Мастер реальности

Глеб Кащеев, 2018

Иван лишился родителей в младенчестве и проживает в школе-интернате. Каждую ночь ему снится одна и та же девушка. Однажды учитель выдает ему странный прибор, а Иван, несмотря на предостережение друга, нажимает на нем кнопку и оказывается в мире Нави. Поскитавшись по улицам, он находит новых друзей, выясняет, что вся история его детства – ложь и он, скорее всего, рожден в Нави, а героиня его снов – местная княгиня и сильнейший маг, которых тут называют мастерами разума и ей грозит смертельная опасность. Попытка спасти девушку гарантировано будет стоить ему жизни, но разве он может поступить иначе?

Глава 1. Педсовет, вампир и таинственный прибор

Она назвала его палачом!

Нет, даже еще хуже: «Ты не врач. Ты палач!» — вот так звучала фраза психологини. Эти слова кольнули его тогда прямо в сердце. Иван вспыхнул, возмутился, возражал…

Только осенью, когда напряжение этого лета отпустило его, а все события, которых другим бы хватило на целую жизнь, чуть потускнели в памяти и отошли на второй план, наверх всплыла горькая правда. Сколько людей погибло из-за него? Самое ужасное, что он даже не знал. Не удосужился спросить.

Конечно, он не убивал их своими руками, но он желал им смерти и, в конечном итоге, знал к чему приведут его действия. Собственноручно он уничтожил только одного. Ему часто снились эти белые глаза с застывшим в них ужасом обреченности, когда враг понял, что не успевает. Что летящий кинжал движется слишком медленно и заветные слова все-таки будут произнесены. Взгляд единственного казненного им за секунду до смерти.

Все чаще его беспокоила леденящая кровь истина, что, возможно, психологиня была права.

Эта фраза как приговор прозвучала после педсовета, в темноте и пустоте школьного коридора. После того как Иван выстоял перед всеми учителями школы, сцепив руки за спиной, чтобы хоть как-то сдержать себя от резких и неосторожных фраз, на которые его провоцировали. Сейчас было не время. Речь шла об его отчислении из интерната для одаренных детей.

Повод был дурацкий, но Иван понимал, что его поступок стал последней каплей. То, что он «в каждой бочке затычка» и все время лезет защищать несправедливо обиженных, невзирая на чины, звания, возраст и силу противников, знала вся школа. Кто-то его поддерживал, некоторые боялись, а вот его классная, Елена Сергеевна, откровенно ненавидела. Именно она и начала атаку на педсовете. Она же его, скорее всего, и собрала. Еще бы! Такой шанс избавится от ученика, из-за которого ей столько выговоров от директора.

Она била по всем болевым точкам, зная как легко он выходит из себя. Но Иван держался.

Елена Сергеевна говорила про отсутствие воспитания. Естественно, откуда ему взяться то, этому воспитанию? Троюродной тете, у которой он жил во время летних каникул, было на него откровенно наплевать. Та непрерывно напоминала, что все ее обязательства закончатся через четыре года, как только Ивану стукнет восемнадцать, и тогда выпрет она его из дома на все четыре стороны. Родители его погибли, когда ему и года не было. Он их и не помнил совсем, а у тети даже фоток не было.

Ивана воспитали книги. Чего-чего, а времени на чтение у него было предостаточно. Что в Туле, где он прожил все детство, что теперь, вечерами в общежитии московского интерната, куда он поступил три года назад, сдав сложные экзамены.

В приключенческих романах, которые он поглощал пачками, добро всегда побеждало зло, а тот, кто поступал честно, защищал слабых и не предавал свои идеалы, рано или поздно оказывался в выигрыше. В реальности же все оказалось намного сложнее, но Ивана это не останавливало. Если жизнь по природе своей несправедлива и не соответствует его ожиданиям, то это не он не так воспитан. Это мир неправильный. И его требуется улучшать всеми возможными способами. Так он однажды решил.

«Кто-то должен говорить за тех, у кого нет голоса», — как-то прочел он в одном из романов. Это настолько запало в душу, что Иван решил, что он и должен быть этим «кем-то». За него то сказать было некому. Пусть хоть другим повезет. А уж он постарается.

Окончательно воодушевил его на борьбу «Мальчик со шпагой» Крапивина. У него же получалось бороться за справедливость. Значит и у Ивана получится!

Конечно, бывало, ему здорово доставалось, но, чаще всего тот, кто поступал подло, всегда отступал перед железобетонной уверенностью и напором Ивана. Даже если это был взрослый или старшеклассник.

Елена Сергеевна, тем временем, красочно описав все его преступления и особенно последний проступок в столовой, перешла к сути:

— Может быть у вас в Туле, откуда ты нам на голову свалился, принято во дворах все вопросы решать мордобоем, но у нас тут одна из лучших школ Москвы. Приличные дети!

Она откровенно врала. Никакой драки не было. Какой-то десятиклассник, имя которого Иван так и не узнал, отжал сок у светловолосого, пугливого как олененок мальчишки из младших классов. И, главное, не от нищеты. Парень то ходил в бредовых шмотках и с крутым смартфоном. Просто предпочитал упиваться ощущением власти.

Иван уже как-то ловил этого мажора на подобном. Тогда он зажал подлеца под лестницей и тот струсил. Несмотря на то, что был на три года старше и на голову выше. Это и понятно — только трус будет отбирать что-то у мелких, чтобы казаться круче в собственных глазах.

На этот раз верзила сидел среди одноклассников и падать в их глазах, уступая требованиям какого-то семиклассника, был не намерен. Ну Иван и вылил этот самый вишневый сок ему на голову. Будь тот нормальным парнем, то действительно была бы драка, но трус только жалобно запричитал: «Ты что, дебил что ли…» — стащил с себя жилетку и принялся нелепо и бессмысленно оттирать с дорогой белой рубашки расплывающееся багровое пятно.

Естественно, в столовой было полно учителей и первой вскочила как раз его классная.

— Я его даже пальцем не тронул, — возразил Иван.

— Он еще смеет перечить! Да если бы я не вмешалась, то ты бы и этого мальчика избил. Ты все вопросы решаешь только через драку, через конфликт!

— А что, мне равнодушно смотреть, как он маленьких обирает?

— Что ты сочиняешь?! — возмутилась классная десятого «Б», — Никто на Виктора не жаловался! Кого он там обирает, по-твоему?

— Так он и выбирает тех, кто от страха никому не скажет!

— Виктор приличный ученик из хорошей семьи! — категорично заявила Елена Сергеевна.

Иван не выдержал, вскипел и пошел на обострение:

— А я, значит, из плохой семьи?

Учительница запнулась на полуслове. С его стороны это был, конечно, подлый ход, но ведь и они тоже поступали нехорошо.

И вот тут судьба нанесла ему подлый удар.

В тот момент он ничуть не сожалел о случившемся и готов был обороняться до последнего. Зло должно быть наказано. Пострадать ради этого? Ну что же. Любое сражение не обходится без ран. Он был готов к любым выговорам. Но дело приняло совсем скверный оборот. Встала завуч и возмущенно заявила, что если речь идет о систематическом асоциальном поведении, а Иван не только не раскаивается, но даже не осознает тяжесть своих проступков, то он представляет угрозу для остальных учеников и пора ставить вопрос перед директором об отчислении.

Иван побледнел. Терять школу и друзей, возвращаться обратно в Тулу, в маленькую комнатку с видом на пустырь и десяток заводских труб, окунуться в обычную дворовую школу… это был его ночной кошмар. С другой стороны, покаяться сейчас означало предать себя и свои правила. Что важнее?

От мучительного выбора его спасли двое мужчин, присутствовавших на собрании. Первым высказался физрук. Кратко, но емко. Зачем-то вскочив с места, он, яростно шинкуя воздух рукой, заявил:

— А я считаю, что парня как раз нормально воспитали, в отличие от ваших мажоров. Нормальный мужской поступок. А то, что младшеклассники на стол десятого класса пирожки да соки носят, я сам замечал.

— Интересно, почему я этого не видела? — возмутилась классная десятого «Б».

— Мне тоже это интересно, — язвительно заявил физрук в ее сторону и сел.

Женский коллектив зашумел, но начинающуюся бурю одним жестом погасил физик. Он был из тех, к чьему мнению прислушивались. Доктор наук, преподаватель МГУ. Именно благодаря ему ученики побеждали на крутых олимпиадах, задирая рейтинг школы до небес, так что в нее стремились поступить дети чуть ли не со всей Москвы и области. Вместе с рейтингами росло и финансирование, а, следовательно, и зарплаты всех присутствующих.

Иван никак не мог определить сколько же физику лет. Вроде как пожилой мужчина с редкими седыми волосами, которые он всегда зачесывал назад, обнажая высокий лоб. С другой стороны, очень крепкий и не по годам энергичный. Несмотря на возраст, Александр Сергеевич слыл пижоном и даже, «интересным мужчиной», как услышал как-то Иван из разговора двух учительниц. В школу он каждый день являлся при галстуке и в идеально отглаженном светлом или сером костюме-тройке. Из кармана жилетки непременно высовывалась цепочка крупных часов, которые тот регулярно демонстративно доставал и открывал золотую инкрустированную камнями крышку за секунды до звонка со словами: «Кажется сейчас должен быть звонок». Непонятно, зачем ему при таком чувстве времени вообще были нужны часы.

— Если молодой человек так уверен в своей правоте, то, возможно, коллеги, нам не стоит пороть горячку и подходить к данной ситуации однобоко. Вам, Элпис, — физик обратился к Ивану, — в следующий раз все-таки лучше доверить решение таких проблем педагогам, а не бросаться в драку. Восстанавливать справедливость кулаками — последнее дело. А нам, коллеги, надо обсудить эту ситуацию наедине. Предлагаю пока отпустить молодого человека.

Иван вышел за дверь, забрался на подоконник и тут подумал: а не уйти ли вообще в свою комнату в общежитии? Уж если его решат-таки исключить из интерната, то как-нибудь найдут способ это сообщить.

В этот момент следом за ним вышла психологиня

Она неожиданно присела на подоконник рядом. Иван удивленно покосился на нее, но та молчала и на него вовсе не смотрела. Сейчас она была похожа на нахохлившегося воробышка.

Пауза затянулась. Школьный коридор в этот поздний час был пуст и вокруг них повисла тяжелая напряженная тишина. Было слышно даже как тикают часы в дальнем конце. Из окна подуло в спину холодом, и Иван поежился.

— Успокаивать будете? — буркнул он.

— Вот еще! Ты ничуть не пострадал.

Он растерялся.

— Ты думаешь, что творишь добро. Гордишься собой, да? Почему же они на тебя взъелись, думаешь ты. Не считаешь, что иногда выглядишь как Дон Кихот? Только тот был добр, хотя и нелеп, а ты зол. Поэтому результат твоих благородных действий, как правило, обратный. Ты молодец, что замечаешь чужую беду. Но ты вообще не пытаешься разобраться в ситуации и из-за этого делаешь все только еще хуже. Вместо того, чтобы вникнуть и исправить, ты лупишь по проблеме кувалдой. Тебе так проще. А достается в итоге всем. В том числе и тебе. Понимаешь, ты калечишь, а не исправляешь. Это как лечить насморк гильотиной.

И вот тут и прозвучала эта фраза.

— Ты не врач. Ты палач! Врач пытается вылечить и исправить, а ты стремишься наказать.

Иван вспыхнул, почувствовал, что против воли краснеет и открыл рот, чтобы возразить, но она не предоставила ему такой возможности.

— Все потому, что ты бежишь от ответственности. Вникнуть в проблему всегда означает взять на себя еще чью-то судьбу. А ты и за свою то отвечать не хочешь. Поэтому ты всегда бьешь наотмашь и гордо уходишь, не вникая, что там после тебя будет.

— Это как не помогаю? Это я-то избегаю ответственности?! — опять начал закипать Иван.

— А так. Помнишь ты географу нахамил, сделав при всех выговор за необъективность по отношению к твоей однокласснице? Если бы не ты, то она, как обычно, потом подошла после уроков, переписала работу и исправила оценку. А из-за тебя географ занял встал в позу, ее оценка за контрольную теперь проставлена в журнал и снизит ей полугодовую. Кому лучше стало? Он еще и Елене Сергеевне разнос устроил. Результат ты только что на себе ощутил. Или возьмем эту ситуацию в столовой. Кому ты помог? Этот малыш что, в следующий раз не испугается старшеклассника? Испугается. И так же отдаст все, что потребуют. Знаешь, что он вынес из произошедшего? Что все решает сила, а еще, что два крутых парня чуть не подрались из-за его сока. Я с ним поговорила, а ты, кстати, нет. Виктор и дальше творил бы гадости, стараясь не попадаться тебе на глаза. А еще вероятнее заручился бы поддержкой кого-нибудь посильнее. Так кого или что ты изменил к лучшему?

Иван хотел было, чисто из духа противоречия, возразить, но закрыл рот и задумался. С такой точки зрения он на свои поступки не смотрел.

— Если бы ты хотел исправить этого старшеклассника, то мог поговорить с его папой, как я сегодня сделала. Адекватный отец, который, как и все, хочет, чтобы его сын был приличным человеком. Поверь, Витя теперь не скоро подумает о том, чтобы обидеть младших. Еще ты бы мог попытаться научить этого малыша быть немного смелее, чтобы в следующий раз ему хватило духа хотя бы рассказать учителям и родителям о проблеме. Смелости то у тебя через край. Но взять за него ответственность и растить храбрость в маленьком сердце шаг за шагом для тебя это слишком. Это значит переживать за него и его синяки, которые он будет получать на первых порах, как за свои. Ты не в состоянии этого сделать.

— Это почему же не в состоянии? Просто не догадался…

— Не догадался, потому что даже не думал. У тебя голова так не разворачивается! Знаешь почему? Потому что ты и за себя то ответственность нести не хочешь. Ради краткого мига торжества, дескать вот я какой крутой, маленького защитил, ты ставишь под удар и свою судьбу. Вот отчислят тебя сейчас. Уедешь в Тулу. Сможешь ты тогда в ВУЗ поступить? Вряд ли. Тетя выставит тебя за дверь сразу после совершеннолетия, и что, бомжевать пойдешь? Вот и выходит, что ты этим поступком никому добра не принес. Ни другим, ни себе. Как обычно.

— Может я и не хочу в этот ваш ВУЗ, — буркнул Иван просто чтобы хоть как-то возразить этой неприятной для него правде.

— А куда ты пойдешь? Чего ты вообще от жизни хочешь? Мы уже говорили с тобой на эту тему, и не раз. Наличие цели, между прочим, тоже показатель ответственности. Ты берешь на себя право судить других, совершаешь взрослые поступки, но имеешь ли ты на это право? За себя то отвечать не хочешь. Потому что на самом деле, ты очень боишься.

Иван вздрогнул и посмотрел ей в глаза.

— Да, боишься быть взрослым. Потому что быть взрослым — это ежеминутно решать и принимать ответственность за все свои решения. А ты даже не можешь определиться чего хочешь добиться от своей жизни.

Иван терпеть не мог разговоров на тему взрослого будущего. Первого сентября в этом году к ним в школу заявились выпускники прошлых лет. Ходили по классам и беседовали с ребятами. Типа обмен опытом. Ну он поспрашивал некоторых о том, что его волнует. Кем они хотели стать и кем стали. Особенно тех, кто уже закончил свои университеты, куда так когда-то стремился поступить.

Этот город и эта жизнь перемололи все их мечты и желания в труху. Парень, мечтавший стать математиком, теперь сидит офисным сотрудником в банке. Другой, окончив факультет журналистики, работает таксистом. Временно, конечно, как тот считает. Пока его гениальные статьи не заметят хорошие издания. И так почти у всех, кто имел смелость рассказать о своих детских мечтах.

Смысл тогда планировать свое будущее?

Начитавшись романов, он мечтал о приключениях. Но где они в этом жестоком мире? Разве только у бандитов, военных, да полицейских. Сомнительная романтика. Он мечтал быть путешественником, как великие капитаны прошлого. Но что можно открыть в этом веке, когда каждый сантиметр со спутников отснят? Приехать миллионным туристом и сделать селфи на фоне экзотики? Смешно.

Просто тупо хотеть разбогатеть — так разве это может быть мечтой? Возиться с пробирками или расчетами всю жизнь, в отличие от некоторых одноклассников, он тоже совсем горел желанием. Многие мечтали о славе и популярности. Но всю жизнь красоваться на публике, следуя ее изменчивому вкусу, Ивану казалось скучным и пошлым.

Каждый раз, когда он думал о своем месте в этом мире, у него было ощущение, что при рождении он ошибся либо веком, либо вселенной. Может где-нибудь еще он мог бы найти свое признание и счастье. Но не здесь и не сейчас.

Пауза затянулась.

— Вот вы спросили, чего я от жизни хочу. А если я просто хочу быть счастливым? И не знаю как. И цели нет, потому что я не знаю где это счастье искать.

Психолог странно на него посмотрела. Потом протянула руку и ласково взъерошила его жесткие волосы.

— Эх, Ваня. Думаешь я знаю? Ищи. Вдруг найдешь.

***

Из школы его все-таки не отчислили. Видимо физик конкретно заступился. Теперь вопрос, что он за это потребует. То, что Александр Сергеевич обязательно воспользуется такой возможностью сомнения не было.

Иван честно старался вести себя паинькой, в конфликты не лезть и вообще держать себя в руках, как и обещал психологу.

Его хватило ровно на неделю.

Теплым майским вечером, возвращаясь с тренировки, Иван шел по бульвару быстрым, в ритм мелодии из наушников, шагом. Школа закрывалась через минут двадцать, так что пришлось спешить. Он и так каждый вечер испытывал терпение воспитательниц и охраны, когда заявлялся позже положенного. Воспитатели старались прикрыть его от внимания администрации, но если припереться после закрытия школы на ночь, то скандала уже не избежать. И тогда плакали его тренировки. Запретят выход в город до конца учебного года.

Улица была пуста, темна и безлюдна. Впереди, занимая уже почти полнеба, громыхала и наливалась сиреневой свирепой грозой большая туча. Все прохожие и гуляющие уже давно разбежались по домам. Может именно потому, что на улице вообще никого не было, он и обратил внимание на эти две фигуры. В обычной ситуации может и мимо бы пробежал: подумаешь, парочка обжимается в тени деревьев. А так удивился: чего они от грозы не спрятались? Пригляделся и обомлел.

Они не обнимались. Мужчина, держал девушку за горло, прижав спиной к дереву. Та совсем не сопротивлялась и завороженно смотрела в пустоту круглыми от испуга глазами. Молодой человек, а только теперь Иван разглядел, что это парень чуть старше его, медленно приближал губы к девице, но не так, как будто хотел поцеловать. Он тянулся к ее шее сбоку. Так в фильмах разве что зомби и вампиры впиваются в жертву.

Именно глаза девушки и заставили его остановиться. Они были полны ужаса. Это точно была не любовная сцена.

Иван огляделся. Как назло, ни одного прохожего! Какой-то псих тут из себя вампира корчит, а помочь некому. До этой парочки было всего то метров десять.

— Блин! — выругался он вслух. Если он не поможет, то кто тогда? Иван, вздохнул, сжал руки в кулаки и направился к ним.

Страшно не было. Наоборот. Он почувствовал, как где-то внутри по позвоночнику поднимается холодная злость и превращает его в взведенную пружину, готовую взорваться действием в любой момент.

Иван схватил юношу за плечо и развернул к себе. Он прекрасно осознавал, как со стороны выглядит эта картина. Здоровенный парень, лет на пять старше и как минимум на голову выше, и среднего роста пятнадцатилетний худой жилистый пацан, совсем не производящий впечатление грозного соперника. На месте соперника Иван бы не сомневался, что сможет справиться одной левой.

«Отпусти ее. Девушка явно не хочет с тобой общаться», — стараясь, чтобы голос звучал как можно более грозно, произнес Иван. Высокий стройный черноволосый парень с повадками избалованного принца только ухмыльнулся. Посмотрел ленивым взглядом кошки, наблюдающей как не нее готовится напасть мышь, и в нарочитом изумлении надменно вскинул бровь. Презрительно оглядел соперника с головы до ног и нехорошо ухмыльнулся. И тут парень повел себя очень странно: впился в Ивана взглядом, небрежно махнул рукой в его сторону, словно отгоняя муху, и сказал со странным, не вяжущимся с равнодушным выражением лица, напряжением в голосе: «Тебе это не интересно. Ступай прочь отсюда».

Это было последней каплей. То, что его не посчитали достойным даже для угроз, взбесило Ивана до крайности. Он коротко без размаха снизу вверх со всей силы врезал наглецу в челюсть.

В этот момент здравый смысл возобладал и ему, наконец, стало страшно. Иван внутренне сжался, полагая, что сейчас точно получит по полной программе, но того, что произошло, он никак не ожидал.

Его соперник испугался. Побледнел, выкатил глаза, открыл рот в безобразной гримасе страха, как будто вместо мальчишки внезапно увидел перед собой ужасного монстра. Здоровенный парень отшатнулся, споткнулся, чуть не упал и тут же с низкого старта бросился бежать. Он в два прыжка подбежал к стоящей неподалеку большой темной машине, распахнул заднюю дверь и рыбкой нырнул на сидение. Автомобиль тут же с пробуксовкой сорвался с места и умчался в темноту улицы, не дожидаясь даже пока тот закроет дверцу. Оказывается, все это время там сидел водитель и ожидал этого парня, но почему-то даже не подумал выйти и вмешаться в драку.

Иван оторопело проследил как машина скрывается за поворотом и повернулся к девушке. Она тоже была старше Ивана лет на пять. Девица постепенно приходила в себя, тряся головой и массируя виски.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил Иван.

— Да… наверное… что со мной было? Как я тут оказалась? — растерянно озираясь спросила та.

— То есть? Это я вас спросить хотел.

— Я что, сознание потеряла, да? Я шла вон там по тротуару… а оказалась тут под деревом… что случилось?

— Вас только что тут мужчина держал. Вы что, не помните?

— Мужчина? Держал меня? Нет… я шла в магазин… мимо прошел какой-то молодой человек… потом темно… и я тут очнулась. Ничего не помню. Может мне стало плохо, а он меня поддержал и перенес сюда?

Иван понял, что расспрашивать дальше не имеет смысла. В милицию та точно не пойдет. Как свидетель он ей не нужен. Убеждать девицу, что ее сейчас чуть не… что, кстати? На насилие было не похоже. Сказать, что ее только что вампир укусить пытался? Бред. А ничего другого на ум не приходит.

— Может быть, — ответил он, пожав плечами.

Девушка подняла с газона сумочку и неуверенно пошла прочь.

Иван повернулся к школе. Чуть дальше по улице он неожиданно все же увидел человека, внимательно наблюдавшего за ним. Александр Сергеевич стоял метрах в ста и смотрел прямо на Ивана. Неловкая пауза продолжалась несколько секунд. Физик укоризненно покачал головой, отвернулся и пошел прочь. Иван хотел было догнать и объясниться, но понял, что тогда точно опоздает. Ему уже надо было бежать, что есть мочи. Иван вздохнул и рванул в сторону интерната.

Вечером в своей комнате он лежал на кровати, смотрел в потолок и гадал, что именно сегодня произошло и попадет ли ему завтра. Иван, вроде как, ударил то за дело… только вот видел ли Александр Сергеевич что случилось с девушкой, или с его точки зрения Иван подлетел к незнакомцу и залепил тому по физиономии? Да и вообще решение проблем кулаками, к сожалению, тот явно не одобрял.

«А что сказала бы психолог?» — думал он. Сделал он тут хоть кому-нибудь лучше, или опять только навредил? Да и что вообще тот придурок собирался с девушкой сделать? Вдруг он ее действительно в чувство приводил? Но у нее же были такие глаза… И чего он так испугался то? Когда делаешь что-то благородное, то так не бежишь от первого встречного…

Иван долго ворочался в кровати, а когда решил, что видимо заснуть у него так и не получится, внезапно все-таки провалился в сон.

***

Это был «особенный» сон, непохожий на обычные. С различными вариациями он возвращался вновь и вновь. Слишком яркий, слишком подробный, четко отпечатывающийся в памяти даже после пробуждения. Эти видения изредка случались и раньше, но особенно часто они стали посещать его в последний год.

На этот раз Иван бежал вверх по винтовой лестнице какой-то башни. Он чувствовал, что здание разрушается и вот-вот упадет и поэтому ему непременно надо успеть. Пара ступенек внезапно провалились и ему пришлось прыгнуть изо всех сил, чтобы преодолеть образовавшуюся дыру. Наконец он достиг конца лестницы и увидел перед собой тяжелую окованную черными железными полосами дубовую дверь с массивным замком. Иван почему-то был уверен, что она его не остановит. Он коснулся пальцами замка и сложный механизм начал расползаться и рассыпаться, как старая ветхая ткань. Железные детали со звоном посыпались на пол. Иван изо всех сил дернул ручку на себя и еле успел увернуться — легко сорвавшаяся с петель тяжелая дверь прогрохотала вниз по ступенькам.

Он вбежал в комнату и сразу встретился взглядом с феей.

Вспышка, пронзающая разум, и сердце. Поразительная глубокая синева, какой никогда не бывает у людей. Ослепительная, затягивающая, бездонная чистая синяя глубина. Каждый раз, проснувшись после подобных снов, он лучше всего помнил именно ее нечеловеческие глаза. На все остальное он обращал внимание только после того, как усилием воли заставлял себя вынырнуть из синей бездны.

Высокая, тонкая и хрупкая белая фигура. Ее короткие, чуть выше плеч, белоснежные волосы — не просто светлые, а именно кристально-белые и искрящиеся, цвета свежевыпавшего снега на солнце — пребывали в полном беспорядке, что делало их обладательницу только еще красивее. Иван никогда не мог вспомнить ни как зовут девушку, ни откуда он ее знает. В каждом подобном сне у него была только внутренняя уверенность, что перед ним дорогая ему фея или прекрасная ведьма, и ее непременно надо защитить и спасти.

Глаза девушки расширились от удивления, а губы чуть тронула зарождающаяся улыбка. Она узнала его. Иван хотел было что-то сказать пленнице, но тут пол внезапно ушел у него из-под ног. Башня все-таки начала рушиться. Он опять не успел спасти ее. Как всегда.

От ужаса Иван проснулся. Сердце бешено колотилось в груди, словно он действительно только что преодолел несколько этажей лестницы. Даже мышцы на ногах болели.

Ему никогда не удавалось поговорить с феей во сне. Последнее, что он помнил каждый раз — это испуганный взгляд глубоких синих глаз.

Обстоятельства их встречи каждый раз менялись. Когда-то это был пляж, где он догонял фею, пока гигантская волна не смывала ее в море. В другом сне она шла по улице, а черные тени из проезжавшей мимо кареты хватали и увозили девушку, пока Иван пытался добраться к ней сквозь толпу. Каждый раз он чувствовал угрозу и очень спешил, но все время не успевал. Что-то постоянно мешало ему приблизится к этой таинственной незнакомке и заговорить с ней.

***

Из дневника княгини Ирмы де Клэр.

22 Цветня 258г.

Вчера вернулась из столицы, где изрядно нахулиганила. Насколько Любоград в это время прекрасен и пропитан ароматом жасмина и цветущих апельсинов, настолько же и мерзок, когда окунаешься в его жителей. Но лучше по порядку.

Сначала, в кои то веки, навестила Ллин. В нашу курортную глухомань она уже второй год не выбирается. Прошлым летом она готовилась к инициации, а этим, видите ли, она уже серьезная дама и «у нее дела». За это время она успела превратится в жгуче-рыжую хищницу с заточенными коготками, обманчиво хрупкими лебедиными ключицами и хрустальной грацией. Находиться рядом с ней теперь невыносимо. Я мало того, что теперь ниже на полголовы, так еще и выгляжу со своей белобрысой башкой как блеклая тень.

Букетами от поклонников у нее заставлен весь холл. Конечно, с такой красотой теперь еще и княгиня, недошедшая одного шага до звания великой. Папеньки баронов, небось, уже пол состояния на цветы да подарки перевели. Такая выгодная партия и такой генофонд вот-вот мимо пролетит.

В отличие от моего захолустья жизнь в столице сложна и ужасна. Столько интриг, нюансов и паттернов, которых я не понимаю!

Ллин спросила меня, что я думаю о новом законе о самобеглых повозках. С такой интонацией, что я поняла, что, если хочу остаться в ее глазах приличным человеком, нужно немедленно возмущенно возводить глаза к потолку и говорить о притеснениях и гонениях. Приличным человеком я никогда не была и сейчас не стала, поскольку вообще не поняла о чем речь. До наших провинций не то, что новый закон, так и сами повозки пока не докатились.

Зашли с ней вдвоем к ее букинисту. Я надеялась перехватить хоть какие-нибудь учебники с той стороны и лучше бы из Москвы. Но чудес не бывает. Такая редкость до прилавков даже здесь вообще не доходит. Одна надежда, что, видя мое печальное личико, Ллин пообещала помочь. Она то теперь на ту сторону чуть ли не каждый месяц за покупками ходит. Спасибо ей и на этом.

Потом я отправилась гулять одна и, конечно же, заблудилась. Ну, где я, и где топография? Мне на ту сторону реки, вот в тот милый магазинчик, а мосты, как на зло, все где-то далеко и прячутся. Пришлось сотворить новый. Это было первое хулиганство. Продавец на той стороне только головой укоризненно качал. Дурачок! Казалось бы, ведь теперь к тебе и с другого берега заходить будут.

А этот их рыбный рынок? Я ж его весь съесть готова! Вот вопрос. У меня в подчинении два портовых города, а рыбачьего базара ни одного. Каждый раз дораду да сибаса приходится самой из моря в замок телепортировать. От столицы же до берега целые сутки пути, а тут изобилие морских гадиков и рыбешек. Чтобы такое вот у себя иметь, мне что, рыбаков насильно что ли в Розеграде селить?

Тут пришлось нахулиганить второй раз. Какая-то дворянка мелких титулов видимо не ожидала напороться на княгиню на базаре. Дорогу я ей, видите ли, не уступила. А на ней сорок лет потного лица с выражением «какие вы все уроды», воронье гнездо на голове и натянутая прозрачная кружевная кофточка, не оставляющая простора воображению вообще. А когда она рот открыла, то как смычком по расстроенному альту. От этого у меня руки сами собой закогтились, а в голове закрутились самые кровожадные планы. Но я обошлась тем, что притянула Силой с соседнего прилавка острый перчик чили и заткнула ей рот. Тут, мне кажется, она поняла с кем имела дело и побледнела. А может перчик так подействовал. По крайней мере, когда я уходила, было уже тихо.

После такого постаралась я из столицы уехать как можно раньше, а то еще в какой скандал вляпаюсь. Ночевать там не стала. Приехала к себе в замок уже заполночь.

Может из-за расстроенных чувств, а может еще из-за чего, меня опять посетил этот странный кошмарный сон, который так легко спутать с реальностью. Чем ближе моя инициация, тем чаще они приходят. Хоть травки успокаивающие пей.

В этот раз я была как раз там, на осенних испытаниях, от которых будет зависеть вся моя дальнейшая судьба. Герольд объявил мое имя, и я вышла в центр арены. Повернулась к судьям, а вместо них сидят какие-то чудовища в фиолетовых мантиях магистров. Из воротников торчат зубастые пасти с торчащими клыками, с которых еще и зеленая слюна капает. И лапы такие страшные и костлявые по столикам когтями скребут.

Я в ужасе смотрю на трибуны, а там вместо зрителей такие же чудовища. Тянут ко мне свои длинные пальцы, шипят и медленно сползают с сидений вниз, на песок арены.

Вот чего я во сне не воспользовалась Силой, спрашивается, и не развеяла всю эту нечисть по ветру? Какого-то лешего выхватила шпагу, хотя как с такой ордой справиться?

И вот тут опять появился Он. Тот самый юноша, который всегда оказывается рядом, когда кошмар доходит уже до той стадии, когда только зажмуриться от ужаса и под стол прятаться.

Я про него уже столько раз писала… повторяться не буду. В этот раз он с луком в руках спрыгнул на арену откуда-то с трибун.

Мы, не сговариваясь, встали спина к спине. Он расстреливал напирающих чудовищ, а я добивала клинком тех, кто все-таки успевал подобраться ближе. Мы явно побеждали! И тут я проснулась. Мы опять так и не поговорили. Ни разу мне не удалось пообщаться с ним. Хоть как его зовут узнать бы…

Мало того, что не выспалась, так теперь еще весь день думаю о нем, и рассеянная, как какая-нибудь влюбленная дура.

Сегодня у меня еженедельный прием горожан, а я головой в облаках витаю. Вынырнула из своих мыслей, когда первый купец уже закончил говорить. Что он просил? К стыду своему, пришлось попросить повторить.

Потом чуть было не напортачила, когда заживляла Силой ожог на лице какого-то подмастерья. Задумалась о ящерах из кошмара, и чуть было не нарастила ему чешую вместо кожи. Стыд и позор!

Слава богам, что просителей было немного, и я смогла вернуться к учебникам уже после обеда. А тут еще подоспел курьер от Ллин с письмом и посылкой. Письмецо было гадким. Изящным высоким стилем та сообщала, что очень волнуется за меня перед инициацией и желает, чтобы мне после не пришлось съезжать из замка, в связи с чем посылает мне ту малость, которой хоть как-то может помочь.

Вот ведь стерва! Так вежливо обозвать бездарной дурой только она может. Но за учебники с той стороны можно было и потерпеть.

Я открыла первую страницу: отпечатано в Москве, в 2017 году. Совсем свежий! Терять такую, причем единственную, мою связь с той стороной нельзя, поэтому в ответ следует как можно более вежливо рассыпаться в благодарностях. Но настроение испортилось вконец.

Ставлю этим двум дням жирный минус, и надеюсь, что следующий будет лучше.

***

На следующее утро Иван с нетерпением ждал Пашку у входа. Три года назад они поступили в один класс и совершенно случайно оказались за одной партой. Это была уникальная случайность, так как они сразу стали неразлучными друзьями. Учителя поражались, дескать они же такие разные! Местный математический гений с идеальным поведением и Иван, который начал доставлять проблемы с первого же дня. «Что же между ними может быть общего?» — говорили они. Но общее у них было все. Они вообще никаких секретов друг от друга не держали.

Сейчас Ивана просто распирало изнутри желание хоть с кем-то поделиться впечатлением от странного происшествия на бульваре.

Павел жил в Москве и не пользовался общежитием. Из всех одноклассников Иван вообще один ночевал общаге, да и всего в интернате на ночь оставалось не более тридцати ребят. В основном это были те, чьи родители жили в области или в других городах. Иван среди них был единственным сиротой.

Когда друг наконец вышел из раздевалки, Иван схватил его за локоть, увлек в более тихую часть коридора и кратко рассказал о вчерашних событиях.

— Да ладно гнать то, — Пашка сначала скептически скривился, но, увидев лицо Ивана, спохватился, — Ну хорошо. Допустим. Но ведь ерунда какая-то. Ты что, реально в вампиров веришь?

— Дурак что ли?

— А что тогда он с этой девицей делал?

— Ну… просто приставал… на ухо что-то шептал, например…

— А почему она не помнит ничего?

— Может он ее загипнотизировал? Он и в мою сторону как-то странно рукой махал, словно внушить что-то пытался.

— А что этот супергипнотизер тебе в ответ то не врезал? Взрослый парень же. Чего он испугался?

Пашка вдруг замолк, провожая взглядом проходящую мимо девочку из восьмого «Б».

Иван ухмыльнулся. Та точно заметила Пашкин взгляд, но даже бровью не повела. Прошла мимо, гордо задрав подбородок.

Павел покосился на друга и грустно вздохнул:

— Тебе хорошо веселиться, Элпис. Твой безмолвный портрет тебя не игнорирует.

Умный, зараза. Одной фразой дважды подколол. Назвать его по фамилии можно было только назло. Иван ее терпеть не мог. Да и имя тоже. Кроме как Иван-дурак к нему же ничего не клеится, как бы ты не воображал себя принцем или мушкетером, прочитав очередной роман. Ну а фамилия… это же ужас! Элпис! Что это вообще значит? Поисковики в интернете подсказывали, что это имя, причем женское. Тетя, носившая простую русскую фамилию Кузнецова, говорила, что у отца были какие-то европейские корни, но как только Иван начинал расспрашивать о родителях, так та сразу заявляла, что она вообще ничего не знает и не помнит. Докопаться до истины было невозможно — все вещи родителей почему-то сгинули вместе с их московской квартирой.

Хотя, наверное, фамилию стоило бы ценить за оригинальность, ведь все остальное в Иване, по его мнению, было каким-то средним и невзрачным. Про имя вообще можно не говорить. Внешность не лучше. Средний рост — на физкультуре он стоял ровно в середине строя, уступая даже некоторым девочкам. Невзрачного цвета жесткие волосы. Ни русые, ни каштановые. Серо-коричневые. Ни блондин, ни брюнет. Серые бесцветные глаза. Ни тебе мужественных скул, ни ямочек на щеках. «Хоть бы шрам какой, чтобы чем-то выделяться», — думал иногда Иван. Хотя Пашка говорил ему, что по мнению девочек класса, Иван считался красавцем, но он ему не верил. Чего в его внешности может нравиться?

Намек на потрет тоже был подколкой. Иван, блуждая как-то по интернету, наткнулся на фото одной российской актрисы. Та высветлила волосы почти до белого цвета и хвасталась новой необычной для себя короткой прической. Ни в фильмах, ни на других фото она совсем не походила на девушку из сна, но тут фотограф поймал именно тот особенный ракурс, когда сходство с синеглазой феей было просто поразительным. Разве что глаза, конечно, были не те.

Актриса была намного старше Ивана, в то время как девушка из снов была вроде как его ровесницей, но все равно, чтобы иметь перед глазами хоть какое-то напоминание о фее, он распечатал фото и прикрепил к тумбочке возле кровати. Некоторое время друзья подкалывали его на предмет влюбленности во взрослую женщину, но, так как Иван никак не реагировал, быстро перестали.

Правду знал только Пашка. Секретов они друг от друга не держали. С тех пор тот любил иногда пошутить про несуществующую любимую из мира снов. Иван не обижался. Он на самом деле не мог понять, как относится к беловолосой фее. Он ощущал необычное чувство родства с этой девушкой с удивительными глазами. После каждого сна, где он не смог ее спасти, он просыпался с ощущением сильной горечи и утраты, как будто не смог сохранить что-то очень дорогое. Значило ли это, что он в нее влюблен? Неужели любовь именно такая и приносит только горечь утраты?

***

Прозвучал звонок последнего урока. Ребята повскакивали с мест и стремительно распихивали учебники и тетради по рюкзакам и сумкам. Теплый солнечный майский день за окном сладко манил на улицу, и все старались выскочить из школы как можно быстрее. Физике в этом полугодии вообще не повезло. Она была первым уроком в понедельник, встречая хмурых и не выспавшихся восьмиклассников, а также последним уроком в среду и пятницу, и всю вторую половину пары дети сидели как на иголках, желая поскорее выскочить прочь из школы, особенно когда на улице наступил неожиданно теплый в этом году май.

— Элпис, останься пожалуйста.

Голос физика подло, как выстрел в спину, догнал ученика почти на пороге класса. Иван даже пару секунд думал не сделать ли вид, будто он не расслышал и не побежать ли вслед за товарищами.

Постояв секунду в дверях, он вздохнул, с тоской посмотрел вслед убегающим по коридору одноклассникам и вернулся в класс. Предательский холодок страха уже побежал по спине.

— Закрой дверь пожалуйста, — не отрываясь от чтения бумаг попросил Александр Сергеевич.

Иван послушно вернулся к двери и плотно ее захлопнул. Подошел к первой парте, не зная, как себя дальше вести. Помялся, нервно перебирая край форменной жилетки. Положил рюкзак с учебниками на пол, затем поднял обратно. Физик все смотрел в какие-то листочки и держал паузу.

Спустя минуту Александр Сергеевич все-таки взглянул на ученика поверх очков в тонкой квадратной золотой оправе и неожиданно тепло сказал, указав на первую парту перед собой:

— Да ты присаживайся.

Иван послушно сел.

— Знаешь, я посмотрел твои результаты по последним контрольным. Весьма недурственно, молодой человек, — внезапно объявил физик. — Да и муниципальную олимпиаду по физике ты неплохо написал. Ошибся в вычислениях, поэтому баллы потерял и на всерос не вышел, но верный путь к ответу почти везде нашел. Мне кажется, у тебя хороший потенциал, над которым нужно поработать.

Иван решил, что ему послышалось. Он был уверен, что Александр Сергеевич начнет с осуждения вчерашней драки на улице, но тот упорно делал вид, что ничего особенного не произошло.

— Я решил позаниматься с тобой индивидуально. Бесплатно, конечно, — тут же добавил он, увидев, что Иван хотел возразить. — Мы порешаем с тобой некоторые задачи для подготовки к следующим олимпиадам. Не сейчас. Осенью. Сначала я бы хотел немного подтянуть тебя по теории… но не из школьной программы. Предлагаю выйти, так сказать, за рамки. В следующем году вам же всем надо будет делать проект к зимним экзаменам. Вот и займешься одной интересной темой. Эти знания, я уверен, — последнее слово физик произнес подчеркивая, с каким-то нажимом в голосе, — могут еще тебе сильно пригодиться.

Александр Сергеевич выразительно посмотрел на ученика, ожидая какой-нибудь реакции. К чему был этот взгляд Иван не понял. Вообще все это было очень странно. Он и физика? Бред же. Не любил он ее. На олимпиаду, как обычно, погнали весь их физмат класс и по результатам он даже в призеры не попал. По меркам одноклассников это был провал. Грамоты то получили почти все. Возражать учителю, который легко мог перевести беседу на неприятную тему вчерашней драки, Иван не стал. В конце концов, до каникул оставались всего две недели. Можно и потерпеть. Он обреченно кивнул.

— Тогда начнем. У тебя же есть сейчас полчаса? Можешь не записывать, это можно и так запомнить. Я уже как-то рассказывал на уроке про элементарные частицы, из которых состоят атомы. Сейчас я хочу, чтобы ты запомнил, что в микромире нельзя предсказать как поведет себя частица. Можно говорить только о вероятности. Если ты положишь маленький шарик в стакан, то он там и будет оставаться, да? Но в микромире частица может внезапно просочиться сквозь стенку и укатиться прочь. Какой-нибудь электрон должен бегать по орбите, но вдруг самопроизвольно перескакивает на другую. Квантовая нейробиология, кстати, считает, что именно так в нашей голове зарождаются мысли. Но нам важно не это. Физика утверждает, что наблюдатель всегда влияет на поведение частиц. Представляешь, просто тот факт, что ты посмотрел на частицу и подумал о ней, изменяет ее поведение. Это подтверждается множеством опытов. Поведение частиц влияет на наш мозг, а наши мысли, наоборот, влияют на микромир. Разум и микромир связаны. Главное, что эту взаимосвязь можно использовать. Вот об этом я и хотел бы рассказать…

Физик посмотрел в глаза Ивану, и споткнулся на полуслове.

— Хм… наверное тебе пока сложно это понять. Давай ты лучше прочитаешь все это спокойной обстановке. Вот возьми, — учитель достал из стола пачку распечатанных на принтере листов, — это записки одного моего друга-ученого. Написано достаточно просто. Ты легко разберешься, если постараешься. Эта работа как раз на тему взаимосвязи между мозгом и частицами. Самое главное, обрати внимание на последнюю главу. Там рассказывается, что было бы, если бы существовал мир, где частицы еще легче меняли бы свое состояние. Возможно, что там мы силой мысли могли бы изменять вселенную!

Александр Сергеевич положил перед Иваном листы и сделал паузу, наблюдая за учеником. Тот старался сидеть с каменным лицом, не понимая, что за бред несет учитель и какое отношение это имеет к олимпиадам. Попахивало какой-то мистикой, эзотерикой, астрологией и прочим шарлатанством и точно не имело отношения к науке. Возражать он, однако, не стал и опять кивнул, на всякий случай. Пусть тот несет любую мистическую ахинею. Задача Ивана терпеливо высидеть и уйти, не огорчая старика.

— Хм. Я думал, что вообще это тебя впечатлит, и у тебя будут какие-то вопросы, — разочаровано протянул физик и сделал паузу, но Иван упрямо молчал. Не дождавшись ответа, учитель продолжил:

— Автор этих записок, к сожалению, трагически погиб, но перед смертью сделал один прибор, который должен был продемонстрировать его идеи. Вот он.

Учитель достал из ящика стола коробку, похожую на большую черную пластиковую таблетку, размером с десертную тарелку. Посередине черной штуковины Иван разглядел одну единственную слегка утопленную в корпус кнопку. Больше на гладкой поверхности глазу зацепиться было не за что.

— Не бойся, — Александр Сергеевич положил коробку перед Иваном, — я уже неоднократно им пользовался. Он работает и вполне безопасен. Этот прибор ненадолго позволяет реализовать то, что описано в последней главе. Так сказать, подсмотреть, как это все будет на практике. Прочитаешь, поймешь. Это тебе задание на каникулы. Изучи эту распечатку и проведи эксперимент с прибором. Потом, после каникул мы вместе оформим твои наблюдения и выводы в проектную работу. Уверен, у тебя к следующей нашей встрече будет много вопросов, которые мы с тобой и обсудим. Да… до каникул мы с тобой больше не увидимся. Я должен на время уехать из Москвы, так что у тебя будет целое лето, чтобы все прочитать и наиграться с этим устройством. Держи.

Иван взял черную таблетку в руки. На удивление, она была очень легкой, словно внутри пластикового корпуса ничего не было. Покрутив прибор в руках, он положил его обратно на стол.

— Э-ээ… Александр Сергеевич, спасибо, конечно, — с сомнением ответил Иван, — но я как-то не хочу испытывать неизвестные приборы, особенно без вас. Да и вообще эта тема мне, честно говоря, не очень интересна…

Физик прищурился:

–Неужели тебе не любопытно? Испытать что-то новое, изучить то, что мало кто знает.

Иван помедлил, раздумывая.

— Надо же. Удивительное вы поколение, — учитель, не дождавшись ответа, встал из-за стола и начал вышагивать вдоль доски, — В наше время мы бы все отдали за возможность испытать новую технологию. Мы грезили космосом, научными открытиями. Мы были любопытными, черт возьми. Помнишь мальчика из «Гостьи из будущего»? Сколько времени он раздумывал, прежде чем встать на машину времени? Нисколько! У него даже сомнений не было — это же приключение! А вы… эх… променяли мечты о настоящем космосе на компьютерные игрушки. Вот скажи, о чем ты мечтаешь? Кем хочешь быть, как хочешь изменить мир… да и хочешь ли?

Опять этот дурацкий вопрос «кем хочешь стать». Тоже… нашел образец мечты! Это раньше в космонавты мечтали идти те, кто хотел прогуляться по Марсу или Венере, а болтаться годами на орбите и пить собственную переработанную мочу — как об этом можно мечтать?

Вместо ответа Иван неопределенно пожал плечами и уставился на парту. Продолжать этот дурацкий разговор с учителем он больше не желал. Не было бы у того предмета для шантажа, Иван бы давно встал и, хлопнув дверью, ушел из класса. Что они, сговорились с психологиней в одну и ту же больную точку бить?

— Вот, вот, — продолжил физик, — вот, вот. Я про это и говорю. Тебе предлагают нечто необычное, новое и интересное, а ты равнодушно отказываешься. Никаких стремлений, никаких мечтаний. В конце концов, чего ты теряешь? Я же не буду тебя экзаменовать осенью. Просто расскажешь свои мысли по поводу всего, что прочитаешь и узнаешь, испытав этот прибор. Открыть для себя что-то новое в физике всяко лучше, чем на улице кулаками махать, — Александр Сергеевич ехидно улыбнулся, внимательно смотря на ученика поверх очков.

Иван намек понял.

— Ну да. Хорошо. Я попробую разобраться, — уныло сказал он, убирая черную таблетку в рюкзак.

— Вот и замечательно, молодой человек. Думаю, когда увидимся в следующий раз, ты будешь более многословен, — Александр Сергеевич сухо улыбнулся на пару секунд, — а теперь не буду тебя больше задерживать.

Иван несколько секунд сидел и постукивал пальцами по парте, не веря, что его так просто отпускают. Затем поднялся, буркнул: «До свидания», — и вышел из класса.

За дверями, подпирая стенку, стоял Пашка. Он плотно закрыл за Иваном дверь и с нетерпением спросил:

— Ну как, сильно влетело?

— Ты знаешь… он почему-то вообще меня не ругал.

— Это как? Хвалил что ли? За то, что заступился за девушку?

— Да нет, — Иван отмахнулся, — вообще о вчерашнем речь почти не заходила. А-эс сказал, что хочет позаниматься со мной индивидуально. Типа к олимпиадам и к проекту подготовить в следующем году. Потом начал нести вообще какую-то чушь. Еще учебник странный дал вместе с прибором. Типа задание на лето. Проект начать делать.

— Хм. Забавно. Не думал, что ты физику любишь. Ты ж вроде по географии проект собирался начать…

— Люблю физику?! Скажешь тоже.

— А на фига это тебе тогда?

— А куда деваться? Если откажусь, то он намекнул, что может припомнить вчерашнее. Думаешь мне после педсовета это надо? Да и потом, проект то в следующем году точно придется сдавать. А географ меня невзлюбил после того случая…

— Ну ладно. Там все наши в футбол во двор пошли играть. Го? Может еще успеем, — Паша надеялся успеть до назначений вратарей на ворота. Он за два года вымахал почти на голову и теперь был растянутой по вертикали копией себя. Со временем на длинных ногах и руках, пока состоящих из сплошных локтей и коленок, нарастет мясо и Пашка явно будет здоровым богатырем, но сейчас в футбол его брали играть разве что вратарем. Иначе он в своих же собственных ногах путался.

***

Вечером они с Пашкой рубились в Манчкин в спальне Ивана, пока двое его соседей по комнате торчали в компьютерном классе. За игрой Иван и рассказал в деталях о разговоре с физиком. Некоторое время они еще выкладывали карты на стол, но потом Павел замер и в задумчивости почесал переносицу. У него на лице появилось знакомое отрешенное выражение. Когда Иван вместе с другом смотрел детективы, то очень часто еще в начале фильма у Пашки появлялся этот рассеянный взгляд, и спустя пару минут тот вдруг называл убийцу и мотив преступления. Иван любил шутить, что другу вместо математического факультета, куда тот планировал пойти, надо податься в следователи. Того явно ждала бы слава нового Шерлока Холмса.

На сей раз Павел, вынырнул из своих мыслей и сказал:

— Вообще все это очень странно.

— Что именно?

— Ну вот эта история с А-эсом. Ну сам посуди — ты… и физика. Я понимаю там Гаврилова или Карцев. Они через год могут и на межнар по физике поехать. Так они же непрерывно ботают. На кучу дополнительных занятий ходят. И побеждают, заметь, уже сейчас. А-эсу бы с ними заниматься. Ты же физику с трудом терпишь. Это раз. Результат у тебя даже на муниципале никакой. Это два. Таких как ты, в школе полно, — Павел тактично умолчал, что он то в этой олимпиаде стал одним из победителей, — ты не обижайся только. Я в смысле физики…

— Ну спасибо тебе, дружок, — Иван сделал вид что надулся. Потом, видя испуганное лицо друга, всегда испытывавшего проблемы с чувством юмора, рассмеялся, — Да ладно, шучу. Мне реально на физику совершенно наплевать. Не мое это. Ты прав. Я не понимаю с чего А-эс ко мне прицепился.

— А я знаю с чего. Но не понимаю зачем, — друг опять в задумчивости потер переносицу.

— В смысле?

— Он тебя позвал сразу после драки на улице… типа сразу захотел тебя учить. Я вот не верю в такие совпадения. Если все обстоит так, как он заявляет, то почему не пригласил после олимпиады? Почему только перед каникулами, когда понятно же, что за лето ты все забудешь? Как-то все это нелогично. Причина в том происшествии на улице. Я не понимаю какая тут связь, а она точно есть. Я чувствую, но не могу уловить. Что ты там такого на бульваре сделал необычного? Может ты мне не все рассказал?

— Да нет же! Клянусь, все так и было, — уже по-настоящему вспылил Иван, вскочил и замахал руками от негодования, — ты что думаешь, я от тебя скрывать буду что-то? Да и что вообще там из обычного то было? Псих, считающий себя вампиром, чуть не обгадился со страху, когда я ему по роже залепил. Это, по-твоему, обычно?

— Ну тогда логики нет вообще, — тихо продолжил Пашка, — то, что ты в каждой бочке затычка и лезешь всех защищать — это, прости, всей школе известно. Особенно после педсовета. С чего А-эсу теперь удивляться, и откуда вдруг такое нелепое стремление сразу после этого чему-то тебя учить? Ну странный тот чувак был, да. Физика то тут при чем?

— Он и не удивлялся, — буркнул Иван, садясь обратно.

— Но очень странно себя повел… как будто нашел как, наконец, заставить тебя… — Пашка замолк, задумавшись.

— Ну не тяни, — Иван собрал карты и начал складывать их обратно в коробку. Игра явно не заладилась и продолжать ее больше не хотелось.

Павел вздрогнул, очнулся и вдруг попросил:

— Дай посмотреть те листки и штуковину.

Иван достал из тумбочки распечатку и прибор. Пашка полистал, просмотрев по диагонали некоторые страницы. Потом взял прибор, повертел в руках и пожал плечами:

— Я бы на твоем месте его не трогал. Подозрительно все это. Вот эта ерунда, — друг потряс листочками, — вообще к физике не имеет никакого отношения. Это мистика какая-то, физикой только в начале прикрывающаяся. Что-то из области теорий про снежного человека, НЛО и подобной фигни. Как управлять миром, не привлекая внимание санитаров. Разве только пентаграмм для вызова демонов не нарисовали. Вот тут в конце написано: если бы был другой мир, где мы могли бы больше влиять на поведение атомов силой своей мысли, то люди бы стали как боги. Ты представь себе… выходишь ты с этим проектом к комиссии… ты же понимаешь, что посмешищем станешь? И какое отношение это имеет к олимпиадам по физике, которыми А-эс прикрывался?

Иван пожал плечами.

— Правильно, никакого. То есть он врет или что-то недоговаривает. Если врет в одном, значит может врать и во всем остальном. Поэтому, что реально вот эта коробочка с одной кнопкой делает, вообще неизвестно.

— Думаешь бомба? — усмехнулся Иван.

— Не думаю, потому что смысла нет. Он же не просил тебя принести ее туда, где людей побольше и только там нажать кнопочку. Да и не похож А-эсыч на террориста. Нет, тут что-то другое. Но я не понимаю что. Мне лично в голову только всякий фантастический бред лезет про инопланетных шпионов и их устройства.

Иван фыркнул. Потом оживился и сказал:

— А давай ее развинтим сейчас и посмотрим?

— А вдруг он на это и рассчитывал?

–Да ладно. Дай сюда, — Иван быстро отобрал прибор у друга, пока тот не передумал, и осмотрел со всех сторон. Потом разочарованно бросил на кровать:

— Ни одного винтика. Даже щели нет. Его вообще не разобрать. Только разломать можно. Как будто эту штуковину целиком из пластика отлили. Слушай, а может там внутри пустота и она вообще ничего не делает, а физик просто шизик? Двинулся на почве мистики, и теперь выдает пустой кусок пластика с кнопкой за прибор.

— Хм… это вряд ли, — возразил Пашка, — не похож он на сумасшедшего. И все равно непонятно, при чем тут твоя драка на улице.

— А кто их шизиков поймет? У них мозг по-другому варит. Ну ладно. Черт с ним, — Иван убрал листки и прибор в тумбочку, — я и не хотел экспериментировать. Осенью верну и скажу, что ничего не сработало. Типа на кнопку жал, но ничего не произошло. Что-нибудь придумаю. Забудь. Давай лучше кино посмотрим.

Пашка посмотрел на часы и вдруг спохватился:

— Да нет, извини, не успеем. Мне уже домой пора. Мать волноваться будет.

Иван проводил его до выхода из школы. В воротах Пашка обернулся и повторил:

— Спрячь лучше эту хреновину подальше, а осенью действительно скажи, что не сработало. Ну там… ты ее водой типа случайно залил. Под дождь с ней попал. Любой прибор от воды должен испортиться.

— Ладно, ладно. Уберу ее подальше, не волнуйся. Может и правда утоплю.

***

В первую неделю каникул Иван остался в своей комнате в общежитии совсем один. Ребята разъехались по домам. Родители Пашки тоже купили горячие путевки, и друга срочно увезли куда-то на берега Средиземного моря.

Тетя обещала закинуть денег на билет только к пятнице, когда зарплату получит, так что вечера теперь пришлось проводить в полном одиночестве со смартфоном и фильмами. В последнее время он увлекся «Чужими». Наткнулся случайно на трейлер последнего фильма, и решил посмотреть всю историю с самого начала, начиная еще со старых серий. Даже на обои в смартфоне повесил картинку с «Чужим» в полный рост. Попутно скачал себе еще каких-то ужастиков и теперь смотрел их перед сном.

В последний вечер в общаге ему попался совсем уж жуткий фильм. Сидеть при этом одному в пустой темной комнате было немного страшновато. Зажигать свет было нельзя — воспитатель заметит, так что сидеть приходилось в темноте. Был уже первый час ночи. Он забрался под одеяло, чтобы было не так неуютно, но тогда его начало клонить в сон. Когда он поймал себя на том, что совсем клюет носом, то, поставил фильм на паузу и пошел умываться. Уж больно хотелось досмотреть кино.

Висящая в ванной комнате тишина, нарушалась только редкими падающими каплями из протекающего крана.

Стоя возле раковины, Иван посмотрел на свое отражение. Жёсткие волосы были опять всклокочены — он всегда, когда нервничал или был чем-то увлечен, взъерошивал их ладонью. Глаза выглядели уставшими.

Позади него зиял угольно черной темнотой дверной проем. Иван представил себе, как бы испугался, если бы сейчас увидел там в темноте чье-нибудь лицо и поежился. Он наклонился над раковиной, умылся, а, когда поднял голову, замер. Сердце сильно забилось, а по спине пробежал холодок.

Его отражение за это время не изменило своего положения. Кроме того, оно теперь еще и улыбалось. Иван отпрянул от зеркала. Отражение не шелохнулось. Зазеркальный двойник по-прежнему стоял, опершись двумя руками на раковину. «Это что, розыгрыш такой? Экран вместо зеркала?» — сказал Иван вслух. Голос, отразившись эхом от стен ванной, глухо утонул в темноте комнаты. Он сдвинулся в сторону. Его отражение, недобро улыбаясь, пристально следило за ним взглядом. Такого эффекта с помощью экрана не добьешься.

Тут Ивану показалось, что отражение начало изменяться. Он шагнул поближе. Его двойник как будто взрослел на глазах. Чуть ниже правого виска по скуле у парня в зеркале протянулся тонкий шрам. Волосы стали длиннее и доходили уже до плеч, а глаза… глаза теперь светились. Привычный серый цвет высветлился практически до белого, и в радужке как будто клубился белый с серыми искрами светящийся туман. Иван приблизился к зеркалу вплотную, чтобы внимательнее разглядеть глаза двойника.

Внезапно отражение выбросило вперед руку, пронзив стекло как поверхность воды, и схватило его за шею. Иван испугался и дернулся, но держали его крепко. Он уперся двумя руками в зеркало, но двойник легко выдернул его свозь зеркало на свою сторону. На мгновение Иван испытал сильное головокружение. Когда мир вокруг перестал вращаться, он вдруг понял, что совсем не чувствует ни рук, ни ног. Он подумал о том, что хочет обернуться и это у него получилось. По ту сторону зеркала, упершись руками в стекло, так и продолжало стоять его тело.

Иван бесплотным духом против своей воли летел по темному тоннелю следом за шагающим к свету зеркальным двойником. Неожиданно из темноты появились тени в фиолетовых мантиях. Они кружили вокруг и старались загородить путь юноше впереди. Двойник Ивана захохотал, запрокинув голову, а затем, словно дракон, внезапно выпустил изо рта мощную струю пламени. Фиолетовые тени вспыхивали, визжали и метались по большому залу вокруг. Они уже освободили проход и теперь просто старались спрятаться от пламени. Ивану стало их даже жалко, но его двойник поливал огнем все вокруг, безжалостно сжигая призраков в мантиях. Всех до последнего. Только после того, как зал полностью опустел, он продолжил свой путь.

За это время отражение стало как будто выше, раздалось в плечах, а одежда незаметно превратилась в блестящие золотыми вензелями хромированные латы.

Вслед за двойником Иван вылетел на просторный балкон, возвышавшийся над большой площадью. Все пространство внизу было заполнено ликующей толпой. Люди приветствовали юношу в латах криками: «Бог-император! Слава богу-императору!»

Иван заглянул своему повзрослевшему двойнику в светящиеся глаза и ужаснулся той страсти и азарту, что увидел в них. Его отражение упивалось властью и наслаждалось энергией ликующей толпы.

Иван моргнул, и его двойник опять изменился. Он опять повзрослел на несколько лет. На щеке появился еще один шрам, а волосы были опять коротко пострижены. Латы уже блестели хромом, а стали матово-черными. На этот раз глаза юноши пылали яростью. Он оскалился и махнул рукой, отдавая кому-то знак. Иван обернулся.

Внизу под крепостной стеной, на которой они стояли, опять бушевала толпа, вскидывая руки в мольбе к юноше в черном. Иван разглядел лица женщин, детей, стариков. Взрослых мужчин там не было. Перед толпой, опустив по сигналу пики, стоял плотный строй воинов в черных доспехах. Солдаты, повинуясь приказу юноши, сделали первый шаг и вонзили копья в беззащитных людей. Послышались визг и крики.

«Нет!» — закричал Иван от ужаса… и проснулся.

Уже рассвело, и первые лучи яркого майского солнца, проникнув сквозь щель в шторах, освещали находящийся прямо перед его глазами портрет девушки на прикроватной тумбочке. Смартфон, выпав из рук, лежал рядом.

Иван встал, прошел в ванную и умылся, стараясь прогнать ночной кошмар прочь. Когда он выпрямился, то еще, наверное, с минуту ошарашено смотрел на следы своих ладоней на зеркале.

Они были ровно там, где он упирался в стекло, сопротивляясь своему отражению во сне.