Голод

Коллектив авторов

О нем можно говорить, его можно скрывать, но каждому человеку он знаком.Это Голод.Вам откроются жизни людей, страшные секреты, глубинные чувства и откровения о поисках долгожданного покоя в череде страхов, воспоминаний и сомнений. Голод подкрадывается к героям, рыскает по закоулкам души, управляет поступками. Проглотите рассказы целиком или неторопливо отщипывайте по кусочку – что бы вы ни выбрали, после прочтения вам точно захочется ещё… Книга содержит нецензурную брань.

Дина Вальнер

«Голод 91,1»

Город с моста казался сгустком огней, кое-где залитых чернилами. Машины истерично гудели — затор был такой, что никто не двигался. Все готовились к Новому году, суетились и нагружали улицы сильнее обычного. Гелла решила поехать в объезд, но оказалась в еще большей ловушке — девять вечера, а она, голодная и усталая, никак не могла добраться до дома.

Раздражение нарастало: Антон с утра не брал трубку, а последние два часа почему-то был вне зоны. Гелла ему уже раз десять позвонила. Хорошо, что, пока она тут застряла, дети у свекрови. А может, и не хорошо. В дни, когда Гелла оставалась дома одна, пустота и одиночество ощущались как-то уж очень явно.

Она опять набрала номер мужа — вне зоны. Со скуки покрутила ручку приемника — прозвучали последние аккорды незнакомой грустной песни, и эфир тут же наполнился волнующе пряным женским голосом:

— Доброй пятницы, голодные мои. С вами вновь Магдалена, и сегодня на волне 91,1 мы проведем еще один вечер, наслаждаясь вашими откровениями.

— Ур-ра! — закричала Гелла, — Я нашла! Нашла тебя!

Хоть что-то хорошее за день. Провокационную передачу «Голод» обсуждали все, а Гелла все никак не могла застать их поздние пятничные эфиры. Люди рассказывали в них такое! Просто выворачивали себя наизнанку. Девочки в офисе потом делились впечатлениями, и Гелла каждый раз оставалась в шоке от услышанного. И, надо же, неожиданно наткнулась на нужную волну — вот это удача!

— Сегодня вас ожидает сюрприз, — пообещал голос из магнитолы, — потому что с нами в студии потомственная ясновидящая и прорицательница Кассандра.

— Ого! Кассандра у них там какая-то, — фыркнула Гелла: в последнее время она стала говорить сама с собой.

— Добрый вечер, — раздался густой мелодичный голос, и Гелла сразу представила грузную оперную диву в тюрбане и с массивными кольцами на холеных пальцах, но сексапильный голос диджея не дал додумать образ до конца:

— В канун католического Рождества наша радиостанция приготовила для вас нечто особенное. Мы готовы подарить вам исполнение самого смелого, самого сокровенного желания. Вам нужно только дозвониться к нам и честно признаться, какой же голод вас одолевает, чего вы хотите и от чего не можете отказаться. Итак, я жду ваших признаний, — последнюю фразу она произнесла с придыханием.

— А ты, наверное, девушка кролика Роджера? — прокомментировала томного диджея Гелла, но та ее, разумеется, не услышала и продолжила:

— У нас уже есть первый дозвонившийся, и это — Иван. Иван, поведайте: по чему изголодались лично вы?

Картавый мужчина принялся скучно мямлить что-то про одиночество, пока его не перебили:

— Голод, Иван. Какой голод вас мучает?

Повисла тишина, а потом Гелла услышала:

— Секс. Хочу секса. Моя жена… А, к черту! Это сложно.

— Кассандра, мы можем помочь Ивану? Может, нужно усилить влечение его жены?

— О нет, это нам ни к чему. Я вас услышала, Иван. И я вас поняла. Ничего не бойтесь, звоните своему другу. Он тоже думает о вас.

Магдалена неэлегантно присвистнула, у Геллы отвисла челюсть, а охрипший Иван произнес сбивчиво:

— Спасибо. Спасибо вам.

Гелла поразилась и, пока играла романтическая песня, думала о жене Ивана и очень ее жалела.

Второй дозвонившейся оказалась девушка Аня с красивым тонким голосом. Аня сбивчиво рассказывала о любви к женатому мужчине, с которым они уже год как вместе. Жена возлюбленного Ани, конечно, его не понимала и не возбуждала. Секса у них, разумеется, давно не было, и жили они только ради детей.

— Дурочка, — посочувствовала Гелла. — Свяжутся с женатыми козлами, а потом страдают.

— Я знаю, что у него семья, что это неправильно, но больше не могу отпускать его к ней. Я схожу с ума, — жаловалась Аня. — Он тоже думает обо мне, не спит ночами. Это мучение для нас обоих.

— В чем же проблема, если вас так тянет друг к другу?

— Он очень любит своих детей. Очень! Он — великолепный отец. Только представьте! Сейчас он в командировке в Турине. Специально искал какой-то антикварный поезд, только чтобы исполнить мечту своего сынишки.

— А ведь он действительно хороший отец, — перебил ее задумчивый голос Кассандры. — Коллекционер из Турина так мотал ему нервы. Прохиндей! И денег вытянул немерено. Но мечта ребенка того стоит.

— Но как вы… — пискнула Аня и замолчала.

Сердце Геллы ухнуло вниз, и заныло где-то в области желудка. Она со скрежетом выдохнула:

— Что?

— Знаете, я так больше не могу, — быстро заговорила Аня. — Через час он прилетит и сразу примчится ко мне. Он сказал жене, что его рейс только завтра. Мы сутки будем вместе. Я знаю: он набросится на меня с порога. Всю ночь и весь день мы проведем в постели, а завтра… он оденется и уедет домой. А я хочу, чтобы он остался со мной навсегда.

Щеки Геллы пылали, руки затряслись.

— Сука! — закричала она. — Мерзкая сука! — и со всей силы упала на руль. Машина протяжно застонала.

Из окон соседних машин удивленно таращились.

— Да пошли вы! — орала им Гелла. — Все вы! Ненавижу! Всех вас ненавижу, — и заплакала.

Потому пропустила часть важного разговора в эфире и включилась, услышав только:

— Я иногда думаю страшное. Хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось. Чтобы ему не пришлось самому принимать решение. Знаю, это ужасно… Но хотела узнать, можно ли… такое устроить? — нерешительно закончила Аня и с вызовом добавила: — Вы сами просили говорить откровенно.

— Ну ты и тварь, — поразилась Гелла, но почему-то от услышанного вдруг успокоилась.

А вот Кассандру, похоже, желание радиослушательницы нисколько не шокировало, ее голос сохранил невозмутимость:

— Теоретически это возможно, — протянула ясновидящая. — Но я такие желания не исполняю. Принципиально.

— А что тогда делать мне? — нахально спросила Аня. — Зачем вы обещали, что исполните любое желание? Я вам тут душу растопырила на всю страну. Я хочу, чтобы он был моим. Чтобы он был с той, которую любит. Разве любовь — не главное чувство в жизни? Скажите! Почему мы должны из-за нее мучиться?

— Я вас услышала, Аня. И я вас поняла, — со вздохом произнесла Кассандра, и Гелла тут же похолодела. — Вы правы: никто не должен мучиться. Те, кто любит, должны быть вместе. Я всецело на стороне любви.

— Спаси-и-ибо, — радостно завизжала Аня. Дальше звук для Геллы на время пропал. Она почувствовала, что все разом ее предали. Мир ее предал. И этот черный лживый город. Она пораженно смотрела на него в окно, а он был совершенно к ней равнодушен. Там, в мерцании огней, кто-то любил кого-то. Кто-то к кому-то спешил. Город принимал самолеты с любящими не своих жен мужьями. Исполнял чьи-то мечты. Те, кем город дорожил, сегодня готовились к праздникам, покупали подарки, и только Гелла была никому не нужна. Ей вдруг вспомнился каждый одинокий и тоскливый вечер последнего года.

«Я одна, совсем одна, — подумала она. — И уже давно».

— А по чему изголодались вы? — с этой фразой в мир вернулись звуки.

— Я? — визгливо перебила Гелла очередного дозвонившегося. — Ну не знаю! По человечности, наверное. Вы про такое слышали? По нормальным отношениям я изголодалась! По любви. Я тоже хочу любви! Не могла же она совсем пропасть? Или это только мне так не повезло?

Она вспомнила слова той шлюхи, о том, что Антон живет с женой ради детей. А спит? Спит он с ней тоже ради детей? Это ради детей он накануне отъезда так горячо занимался с ней любовью, кусал ее плечи? Или он со всеми своими женщинами (травила себя Гелла) так прощался? А может (от этой мысли ей стало совсем паршиво), он представлял ЕЕ. Аня же говорила что-то про «думает по ночам».

Из-за дымки показалась распутная голая луна. Она, словно в насмешку, бесстыдно раскинулась на черной шелковой выемке между туч.

— Я — красивая женщина! — в сердцах закричала ей Гелла. — Слышишь меня? Красивая!

Потом она вспомнила обещание Кассандры и, путаясь в кнопках, принялась искать в исходящих номер мужа.

— Ах, значит, они у нас на стороне любви. Мучаются из-за меня! Ну все, суки, я вам сейчас покажу, — бормотала она, слушая гудки, а потом, словно удивилась, когда муж ответил:

— Алло!

— Ты почему вне зоны?

— Э-э… труба села, вот только зарядил.

— Ты еще в Турине?

— Ну да.

— В общем. Я не могу ждать, пока ты вернешься, поэтому говорю сейчас. К сожалению, я полюбила другого. И нам нужно развестись.

Провал. Пустота. Откуда-то издалека растерянный голос тихо спросил ее:

— Что?

— Прости. Люблю другого. В последнее время мы отдалились немного. Может, просто устали. Но это уже не важно, — сказала Гелла и положила трубку.

Пришел запоздалый ужас от произошедшего. Как же теперь жить? Как теперь дети? Что скажет мама? Это самый ужасный Новый год в ее жизни!

Раздался звонок:

— Гелла, ты что охренела? — орал муж. — Кто он? Кто он, я тебя спрашиваю? Что у вас с ним было? Ты с ним что? — Он замолчал. — Вы что — трахались? Отвечай мне. Почему молчишь?

Гелла положила трубку: теперь все потеряло смысл. Они больше никогда не будут вместе.

Он будет жить в другом доме, с другой женщиной. Ей он будет наливать кофе по утрам и помогать разбираться в настройках новых телефонов. Он будет покупать ей подарки на годовщины и менять зимнюю резину. А Гелла будет смотреть из окна их бывшей квартиры во двор на пустую парковку, где раньше стояла машина мужа, а потом спать одна в спальне, где шкаф будет заполнен вещами только наполовину.

Пробка на мосту наконец начала понемногу двигаться. Гелла впала в оцепенение: автоматически переключала передачи, сморкалась, вытирала глаза и что-то бормотала себе под нос. Когда раздался очередной звонок, она вздрогнула.

— Где ты? — раздался требовательный вопрос. — Десять вечера — где ты? Ты с ним? Опять молчишь? Что ты за сука такая! Я в командировке, ты сбагрила детей, а сама где-то шляешься?

— Ты что, дома? — догадалась Гелла.

— Не ожидала? — с торжеством хохотнул муж и тут же поник. — А я не ожидал, что ты окажешься такой блядью, Геля. Вот чего тебе не хватало? Неужели ты все забыла? Я тебя любил, между прочим. Когда ты рожала, я на морозе тридцатиградусном под окнами роддома четыре часа стоял. Ты вообще о детях наших подумала? О детях, Геля! Ты четыре дня назад отпускать меня не хотела! Прижималась ко мне, говорила, что я лучший. А вчера, Геля, по телефону ты, сука, мне в любви признавалась. Это просто так было?

* * *

С последнего этажа самого высокого здания в городе до белокожей луны, казалось, можно было запросто дотянуться.

— Красиво здесь, — произнесла обладательница густого низкого голоса.

— Да. А как вам эфир? Теперь рейтинги точно зашкалят. Вы прям держались молодцом. — Томный женский голос ее собеседницы расслабился и стал обычным, живым.

— Любопытный опыт. — Кассандра задумчиво уставилась в окно. Там далеко внизу, словно включенные гирлянды, растянулись во все стороны стоящие в пробках машины. — Все эти люди каждый со своим одиночеством. Каждый со своим голодом. Поразительно, сколько всего в них таится — мне так много лет, а я все никак не привыкну.

— Простите, а насчет желаний это правда? Как вы это делаете?

Кассандра грустно улыбнулась и развела руками.

— И что теперь? Вы исполните все желания?

— Не все. Только те, которые угодны любви. Я в некотором роде ее сторонник. Впрочем, я это уже говорила.

— А мне кажется, неправильно это. Нельзя, например, исполнять кровожадные желания, даже ради любви.

— Это вы про любительницу папаши с гостинцами из Турина? — рассмеялась Кассандра.

— Вообще-то да.

— Не переживайте, дорогая! Там тоже решится во благо любви. Мужчины часто не знают, чего хотят.

— А во благо чьей любви все решится? Я, честно говоря, уже запуталась.

— Там всегда была только одна любовь. А прочее — заблуждение. Сегодня он это поймет благодаря нашему с вами эфиру. И благодаря этому городу с его вечными пробками.