 1812 году один мой предок у французского офицера на Бородинском поле. А с этой шашкой мой дед воевал с немцами в 1914 году.

У окна стояла длинная подставка, вроде турника, и на ней висели красивые, позеленевшие от времени колокола. Не очень большие, конечно, но самые настоящие. На них даже были видны старые славянские буквы…

— Это моя коллекция, — в третий раз, с особой гордостью, похвалился дед Кондрат. — Небольшая, конечно, но мною очень любимая. Вот этому колоколу, — Кондрат Тимофеевич легонько тронул ладонью самый большой из них, и тот послушно отозвался тихим, ровным и долгим гулом, — «Сысой» ему прозвание — больше тысячи лет. По преданию, висел он на колокольне в небольшой деревушке южнее города Рязани и предупреждал своим звоном о нашествии татар. Чтобы жители успели приготовиться к бою.

Кондрат Тимофеевич рассказывал, а «Сысой» все еще гудел, заполняя комнату древним таинственным звуком, плавно затихая…

Наконец Лена вспомнила о своей задаче, но никак не могла перевести разговор на монету. Сделать это, думала она, нужно очень осторожно — ведь неизвестно, о чем говорили этот симпатичный дед Кондрат и тот несимпатичный продавец Козлов.

И тут она «кстати» вспомнила о своих друзьях.

— А у нас один мальчик тоже хочет стать коллекционером. Он очень увлекается древними монетами.

— Будущий нумизмат! — похвалил неизвестного мальчика Кондрат Тимофеевич, подкладывая Лене варенья. — Хорошее дело. Очень познавательное. Каждая монета таит в себе столько сведений о древних мирах, о людях, обычаях, событиях… Я тоже когда-то этим увлекался, но колокола меня увлекли больше.

— А можно я его к вам приведу? — спросила Лена. — Вы ему что-нибудь расскажете, посоветуете…

— Конечно, Леночка, буду очень рад! Всей компанией приходите! И мне веселей будет. А то — все один да один. А так с хорошими людьми поговорить хочется…

Тут Лене опять стало стыдно. Кондрат Тимофеевич нравился ей все больше, он очень был похож на ее дедушку, и мысль о том, что она — так или иначе — его обманывает, становилась все невыносимее. Единственное, что поддерживало Лену, — то, что она лжет и притворяется не из-за какой-то собственной выгоды, а чтобы помочь дедушке, найти его любимую «Гречанку»…