Разведчики Зеленой страны

Георгий Тушкан, 1950

Жизненный опыт путешественника Георгия Тушкана (1905–1965) и его обширные познания в области агробиологии (он окончил Харьковский сельскохозяйственный институт) особенно ярко проявились в книге писателя «Разведчики Зеленой страны» (1950). Вместе с героями романа читатель отправляется в горы и получает возможность пережить невероятные приключения пионеров, которые помогают селекционерам, создавшим в обстановке строжайшей секретности сады тропических культур на Памире. Именно благодаря этому роману имя Георгия Тушкана вошло в историю отечественной фантастики.

Часть первая

Охотник за обезьянами

I

Солнце еще не поднялось над горами Тянь-Шаня. Был тот глухой предрассветный час, когда кажется, будто весь мир застыл в сером однообразии.

Второго августа 1945 года по одной из проселочных дорог, вдали от магистрального шоссе, медленно шла грузовая автомашина. Тусклый свет фар освещал ровную поверхность дороги, но грузовик то и дело подпрыгивал, заваливался на бок и даже задевал «брюхом» землю, выползая из глубоких ухабов. Эту обманчивую гладкость дороги создавал толстый слой лёссовой пыли, такой глубокий, что колеса тонули в нем почти до втулок. Даже опытный глаз водителя не всегда мог заметить волчьи ямы на пути, доверху заполненные пылью.

Впрочем, пыль была везде. От нее трава и деревья у дороги казались совсем белыми. Черные буквы адреса на запечатанном фабричном ящике и груда пустых мешков в кузове машины тоже побелели от пыли.

Ощупью, как слепая, машина медленно двигалась на восток от Андижана, а за ней, как дымовая завеса, высоко поднималась пыль и стояла стеной, неподвижно, не колеблемая ни одним дуновением ветра, повторяя в воздухе все изгибы дороги.

Но вот резче выступили на сером небе черные контуры горных вершин. Чаще и звонче закричали перепела на люцерновых полях. Небо поголубело. Из-за гор сверкнуло солнце. Сады, казавшиеся прежде серыми, запестрели и расцвели красными гранатами, розовыми яблоками, ярко-желтым урюком. Темные гроздья винограда стали прозрачными. А вдали, как снежные просторы, засверкали под ярким солнцем хлопковые поля. Стали видны морщины ущелий и темные пятна лесов на склонах гор. Начинался день.

Луч света упал в кузов машины и осветил прядь торчавших из мешка белокурых волос мальчика. Маленький пассажир забрался в мешок еще с вечера, спасаясь от комаров. Ни толчки машины, ни скрип бортов — ничто не могло прервать его крепкий сон.

Вдруг грузовик резко рванул и понесся по дороге напрямик, через ямы и ухабы. Машину кидало из стороны в сторону. Из-под мешков выбрался огромный суровый пес — серая овчарка. На месте правого уха и глаза розовела нежная молодая кожа — след недавней раны. Пес оглядел окрестности своим единственным глазом, подошел, качаясь от толчков, к левому борту грузовика и, не в силах удержаться на ногах, сел, широко расставив передние лапы.

Грузовик помчался еще быстрее. Слева, из-за садов, наперерез ему неслась стена пыли.

Фронтовой пес, привыкший в быстром движении машины чуять опасность, опять вскочил, но его тотчас же отбросило на мешки. Пес поднялся и встревоженно посмотрел на своего хозяина. Мальчик крепко спал. Край мешка сполз и открыл раскрасневшееся круглое лицо, щедро усыпанное веснушками. Светлые брови нахмурились, а тонкие губы были крепко сжаты. Мелкие морщинки в углах рта и две резкие морщины, рассекавшие лоб, говорили, что мальчику пришлось уже повидать многое.

Впереди выросла стена пыли, поднятая машиной, опередившей грузовик, и он с ходу въехал в нее. Завизжали тормоза, яростно закричал шофер. Собака всем телом упала на мальчика. Тот вздрогнул, проснулся и приподнялся на локте, вглядываясь в пыльную мглу. Ему почудилось со сна, что все еще вечер и что машина стоит во дворе гаража.

— Ты что, Барс? — спросил мальчик и громко зевнул.

У него на зубах заскрипела пыль и защекотало в носу. Мальчик чихнул и окончательно проснулся.

Барс не стал ласкаться к хозяину, даже не попытался лизнуть его в нос. Умный, знакомый с тревогами, он смотрел вперед, стараясь понять, где опасность.

Сквозь разбитое заднее окно кабинки слышались жалобы шофера.

— Опередит меня Гриша по шоссе! Проспорил я. Конечно, по этой дороге в два раза короче, чем по шоссе… По километрам — да, а по времени? Ну сказал бы чайханщик прямо, что на недостроенном конце дороги совсем трудно ехать, так нет: «Ты бывалый, фронтовой шофер, проедешь…» Ну, что теперь будешь делать? Видимость — как в густом тумане, пять километров в час. Поедешь на первой скорости — мотор перегреешь, станешь перегонять — еще в арык заедешь… Нарисует Гюльнара в стенгазете: едет Садык на черепахе и срочно везет части к хлопкоуборочной машине… Эх, Садык, Садык, потеряешь первое место! — горестно причитал шофер, разговаривая сам с собой.

Мальчик встал на ноги и, опершись грудью на кабинку, пытался рассмотреть, что делается на дороге.

— Ну и пыль! — сказал он удивленно и сочувственно добавил: — Плохие земли!

— Эй, зачем говоришь — плохие! — послышался укоризненный голос шофера из кабинки. — Ну, где ты еще найдешь такие богатые лёссовые почвы? Это замечательные колхозные земли!

— Да я так, просто посочувствовал, — смущенно отозвался мальчик.

Шофер принялся было объяснять мальчику о плодородии лёссовых почв, но внезапно замолчал и прислушался.

Впереди сквозь пыльную мглу слышались надрывные крики: иа-иа-иа!

— Хоп, якши! — вдруг радостно и громко сказал шофер. — Кто спешит, тот людей смешит!

Сквозь пыль виднелось какое-то черное пятно на дороге. Грузовик немного проехал вперед и остановился. Пыль мгновенно окутала машину, но когда она рассеялась, мальчик увидел обогнавшую их машину «М-1». Перед ней посреди узкой дороги сидел большой черный осел. Невысокая девушка в тюбетейке яростно стегала его прутом.

— Пошел вон, пошел вон! — кричала девушка.

Но осел терпеливо сносил удары и не собирался уходить с дороги. Он равнодушно свесил левое ухо и, оттопырив правое, только изредка кричал: иа-иа!

Тогда девушка схватила осла за уши и попробовала оттащить. Ее тапочки на босых загорелых ногах скользили в пыли, от порывистых движений тюбетейка то и дело соскакивала с головы, и тогда короткие каштановые волосы закрывали ей глаза.

— Так! Так! — весело закричал шофер, высовываясь из кабинки в открытое боковое окно. — Умела обгонять, умей теперь и дорогу очистить! Я хорошо знаю эту породу — легче гору сдвинуть!

Девушка даже не посмотрела на шофера. Красная от усилий и досады, она перестала тянуть осла за уши, обошла его сзади и сердито толкнула ногой. Но осел и ухом не повел.

— Хочешь, я прогоню осла? — предложил шофер. — Только условие: я поеду первый, а ты за мной.

Девушка гневно взглянула на него, подбежала к своей машине, схватила заводную ручку и принялась колотить ею осла по ребрам.

— Я подожду, пока ты устанешь, — сказал шофер, — и если у тебя не такой характер, как у этого длинноухого, ты согласишься, чтобы я ехал впереди. А я скажу одно секретное слово, и осел сразу уйдет с дороги… Хочешь?

Девушка сжала губы, задумалась и, видимо, что-то решив, села в машину, нажала кнопку гудка и, не переставая гудеть, медленно поехала прямо на осла.

— Э, не надо так! — сердито крикнул шофер, сразу переставший шутить. — Осел колхозный, племенной, задавишь — отвечать будешь! Я свидетель.

Машина гудела и теснила осла, он упирался изо всех сил и исступленно вопил, а потом упал на бок, поперек дороги и… вытянув ноги поудобнее, положил голову в горячую пыль.

— Теперь залег на сутки! — угрюмо сказал шофер.

Девушка заглушила мотор, вышла из машины и стала около осла, притворившегося спящим. Она сердито толкнула его ногой. Осел только сильнее зажмурил глаза. Девушка готова была заплакать от досады.

— Больше жизни! Я очень тороплюсь! — вдруг раздался звонкий мальчишеский голос с грузовика.

Девушка смерила мальчика презрительным взглядом.

— Ишь, командир нашелся! Попробуй сам прогнать осла! — крикнула она таким же звонким голосом.

— А подвезешь меня до Джелал-Буйнака? — деловито осведомился мальчик.

— Подвезу! Еще и яблоками угощу — у меня их полная машина… Ну-ка, больше жизни! — передразнивая мальчика, крикнула девушка и, не глядя на него, устало села на подножку машины.

— Барс, возьми его! Фас, фас! — скомандовал мальчик, соскакивая на землю.

Пес метнулся из кузова, и в тот же миг осел взвился, как пружина, сделал огромный скачок в сторону от собаки, перепрыгнул арык и с ревом умчался.

Девушка весело рассмеялась, села в машину и, высунув в открытое окно руку, насмешливо помахала шоферу.

— А я? А Барс? — возмутился мальчик. — Ведь уговор был! — И подбежал к «эмке».

— Ты?! — усмехнулась девушка. — Ну хорошо, уговор так уговор, садись.

— Я сейчас!

Мальчик торопливо вернулся к кузову грузовика, влез на колесо и быстро схватил свой рюкзак. Он поспешил к «эмке», боясь, как бы девушка не уехала, но вдруг остановился, вернулся к грузовику и подал шоферу руку:

— Фронтовое тебе спасибо, друг, выручил!

— Изменяешь мне! — ласково сказал шофер, не выпуская руки мальчика. — Едем со мной. Помощником сделаю, шофером будешь. Как бог, ездить будешь.

— Не могу, очень тороплюсь, спасибо. А мотор я знаю, сам езжу на мотоцикле. Заболей ты в пути, я бы и машину повел… Будь здоров, спешу!

— Ну, счастливо тебе найти своего полковника, — со вздохом отозвался шофер, нехотя выпуская руку мальчика. — А ты, девушка, если другой раз будет такой случай, бери два провода, присоединяй к аккумулятору в машине, а концами тронь осла — сразу убежит.

Мальчик с собакой влезли в машину, и она тронулась.

Вскоре на дороге остались лишь густая стена пыли да запах бензинного перегара. А шофер смотрел им вслед и вытирал слезившиеся от пыли глаза.

II

Уже через километр легковая машина объехала дорожные машины и, миновав большой плакат «Пути нет!!!», быстро помчалась по новому шоссе. Юный пассажир зажал пилотку в левой руке и высунулся по грудь в открытое окно.

Было чудесное летнее утро. В садах уже перекликались звонкие молодые голоса.

Все поражало мальчика: и впервые увиденные виноградные кусты с настоящими гроздьями винограда, и незнакомые плоды, и снег на полях. Девушка удивлялась наивности вопросов своего юного пассажира. Ей пришлось объяснять общеизвестные вещи: на полях не снег, а вата, вернее — обильный урожай раскрывающихся коробочек хлопка; а виденные машины — тракторы для междурядной прополки; плоды — айва и гранаты. И совсем не поняла восклицания мальчика: «Ну и жизнь!» Девушка переспросила и, получив не слишком вразумительный ответ, все же поняла радость мальчика, восторгавшегося величием гражданской, мирной, созидательной работы в тылу.

— Да откуда ты взялся такой? — спросила удивленная девушка.

— Я? — переспросил мальчик и не без удовольствия откинулся на мягкую, пружинную спинку сиденья. — Из армии демобилизовался, — с достоинством сказал он.

— Ну?! — удивилась девушка и бросила на него косой взгляд.

Мальчик был одет в военную гимнастерку, сшитую по росту, и в такие же брюки, заправленные в хромовые сапоги. Пилотку он держал в левой руке. Светловолосая голова его была острижена по-военному, и только на лбу торчал чуб. Голубые глаза светились умом и задором.

— Кем же ты был? Героем, конечно?

Насмешливый тон девушки заставил мальчика насторожиться. Он внимательно посмотрел на свою спутницу.

— У нас в санбате была сестра, очень похожая на вас, — сказал мальчик, — такая же «заводиловка», и глаза, как у вас, и нос такой же курносый. Ее так и называли: курносая.

— Ну ты, потише, а то вот высажу тебя прямо на дороге!

— Не высадите!

— А вот и высажу!

— А я не вылезу. Ведь вы не настоящий шофер — настоящий так не газует на выбоинах.

— Тоже мне критик! Ничего ты не понимаешь! Больше газу — меньше ям, — весело сказала девушка.

Мальчик снисходительно посмотрел на развеселившуюся собеседницу.

— Я бы мог наврать тебе целую кучу всяких историй, — сказал он, сразу переходя на «ты». — Другие и на фронте не были, а наденут военный костюм, перешитый из отцовского, и врут: мы, мол, по тысяче фашистов брали за раз… Только я не такой… Меня и так все уважают…

— Подумаешь, военный! На лбу у тебя ничего не написано. А военный костюм, сам сказал, из отцовского сшить можно.

— А это? — И мальчик указал на две колодки медалей, висевшие у него на груди.

Он поспешно вынул из кармана аккуратно сложенные потертые бумаги и с привычной готовностью протянул их девушке.

— А ну, разверни сам, а то у меня руки заняты, — сказала девушка.

Она стала читать поднесенные к ее глазам документы, и удивление ее было так искренне, что она даже забыла о машине, и «эмка» заехала бы в арык, но мальчик вовремя перехватил руль и выправил ход машины.

Девушка спохватилась и вывела машину на дорогу.

— А я думала, ты хвастаешь, — просто призналась она.

— Я никогда не вру! Вот разве для соблюдения военной тайны. Мы так договорились с полковником Сапегиным. Ох, он и не любит врунов!

Мальчик вынул из кармана помятую фотографию и протянул. Девушка ожидала увидеть пожилого, солидного полковника и была очень удивлена, увидев возле разбитого каменного фашистского орла юного фронтовика, вооруженного автоматом, а рядом с ним не по званию молодого стройного полковника.

Узкое лицо командира с короткими черными усами было строго и красиво. Из-под серой кубанки выбивалась непокорная прядь черных волос. Чуть прищуренные серые глаза смотрели слишком пристально и чуть-чуть насмешливо. Во всей фигуре полковника заметны были фронтовое щегольство и безудержная удаль.

— Славный! — сказала девушка.

— Еще бы! — с гордостью ответил мальчик. — В беде не оставит, а соврешь — убить готов. На фронте обман может стоить жизни или сорвать победу, — нравоучительно сказал мальчик, видимо повторяя чужие слова, и, помолчав, продолжал с воодушевлением: — Даже в пустяках за ложь не спускал.

— Ты что же, из семьи на фронт убежал?

— Нет. Я ленинградец… родители погибли, я остался один… Голодал. Чуть не умер. Как объявят воздушную тревогу, все бегут в убежище, а я с ребятами — на Неву, на лед. Смотрим, где самолеты бомбы кинули. Попадет бомба в реку, оглушенная рыба в полынье вверх животами всплывет, ну, мы ловим… А потом в 1942 году меня ранило на льду осколком в ногу и в руку. Вот зенитчики и отнесли меня в госпиталь.

Девушка сочувственно кивнула головой. Насмешливая улыбка исчезла с ее лица.

— Попал в ленинградский военный госпиталь, — продолжал мальчик, — а там лежал раненый Сапегин, он тогда еще капитаном был. Он и сапер и авиадесантник. Его все любили, и я полюбил… Скажи он мне: «Умри», я умер бы… Ну, я и упросил его взять меня к себе в часть и стал воспитанником капитана Сапегина. Очень он любил песни петь, а у меня тоже голос, дискант…

Иногда с собой брал в наступление. Только редко. Мина летит, он упадет в ямку, а я сверху, чтобы не поранило его осколком. Он бывало сердится! А бойцы мне говорят: «Молодец, так и надо!» Да я и сам, без них, знаю… А в сорок пятом возле Эльбы перед самой победой полковника тяжело ранило. Я хотел с ним ехать, а он говорит: «Жди, обязательно вернусь из госпиталя в часть». А тут война окончилась, и его демобилизовали по инвалидности. Он мне тогда письмо написал, чтобы я к нему домой в Джелал-Буйнак ехал… А мы в Германии были, около Бунцлау… Там могила и памятник Кутузову… Знаете об этом?

Девушка отрицательно покачала головой. Мальчик охотно объяснил: Кутузов, когда преследовал Наполеона, умер за городом Бунцлау. Это между Бреслау и Дрезденом. Его набальзамированное тело отправили в Россию, а внутренности похоронили. Там, на холме, возле дороги, есть роща, и в ней усеченная колонна стоит, памятник. Ему и в Бунцлау огромный памятник немцы в старину поставили в благодарность за освобождение Германии от Наполеона. А теперь возле Бунцлау, около могилы Кутузова, устроено кладбище для погибших советских бойцов. Каждому — памятник отдельный, цветы кругом…

Мальчик помолчал.

— Я и в Берлине был, и в Вене, и в Будапеште. А теперь еду к полковнику Сапегину и Барса с собой везу.

— Кого?

— Овчарку, Барса.

Пес, услышав свое имя, спрыгнул с заднего сиденья и просунул огромную голову между седоками.

— Это Барс полковника Сапегина. Нас обоих демобилизовали. Я из-за него и задержался — его долго не отпускали. У него пять серебряных медалей.

— У собаки медали? Что-то я об этом не слышала.

— Ему наши саперы сами выбили за бесстрашие. Только эти медали я теперь не показываю, а то одну у меня взяли посмотреть и не отдали.

— А ну покажи!

— А ты сразу вернешь? Дай честное слово.

— Вот еще! — И девушка засмеялась. — Конечно, верну!

Мальчик достал из кармана гимнастерки медали. Девушка уменьшила ход машины и хотела взять их в руки, но мальчик не дал:

— Смотри так.

— Это за что же ему дали? — спросила она.

— Ого! Ты слышала, что были собаки — миноносители, разведчики, связисты, санитары?

— Кое-что слышала.

— Так он все умеет делать. — Мальчик ласково обнял собаку за шею, и пес уткнулся ему носом в плечо. — У него семнадцать ран.

— А где вы его взяли?

— Барс из Ленинграда. Его вырастил и сдал в армию пионер Борис Ладыгин. Этому пионеру полковник Сапегин письма писал о Барсе, а потом перестал: отец у Бориса был на фронте, а сам Борис уехал куда-то. Теперь пес принадлежит полковнику Сапегину.

Барс посмотрел в глаза мальчику и сморщил верхнюю губу, как будто улыбаясь. Девушка хотела погладить собаку, но юный фронтовик во-время остановил ее;

— Нельзя! Барс не любит, когда его чужие гладят, и может укусить… Барс, на место!

Пес послушно убрал голову.

— А ты откуда? — спросил мальчик.

— Я из Джелал-Буйнака.

— Вот здорово! Ты, наверное, знаешь полковника Сапегина?

— Сапегина? — Девушка задумалась. — Что-то не слыхала, — ответила она нерешительно.

— Как же ты полковника Сапегина не знаешь? — огорчился мальчик. — Он в Джелал-Буйнаке…

— Ну, знаешь, за эти годы в Среднюю Азию приехало много новых людей, всех не упомнишь. А ты что делать хочешь?

— Я? Буду пока охотиться за обезьянами.

— Что? Что?

— Буду обезьян в лесах ловить для зоологических садов, а потом осенью учиться.

— Здесь никаких обезьян нет, — уверенно сказала девушка.

— Ах, ты ничего не знаешь! Полковник Сапегин рассказывал в госпитале, как один охотник-киргиз ловил обезьян. — Мальчик даже засмеялся. — Обезьяны такие глупые!.. Охотник взял самый клейкий клей, смазал им воловью кожу, спрятал ее в мешок, сел на осла и приехал в лес, туда, где обезьяны водятся. Видит — высоко на дереве обезьянка прыгает. Охотник, чтобы ее не спугнуть, на нее и не смотрит, потому что всякий зверь человеческого глаза боится. А только он остановил своего осла под этим самым деревом и давай на седле подпрыгивать. А обезьянка сверху смотрит, как он подпрыгивает. Потом охотник слез и на седло незаметно прикрепил кожу с клеем, ушел в лес и спрятался за кусты. А мартышка увидела, что никого нет, слезла с дерева, села верхом на седло и ну подпрыгивать! Ведь обезьяны очень любят передразнивать. Это всем известно… Ну, ее шерсть и прилипла к клею… Обезьянка испугалась, хотела соскочить с седла и убежать, а не может… Так ее охотник и поймал.

Девушка от души расхохоталась. Мальчик нахмурился. Девушка продолжала смеяться, и даже слезы выступили у нее на глазах. Наконец она перестала смеяться и смахнула слезы рукавом. Они въехали в город, и надо было внимательно вести машину.

— Чего ты? — резко спросил обиженный мальчик.

— Сколько тебе лет?

— Мне? Четырнадцать.

— А как тебя зовут?

— Смоленский Егор Иванович, — серьезно ответил мальчик.

— Ну и чудак же ты, Егор Иванович, поверил охотничьим сказкам! — И девушка опять засмеялась.

При всей своей выдержке юный фронтовик не мог допустить, чтобы кто-либо посмел смеяться над его полковником или подвергать сомнению его слова. Мысль о том, что Сапегин в госпитале просто хотел позабавить раненого мальчика веселыми охотничьими рассказами, не приходила Егору на ум. Мальчик не на шутку обиделся.

— Стой… Выпусти меня! — сердито сказал он. — Полковник Сапегин терпеть не мог зубоскальства… Знал бы — не садился!

— Сиди, сиди, скоро приедем. Я тебя куда надо подвезу, в леспромхоз.

Машина въехала на широкую улицу.

— Не хочу с тобой ехать! Ничего в охоте не понимаешь, а смеешься… Сама и в лесу-то, наверно, не была!

— Это я не понимаю в лесах? Да я хозяйка всех ореховых, яблочных и фисташковых лесов на этих горах! А знаешь, сколько всего в Киргизии одних только ореховых лесов? Сорок три тысячи гектаров!

— А почему вы не знаете полковника Сапегина? Ведь он тоже занимался лесами, — укоризненно сказал мальчик, почувствовав уважение к хозяйке лесов и снова переходя на «вы».

— Чего не знаю, того не знаю, а врать не стану. Даже не слышала. Впрочем, нет: слышала, что где-то на бывшем опорном пункте научно-исследовательского института, в районе ущелья Чак, Сапегин работал.

— Он в Джелал-Буйнаке должен быть. Мне бы его мать найти, — сказал Егор. И, озабоченно нахмурившись, спросил: — Так, говорите, обезьян в лесах нет?

— Чего нет, того нет. Это так же верно, как то, что меня зовут Лена Чукмасова. А обижаться не надо. Ишь, какой порох!

— А зачем ты смеялась?

— Потому что ты веришь сказкам для маленьких.

— Я не маленький. Если бы я был в армии еще месяц, меня бы в комсомол приняли как четырнадцатилетнего. Я уже все документы оформил, но не успел.

— Ну, конечно, вы, Егор Иванович, бывалый фронтовик. А все-таки, Егорка, запомни: мое имя Лена Чукмасова. Как знать, может, друзьями будем… Ну, вот и город. Вылезайте, товарищ Смоленский, приехали!

Егор вылез не спеша, стараясь держаться как можно солиднее.

— Какой ты еще маленький! — воскликнула Лена Чукмасова, увидев его небольшую подтянутую фигурку рядом с огромным Барсом.

— Не беда! — небрежно пробасил Егор. — Кто захочет, тот и в четырнадцать лет мужчина, бездельник же и в сорок лет дитя… А за обезьянами я все-таки буду охотиться! — крикнул он задорно, потрясая кулаком вслед машине, исчезнувшей в облаке пыли.

В поисках полковника Сапегина

I

Августовское солнце затопило горячими лучами город и загнало людей в дома и в тень деревьев. Даже кошки прятались в тень, отдергивая лапки от раскаленной земли. Они на бегу потряхивали ими в воздухе, как будто сбрасывали приставший к ним жар.

Егору не терпелось поскорее разыскать полковника Сапегина. Уж очень часто, особенно в последние дни, он представлял себе, как обрадуется и изумится полковник Сапегин, увидев перед собой кавалера двух медалей и, главное, не одного, а вместе с их четвероногим другом — Барсом.

Кроме того, в альпийском рюкзаке, висевшем на спине у Егора, был и подарок для полковника Сапегина: восемнадцатикратный бинокль, мечта всех охотников. Именно такой сильный бинокль хотел иметь Сапегин, и фронтовые друзья послали ему этот подарок.

Многих расспрашивал Егор о своем фронтовом отце, но даже старожилы не знали, где живет полковник Сапегин. А как же его можно было не знать? Стоит полковнику только появиться в городе, и через неделю все мальчишки, как завороженные, будут ходить за ним по пятам — такой это замечательный человек.

Егор присел возле чайханы на базаре, и его тотчас окружили ребята. Они с восторгом рассматривали колодки медалей «За отвагу» и «За боевые заслуги», его военный костюм, портупею, сапоги и в особенности Барса, который не обращал на них никакого внимания. Они-то и посоветовали Егору поскорее зайти в адресный стол, пока это учреждение не закрылось на обед. Веселой гурьбой они сопровождали Егора.

Егору казалось, что он вот-вот встретит полковника Сапегина. Он то и дело поправлял портупею на плече и искоса поглядывал на колодки своих медалей. Хорошо было бы, конечно, иметь «Красную Звезду», но война окончилась раньше, чем он смог ее получить.

За несколько минут до закрытия вся ватага ввалилась в помещение адресного стола.

II

Пожилая, измученная жарой женщина рассердилась на Егора за то, что он ввел в комнату пса. Но все ребята дружно заступились за Барса, и женщина, махнув рукой, перестала спорить и, неприязненно глядя на Егора, дала ему листок бумаги. Егор заполнил листок, уплатил пятьдесят копеек. Женщина переспросила фамилию и ушла в соседнюю комнату. Она скоро вернулась и равнодушным голосом сказала, что «Максим Иванович Сапегин не значится». Егор сначала не понял и не поверил справке. Он стал уверять женщину, что этого не может быть, но женщина пожала плечами и предложила Егору уйти, чтобы она могла запереть двери на обеденный перерыв. Егор, приученный к дисциплине, вышел.

— Ребята, а где заведующий адресным столом живет? — спросил он. — Надо проверить эту справку.

Черная от загара, худенькая девочка лет семи, в одних трусах, сказала, что «папа живет в этом же доме».

— Веди меня к нему! — решительно сказал Егор.

Девочка, с опаской оглядываясь на Барса, провела Егора во двор и позвала в дом.

Огромный дворняга, спавший в сенях, с лаем бросился на Барса, но тот мгновенно опрокинул его на спину и схватил за горло. Рычанье, визг, стук упавших досок, звон разбитой посуды и вызванный этим переполох вовсе не способствовали «выяснению». И все же заведующий, прогнав Егора с собакой во двор, после настойчивых просьб дочки и ребят смягчился и пошел сам проверять адрес. Возвратившись, он сочувственно развел руками и подтвердил, что Максим Иванович Сапегин действительно в Джелал-Буйнаке не значится.

Егор был потрясен. Его совсем не пугало, что станется с ним здесь, в незнакомом городе — он привык к самостоятельности, — но не случилось ли чего плохого с полковником Сапегиным? Или он работает где-нибудь в военном учреждении и поэтому, как военный, не значится в адресном столе?

Ребята сидели на корточках, сочувственно глядя на Егора.

— А ну, орлы, покажите, где райвоенкомат, — сказал Егор.

Ребята с готовностью бросились вперед.

В военкомате был только один дежурный. Он внимательно выслушал Егора, расспросил о полковнике Сапегине, долго рылся в бумагах и наконец сказал, что полковник Сапегин на учете не состоит и раньше, до войны, тоже не состоял.

Егор вышел на улицу. Он растерялся и не знал, что же теперь предпринять. Надо было что-то придумать.

— А ну брысь! — сердито закричал он ребятам, пристававшим к Барсу, и те испуганно замерли на месте. — За службу спасибо, — устыдившись своей резкости, сказал Егор, — только не ходите больше за мной.

Он медленно побрел по обочине улицы без цели, просто так, куда глаза глядят, а рядом с ним шел Барс. Четвероногому другу передалось настроение мальчика. Осторожно ступая, он то и дело сочувственно заглядывал Егору в глаза, стараясь угадать его намерения.

III

Егор так задумался, что столкнулся с мальчуганом, шедшим ему навстречу. Громкие рыдания мальчика сразу прервали его думы.

— Чего ты гудишь, как паровоз? Я же не сильно толкнул тебя, — сказал Егор, не терпевший плакс.

Но мальчик плакал навзрыд. Все его маленькое тело содрогалось от рыданий. Он тер кулаком глаза и, сам того не замечая, растирал грязь по щекам.

— В чем дело? — примирительно спросил Егор, поняв, что мальчик плачет не от толчка.

Но тот, уловив нотку сочувствия в его голосе, заплакал еще громче.

— Хлопец, а ревешь, как белуга!

— Белуги не ревут, они рыбы, а я деньги потерял, — наконец вымолвил мальчик.

— Искать надо, а не плакать.

— Я искал… а Степка подошел, услышал, что я потерял, и смеется. «Врешь ты все, говорит, сам истратил на конфеты и притворяешься! Вот пойду, говорит, и расскажу, что сам видел, как ты конфеты ел…»

— Ну и брат у тебя! — посочувствовал Егор.

— Он не брат — Степка Пханов, — невразумительно ответил мальчик.

— Ты вот что, орел, — сказал Егор, — плакать перестань, а расскажи толком.

— Я не орел, я Толя!

Всхлипывая и размазывая по лицу слезы, Толя рассказал, что он потерял последние деньги. Его, как сироту, из дома для эвакуированных ленинградских детей взяла тетя Глаша. Она очень хорошая, он у нее как сын родной. Вчера она купила ему ботинки на рынке, дорого заплатила, и у них до получки осталось только сто рублей. Тетя Глаша послала его с последней сторублевкой в магазин за продуктами. Он эту сторублевку потерял. А Степка еще врет…

— Так ты из Ленинграда! — радостно воскликнул Егор, чувствовавший себя очень одиноким в этом чужом городе.

— Из Ленинграда.

Егору было и радостно от встречи с земляком и жалко этого обиженного мальчугана. Хотелось помочь мальчику, но как? Он засунул руки в карманы, ощупал шелестящие бумажки… Мелочь! Эх, была бы у него тысяча рублей! Есть, правда, сотня в левом кармане гимнастерки, так это НЗ — неприкосновенный запас на случай беды.

— А если мы поищем еще? — предложил Егор.

— Нет-нет. Их Степка нашел и взял.

— Пойдем заставим его отдать, — сказал Егор.

— Что ты! Он сын Мустафы Пханова. Он знаешь какой! Он уже год, как бросил учиться в шестом классе. Он большой. Он хвастался Топсу, что у родного отца потихоньку тащит деньги из кармана. Если Степка нашел, то ни за что не сознается… А сам грозится: «Все узнают, как ты у Глафиры Николаевны деньги украл». А я их не крал… — Слезы снова покатились по щекам мальчика. — «Воров, говорит, учить надо. Не принесешь — отправят тебя в исправительный дом для малолетних преступников…»

Егор смотрел в огромные карие глаза мальчика, и столько было в них горя, незаслуженной обиды и беспомощности, что Егор мгновенно вынул из кармана деньги.

— Вот твои деньги, — сказал юный фронтовик и протянул свою последнюю сторублевку.

— Ну! — как вздох облегчения, вырвалось у мальчугана.

Он порывисто схватил деньги, разгладил свернутую вчетверо смятую сторублевку, развернул ее, осмотрел с обеих сторон и дрожащей рукой протянул деньги Егору обратно.

— Это не те, — еле слышно прошептал он, — на тех в углу чернильным карандашом было написано «сорок две тысячи».

Егор понял, что не так-то просто заставить честного мальчика даже в беде принять деньги, и ему еще сильнее захотелось помочь мальчику. Егор дружески хлопнул его по плечу и сказал с напускной грубостью:

— Брось меня разыгрывать! Значит, я твою только что разменял. Ты вот что: дают — бери, бьют — беги. Ну, чего на меня глаза пялишь? Что я, дурак, что ли, свои рубли всяким встречным-поперечным дарить? И вообще, раз старший приказывает, не рассуждай, а исполняй. А ну, суй деньги в карман! — И Егор схватил руку мальчика, зажал в ней сторублевку. — А теперь аллюр три креста — беги и покупай продукты.

Мальчик стоял, не спуская с Егора изумленного взгляда. Егору стало не по себе.

— А ну крой бегом, а то вот возьму и отберу назад деньги!

Мальчик молча протянул ему сторублевку.

— Спрячь! — сердито крикнул Егор. — И пошутить нельзя. Ну, кругом марш!

Мальчик вдруг покраснел, засмеялся и, поняв, что над ним не шутят, подскочил к Егору и крепко обнял его за шею. Егор смутился.

— А ну тебя! — вырываясь, с сердцем сказал он странно скрипучим голосом, потому что в горле у него запершило и сдавило.

Он махнул рукой и поспешно пошел вдоль улицы, потом вдруг обернулся и крикнул:

— А Степке Пханову скажи, что встретил своего земляка, ленинградца, бывалого фронтовика, и если Степка тебя пальцем тронет, ему непоздоровится!

В горле у Егора опять сжало, и он, резко повернувшись, зашагал дальше. Он брел неизвестно куда. За ним, понурив голову, брел Барс, всегда послушный и верный друг. А сзади стоял худенький тринадцатилетний мальчик с сияющим взглядом широко открытых карих глаз. Сжимая в руке сторублевку, он смотрел вслед Егору, и крупные слезы текли по его щекам, но это уже не были слезы горя.

IV

Егор долго бродил по опустевшим от жары улицам города и спрашивал о Сапегине. Но никто ничего не знал. Стало так жарко, что даже самые злые хозяйские собаки, не пропускавшие без лая ни одного чужого пса, и те забились в темные углы и молчали.

Егор шел все вперед и вперед и наконец попал в городской парк. Здесь росли большие деревья, густые кусты, журчали арыки, повсюду раздавались веселые голоса ребят и их задорный смех. Егору хотелось отыскать укромное местечко, где бы никто не мешал ему подумать. Он свернул с большой дорожки и пошел по траве в густые заросли. А подумать Егору было о чем. Ведь он ехал с Барсом в Джелал-Буйнак в полной уверенности встретить здесь своего фронтового отца. И вдруг полковника Сапегина нет, да и не было в этом городе. Произошла какая-то ужасная ошибка. Но как это случилось и что предпринять?

В жизни каждого командира есть очень ответственный и важный момент, когда командир, прежде чем отдать боевой приказ войскам, принимает боевое решение. В боевом приказе есть параграф 4, который начинается словами: «Я решил…»

«…Я решил… я решил… я решил», — настойчиво твердил самому себе Егор, с силой раздвигая руками упругие ветки кустов, как будто стоило только устранить их с пути — и перед Егором сразу бы открылось решение вопроса. Но дальше слов «я решил» Егор ничего не мог придумать. И вдруг за кустами кто-то отчетливо и громко произнес эти же самые слова:

— Я решил.

Егор замер в недоумении на месте. Это было не эхо. Но вот опять слышен тот же самый голос:

— Я решил двигаться вот так.

Кто-то запротестовал.

Егор осторожно раздвинул ветки и увидел четверых мальчиков. Они сидели под кустом, по-киргизски поджав под себя ноги, и так горячо спорили, что не заметили Егора.

Один из них, высокий, худощавый, с длинным узким лицом, одетый в серые брюки и синюю майку, был старше других. Он потрясал листом бумаги. Егор тотчас прозвал его про себя «Главным». Были еще «Красная майка» — толстый мальчик с таким румянцем на щеках, что даже густой загар не мог погасить его. Был еще «Белая майка» — худощавый подвижной маленький киргиз, и «Зеленая майка» — мальчик с порывистыми движениями, горячий спорщик. Между ними на земле, очищенной от травы, виднелись свежепрочерченные линии и лежали камешки.

Егор подумал, что ребята играют. Но он ошибался. Это была не игра. Ребята спорили о местонахождении какого-то пункта в горах. «Главный» нетерпеливо взял щепку из рук толстяка, засыпал землей проведенную толстяком линию на земле и сказал:

— Вот что значит плохо учить географию! Андижан здесь. — Он положил перед собой белый камешек. — Дальше на восток — граница между Узбекской и Киргизской республиками. — Мальчик прочертил линию. — Наш Джелал-Буйнак вот здесь, — он положил второй камешек, — а дикое ущелье реки Чак находится от нас километрах в ста, вот здесь, — и он провел щепкой борозду. — А нам надо попасть в ущелье реки Алматала. Это северный приток реки Чак, там таких притоков десятки, и поэтому вы всё путаете… В горной долине Алматала, ближе к истоку реки, и находится Пчелиный город на Ореховом холме.

Спорщик «Зеленая майка» не дал ему продолжать. Он молча вырвал щепку из рук «Главного». Но тот так же молча отнял ее обратно. Тогда спорщик пальцем прочертил на земле другую линию.

— Здесь, — крикнул он, — а не там Пчелиный город!

Толстяк «Красная майка» громко зевнул и сказал:

— Зачем спорить? Я же дал план: ущелье вот здесь. — И он прочертил пальцем новую линию.

— Не смей портить чертеж! — сердито закричал «Зеленая майка».

— Может быть, ты неправильно срисовал план? — сказал «Главный», обращаясь к «Красной майке».

— Нет, правильно, — упорствовал толстяк, вытирая пот с лица.

— Значит, план неправильный.

— Нет, правильный. Я рисовал с пхановского плана. А он заведует ларьком колхоза «Свет зари» и знает все земли своего колхоза в ущелье Чак, знает самый близкий туда путь и уж, конечно, где Пчелиный город на Ореховом холме. Он ведь для своего Степки достал этот план. А Степка собирается туда идти со своими ребятами.

— Ну и лентяй же ты, Топс! — рассердился «Зеленая майка». — Гарун сказал: «Пусть Топс зайдет ко мне, возьмет копию плана, и мы наметим по этому плану маршрут». А ты?

— Честное пионерское — план самый точный! — оправдывался толстяк Топс.

— Перестаньте спорить! — повысил голос «Главный». — Смотрите, я накладываю этот план на землю, и все получается правильно.

— Вот и неправильно, — сказал «Зеленая майка». — Пчелиный город на Ореховом холме находится на юге. На нашей карте он отмечен крестиком, а крестик должен быть на южной стороне.

— Нет, крестик на северо-западе, — решительно возразил «Красная майка».

— А я говорю, крестиком надо повернуть на северо-восток и даже на север, — вмешался маленький киргиз, — я знаю.

Они снова закричали все сразу, не слушая и перебивая друг друга. Только и слышалось: «Север, северо-запад, восток, юг!»

— У вас карта не ориентирована, — вмешался в их спор Егор, которому захотелось помочь ребятам.

Ребята мгновенно замолчали и обернулись к Егору. Они с изумлением и недоверием смотрели на незнакомого мальчика в военном.

— Вы вертите свой план во все стороны, — сказал Егор, — а его надо той стороной, где буква «С», повернуть на север, и тогда сразу все станет ясно. — Он подошел ближе к мальчикам, взглянул на схему карты, лежавшую на земле, и свистнул: — Топографы! У вас даже не указано на карте, где «С» — север! Но это легко поправить. Дайте мне схему. — И он протянул руку.

«Зеленая майка» быстро схватил схему и спрятал ее за спину.

— А ну сматывай отсюда! Катись подальше, да поживей! Нечего подслушивать! Учитель нашелся! Сами ученые! — крикнул он.

Толстяк, приоткрыв рот, испуганно смотрел на Егора.

— Ты кто? Откуда? — удивленно спросил «Главный».

Но Егор даже не ответил ему. Егор рассердился. Он ведь по-товарищески хотел помочь этим чудакам.

— Очень мне нужны ваши секреты! — с достоинством ответил Егор. — Мне военные тайны доверяли на фронте! — И он решительно шагнул назад.

Ветки кустов сомкнулись.

V

Недалеко за кустами Егор увидел фонтан и решил напоить Барса. Возле фонтана было шумно. Дети толпились вокруг курчавого мальчика со скворцом.

— Сумасшедший, ты его утопишь, он захлебнется! — в отчаянии кричали девочки, хватая мальчика за руку, которую он то опускал в воду, то поднимал.

Мальчик хохотал, отталкивая локтями и ногами облепивших его девочек.

При появлении Барса, подбежавшего к воде, одни ребята с визгом отскочили, другие, осторожно пятясь, отошли подальше. Но пес не обращал на них внимания. Он влез в чашу и с удовольствием погрузился до ушей в прохладную воду.

Егор тоже припал губами к чистой струе, вытекавшей изо рта бронзовой змеи. Напившись, он снял сапоги и опустил разгоряченные ноги в канавку, куда стекала вода из переполненной чаши.

— Разве это фонтан! — сказал Егор, щуря глаза на обступивших его любопытных ребят. — Вот у нас, это да! — И Егор с увлечением стал рассказывать о знаменитых ленинградских фонтанах.

Курчавый мальчик со скворцом отбежал в сторону.

— Ну, Павлик, ну отпусти, ну, Павлик! — просили его девочки.

Но мальчик то подбрасывал в воздух скворца, привязанного тесемкой за ногу, то тянул его за эту тесемку вниз. Дети вырывали птицу друг у друга.

— Сейчас же отпусти скворца на волю! Перестань птицу мучить, живодер! — крикнул Егор мальчишке.

— Моя птица — что хочу, то с ней и делаю, — упрямо возразил мальчишка.

Егор бросился к нему и, прежде чем тот услел оправиться от неожиданности, вырвал из его рук скворца.

— Отдай, отдай! — отчаянно закричал мальчишка, цепляясь за руку Егора.

Но тот высоко поднял птицу в левой руке над головой. Мальчишка подпрыгнул, не достал, упал, тут же вскочил и завопил:

— Рома, Рома!

Никто не отозвался. Мальчишка стремительно бросился прочь.

Взъерошенный скворец с открытым клювом сидел на пальце Егора, крепко впившись коготками, и закатывал глаза от усталости. Егор отвязал веревочку с его ноги, вскинул руку вверх. Скворец не хотел улетать.

Егору пришлось подбросить птицу. Скворец стал падать, а потом взлетел и сел на сук. Девочки радостно закричали. Скворец встряхнулся и принялся чистить клювом распушенный хвост.

VI

— Ты что это делаешь? — раздался рядом крик.

И не успел Егор обернуться, как его толкнул налетевший мальчишка — «Зеленая майка», тот высокий, худощавый паренек лет четырнадцати, который спорил о карте: в кустах и так грубо прогнал его.

— А тебе что? — удивился Егор.

— Это он, Рома, он! Он! — твердил Павлик, прибежавший вместе с «Зеленой майкой».

— Это мой брат, ясно? — сказал «Зеленая майка». — И скворец его. А ты хулиган, вот ты кто. Отдай скворца!

— Возьми, — насмешливо сказал Егор и показал на дерево.

— Нет, ты полезь и достань! — закричал «Зеленая майка».

— И не подумаю, — ответил Егор. — Это ты научил брата мучить птиц?

— Павлик гнезда «дерет»! — хором закричали девочки.

— Павлик филина замучил, — важно сказала маленькая девочка.

— Замолчи! — сердито крикнул ей «Зеленая майка».

— Не замолчу, — храбро ответила девочка, придвинувшись к Егору. — Павлик — живодер.

— Живодер, живодер! — громка, в один голос закричали девочки.

— Если ты и достанешь скворца, я не позволю твоему брату мучить птицу, — предупредил Егор.

«Зеленая майка» передернул плечами и полез за скворцом на дерево. Птица сидела на ветке, нисколько не боясь ребят, и чистила клюв.

— Дурак! — вдруг невнятно сказал скворец и повторил: — Дурак!

Все ребята замерли от неожиданности.

— Он ученый, он говорит! — закричали девочки.

Егор подбежал к дереву и схватил «Зеленую майку» за ногу. Тот дернул ногой и сбил пилотку с головы Егора.

Но в это время прибежал высокий худощавый мальчик с длинным лицом, тот самый «Главный».

— Не надо драки, — сказал он, хватая Егора за рукав. — Ромка, слезай!

Егор рванулся. «Главный», не поняв его движения, схватил Егора сзади обеими руками. Тогда, взметнув воду, из фонтана выскочил Барс. Шерсть его на загривке вздыбилась. Он с яростным рычаньем устремился на обидчиков своего хозяина. Ребята разбежались во все стороны.

— Фу! — отчаянным голосом закричал Егор, стараясь остановить разъяренного пса.

Но Барс не слушался. Егор всем телом упал на пса и схватил правой рукой за ошейник. Барс потащил его за собой по траве, вырвался и помчался за «Главным».

— Фу, фу, ко мне! — кричал на весь парк Егор.

Он вскочил и побежал вдогонку за собакой.

«Главный» сделал отчаянный прыжок, стараясь ухватиться за ветку, но промахнулся и упал.

Егор мчался, не чуя под собой ног. Он знал, на что был способен разъяренный пес. Барс сбил с ног «Главного» и вдруг отскочил от него. Ребята в ужасе наблюдали за собакой.

Егор в изумлении остановился.

Пес подпрыгнул на месте, обежал лежавшего мальчика кругом и осторожно обнюхал. Потом он припал грудью к земле, игриво отскочил в сторону, снова припал грудью к земле и глухо залаял. Так он обычно лаял от радости.

— Как зовут твою собаку? — неожиданно спросил лежавший.

— Барс.

— А хозяин этого пса был не Борис Ладыгин?

— Борис Ладыгин, — подтвердил Егор, до сознания которого никак не доходило, почему этот мальчик знает имя прежнего хозяина Барса.

— Борис Ладыгин — это я! — сказал мальчик вставая, и голос его задрожал от волнения.

— Ты Борис Ладыгин? Ты, ты? — спросил изумленный Егор, никак не ожидавший встретить здесь, в Средней Азии, ленинградского мальчика, отдавшего своего четвероногого друга для защиты Ленинграда.

— Он Борис Ладыгин! — громко и дружно закричали все ребята и обступили со всех сторон обоих мальчиков, стаявших возле собаки.

— И ты отдал этого Барса в армию? — спросил Егор, все еще не в силах поверить ему.

— Отдал.

— А кто тебе писал из армии о собаке? — недоверчиво спросил Егор, которым снова овладели сомнения.

— Мне писал старший лейтенант Сапегин, — быстро и уверенно ответил Борис. — Он был на Ленинградском фронте.

— Верно! — воскликнул Егор. — Что верно, то верно. Максим Иванович был тогда старшим лейтенантом. Вот здорово, вот история! Ну кто бы подумал, что ты встретишься со своим бывшим псом в Джелал-Буйнаке! Вот чудо!

— Чудо! — тихо отозвался Борис.

Кольцо ребят вокруг них сузилось.

— Барс! Барсенька, Барсучок! — воскликнул Борис и бросился к собаке.

— Осторожно! — крикнул Егор. — Он тебя почти забыл, а чужим не дает гладить… Осторожно!

Но Борис уже стоял на коленях возле собаки, обняв ее обеими руками, и, прижавшись головой к морде Барса, что-то шептал. Егор, готовый броситься на выручку, не спускал глаз с притихшего растерянного Барса.

Маленький киргиз «Белая майка» бил кулаком о кулак и, сверкая глазами, кричал:

— Ай, как хорошо! Ай, как хорошо!

А на ветке шелковицы сидел скворец, и крылья его трепетали от радости, как это бывает ранней весной утром, после холодной ночи, когда он вещает новый пламенеющий, пьянящий жизнью день.

VII

— Что же ты теперь будешь делать? — спросил Борис Ладыгин, когда Егор окончил рассказ о себе.

Они сидели рядом на краю каменного водоема. Возле их ног лежал Барс, а за ним на траве сидели мальчики и девочки.

Егор наморщил лоб. Его взгляд выразил беспокойство. Без полковника Сапегина жизнь ему казалась какой-то ненастоящей. А что же теперь с ним будет? Егор промолчал.

Тогда посыпались советы:

— Учиться в ремесленном!

— А почему не в Суворовском? — спросил кто-то.

— Осенью поработает в колхозе, а зимой будет учиться.

— Ему надо в семью…

Советы эти были не очень-то нужны Егору. До Ташкента он ехал вместе с демобилизованным офицером из их части, капитаном Маловым, которому и поручили доставить Егора к полковнику Сапегину. И только настойчивость самоуверенного Егора и уверения в том, что «тут близко, я не маленький, сам доберусь», привели к тому, что в этом городе он очутился один. При желании Егор мог бы вернуться к Малову в Ташкент. Капитан любил воспитанника их части и, конечно, устроил бы его жизнь, но возвращение к Малову казалось мальчику отступлением, изменой Максиму Ивановичу Сапегину. Поэтому Егор даже не рассказал ребятам о Малове.

В глазах ребят юный фронтовик увидел столько горячего сочувствия, что ему сразу стало легче. Вот уж не думал Егор попасть в такое положение! Но трудности всегда только раззадоривали его воинственную натуру. Страстное желание во что бы то ни стало разыскать своего фронтового отца безраздельно овладело всеми помыслами и чувствами Егора.

— Буду искать полковника Сапегина, — сказал он твердо. — Буду искать, пока не найду! Понимаешь, мне без него жизни нет. Я дал слово приехать к нему. У него и так беда с рукой, а вдруг он тяжело заболел и некому помочь? Мне его надо найти. Это же мой фронтовой отец, понимаешь! Он меня не раз от смерти спасал… Теперь, после войны, мы сначала отдохнем с ним, поохотимся в лесах на обезьян, а потом зимой я буду учиться.

— Обезьян?! — задохнулись от восторга ребята.

— Да, будем охотиться за обезьянами, за барсами, за медведями и за дикими козлами для зоологических садов. — Егор помолчал. — Я должен разыскать полковника Сапегина, тики так. — Так в его скороговорке прозвучало украинское выражение «тильке так» — только так.

— Тикитак! — повторил Борис, которому понравилось новое слово.

— Тикитак! — повторили за ним ребята.

И это слово запрыгало, как мячик, перелетающий со стороны на сторону:

— Тикитак! Тикитак! Тикитак!

— Тики так, — задумчиво повторил Егор.

В наступившей тишине густо зажужжал шмель.

— Придумал! — воскликнул Борис вскакивая. — Наше пионерское адресное бюро поможет. Кто нашел Лялину маму? Помните? Все говорили — приехала, приехала, а никто не знал где. А она на вокзале лежала больная. Мы ее нашли. А кто разыскал Тиму Савинова и Олю Равич в соседних кишлаках, когда приехали их родные? Кто? Пионеры!

Ребята вскочили. Каждый восторженно кричал что-то свое.

— Тише! — нетерпеливо крикнул Борис.

Ребята притихли.

— Неужели мы, — воскликнул Борис, — не разыщем в городе одного человека, его фронтового отца? — Борис показал на Егора. Стало совсем тихо. — Да если мы пойдем сейчас в город, да по своим улицам, да к знакомым ребятам и попросим их помочь, да по соседям и все будем спрашивать о полковнике Сапегине, то не только полковника, а если он потерял пуговку, то и ту отыщем.

— Хлопцы, — обрадовался Егор, — полковник Сапегин из себя невысокий, стройный, а когда сердится, то шевелит маленькими черными усами. Да его на второй день после приезда вся улица бы знала… А глаза у него светлые, и левая рука ранена.

Ребята, толкаясь, бросились к выходу из парка.

В парке остались четверо: Егор, Борис, Ромка и младший брат Ромки — «живодер Павлик».

— Вот видишь, — с воодушевлением сказал Борис, — а ты совсем было скис. А еще фронтовик!

— Мировые ребята! — с восторгом отозвался Егор, глядя вслед мелькавшим майкам. — Да если они найдут полковника, я последнюю рубаху отдам!

— А Барса? — вдруг спросил Павлик.

— Что ты! — сказал укоризненно Егор. — Я же его везу полковнику Сапегину! Я Барса под расписку взял.

— Барс не твой, — напомнил Павлик, сердито глядя на Егора.

Борис и Егор покраснели, но притворились, что не расслышали слов Павлика. В самом деле, кому же теперь должен принадлежать Барс?

Борис Ладыгин сидел на краю каменного водоема, любовно поглядывая на Барса, лежавшего у их ног, и думал о том, что никогда не узнал бы он Барса, если бы собака не узнала его первая. Ведь он помнил Барса совсем иным, почти щенком, веселым, игривым, а теперь у пса и следа не осталось от былой игривости и нежности.

— А демобилизованные собаки возвращаются к своим прежним владельцам? — спросил Борис.

В глазах мальчика Егор увидел выражение дружеского доверия. Стоило Егору сказать «не возвращаются», и Борис не стал бы спорить. Но Егор не мог соврать.

— Не знаю, — только и сказал Егор и вдруг понял, как ему дорог Барс.

— Ага, ага! — злорадно закричал Павлик.

— Ну ладно, — вдруг сказал Борис, — пусть будет так, как решит Сапегин!

— Люблю боевых! — с восторгом сказал Егор.

И Борис, не раз пытавшийся попасть на фронт, правильно понял это определение: «боевой» — как «смелый», «щедрый», «готовый поступиться самым дорогим», «настоящий друг».

Пальцы Егора, нервно сжимавшиеся в кулак, нащупали в кармане брюк небольшой предмет.

— Хочешь? — спросил Егор и протянул Борису маленький черный пистолет.

— Маленький браунинг! — воскликнул Борис.

Егор нажал спуск. Пистолет щелкнул, и на нем сверху, посредине, зажегся огонек.

— Пистолет-зажигалка, — объяснил Егор. — Кто не знает, думает — настоящий.

— Ну что ты! — вспыхнул Борис. — Такой подарок! Разве можно такую вещь взять?

Егор насильно взял правую руку Бориса, зажатую в кулак, раскрыл сжатые пальцы и сунул в ладонь пистолет-зажигалку.

— Чур, друзья, — сказал Егор.

— Мне нечем будет отдарить, — смущенно ответил Борис.

— Вот еще! — сказал Егор, сразу придя в отличное расположение духа. — Почему не сделать человеку приятное, если можешь? Я и тогда хотел вам помочь насчет карты, а вы сразу: фрр… фрр… Что там у вас за тайна такая?

— Ох! — вскочил Борис, прижимая браунинг к груди. — Ведь я совсем забыл! Мне же надо быть в половине второго в одном месте! Понимаешь, в этом нет никаких секретов, но… — Он замолчал. И, заметив обиженное выражение лица Егора, добавил: — Вечером расскажу. Ромка, бежим скорей к Гаруну!

С этими словами Борис и Ромка побежали к выходу. Павлик побежал было за братом, потом остановился и крикнул Егору через плечо:

— А Барса у тебя все-таки заберут!

— Беги, беги! — насмешливо сказал ему Егор.

— Все равно отберем… через милицию, — сказал Павлик. Он захохотал и поскакал на одной ноге из парка.

Егор заложил четыре пальца в рот и оглушительно свистнул.

Мальчишка чуть не упал от неожиданности и припустил во всю мочь.

VIII

Егор обвел глазами опустевший парк: скворец, и тот улетел.

Юный фронтовик присел на корточки возле лежащего Барса и, наклонившись к нему, прошептал:

— Не бойся, никому не отдам!

Барс понюхал руку мальчика и лизнул ее.

— Есть хочешь? — шепнул Егор.

Барс зашевелил хвостом, встал, потянулся и визгливо зевнул.

Егор снял с плеч рюкзак, вынул оттуда замотанное в свитер, разложенное надвое охотничье ружье, вынул футляр с биноклем, мешочек с полотенцем, зубным порошком и щеткой и опустевшие пакеты из-под продуктов. Мальчик обеспокоенно пошарил на дне рюкзака, вытащил несколько маленьких кусочков сухарей и протянул их Барсу. Тот слизнул сухарики.

Егор нахмурился. Сам он мог и поголодать, но заставлять голодать Барса было недопустимо.

— Пойдем на рынок! — громко сказал Егор, сунул привычным движением пальцы в левый нагрудный карман гимнастерки и денег там не нашел.

Он стал торопливо вынимать из карманов документы и вдруг вспомнил ленинградца Толю.

Егор свистнул Барсу. Пес мгновенно вскочил. Мальчик сунул все выложенное из рюкзака обратно, забросил рюкзак за спину и зашагал со своим четвероногим другом в город по улице, зажатой между двумя высокими накаленными глиняными заборами, все так же пышущими солнечным жаром.

Улица была безлюдна и пустынна. Даже воробьи не прыгали на дороге. Егор миновал немало запертых ворот, когда его взгляд скользнул по вывеске «Джелал-Буйнакский леспромхоз». Егор машинально повторил название вслух и вдруг остановился. Сердце его забилось сильнее. Он быстро соображал. Полковник Сапегин ведь работал и охотился в лесах. Уж где-где, а в леспромхозе должны были знать о нем. Если здесь и не скажет один, так другой наверное знает. Спрос не беда.

Где же полковник Сапегин?

I

Егор быстро открыл калитку и вошел во двор. Три пса спали у крыльца в тени деревьев. Они сейчас же подняли головы и насторожили коротко обрезанные уши.

— Барс, там лечь! — сказал Егор, показывая Барсу на дерево, стоявшее у ворот снаружи.

Барс послушно вышел на улицу и сел в тени шелковицы у ворот. Егор не без трепета прошел мимо могучих собак, покрытых множеством шрамов, но они опустили головы и даже не взглянули на него.

Егор подошел к дому.

На стук никто не отозвался. Егор толкнул дверь рукой, и она со скрипом отворилась. Он вошел в сени. Здесь было прохладно и пахло лекарствами, с потолка свисали пучки сухих трав. Первая комната была уставлена шкафами и образцами спиленных древесных стволов.

— Есть кто? — позвал Егор.

Никто не отозвался. Только монотонно жужжали мухи под потолком. Во второй, очень большой комнате, где стояли письменные столы, а на стенах висели карты, Егор увидел старуху.

— Пошел, пошел! — Она сердито замахала руками на Егора.

— Мне надо начальника, — решительно заявил Егор.

— Начальника ему, ишь ты! Если пакет, я приму. Вот еще неугомонный!

— Мне надо поговорить с начальником, и сейчас же, — настаивал Егор.

— Как же, будет он с тобой говорить! Сейчас перерыв, он отдыхает! — И старуха махнула рукой на домик, стоявший во дворе.

Егор направился к домику. Но и здесь на его стук никто не ответил. Егор слегка приоткрыл дверь, просунул голову и в полутемной комнате с окном, завешенным одеялом, разглядел на ковре, среди подушек мужчину, спавшего в одних трусах. На стене висели охотничьи ружья, кинжалы, рога диких козлов и чучело кабаньей головы с огромными белыми клыками.

Егор вошел в комнату. Но из угла к мальчику молча бросилась большая собака с обрезанными ушами и хвостом. Егор отскочил за дверь и захлопнул ее. Собака залаяла.

— Кто там? — послышался недовольный сонный голос.

— Это я, Смоленский Егор Иванович!

— Кто, кто?

— Егор Иванович Смоленский, по делу.

— Сейчас перерыв… По какому делу?

— По личному.

— Ну, заходите. Флейта, на место! Входите!

Мальчик осторожно вошел в полутемную комнату и направился к мужчине.

Собака улеглась в углу, положив голову на лапы, и не сводила глаз с Егора.

— А ты откуда, клоп? — спросил мужчина, глядя с изумлением на Егора.

— Я и есть Смоленский Егор Иванович.

— А-а-а-а… Ну, садись на подушку… Впрочем, лучше на ковер — на подушке жарко, как на сковородке. Чай будешь пить?

И, не дожидаясь согласия, мужчина протянул руку к подносу на низеньком круглом столике и налил из чайника густого, почти черного чаю в две разрисованные пиалы.

— Пей, — сказал он Егору и сам шумно и быстро выпил, почти проглотил, чай так, что у него в горле забулькало, и, схватив с ковра полотенце, вытер им широкое потное лицо, бритую голову и шею.

Егор осторожно взял пиалу, напомнившую ему домашнюю полоскательницу, отпил несколько глотков теплого вяжущего чая и молча поставил на столик.

Тут только он заметил, что светлая полированная поверхность столика покрыта красивыми узорами. Он дотронулся до них пальцем.

Мужчина со снисходительной ласковостью смотрел на мальчика.

— Жара… сил нет… И как только ты шел по этому пеклу?.. Да, столик неплохой… из орехового наплыва — есть такие наросты на ореховых деревьях. Человеческая фантазия не придумает такого узора… Что же ты не пьешь?

Егор, чтобы не показаться невежливым, выпил несладкий, горьковатый чай.

— Ну, так по какому делу тебя послали?

— У меня вот какое дело. Вы случайно полковника Сапегина не знаете?

— А что?

Егор поставил на столик пустую пиалу.

— Я из армии. Его воспитанник. Полковник Сапегин — мой фронтовой отец. Его раненого отправили из части в госпиталь. Он писал и звал меня сюда. Я приехал, а нигде не могу его найти. В адресном был — не значится. В военкомате был — тоже нет. Нигде нет. Он и охотник и много работал в лесах, ну, я и решил наведаться к вам в лесничество. Может быть, знаете?

— Сапегин, Сапегин, — задумчиво твердил хозяин, уставившись на пиалу. — О нашем Сапегине, зубном враче, и говорить не приходится — стар, холостяк, а твой молодой. Знаю я одного Сапегина в Ташкенте…

— Мой Сапегин местный, агроном-садовод, из Джелал-Буйнака. Рассказывал, что перед войной часто в горах охотился. Вы же охотник — охотник охотника всегда знает. Вы должны его знать.

— Не слыхал, брат. Я здесь второй год. Тоже из госпиталя… А ты ему что же, родственник?

— Да нет же, я воспитанник его был на фронте! Вместе воевали, а сейчас демобилизовался и приехал к нему с Барсом.

— С кем?

— С его собакой. Барсом зовут.

— А где она, во дворе? — обеспокоился хозяин.

— Нет, на улице.

— Ну, это хорошо. А то у меня, брат, во дворе зверовые собаки. Они не только собаку — медведя берут.

— Барс себя в обиду не даст.

— Да ну! — сразу заинтересовался хозяин. — А какой породы?

— Овчарка. Барс и мины искал, и донесения носил, и раненых искал, и фашистов ловил. Он превосходно ходит по следу. Ух и пес!

— Да что ты с ним делать будешь? Его и прокормить дорого, и связывает он тебя. Может, уступишь мне? Такой мне нужен. Я бы за ценой не постоял.

— Что вы! Барс полковнику Сапегину жизнь спасал.

— А мне бы такая собачка очень пригодилась, а то на последней охоте двух собак потерял. Секач запорол клыком. Может, уступишь хоть на время, пока будешь искать своего полковника?

— Нет! Фронтовой друг — нельзя!

— Что же ты лепешку в руке держишь и не ешь?

Егор смутился:

— Я вам скажу правду: Барс с утра ничего не ел, надо его покормить. Я, если разрешите, ему дам.

— Ешь, не стесняйся. Этих лепешек да холодной свинины тебе и ему хватит… Вот ты какой! Молодец! Люблю таких! А ведь попадаются твои однолетки, да такие, что не только о других позаботиться, а и себе ладу не дадут! Все им подай, да убери за ними, и то не так, и это… Мой племяш такой. У сестры он один, вот она и портит парня. Дала бы мне на выучку, я бы его научил и обед сварить, и белье постирать, и прореху зашить, и костер разжечь, и землянку построить. Научил бы стрелять, грести; ездить верхом, ходить, плавать — словом, сделал бы охотником. А ты умеешь все это?

— Я же охотник, — ответил на это Егор. — Я, если надо, и мост построю.

— Ну-ну, не заливай, брат!

— Я ведь в саперной части был, всему научился, — пояснил Егор. — Если что надо смастерить там, починить, забор или что другое, я вам в два счета сделаю. Дайте только материал да скажите, где строить. За еду отработаю.

— Ну, ты эти разговорчики брось! Нехорошо. Как же не помочь бывшему фронтовику, да еще охотнику! Сам на фронте был. Пора тебе уже понимать людей, если фронтовиком себя считаешь.

Егор опять смутился и покраснел. Хозяин понял его состояние, лукаво улыбнулся и спросил:

— А у тебя охотничье-то ружье есть?

— А как же! — оживляясь, сказал Егор. — У меня двадцатка. Мне полковник Сапегин подарил.

— А ну покажи, — сказал хозяин.

Егор быстро снял рюкзак с плеч, потом нерешительно посмотрел на собеседника.

— Не бойся, не возьму, — засмеялся тот.

— А знаете, сколько на него охотников было! — горячо откликнулся Егор. — Мне, по представлению полковника Сапегина, Военный совет армии бумагу дал, что я награжден этим ружьем. В вагоне ко мне один пристал — отдай, говорит, а то в милицию заявлю… Ну, и заявил. А в милиции говорят: нет такого закона, чтобы несовершеннолетние оружие имели. Молодой еще! Спасибо, военный комендант вокзала помог. А то совсем было отобрали.

— Знатное у тебя ружьецо! — сказал хозяин, бережно беря стволы, приклад и складывая ружье. — Патроны есть?

— Мало, — с огорчением сказал Егор. — Штук тридцать. Тяжело было тащить.

— Тридцать штук — это по нашим охотам на птицу чепуха! На одну охоту надо иметь сотню патронов. Видишь сундук в углу, возле шкафа?

— Вижу.

— Пойди открой и выбери оттуда все патроны двадцатого калибра. Они мне ни к чему. У меня теперь ружье другого калибра.

II

Егор бросился к сундуку. Собака мгновенно вскочила.

— Лежать! — закричал ей хозяин.

Егор торопливо поднял крышку сундука, окованного железом. Вот где было настоящее охотничье богатство: коробки с порохом, десятикилограммовые мешочки с различными номерами дроби и, кроме того, много патронов. Все лежало в полном порядке, и Егор без труда нашел в одном из отделений патроны двадцатого калибра.

— Их здесь очень много! — сказал он нерешительно.

— Бери, сколько унесешь, а выстреляешь, еще придешь.

Егор взял штук пятьдесят.

— Что так мало? — удивился хозяин.

— Раз вы про полковника Сапегина не знаете, значит, никто не знает. Видно, придется много ходить, пока я найду его, а патроны — они тяжелые… Пойду еще в райком партии. Может, там значится.

— В райкоме не значится, — сказал хозяин. — Это я твердо тебе могу сказать. Я член бюро райкома и знаю всех коммунистов в районе.

— Полковник Сапегин — охотник, — не унимался Егор. — Может, он не в городе, а охотится в горах, как собирался. Он рассказывал мне, что леса здесь удивительные. И зверя много, и птицы, и фруктов… Просто мечта охотника.

— Да, брат, плодовых лесов у нас много: и орехов, и яблок, и фисташек, и груш, и алычи… И не отдельными деревьями. Большие леса. Десятки тысяч гектаров… Собираем, а рук не хватает, и сколько еще пропадает этого добра зря!.. Дикие кабаны на этих яблоках да орехах отъедаются… Видишь эти рога на стене? Это лесная косуля. А вон та морда — это кабан-секач. Он своим клыком мгновенно перерубил ногу моему коню, а когда я упал, пропорол мне голень.

— Скажите, — с надеждой в голосе спросил Егор, — а обезьяны есть?

— Обезьяны? Обезьяны… Люди говорили, что встарину где-то южнее были, а сейчас никто не видел… А почему тебя именно обезьяны интересуют?

Дверь распахнулась, и в комнату, тяжело дыша и утирая пот с круглого лоснящегося лица, вошел полный мужчина в белом.

— Как! — воскликнул он. — Ты еще не готов? А я за тобой. Ведь мы же опаздываем!

— Ох, прости, брат! Заговорился! Познакомься с моим тезкой, бывалым фронтовиком и к тому же охотником — Егором Ивановичем.

Егор поспешно вскочил и так крепко пожал руку вошедшему, что тот невольно дернул ее назад.

— Тише ты, медвежонок, — сказал он, — пальцы сломаешь!

Лицо Егора против его воли расплылось в довольной улыбке: он ждал этих слов удивления и восхищения своей недетской силой. Дело было даже не в силе рукопожатия, но в уменье захватить в ладонь косточки суставов пальцев чужой руки и прижать их одну к другой.

— Вот ты какой! — удивился гость и, вынув для себя папиросу, протянул серебряный портсигар мальчику.

— Не курю, — не без гордости сказал Егор.

Это был его второй козырь. На фронте было немало всяких искушений для мальчика, который жил среди взрослых мужчин, лишенных семьи и детей. Все его баловали. Но с дружеской помощью полковника Сапегина Егор научился правильно понимать многое и стал серьезнее своих сверстников.

— И правильно делаешь, что не куришь! — сказал гость, громко захлопывая портсигар.

Хозяин надел белые брюки, безрукавку, сунул ноги в сандалии, на голову надел тюбетейку и пошел к двери. Там он обернулся и сказал:

— А ты, Егор Иванович, сиди здесь и жди меня. Я через час буду. Что-нибудь вместе, глядишь, и придумаем… Кстати, ты не слышал о садоводе Сапегине? — спросил он пришедшего.

— Сапегин? Садовод? Слышал… Он работал в наших киргизских лесах, не то в горах северо-восточнее Намангана, не то в районе гор Узун-Ахмат-Тау… Ну, пошли.

— Значит, в районе реки Чак, в пчеловодной лаборатории колхоза «Свет зари», где работают Искандер и Василий Александрович? — допытывался начлеспромхоза. — Там был опорный пункт научно-исследовательского института, и там работал какой-то Сапегин, я теперь припоминаю.

— Сапегин мне так и говорил: приезжай в Джелал-Буйнак, найдешь! — радостно воскликнул Егор, сразу воспрянувший духом.

— Для наших мест такого адреса маловато, — сказал гость. — У нас до тридцати рек называются Кара-су, около двадцати — Кок-су, столько же Кизил-су — «красная вода», много долин Арпатала, то есть «ячменная долина».

— Понятно, понятно, — перебил речь гостя Егор. — Значит, ехать надо на эту Кара-су, где пчеловодная лаборатория колхоза «Свет зари»?

Гость бросил взгляд на свои ручные часы и рассеянно сказал:

— Да-да, там… Мы опаздываем! — и заспешил к двери.

— Эй, Семеновна! — позвал хозяин.

III

Древняя старуха, шаркая по полу подошвами шлепанцев, вошла в комнату.

— Накорми и напои маленького гостя, — распорядился хозяин. — А ты, — обратился он к Егору, — жди меня. Возьми эту старинную книгу, там об охоте много, да почитай. — Он взял с этажерки книгу, наудачу раскрыл ее. — «Они делают из звероловства общественное занятие, — начал читать хозяин. — И действительно, звероловство приучает вставать рано, сносить стужу, зной, оно укрепляет силы… Против нападающих зверей употребляются лук и дротик. Звероловство поощряет и храбрость, ибо ежели сильный зверь бросается с яростью на ловца, то ловец должен уметь и разить его и защищаться… Отправляясь на охоту, мальчики несут с собой свою пищу… До тех пор, пока продолжается ловля, они не едят ничего… Мальчиков приучают к такому образу жизни для того, чтобы он не показался им трудным, когда оборона страны сделает этот образ жизни для них необходимостью…»

— Ты с ума сошел! — закричал гость в белом, заглядывая в дверь. — Мы опаздываем, а он книги читает!

— Кончаю, кончаю! — сказал хозяин, отмахнувшись от него рукой, чтобы он не мешал. — «Чувство взаимной любви сопрягает людей, разделяющих одинаковые опасности. Люди любят то, что возбуждает соревнование, охота же вызывает наибольшее…» Вот как. Здорово?.. Ну, иду, иду, не сердись! — крикнул он гостю и поспешно вышел вместе со своей собакой.

Егор тотчас же подумал о голодном Барсе, ожидавшем у ворот.

— Шляется тут всякая шантрапа! Того и гляди, что-нибудь стянет! — заворчала старуха, как только затихли шаги хозяина.

— Легче, бабушка! — предупредил Егор.

— А чего «легче»? Ты что это все кругом оглядываешься?

Егор протянул было руку, чтобы взять со стола лепешку и мяса и отнести Барсу, но старуха стояла рядом и подозрительно на него смотрела.

— Все вы, — не унималась она, — шантрапа несчастная! Была бы моя воля, и во двор бы вас не пускала! Пользуются тем, что Егор Иванович душевный человек!

— Твое счастье, что ты старая, — не выдержал Егор, — а то я бы тебе ответил…

— Ах ты разбойник! — закричала старуха, будто она только и ждала этих слов. — Вот позвоню сейчас в милицию, узнаешь, что бывает за хулиганство!

— Эх ты! — только и сказал Егор.

Он вскочил, выбежал из комнаты и так хлопнул дверью, что на пол посыпалась штукатурка.

Запечатанный пакет

I

На улице Егора окликнул маленький мальчик. Он сказал, что Борис разослал пионеров по городу на поиски фронтового воспитанника полковника Сапегина. Мальчик вызвался проводить Егора.

— Может, нашли полковника Сапегина? — радостно спросил Егор.

— Конечно. Раз наша пионерская дружина взялась за это дело, иначе не могло быть, — сказал маленький проводник с гордостью. Но где и как нашли Сапегина, он не знал.

Не обращая внимания на жару, мальчики побежали с Барсом по улице. Пионер привел Егора в сад и оставил его там ждать под деревьями, а сам пошел за Борисом.

— Слушай, малый! — крикнул ему вдогонку Егор. — Может быть, притащишь что-нибудь поесть Барсу? С утра пес ничего не ел.

Мальчик закивал головой и убежал.

Старая шелковица привлекла Егора своими невиданно крупными красными и черными ягодами. Он съел одну, вторую, третью… Длиной в полпальца, кисло-сладкие, они были так сочны, что сок стекал по пальцам. Теперь, когда Егор знал, что полковник Сапегин найден, он успокоился и вдруг сразу захотел есть. Егор влез на шелковицу. Он быстро рвал ягоды, все больше пачкая соком пальцы. Впрочем, в его характере было делать все быстро.

Снизу раздалось рычанье Барса. Егор посмотрел сквозь ветви и увидел идущих по дорожке Бориса и незнакомого стройного юношу-киргиза. Юноша шел, мягко ступая, почти бесшумно.

— Нашелся твой Сапегин! — радостно закричал Борис, бросаясь к Егору. — Гарун говорит, — Борис показал рукой на юношу, пришедшего вместе с ним, — что Сапегин работает на опорном пункте научно-исследовательского института в ущелье Чак.

— Гарун, — назвал себя юноша и протянул руку Егору.

Мальчик крепко пожал ее.

— Гарун — старший вожатый нашей школьной пионерской дружины, — поспешно пояснил Борис. — Он разъездной корреспондент районной газеты и знает все на свете. Это он мне сказал о Сапегине.

— Слышал, Егор, о тебе! — участливо сказал Гарун и жестом пригласил сесть на траву. Он внимательно, но без назойливости всматривался в Егора.

— Вот спасибо вам! — сказал обрадованный Егор. — Я слышал то же самое в леспромхозе, и признаюсь, и верил и не верил.

— Значит, поедешь к Сапегину? — спросил Гарун.

— Вот только сбегаю в леспромхоз, узнаю маршрут и тотчас же двинусь в путь-дорогу.

— Хочешь отправиться вместе с нами в Пчелиный город на Ореховом холме? — вдруг спросил Борис и вопросительно посмотрел на Гаруна.

— Не могу: не по дороге, — отказался Егор.

— Это одно и то же место! Теперь его еще называют Зеленая лаборатория, — вмешался Гарун. — Во время войны на пчеловодном опытном участке колхоза, расположенном в горной долине, работал также опорный пункт научно-исследовательского института. На этот специальный опорный пункт — а таких было много — из Украины и других мест была временно эвакуирована часть самых ценных коллекций растений, сортовых семян, и там продолжалась научно-исследовательская работа.

— Я найду этот опорный пункт научно-исследовательского института, — решительно заявил Егор.

— Его почти нет, — сказал Гарун.

— Как так «почти нет»? — воскликнул Егор.

— Это был временный опорный пункт, и теперь этот пункт свернут и возвратился на старое место. Правда, кое-что осталось в наследство колхозу. Я не буду объяснять тебе сейчас принцип размещения и работы сельскохозяйственных научно-исследовательских учреждений, — сказал Гарун, — это займет очень много времени, но знай, что во время войны научно-исследовательская работа не прекращалась ни на час ни в Москве, ни в Сибири, ни в Средней Азии. Работали везде. Советские люди, спасавшие ценные сортовые семена от фашистов в порядке плановой эвакуации или переносившие эти семена через линию фронта, с тем чтобы в тылу решать проблемы еще большего повышения урожайности, проявляли не меньше героизма, чем бойцы первой линии. Если ты и все бойцы на фронте всегда были сыты, то благодаря заботам партии, труду миллионов трудящихся в тылу… — Гарун разошелся и хотел продолжать, вспомнив одну из своих статей на тему о героической работе тыла.

Но Егор прервал его речь.

— А куда переведен опорный пункт? — взволновался Егор.

— Свернут, — повторил Гарун. — Но реэвакуация^[1] еще не совсем закончена, и занимается этим твой Сапегин, прибывший несколько месяцев назад. Вот почему ты застанешь его в Зеленой лаборатории.

— Ясно! — воскликнул Егор и облегченно вздохнул.

— А идти далеко, — сказал Гарун. — Дикие горы. Да и дороги ты не знаешь.

— Волков бояться — в лес не ходить. А я ведь бывалый фронтовик, и со мной Барс, — весело сказал Егор. — Барс один тысячи простых собак стоит. Лесов и гор я не боюсь. В Карпатах и в Судетах не заблудился, а уж у себя дома не пропаду!

Гарун внимательно осмотрел Барса.

— Ученый? — спросил он, кивая на собаку.

— Профессор! — не без гордости отозвался Егор. — Он и мины искал, и патроны подносил, и в секрете сидел, и караулил нас, и фашистов догонял.

— А нюх как? Не испортил?

— О, — воскликнул Егор, — он превосходно искал парашютистов, у него и верхнее и нижнее чутье!

— Парашютистов? — переспросил Гарун. — Интересно! Значит, он ходит по следу?

— Ну, ходит, — сразу насторожившись, ответил Егор. Попытки разузнать все о собаке, а затем постараться отобрать ее под благовидным предлогом были ему уже знакомы.

Гарун задал еще несколько вопросов недоумевающему Егору и спросил:

— Ну как, хочешь ехать с Борисом и со мной в ущелье Чак к твоему Сапегину? Ты поможешь нам в нашем деле, а мы со своей стороны поможем тебе добраться туда.

— В каком это вашем деле? — полюбопытствовал Егор.

— Ты пионер? — спросил Борис.

— Конечно, пионер. Еще с 1941 года в Ленинграде. Только в армии пионерской организации не было. Я в комсомол хотел вступить — одного месяца не хватило. А рекомендации у меня есть.

— Вот хорошо, — сказал Гарун. — Я знаю, что ты против того, чтобы мучить птиц и животных!

— Конечно, против.

— Ты против того, чтобы грабить и разрушать сады и леса? Разорять гнезда, браконьерствовать?

— Я охотник, — ответил Егор.

— Ты, Егор, человек опытный, фронтовой, с прекрасной служебной собакой и мог бы очень помочь пионерской разведке, — сказал Гарун. — Ты был бы заместитель командира разведгруппы.

— Гарун, — неожиданно окликнула юношу какая-то девочка, подходя к ним, — тебя из редакции разыскивают, звонили по телефону.

— Потолкуйте без меня. Я скоро вернусь. — И Гарун исчез за кустами вместе с девочкой.

II

— Я председатель нашей пионерской дружины, — пояснил Борис, — а Гарун, как я сказал, старший вожатый дружины. Он учился в нашей школе и еще год назад был секретарем комсомольской организации школы, и кроме того он член райкома комсомола. В ущелье Чак есть…

— Я знаю, — перебил Егор, — опорный пункт научно-исследовательского института.

— Это было. Там находится пчеловодный и плодовый опытный пункт колхоза «Свет зари», ну, словом, хата-лаборатория. Мы хотим помочь колхозу в работе по облагораживанию плодовых лесов. Прежде чем идти туда всем пионерам Четвертой дружины, совет дружины посылает разведгруппу для разведки маршрута и выяснения положения на месте. Кандидатов в разведгруппу было немало. Отобрали отличников, кто уже бывал в походах, хорошо выполнял общественную нагрузку и, самое главное, знает порученное ему дело. Я руковожу юннатами нашей школы. Во время войны мы помогали собирать лекарственные травы, зеленые орехи и шиповник для получения витаминов. Мы много помогали и помогаем колхозам. В этом году у нас занятия начнутся только с первого октября, и мы во многом сможем помочь лаборатории. Совет дружины утвердил разведгруппу в составе четырех человек: я начальник, потом Рома Крестьянинов, тоже отличник, мой заместитель по группе юннатов; сын лесничего, он знает лес, как академик. Третий — Топс, Алеша Омельченко. Он одно лето работал в геологической партии, а потом в почвоведческой. Есть ребята получше его, да он знает маршрут, потому что бывал там со Степкой Пхановым и с Пхановым отцом ездил в колхоз за фруктами. Он хоть и с ленцой, но парень сильный, выносливый и умеет варить и жарить. Сластена, правда. Четвертый — Гномик, Толя Батов, тоже отличник, хорошо знающий всяких там жучков-мошек-таракашек. Он правая рука нашего учителя зоологии Михаила Ивановича и очень помог пополнить коллекции зоокабинета. Он умеет делать чучела птиц и зверей, собрал коллекцию яиц диких птиц, коллекцию насекомых, бабочек. Только у Гномика дурацкая привычка таскать в карманах змей. Ему не раз за это попадало.

— Парень не из трусливых, — согласился Егор.

Борис рассказал о том, что пионерской разведкой руководит Гарун. О том, что это умный, смелый и энергичный парень. Гаруна все пионеры любят и уважают, а его статей и фельетонов всякие нарушители как огня боятся. Это он поднял пионеров на сбор витаминов для госпиталей и на помощь колхозникам. Гарун даже в «Комсомольскую правду» пишет и в «Крокодил». Широкая пионерская помощь Зеленой лаборатории — тоже его идея. Райком его поддерживает. А дело было так, Гарун получил заметку от пионервожатой Гюльнары из колхоза «Свет зари». Еще весной пионеры колхоза взяли на себя обязательство помочь фронту быстрейшей уборкой хлопка… Война окончилась еще в мае. Сейчас заканчивают испытание новой хлопкоуборочной машины. Если ее наладят, это освободит многих взрослых сборщиков хлопка. Председатель колхоза Туйгун еще раньше обещал пионерам послать их после уборки хлопка посмотреть Каспийское море. А Искандер, главный пчеловод и плодовод колхоза, против этого. Он говорит: «Зачем несколько дней мучить детей перевозкой в душных, пыльных, переполненных вагонах только для того, чтобы показать им соленую воду? Транспорт и так загружен: сейчас едут демобилизованные. Лучше пусть пионеры поживут в орехово-яблоневых лесах». Вот Гюльнара и просит: пусть инженеры поскорее наладят хлопкоуборочную машину, а пионеры колхоза обещают поработать два месяца в орехово-яблоневых лесах. Конечно, они не хотят ехать к Каспийскому морю. Председатель Туйгун уехал по делам, а его заместитель Садык говорит: «Туйгун сказал — надо пионеров свозить на море, значит надо ехать». Другой бы отнесся к этой заметке формально, но Гарун не такой. Он сразу — в райком комсомола и ставит вопрос о том, что окультуривание лесов — великое дело и это дело не одной только пионерской организации колхоза. И если уже проводить опыт окультуривания, так пусть в нем участвует и Четвертая пионерская дружина. А уж если Гарун за что возьмется, не бросит, пока не наладит…

— Ох, много тебе можно рассказать, — заметил Борис, — но прежде самое главное… Так вот, от кишлака Чак нам идти километров пятьдесят пять. Есть и более короткий путь, но он труден для похода всей дружины. Словом, идти придется дня три, а дружине — дня четыре. Вот и все. Наша разведка будет вестись в секрете, это уж мы сами, участники пионерразведки, так решили.

— А почему секрет? — удивился Егор.

Борис, понизив голос, сказал:

— Есть здесь Степка Пханов…

— Слышал уже! — ответил Егор и рассказал о случае с Толей, умолчав о своей сторублевке.

Тут же он сообщил о своем намерении поговорить о Степке с директором школы.

— В том-то и беда, что Степка не пионер и уже не школьник, — возразил Борис, — он уже год как бросил учиться — не хочет. Зимой он помогает отцу торговать в палатке колхоза «Свет зари», а прошлым летом собирал для «Витаминпрома» зеленые орехи и шиповник. Много собрал. На сбор орехов Степка получил разрешение, но Топс кое-что узнал… Дело в том, что Искандер и Василий Александрович облагородили часть орехового леса. Теперь эти ореховые деревья стали скороспелыми и дают очень крупные орехи. В продажу эти орехи пока не пускали, они еще нужны для научной работы, и вдруг эти орехи появились кое у кого. Это было еще в прошлом году. Говорят, их тайком продавали. А Степка хвастал деньгами, папиросы курил. А в этом году Степка собирается на сбор орехов уже не один, как в прошлом году, а с ребятами. «Я, говорит, всех обгоню. Пока пионеры соберутся, я свой план перевыполню». Все «я, я, я»!

— Значит, вы хотите его накрыть на месте?

— Мы его спрашивали, но он только смеется. Мы решили накрыть его и заставить прекратить это хулиганство. Ученые стараются, работают, изобретают, а он деревья ломает, издевается… Словом, его надо… опередить. А для этого надо молчать. Понял?

— Понял.

— Ты раньше не слыхал о Пчелином городе на Ореховом холме?

— Никогда не слыхал.

— Он еще называется Зеленая лаборатория.

— Знаю, знаю: во время войны там был опорный пункт научно-исследовательского института, куда эвакуировали растения. А теперь там только колхозная лаборатория, — почти скороговоркой ответил Егор. — Гарун только что говорил мне.

— Правильно. Там дрессируют пчел, и они берут нектар только с определенных цветов. Это необходимо для лучшего опыления. Но делаются и другие интересные опыты. Ну, вот, скажут Василию Александровичу: «Создайте такой плод, чтобы в нем было, например, тридцать процентов груши, сорок процентов яблока и тридцать процентов айвы», — ученый создаст. Говорят, что там, на опорном пункте института, был поразительный сорт пшеницы, называется она «ветвистая». У обычных пшениц в колосе тридцать-сорок зерен, а у ветвистой — сто пятьдесят, сто восемьдесят и больше. Там есть такие цветы, каких нигде в мире нет. И все это недалеко отсюда. Ты понимаешь, как интересно!.. Не знаю, правда или нет, а говорят, что охраняют этот сад огромные растения, и у них ползучие гибкие ветки, как у лиан, а цветы, как бочки. Если кто приближается к ним, щупальцы растения хватают неосторожного и тащат в цветок-бочку. А в бочке едкий-преедкий сок. Попадет собака в бочку, бочка сверху сама закроется, а собака растворится в соке и станет пищей для растения.

— Ну?!

— Так говорят… Слыхал про росянку? Росянки мух едят, а «зеленые бочки» больших собак и то хватают. А то еще там цветы: огненные шары с голову величиной, а на них желтые нити, как щетка; тронешь нити пальцем — они пристают к пальцу. Рука пухнет. Хуже укуса змеи.

— А ты сам эти «зеленые бочки» видел? — недоверчиво спросил Егор.

— Сам не видел… Люди говорят… Там вокруг сада растет колючая изгородь, не очень-то пройдешь. Во время войны там много ученых работало, а сейчас на опытной пасеке работают от колхоза Искандер и Василий Александрович. Они занимаются не только пчелами, они из диких деревьев культурные делают. Вот наши пионеры и пойдут туда помогать в прививке.

В разговорах прошел почти час, а Гарун все не появлялся. Вдруг Барс поднялся. Раздался топот детских ног по дорожке, и из-за кустов показался мальчик.

— Организовал! — запыхавшись, сказал мальчуган, в котором Егор узнал своего проводника.

Мальчик высыпал на траву возле Барса все, что принес в кульке из газеты. Здесь были куски лепешек, каша, кости.

— Ну, по рукам? Поедем? — спросил Борис.

Мальчики крепко пожали друг другу руки, причем Егор даже забыл о своем приеме «адского рукопожатия».

III

Ничто так не наполняет жизнь содержанием, как возможность участвовать вместе с другими в интересном и большом деле. Ничто так не радует, как сознание того, что и ты тоже делаешь что-то очень полезное и необходимое.

Борис Ладыгин говорил об этом словами отца, часто повторявшимися в его письмах из армии: «Никогда не чувствуешь, что живешь по-настоящему, если не надо преодолевать препятствий».

Воинственный Борис, с детства воспитанный отцом в духе упорства в осуществлении задуманного, стремился к действию. С двенадцати лет, то есть четыре года назад, отец дал ему в руки настоящее ружье и брал с собой на охоту.

С тех пор ни ливень, ни гроза, ни мороз, ни голод, ни трудности пути — ничто не могло остановить Бориса в его охотничьих похождениях.

И все же было одно неосуществленное желание: Борис не смог попасть на фронт, как он ни просил об этом в райкоме комсомола. Не помогло даже письмо, написанное в ЦК ВЛКСМ. Вот почему Егор, юный фронтовик, прошедший, как выражался Егор, повторяя слова Сапегина, «огонь Корсунь-Шевченковского и Сандомирского сражений», воды Прута и Одера, подземные трубы Бреслау, о чем он рассказал еще в парке, для Бориса был воплощением неосуществленной мечты. Борис проникся к Егору уважением и готов был слушать военные рассказы до бесконечности, мысленно участвуя вместе с Егором и полковником Сапегиным в их военных приключениях.

И хотя высокий и стройный Борис внешне очень отличался от невысокого крепыша Егора, но сходство характеров их было поразительно. К вечеру они уже не могли жить друг без друга.

Вот тогда-то Егор узнал от Бориса и другие подробности из жизни Четвертой дружины. Дело было в том, что Первая и Вторая школы собирали витамины: зеленые орехи и шиповник. Третья школа преуспевала в сборе лекарственных растений. И вот дружина Четвертой школы решила не отстать от других. Пионеры, по совету Гаруна, постановили помочь Зеленой лаборатории. Лаборатории помогают, правда, свои пионеры, но они сейчас задерживаются.

— Вот тут-то наша помощь и пригодится. А уж мы покажем класс! Но сначала надо разведать маршрут, узнать, где можно будет делать привалы, какие продукты надо взять для большого похода, и, главное, договориться о помощи во всех подробностях.

Егор томился ожиданием встречи со своим фронтовым отцом и потому принялся за подготовку похода с таким рвением и знанием дела, что удивил всех.

Проверив и пересмотрев весь груз, хранившийся в школе, он сказал, что половину приготовленного груза придется оставить. Борис было воспротивился, но Егор убедил его, пояснив, что, по военным правилам, солдат может нести на себе груз весом не больше половины его собственного веса. Пришлось всем взвешиваться.

Борис весил сорок три килограмма, Егор — сорок два, Ромка — тридцать восемь, Гномик — тридцать два, Топс — пятьдесят один килограмм, чем был очень недоволен, когда узнал, что ему придется нести больше всех.

Ромка не без ехидства спросил Бориса, кто же будет, в конце концов, командовать: Борис или Егор?

— Егор тоже заместитель Гаруна, — сказал Борис.

— Егор здесь без году неделя, а я, можно сказать, старожил. Почему он заместитель, а не я?

Борис сослался на распоряжение Гаруна и на фронтовую опытность Егора. Но Ромку переспорить было трудно. Наконец все сошлись на том, что Ромка тоже будет заместителем.

Егор остался ночевать у Бориса.

IV

Утром пошли в школу и занялись подготовкой груза. Егор развешивал муку, рис, сахар.

— Надо быть готовыми сегодня к вечеру, — нетерпеливо говорил Егор, которому хотелось поскорее выехать.

Ромку отправили в чайхану и на базар разузнать, не будет ли завтра попутной машины. Ехать было далеко: километров сто на машине, так как ехали кружным путем, а там пешком по горам около пятидесяти пяти километров до Зеленой лаборатории.

На следующий день в полдень было опять очень жарко. Борис и Егор упаковывали груз в зоологическом кабинете школы, где были собраны продукты для пионерской разведки.

В дверях стояла толпа любопытных школьников. Учитель зоологии Михаил Иванович деятельно помогал, но старался делать это незаметно. Попутно он рассказывал о своих путешествиях по Памиру и по горам Тянь-Шаня. Это были советы бывалого путешественника о дисциплине в пути, о режиме похода, о гигиене ног, о хранении спичек, об укладке рюкзака и о многом другом.

Больше половины вещей, собранных для пионерской разведки, оказались лишними. Из двух чугунных казанков Егор, посоветовавшись с Михаилом Ивановичем, взял только один. Из шести плащ-палаток — две, из двух топоров — один. Но ружей решили взять два. Одно было Егора, другое Бориса. К ним взяли все имеющиеся патроны, дробь, порох, капсюли, пыжи, спички, соль.

Михаил Иванович громко объявил, что сборы закончены, делать больше нечего и он уходит кормить привезенного ему беркута, чем и увлек «наблюдателей» за собой.

— Борис, а зачем нам брать Романа? — тихо спросил Егор, вспоминая встречу в парке. — Неужели нет более покладистого парня?

Борис пожал плечами и сказал:

— Он вспыльчивый, «поперечный», отчаянный спорщик, зато храбрый и охотник: зимой зайцев стрелял, лисицу убил. Я ведь тебе уже говорил, что он сын лесничего и хорошо знает лес и садоводство. Его уже утвердили. Характер у него трудный, это да…

Борис потер рукой лоб, стараясь что-то припомнить, потом вдруг опустил руки, закрыл глаза и прислонился плечом к стене. Тут только Егор заметил, что лицо у Бориса очень красное и губы дрожат.

— Что с тобой? — встревожился Егор. — На солнце пережарился?

Борис не отвечал. Он опустился на пол и тяжело дышал. Егор побежал во двор, намочил в арыке платок и выжал воду на голову Бориса. Мальчик открыл глаза — они были мутные и блуждающие.

— С утра меня то в жар, то в холод бросает… и голова болит. Думал, пройдет, а сейчас просто искры в глазах, — хрипло сказал он. — Пить хочется.

— Только не заболей… Ты ляг поудобнее, положи мокрый платок на голову, может, пройдет, — беспокоился Егор.

— Конечно, пройдет. Вот полежу немного. Пережарился на солнце, — прошептал Борис и лег навзничь на землю. — Расскажи что-нибудь, — попросил он.

Взволнованный Егор подложил ему свернутую плащ-палатку под голову.

— Ну, что тебе рассказать? — спросил он. — Я тебе расскажу, как полковник Сапегин гриппом болел.

…Дело было так. Мы строили на льду мост, началась бомбежка, и полковник провалился под лед и заболел. Температура у него была около сорока градусов. Началось Сандомирское наступление, все офицеры штаба армии в частях. Линию противника прорвали… Противник отступает с боем. Связь плохая. Получили сообщение, что одна дивизия уже за городом. Ну, оперативный дежурный доложил, что город взят. Сообщили наверх. А полковник из штаба фронта поехал в город и еле вырвался от фашистов. А о взятии города уже пошло в генштаб… Ну, вот. Вызывает командующий нашего Сапегина. Тот является, еле на ногах держится… «Знаю, что ты болен, — говорит командующий, — а кроме тебя, послать некого». — «Нет, здоров, товарищ генерал», — отвечает Сапегин. «Садись тогда в мою машину, самолет «У-2» уже ждет тебя на аэродроме, лети и разведай, есть ли в городе противник». И Сапегин полетел. Видит — пожары, дым, нашу танковую колонну на дороге… Цепь лежит возле города. Оттуда ему руками машут. Подлетел к окраине — фашисты. Он назад. Только стал разворачиваться, а те ка-ак начали стрелять! Мотор зачихал. Самолет стал снижаться. «Оттяни хоть немного к нашим!» — кричит полковник Сапегин пилоту. А тут фашисты стали снарядами в землю бить, в то место, где самолет должен сесть. Летчик поджал — с километр пролетели и на поле за лесом сели. Летчик починил перебитый провод, и они прилетели на аэродром. Полковник Сапегин доложил командующему, где окопы, где батареи противника, что в городе делается. Освободился он, пошел к себе, и вдруг ему есть захотелось! Измерил температуру — нормальная. Ясно? Переволновался — и вылечился. Вот и тебе надо какое-нибудь потрясение.

— По-стара-юсь! — с трудом ответил Борис, не в силах сдержать лихорадочный стук зубов.

В дверях мелькнула красная майка, и появился Топс. Увидев Егора, он еще издали дружески помахал ему рукой.

— Едем? — деловито спросил он Бориса.

Тот молча лежал с закрытыми глазами.

— Едем, — ответил Егор.

— А что с Борисом? Борис, Борис! — Топс забеспокоился.

Борис приоткрыл глаза и тотчас же закрыл их, бормоча что-то непонятное.

Встревоженные мальчики то окликали Бориса, то щупали его лоб.

— Жар у него, — сказал Топс.

Наконец Борис открыл глаза.

— Нельзя мне болеть, — прошептал он. — Я прыгну в арык…

Борис бредил. Испуганный Топс побежал за учителем. Михаил Иванович пришел в сопровождении директора школы, молодой женщины, Елены Ивановны Скворцовой. В кабинет набилось много школьников. Все были взволнованы случившимся и лезли вперед.

Елена Ивановна расспрашивала мальчиков, где они были, что делали, о чем говорили, стараясь узнать, что же случилось с Борисом. Егор и Топс невпопад отвечали ей и еще больше усиливали ее волнение.

Наконец пришел доктор.

У Бориса оказался приступ тропической малярии.

— Пусть лежит и не встает, — сказал врач.

— И долго ему надо лежать? — допытывался Егор.

— Если все пойдет хорошо, недели через две встанет.

V

Бориса привезли домой и уложили в постель.

Егор и Топс вышли во двор. Топс советовал ждать, пока не поправится Борис.

— Ну что ж, — сказал Егор Барсу, — поедем сами на реку Чак искать полковника Сапегина?

Пес завилял хвостом.

На улице перед воротами дома Бориса загудела машина, заскрипели тормоза, и машина остановилась. Какой-то шофер звал Бориса. Узнав, что Борис болен, он передал письмо для Бориса от Гаруна и уехал.

Мальчики поспешили с письмом к Борису. Борис был в жару, его трясла лихорадка, но он был в сознании.

— Читай, Егор, — прошептал Борис.

Егор разорвал пакет и вынул оттуда запечатанный конверт и письмо.

«Я срочно выехал в командировку, — писал Гарун, — так что отправиться с вами сейчас не могу. Поэтому выезжайте без меня, и чем скорее, тем лучше, но не позже чем завтра. Я присоединюсь к вам у южных истоков реки Чак. Там два озера, встретимся у западного. Если случится, что вы придете на указанное место, а меня не будет, вскройте запечатанный конверт, и вы узнаете дополнительное задание. Иногда капитанам судов даются такие конверты с приказом вскрыть их в открытом море на такой-то широте и долготе. Как бы вам ни хотелось заглянуть в конверт, но проявите выдержку до указанного срока. В райкоме комсомола согласны, чтобы Егор Смоленский участвовал в нашей разведке. В райкоме даже хотели немедленно отправить Егора к отцу, но я отговорил: ему будет веселее в пути с вами, и вам он поможет. Лена Чукмасова выдаст разрешение на сбор плодов. Я договорился. Обязательно зайдите к ней и возьмите это разрешение. Итак, до встречи у южных истоков реки Чак. Если будут затруднения с отъездом, секретарь райкома комсомола обещал помочь. Или зайдите к нам в редакцию. Гарун».

Выслушав письмо, Борис долго молчал, потом прошептал:

— Надо обязательно ехать, мы не можем подводить всю дружину из-за моей болезни. У нас только два месяца до начала занятий… До чего обидно получается!

— Не волнуйся, — сказал Егор. — Как только ты поправишься, ты приедешь.

— Я приеду с дружиной. Хотя мне так обидно, но ничего, не будем раскисать. Поезжайте не откладывая. Команду прими ты, Егор. Я на тебя надеюсь… Гарун говорит: ты бывалый. Бери пакет!

Егор спрятал пакет в карман гимнастерки.

Прощаясь, он взял Бориса за руку и сказал:

— Больше жизни, друг! Выздоравливай. Мы будем тебя ждать. — И он долго жал ему руку.

— Ладно, — прошептал Борис. — Спасибо. Ты славный, Егор!

…У Лены Чукмасовой ребят постигла неудача. Чукмасова оказалась в отъезде и должна была приехать только завтра утром. Попутной машины тоже не было.

— Тогда надо пойти в райком комсомола, — сказал Егор. — Так советовал Гарун. Эх, жаль, мотоцикла нет! — И Егор вздохнул.

Топс и Ромка переглянулись.

— Есть мотоцикл, — уверенно заявил Ромка.

— У кого? — удивился Егор.

— У Топса есть мотоцикл с коляской, — пояснил Ромка. — Его оставил Топсу муж его сестры. Мотоцикл стоит в сарае.

— А какая марка? — заинтересовался Егор.

— Кажется, подольский, — ответил Ромка. — Ты разве умеешь ездить на мотоцикле?

— Еще бы! — с жаром ответил Егор. — Меня Максим Иванович Сапегин научил. Я экзамен сдавал. Права на вождение мне авто-бронетанковый отдел армии выдал. Я даже связным ездил.

— Пханов никогда не даст, — решительно возразил Топс.

— Как это «не даст»? Мотоцикл ведь твой? — спросил Егор.

— Мой, — протянул Топс. — Да, ты не знаешь Мустафу Пханова! Я эвакуировался с Украины сюда, к сестре. Она и ее муж — врачи. Оба ушли на фронт. Вот Пханов и попросился к нам в дом. Обещал и крышу починить, и меня к родным отправить — и ничего не сделал. Ну, да скоро сестра с мужем приедут… А мотоцикл мне муж сестры подарил. Степка на нем ездил и попортил. Из-за этого мы с ним и поссорились.

— Ты, Топс, скажи откровенно: разрешаешь взять твой мотоцикл для нашей поездки в горы или нет? Да или нет? Мы ведь по делу едем.

— Да! Только мотоцикл поломан.

— Проводи меня к своему дому и покажи, где стоит мотоцикл.

Вид у Егора был такой решительный, что Топс без колебаний пошел к своему дому. А за Топсом шли Егор, Ромка и Барс. По дороге к ним присоединился Гномик.

VI

Мальчики вошли в сарай. Там стояла запыленная серая машина с коляской. Егор нажал кнопку сигнала — гудка не было. Он включил зажигание, снова нажал — раздался еле слышный хрип, который тотчас же оборвался.

— Аккумулятор сел, — заявил Егор. — Заряжать долго. Если бы достать новый… — И Егор с надеждой посмотрел на Топса.

Тот безнадежно развел руками.

— А Николай Антонович, наш учитель физики! — вдруг в радостном возбуждении закричал Ромка. — Он недавно помогал гаражу МТС наладить массовую зарядку аккумуляторов для всех машин в городе и колхозах. Я сейчас сбегаю к нему. Скорее снимайте аккумулятор с мотоцикла! — Ромка схватил аккумулятор и умчался.

Егор осмотрел скаты. Одна камера совсем спустила. Остальные держали воздух, но требовалось их подкачать.

Пока Егор латал снятую камеру, Топс подкачал остальные. Потом все они, подражая Егору, колотили ногами тугие скаты, пробуя сопротивление.

Вскоре в сарай с криком «есть!» вбежал Ромка. Волнуясь, спеша и мешая друг другу, ребята установили принесенный аккумулятор. Егор нажал сигнал — раздался мощный, густой звук, от которого у мальчиков радостно забились сердца.

— Работает! — восторженно крикнул Егор.

Охваченный азартом, он вскочил в седло. Упершись ногой в педаль, он дал ее до отказа вниз. Мотор хлопнул и затих… Проверили бензин в баке. Полно.

Возбуждение Егора передалось Ромке.

— Дай-ка я крутну, дай я! — твердил он, мешая своей ногой Егору.

— Пустите меня, — решительно потребовал Топс, — пустите меня!

Но Егор даже не посмотрел на них. Он самозабвенно крутил правую ручку «газа» и левую — «опережения», нажимал педаль «завода». Мотор молчал. Егор устал, капельки пота выступили на его лице, но он не сдавался.

— Дай-ка я! — услышал Егор незнакомый голос, оглянулся и увидел стоявшего рядом пожилого мужчину с веселыми голубыми глазами.

— Николай Антонович, не работает! — одновременно закричали Ромка, Гномик и Топс.

Егор почтительно уступил место учителю физики. Тот не стал заводить мотор, а вывинтил обе железные свечи, служившие для зажигания горючей смеси в цилиндрах. Обе были покрыты толстым черным слоем мокрой копоти.

— Ты, что ли, главный механик? — И Николай Антонович поднес свечи к носу Егору.

— Ой, как их забрызгало! — только и сказал смутившийся Егор.

— Ну, что же надо сделать? — спросил Николай Антонович.

— Прокалить, — быстро ответил Егор.

— Правильно. Прокалить, снова прочистить и проверить работу контактов на искру. А ну-ка, действуйте сами.

— Я знаю! — вызвался Ромка. — Я не раз видел, как шоферы прокаливают свечи на костре.

Суетясь и стараясь сделать получше, ребята под наблюдением Николая Антоновича прокалили свечи на костре, разложенном во дворе, прочистили их, проверили на искру и ввинтили обратно. Завести мотоцикл Николай Антонович поручил Егору. Наконец мотор послушно затарахтел, заволакивая сарай синеватым дымом. Николай Антонович перехватил ручку и уменьшил газ.

Ребята дружно закричали «ура».

— У тебя удостоверение водителя есть? — спросил Николай Антонович. — Глядите, чтобы не остановили.

Егор показал удостоверение, а Топс сбегал и принес паспорт на мотоцикл.

— Ну, вот и прекрасно! — заметил учитель, садясь в коляску. — А теперь отвези меня в школу.

Егор сел на мотоцикл, приказал Барсу лежать в сарае и выехал за ворота в сопровождении бежавших рядом ребят.

— Вы, друзья, ждите здесь, — посоветовал Николай Антонович.

Мотоцикл умчался.

VII

Вскоре Егор опять въехал во двор и ловко развернул мотоцикл.

— Ну как? — в один голос закричали ребята, понимая, что учитель физики поехал с целью проверить уменье Егора.

— Все в порядке! — ответил Егор, отер рукавом пот на лице и счастливо засмеялся. Сердце мальчика трепетало от радостного волнения. — По машинам! — крикнул Егор, и Барс бросился к коляске.

Топс сел на заднее сиденье, Ромка и Гномик — в коляску, туда же прыгнул Барс. Мотоцикл затарахтел и, наполняя двор дымом, покатил к воротам.

Егор так быстро выехал на улицу, что мотоцикл рвануло и пассажиров чуть не выбросило. Все засмеялись. Мальчикам было весело и от быстрой езды, и от сознания, что мечта их исполняется. Они ехали! Ехали на настоящем мотоцикле по улице, и ребята, завидев их, махали им руками и с радостными возгласами бежали вслед за ними в туче поднятой пыли.

Быстрая езда, сознание своей силы, восторженные возгласы встречавшихся ребят привели мальчиков в крайнее возбуждение. Расхрабрившийся Топс поднял руку и прокричал:

— Они пять раз пронеслись вокруг земного шарика и теперь мчались в дикие горы воевать с драконами и разыскивать полковника Сапегина. Вперед!

— Стой! Тормози! — крикнул Ромка у дома Бориса, хватаясь за ручку, чтобы уменьшить газ.

Мальчики хотели попрощаться с Борисом, но его мать не пустила их к больному. Борис опять лежал в бреду.

Мальчики подъехали к школе. Топс, Ромка и Гномик перетаскивали вещи, а Егор укладывал их в коляску. Захватили ружье Бориса — ижевскую одностволку с боеприпасами — и полмешка соли сверх плана, из расчета, что придется солить дичь.

— Мои цветные карандаши и краски остались дома, — вспомнил Гномик.

— Очень нужны твои краски! — возразил Ромка.

Однако Гномик сбегал домой и принес краски. Его провожала тетя Глаша. Наконец закончили погрузку и уселись, как раньше.

— Прокатите и меня, — попросил Павлик, который присутствовал при укладке.

— Некуда, — возразил Топс, сидевший на заднем сиденье и ревниво поглядывавший на Егора.

— Ничего, пусть прицепится сзади тебя, — сказал незлопамятный Егор. В пылу радости он был готов облагодетельствовать весь мир.

Торжественные проводы школьной разведки не были запланированы. Указания мальчики получили заранее. Все же к их отъезду у школы собралось много пионеров. Был здесь и старый учитель зоологии Михаил Иванович, страстный любитель края.

Последнее напутствие Михаила Ивановича прозвучало, как речь. Егор обещал от имени всех отлично выполнить задание.

— Вам не придется долго засиживаться, — сказал Егор напоследок.

Мать Ромки сунула большой узел со всякой снедью. Мотоцикл помчался по улице под громкие крики пионеров. В конце улицы ссадили Павлика.

— Направо! — крикнул Ромка.

И они помчались по проселочной дороге, поднимая за собой пыльную завесу.

Примечания

1

Реэвакуация — возвращение вывезенного из прифронтовой полосы в места первоначального пребывания.