Фанда.Ментал

Генри Маштоц, 2014

Успешен, красив, умен и наслаждается жизнью изысканной Вены – это он. Загадочные, странные, родные – это люди, которые его окружают. Невидимые, всемогущие, беспристрастные – это архитекторы мира и человеческих судеб, которые решают ему помочь. И он становится жертвой их эксперимента, который кардинально меняет его жизнь и переворачивает с ног на голову представления о себе и мире. В поисках своей семьи и своего предназначения он отправляется в трудное экзистенциальное путешествие на фоне слетающего с катушек и постепенно разрушающегося мира. В чем новый смысл и основа счастья? И какова цена ошибок богов?

II

За входной дверью слышалась музыка. Было очевидно, что в помещении она звучит очень громко. После короткого ожидания дверь медленно распахнулась, и на пороге показался Натан с бритой головой и одетый в белую длинную тунику. Он казался возбужденным, глаза фанатично горели и испускали флюиды с энергией ощутимо темного происхождения.

— Что с тобой? Странно выглядишь.

— Проходи скорее, — шепотом пригласил Натан и громко захлопнул дверь, отчего мезуза, висящая на внешнем дверном косяке, сдвинулась с крючка.

— Пойдем! — потянул за руку Натан, пройдя сразу направо в просторную кухню. — Хочешь есть?

— Да, немного.

— Хотя не стоит, я покажу тебе кое-что, и ты забудешь о голоде. Более того, я хотел бы, чтобы в нас всех как можно чаще просыпался духовный голод.

— Почему музыка играет так громко?

— Это для эксперимента.

— Говори же, — бросил Берно, наблюдая за экстравагантным другом. Тот закурил сигару и, выпустив клубы дыма, откашлялся.

— В моем кабинете сидят несколько человек, — тихо заговорил Натан. — Хорошо, пятеро женщин.

— А где же, хм, Марк?!

— Он в другой комнате. Позволь, я расскажу тебе, и мы пройдем туда!

— Хорошо.

— Эксперимент проводится на двух группах. Одна из них — молодые, красивые, не отягощенные интеллектом женщины. Во второй группе — один мужчина, известный ученый, философ.

— Марк? Марк Штефель?

— Да! — с гордостью ответил Натан, сделав глоток виски.

— Как ты его заманил сюда?

— Заманил?! — вскрикнул Натан, вытирая ладонью выступающий на лбу пот. — Я же писал книгу об этом, он мне сам предложил!

— Охотно верю. Что дальше?

— Каждая из участниц комфортно располагается в кресле. Друг с другом они не знакомы, лишь сидят рядом, как в кинотеатре. Перед ними большой экран, на который я пустил заранее подготовленный смонтированный видеоролик. Я пропустил его через себя, вложил всю душу!

— Что это за ролик?

— Не спеши. Каждая из них находится под действием определенного вещества. Точнее сказать, под действием различных смесей, которые превратили их в безропотных и безвольных существ, не знающих сопротивления и моральных преград!

— Не может быть! — вскрикнул Берно и выбежал из кухни в сторону кабинета. Натан побежал следом.

— Прошу, только не шуми, они так ранимы!

Берно вбежал в кабинет, который освещался лишь светом от проектора. Напротив, у противоположной стены, висело широкое полотно — экран, и перед ним пять кресел. Зайдя внутрь и обойдя кресла, Берно встал у края экрана, напротив зрительниц, неотрывно глядящих на видео изображение. К его удивлению, они совсем не заметили его появления. Из динамиков раздавалась музыка разных стилей, обрывистые отрывки из художественных и документальных фильмов, постоянно перебиваемые в самой непонятной и сумбурной форме музыкальными выступлениями различных исполнителей широкой временной эпохи и стилей. Берно сделал шаг в сторону, отвел взор от привлекательных и легко одетых участниц и посмотрел на экран. С первых же секунд внутреннее сопротивление начало сдавать и появилось ощущение, что этот завораживающий ряд втягивает его внутрь. Красивая картинка могла в любой момент резко смениться какой-нибудь чудовищной, жестокой или отвратительной, а на их фоне, издевательски играла совершенно противоположная по своей эмоциональной окраске и посылу музыка. Берно застыл и мысленно метался между любопытством, похотью и душевным волнением, вызванным этим странным кинопросмотром. Он повернул голову, оглядел впереди сидящих женщин и посмотрел в сторону Натана, который испуганно стоял у двери за креслами и виновато смотрел на него, ожидая хоть какой-то его реакции.

Что это? Интеллектуальная шутка или бескрайний цинизм? Чего он добивается, насилуя бесхребетное сознание, потроша частично заполненные полки и шкафы нашего разума?.. Но как же прекрасна в своей уродливости и эклектике эта композиция, как всегда хвалимая одними и проклинаемая другими, с попыткой одних разорвать гармонию мира, а других — ее сохранить. И как же прекрасны эти женщины. Какая грация, как желанны их тела, их губы и вздыбленные соски, растерянные и непонимающие, от экстаза ли ума они разбужены иль привычный плотский зов…

Берно заметил, как Натан вышел из комнаты и решил последовать за ним. Подойдя к девушке, сидящей с краю, Берно взглянул в ее стеклянные глаза — от них веяло холодным морем, в них страшно было смотреть свысока.

— В тебя вселился плохой ребенок, который убьет тебя! — неожиданно прошептала девушка.

Растерянность Берно мигом прошла, унося с собой остатки робости. Присущий ему авантюризм и некоторая наглость не заставили себя долго ждать. Красивая рыжеволосая бестия, возбуждающая одним своим видом, источала волны сладострастной энергии. Берно медленно направил руку к ее груди и принялся расстегивать пуговицы на ее черной рубашке. Экранный свет, недавно освещающий лишь область шеи, стал медленно распространяться вниз, обнажая светом ее тело. Она смиренно сидела и смотрела на экран, то ли получая молчаливое удовольствие, то ли не в силах ничего предпринять. Берно раскинул по сторонам расстегнутую рубашку, оголив грудь и живот, после чего тихо вышел в коридор. Натан стоял весь в напряжении, ссутулившись, держа сигару с длинным и толстым пеплом на конце, готовым сорваться вниз от любого движения.

— Что скажешь?

— Скажи, чего ты хочешь добиться?

— Я вливаю в их открытый словно чистое поле разум новое мироощущение. После того как все закончится, я ожидаю сделать несколько потрясающих открытий. Эти женщины перестанут быть теми, кем они были. Их новая сущность даст им новые и доселе невиданные переживания!

— Ты не думаешь, что переживания могут быть несколько отрицательными? Вплоть до помрачения рассудка или депрессии?!

— Все в порядке, не волнуйся!

— Это все нелегально! Они давали свое разрешение? — расспрашивал Берно товарища, размахивая рукой перед его носом, не скрывая волнения и злости.

— Эй, успокойся, прошу тебя! Я понимаю, что некоторые вещи не вполне легальны. Но они шли на это сознательно.

— Почему-то я сильно в этом сомневаюсь. Это просто безумие!

— Скажи, тебе понравилось мое видео?

— Я пересмотрю его как-нибудь.

— Тебе не понравилось? — испуганно спросил Натан и затянулся сигарой, которая зашипела. Кусок пепла обломился и упал на пол.

— В этом что-то есть, но мне пока рано судить. Мне нужно посмотреть от начала и до конца.

— Что та девушка сказала тебе?

— Предложила включить в твой ролик отрывок из стихов Бродского.

— Ты, наверное, шутишь. Вчера утром я именно об этом и думал, — задумчиво уставился в пол Натан.

— Когда это закончится?

— Еще часа два. Может, раньше.

Берно прошел по узкому коридору и подошел к двери.

— Куда ты собрался? Мы идем к Марку!

— Она сказала, что во мне ребенок, который меня убьет, — признался Берно. — А про Бродского это была моя идея.

— Отличная идея. И необыкновенное замечание.

— Что к чему было сказано?

— Выбирай в любой последовательности! — раскатисто засмеялся Натан и поманил Берно за собой.

Пройдя в самый конец огромного и немного мрачного жилища, хозяин с гостем уткнулись в дверь со стеклянным глазком, размером со спичечный коробок. Оттуда доносились звуки, сквозь глазок было видно комнату, пустую, с небольшой кроватью, столом и большим телевизором в углу. На кровати сидел седой и пожилой мужчина в салатовом пиджаке на голом теле и в белых шортах. Он смотрел выпуск новостей и нервно посмеивался.

— Наш спор заключается в следующем, заговорил Натан. — Он утверждает, что невозможно никакими способами довести его до безумия. Я угощаю его различными наркотиками и показываю на экране разные видеоролики. Каждый день мы решаем, какое из веществ он будет принимать. Я фиксирую данные и его поведение. Осталось несколько дней, и у нас идет упорная борьба!

— Что на кону?

— Берно, все, к сожалению, банально.

— И как давно он у тебя?

— Почти неделю.

— Будь внимателен. Он же философ. Сойдет с ума, но выдаст такое умозаключение, которое ты явно не ожидал. И по логике ты окажешься проигравшим.

— Не думаю, что он увлекается софизмами. Посмотри, он смеется над новостями. Я близок к цели?

— А вы выработали критерии оценки?

— Не поверишь, но да. Тесты! — утвердительно ответил Натан, хлопнув по двери. За ней послышался крик, плавно перешедший в едва различимый смешок.

— Кстати, если ничего не поможет, после окончания эксперимента, пусти своих друзей женщин к нему. И просто наблюдай. Я думаю, что у кого-то обязательно поедет крыша.

— Отличная идея. А теперь давай зайдем к нему, я познакомлю тебя с ним.

Натан открыл дверь ключом и вошел внутрь. Берно последовал за ним.

— Натаааан! — радостно поприветствовал гость, продолжая сидеть в той же позе и глядя в телевизор.

— Марк, как самочувствие?

— Хорошо, но с признаками деменции!

— Как это понять?

— Не знаю, услышал это в нашем вчерашнем просмотре, — лениво поднялся на ноги Марк и подошел ближе.

— Познакомься, это мой друг Берно Фави. Он преподает философию в Альма Матер Рудольфина Виндобоненсис!

— Очень рад! — почтительно наклонив голову, ответил Марк и протянул худощавую руку. — Мне кажется, мы могли встречаться на каких-нибудь конференциях?

— Я вас определенно видел в стенах нашего университета. Если не ошибаюсь, вы читали лекцию о пресловутой работе одного безумного немца о бродячем философе, — улыбаясь, заметил Берно.

— Усатого немца! — игриво поправил Марк.

— Да, все верно.

— В яблочко. У вас отличная память!

— Марк, прошу, не ложитесь заполночь, завтра мы начнем с самого утра, — вмешался Натан.

— О, да, я помню. К тому же мне надоело слушать эти новости, они настолько скучные. Сомалийские пираты, тонущая Греция, американцы снова убивают, людей взрывают, а на Ближнем Востоке революции. Боже, как же скучно, — печально и немного раздраженно заговорил Марк. — Хочу иного, нового. В этот мир пора влить свежей крови. Кругом сплошной застой, болото в наших головах!

— О, мой друг, мы сделаем этот мир лучше и начнем с вашей головы, — бросил Натан. — Мескалин и трибуну. Вам будет что сказать.

— Отлично, мне нравится.

— Не будем вам более мешать. Рад был нашему знакомству.

— Доброй ночи, Берно.

Натан с Берно повернулись и вышли из комнаты. Не успела захлопнуться дверь, как Марк окликнул.

— Берно, может, и вы попробуете?

— Что?

— Что-то изменить в этом мире.

— Боюсь, я не готов!

— Берно, вы меня не поняли. Вы меняетесь, и вы меняете. Все очень просто. Начните с себя.

— Ваша мудрость мне близка. Но моей мудрости пока нечем похвастаться, она лишь в ощущении мудрости, а не ее постижении.

— Ничего страшного. Ведь вы спасительный дьявол. Вы дьявольский спаситель. Вы спасительный дьявол. Вы дьявольский спаситель!

Марк замолчал и отвернулся. После короткой паузы, пока Берно в растерянности молчал, Натан потянул на себя дверь. Сквозь сужающийся дверной проем Берно продолжал с удивлением смотреть в комнату, откуда странный, на его взгляд, постоялец выкрикивал странные, на его взгляд, фразы.

— Что он имел в виду?

— Прошу, не обращай внимания. По-моему, он постепенно проигрывает наш спор.

— Как прикажешь. Удачи тебе. Мне пора.

— До скорой встречи. Пора наведаться к моим женщинам.

Берно выбежал на улицу, жадно хотелось свежего воздуха. Запрыгнув в машину, он доехал до дома и, открыв ключом дверь, проскользнул внутрь. В спальне на постели слегка прикрытая шелковым одеялом спала жена. Берно тихо, стараясь не разбудить Афину, лег рядом и попытался уснуть. Утро обещало выдаться сложным.

Как же болит моя голова… Как же мне тошно… Но какой стремительный день… Какой чудный и противоречивый… Как много лиц я видел. Почему я их повстречал? Что я делаю среди красоты, объединившейся с гениями разных мастей, но остающимися, к сожалению, противоположными по своему назначению? Ребенок, убивающий меня… Разве способен он на такое, без оглядки на свой фон и природу… Разве я хоть чем-то похож на спасителя или разрушителя? О, да, он прав, в каждый момент времени я создаю что-то — мысль, поступок, чувство, вызываю отношение к себе… И как забавно я разрушаю… свою мысль своими поступками, чувствительностью…

Но довольно об этом. Пора спать.