Глава 3
Остаюсь сколько могу, и полицейский позволяет мне сфотографировать кита, но потом мне надо уходить. Бегу назад; рюкзак стучит меня по спине. Пытаюсь разглядеть отца среди волн. Он рассердится, если я опоздаю. Но, думаю, все в порядке. Волны отличные, так что он, скорее всего, и сам задержится.
Как выясняется, я прибегаю к пикапу сразу после него. Он уже открыл двери, музыка из кабины разносится на всю парковку. Отец сушит волосы полотенцем, гидрокостюм на нем спущен до пояса. Он улыбается и насвистывает — похоже, серфинг поправил ему настроение.
— На пляж выбросило мертвого кита, — сообщаю я ему. — Возле Литтли. Это малый полосатик.
— Привет, Билли, как у тебя дела? — говорит отец. В его голосе слышится сарказм — он напоминает, что я забыл его поприветствовать. — Хорошо провел время?
— Привет, пап, — отвечаю я, начиная заново. — Очень хорошо, спасибо. На пляже лежит мертвый кит.
— Ясно. — Улыбка пропадает у него с лица. — А я-то думал: что случилось? Видел полицейские машины.
Больше он ничего не говорит, но заметно мрачнеет. Полицейские ему не нравятся. Никогда не нравились.
— Это самка. Еще маленькая, — продолжаю я.
— Завтракать будешь? — спрашивает отец, игнорируя мои слова. Дикая природа не очень его интересует. Он ходит на работу и занимается серфингом — больше ничего. Но я не обижаюсь. Если б он не предложил, я сам напомнил бы ему про кафе. Я почти всегда голоден, а даже если нет, все равно не отказался бы зайти в «Санрайз».
Кафе уже открыто. Оно находится на втором этаже Спасательского серфинг-клуба, и сверху открывается отличный вид на океан. Отец заканчивает переодеваться, мы поднимаемся по деревянным ступенькам и садимся у окна, где и всегда. На стенах висят фотографии серферов, сделанные в те дни, когда волны были по-настоящему большими. На паре из них отец, хотя понять этого нельзя — на фоне волн фигурки совсем крошечные. Фотографии продаются, поэтому какой-то турист может купить снимок отца и повесить дома на стену, словно он какая-то знаменитость. Не то чтобы отцу это не нравилось, в целом ему все равно. Но сегодня я на них не смотрю. Вытаскиваю из рюкзака камеру, чтобы показать отцу фотографии туши.
— Эй, парни, что будете заказывать?
Я замираю, услышав голос Эмили. Она идет к нам со своим блокнотом и карандашом. Улыбается мне, и я чувствую запах ее духов. Эмили пахнет нагретыми солнцем цветами. Она работает в кафе «Санрайз», но на самом деле не просто официантка. Она здесь только для того, чтобы немного подзаработать, пока пишет диплом. Изучает морскую биологию. Эмили — настоящий ученый. Она мне нравится. Очень.
— Мне большой завтрак, — говорит отец, потирая живот. — И кофе.
— Хорошо покатались сегодня, мистер Уитли? — Она улыбается ему, но недолго; это просто знак вежливости. Потом поворачивается ко мне: — Билли! Тебе как обычно? — Это означает булочку с двумя сосисками и много-много кетчупа.
— Да, пожалуйста, Эмили.
— И кофе? — спрашивает она. Не подмигивает, но бросает в мою сторону наш «тайный» взгляд. Однажды я попросил себе кофе — ну, чтобы произвести на нее впечатление, — но он мне совсем не понравился. Эмили поняла это и принесла мне вместо кофе горячий шоколад. Теперь она всегда задает этот вопрос.
— Да. Ты видела кита? Это детеныш малого полосатика.
— Только слышала, — отвечает она. — Посмотреть времени не было.
— Я сделал несколько снимков. Эксперт по китам уже едет с побережья. Будет здесь около полудня. Может, папа попозже нас подвезет? Когда ты закончишь смену…
Просительно смотрю на отца. Просьба довольно смелая, но почему не попытаться — после серфинга он настроен благодушно.
— Прости, Билли, у меня куча работы. Надо красить оконные рамы.
Иногда я совсем не понимаю этих взрослых. С чего такая спешка? Сейчас почти зима. До следующего сезона бронирований не будет. Уж точно необязательно красить рамы, когда в городок приезжает эксперт по китам!
Эмили замечает мое разочарование и пытается сгладить ситуацию.
— У меня еще есть кое-какие дела. — Она бросает на отца короткий взгляд, словно пытаясь что-то ему сказать. — Но Дэн будет тут, мистер Уитли. В смысле, на случай, если вы захотите, чтобы кто-то присмотрел за Билли.
Лицо у нее дружелюбное и открытое. Оптимистическое.
Вы же помните Дэна Ходжа, спасателя? Так вот, я кое-чего про него не рассказал. Он вроде как встречается с Эмили. Боюсь, именно поэтому я его и недолюбливаю. В любом случае это несерьезно. Она с ним только потому, что никого лучше пока не нашла. Когда она закончит учебу, то выйдет за знаменитого ученого, а не за глуповатого спасателя с пляжа. Может, даже за меня — когда я стану знаменитым ученым. Мы будем с ней вместе заниматься исследованиями.
Отец на мгновение задумывается.
— Ладно. Можешь остаться, если хочешь, Билли. Повидаешься с этим спецом по китам — и сразу назад.
Мне жаль, что Эмили не может пойти со мной, но это неудивительно. Я доволен еще и потому, что не придется помогать отцу с покраской. Обычно мне достается шкурить рамы, а это совсем не так весело, как красить.
— Только не забудь про прилив, хорошо? Ты помнишь, во сколько он начинается?
— Могу посмотреть, если хотите, — вставляет Эмили, вытаскивая мобильный телефон. У нее есть специальное приложение, которое показывает время приливов. Мне приложение не нужно. Я так долго живу на пляже, что чувствую прилив кожей.
Поворачиваюсь к Эмили — она улыбается, потому что ей приятно мне помочь.
— Все в порядке, — говорю я. — У меня есть фотографии кита. Хочешь посмотреть?
— Конечно. Только подожди, сначала принесу ваш заказ.
Мы с отцом провожаем ее глазами до кухни. На Эмили черные брюки, тесно облегающие бедра. Я бросаю взгляд на отца — он все еще смотрит ей вслед.
* * *
— Там был один турист, который подумал, что кита могла убить акула, — говорю я, когда Эмили возвращается с напитками. — Но я сказал, что таких акул у нас не водится. По-моему, кит попал под винт какого-то судна.
При моих словах про акулу Эмили смеется. Смех у нее задорный, звонкий — он разносится по всему залу, и другие посетители оборачиваются в нашу сторону. Вот что мне по-настоящему нравится в Эмили. Она знает, что местные акулы слишком мелкие, чтобы напасть на кита. Она знает практически все о дикой природе острова Лорни, хотя сама и не местная. Эмили вроде нас с отцом — сейчас она живет здесь, но родилась в другом месте. Она приезжала на каникулы и останавливалась у бабушки, пока та не умерла, а теперь Эмили живет здесь постоянно. Наверное, это еще одна причина, по которой она мне нравится. Мы не настоящие местные жители, но про важные вещи знаем куда больше.
— Скорее всего, кита сбил ультразвуковой радар подводной лодки. Я читал о таком, — говорю я. — Как животные путаются из-за них. Потом он подплыл слишком близко к судну и попал под винт.
Эмили ненадолго задумывается.
— Возможно, — заключает она. — Пожалуй, эксперт уже не нужен, ты и так во всем разобрался.
Я раздуваюсь от гордости. Тут парень с кухни кричит, что наш заказ готов.
На этот раз отец не смотрит Эмили вслед. Вместо этого он тянется за газетой, которую кто-то оставил на столе. Это «Айленд таймс». Как-то раз там опубликовали фото мертвого дельфина, выброшенного на берег на Нортэнде. Женщина, которая его нашла, тоже была на снимке. Вот почему я хотел найти кита первым — чтобы попасть в газету. Хотя, если подумать, «Айленд таймс» в последнее время немного помешалась на деле Оливии Каррен, так что вряд ли мертвый кит на этот раз удостоится фотографии. Заголовок на первой странице свежего номера опять посвящен Оливии. Он гласит:
Оливия: спустя три месяца все еще ничего не известно
По-моему, заголовок так себе — ведь он сообщает, что газете нечего рассказать. С тем же успехом они могли заявить: «Сегодня никаких новостей!» Но таковы были все заголовки в последние недели. «Оливия — может ли она до сих пор находиться на острове?», «Дело Оливии: полиция считает, что девочка утонула», «Загадка Оливии: поиски продолжаются». Отец разворачивает газету и быстро пролистывает три первых страницы, все посвященные Оливии. Я просматриваю фотографии на заднем экране камеры. Приближаю и удаляю. Потом возвращается Эмили — на этот раз с нашей едой.
— Ну вот! — Она ставит тарелку сначала перед отцом, потом передо мной. Там целая тонна кетчупа, сосиски обильно политы маслом. Эмили замечает газету в руках у отца. — Есть новости?
Отец, удивленный, поднимает глаза и качает головой.
— Нет. По-моему, полиции пора бы признать, что она утонула. — Он всегда так говорит. Считает, что Оливия Каррен вечером решила искупаться и уже не вылезла.
— Наверное, родители все еще надеются отыскать ее живой, — говорит Эмили. — Такая неопределенность хуже всего. Пусть бы уже кто-нибудь выяснил, что с ней случилось.
В последнее время такие разговоры ходят повсюду. Люди только и обсуждают, что дело Оливии Каррен. Я искренне не понимаю почему. Не в первый раз на острове тонут туристы. Все знают, что океан может быть опасен, неспроста же здесь появился спасательский серфинг-клуб! Но обычно, когда человек тонет, через день-два труп выносит на берег, а Оливию не вынесло, поэтому никто не знает точно.
Со мной, однако, про Оливию Каррен не говорят. Вроде как подобные разговоры — только для взрослых. В моем присутствии все притворяются, что ничего не произошло. Что бы то ни было — этого не случилось. Я знаю почему: на самом деле все думают, что Оливию похитили и убили. А может, еще не убили, а держат в каком-нибудь подвале и насилуют по ночам. Но Эмили другая. Она обращается со мной как со взрослым. Так что я не удивляюсь, когда она спрашивает меня:
— Может, тебе направить твои исследовательские таланты на дело Оливии Каррен, Билли? В конце концов, загадку с мертвым китом ты разгадал в два счета.
Она улыбается, чтобы показать, что пошутила.
Отец тянется за кетчупом и бросает на нее многозначительный взгляд. Похоже, он не считает это хорошей идеей.
— Лучше не будоражь его. Достаточно, что он лазает по скалам и считает птичьи яйца.
Он пытается закатить глаза, но Эмили отводит взгляд и улыбается мне. Она все знает про морских чаек; я рассказывал ей про свой проект. Отцу я тоже говорил, но он все равно ничего не понял.
Эмили отходит от нашего столика, потому что ее ждут другие посетители. Я откусываю от сосиски с булочкой, и жир капает мне на тарелку. Знаю, она сказала это мимоходом, ничего не имея в виду, но внезапно серьезно задумываюсь. Может, мне и правда стоит направить свои исследовательские таланты на дело Оливии Каррен? Эта мысль прочно заседает у меня в мозгу. В конце концов, почитайте газеты! Полицейские до сих пор не продвинулись ни на шаг, и я на собственном опыте знаю, какие они бестолковые. Что, если я смогу раскрыть тайну? Представляю себе заголовок в «Айленд таймс»: «Местный мальчик разгадал загадку Оливии!»
Это даже лучше, чем попасть на фотографию с мертвым китом.
Да, и вот еще что: никто не знает этот пляж лучше меня.
