Летят Лебеди. Том 2. Без вести погибшие

Геннадий Анатольевич Веретельников, 2021

Год издания 2015. Второй том романа «Летят Лебеди» называется «Без вести погибшие».В нём вы узнаете судьбу основных героев, с которыми вы уже познакомились в первом томе романа «Другая война», и которым удалось выжить в этой треклятой войне.Описываемые события – 1941-1955 годы.Начало войны, мега танковая битва под Дубно, Крым, Аджимушкай (каменоломни), Багеровский ров, Ржев, Блокада Ленинграда, Сопротивление (Франция, Голландия), Вервольф, Холокост, Освенцим, Маутхаузен, Одесса, Киев (Бабий яр) и многое, многое другое.Из дневников, писем и фотографий сплетается единая дорога, которую вы сможете увидеть, дорога, по которой прошли ваши предки, и те, кто выжил, пройдя по ней, всю свою жизнь пытались о ней забыть, и как минимум – не рассказывать, потому что о рассказах про войну можно сказать так: Красивые не верны, а верные не красивы.Роман написан простым и понятным языком. Возрастное ограничение 16+

Евреи

— Мама, мы попали в Ад?

— Хуже, доченька — в Освенцим…

И вот у нас на пути появилась колонна людей, нескончаемая колонна, которую сопровождали эсэсовцы. Нас принудили остановится.

Мы видели у этих несчастных нашивки на груди — это означало одно — это евреи и их ведут в концлагерь, которых было на территории Новой Германии — Третьего Рейха пруд пруди.^[85]

Ещё одна больная тема. Как её обойти не знаю, потому просто изложу факты. Я сам еврей, и у нас в группе, которая ехала на грузовике, были ещё различные люди, которые все без исключения пережили концлагеря, например Скоморохов Петр Кузьмич, офицер, бежал из «Матхаузена». Мрачное место. Находился в 20-м блоке лагеря. Больше я никого из живых, кто был в этом проклятом месте и не встречал. И я его толком не знал, он присоединился к нам в последний момент перед вылетом.

В то время тоже шутили, как и сейчас, на разные темы, например, гулял такой анекдот:

Ты сидел в концлагере Дахау?

— Да.

— И как тебе?

— Отлично! Прекрасная еда, номера как в гостинице, бассейн, любовь с девушками-надзирательницами.

— Странно. Мой сосед Гюнтер рассказывал про Дахау совершенно другое…

— Вот поэтому он снова там…

Человек переживший многое никогда не засмеется над чужой бедой и бессилием, потому что знает цену страданиям души

Для многих евреев война не была неожиданностью. В нашей семье о ней поговаривали давно, но немцев не боялись. Вспоминая оккупацию во время Первой мировой войны, наши родители поговаривали, что немцы очень порядочная и воспитанная нация, потому не видели смысла эвакуироваться. Все считали, что договорятся с кем угодно, хоть с дьяволом, не то, что с немцами. Дядя Абрам любил рассказывать одну и ту же шутку, на тему, что если проблему можно обустроить за деньги, то это не проблема, — это просто расходы. И все так весело смеялись над ней, сколько бы он её раз не рассказывал…

Как мы все ошибались…

Киевский котел

Ещё в конце июля 1941 года, спустя пять недель после начала наступления вермахта, начальник советского Генерального штаба Георгий Жуков^[86] настоятельно рекомендовал своим высшим военачальникам сдать Киев и с прицелом на будущее создать за Днепром линию обороны. Возмущенный Сталин отверг это предложение, назвав его «чушью», после чего Жуков отказался от дальнейшего испытания собственного мужества. Он попросил, чтобы его освободили от занимаемой должности, за что его вполне могли обвинить в пораженчестве и приговорить к смертной казни. Однако Сталин, скрепя сердце, согласился с этим предложением и назначил этого генерала главой Резервного фронта, сохранив за ним место в Ставке. Ещё через шесть недель Сталин уже больше не мог закрывать глаза на то, что Жуков, вероятно, был прав. Вместе с тем Красной Армии с помощью шести армий и четырех резервных армий удалось остановить наступление немецкой группы армий «Центр» в районе Смоленска, а на юге даже отбросить противника на некоторое расстояние. Однако это произошло благодаря приказу Гитлера, который остановил быстрое продвижение танковых подразделений этой крупной группировки и перенаправил их в другое место. В то время как боевые машины генерала Германа Гота должны были поддержать наступление на Ленинград группы армий «Север», танки генерала Гудериана направились на юг, на Украину.

Первоначальный немецкий план военной кампании предусматривал быстрое наступление на Москву, и командование вермахта надеялось на то, её падение будет означать молниеносную победу над Советским Союзом. Поэтому к группе армий «Центр» были приданы две так называемые танковые группы, тогда как группа армий «Север» и группа армий «Юг» вынуждены были довольствоваться только одной такой танковой армией, состоявшей из танковых и моторизованных дивизий. Соответственно, им было сложнее наступать, преодолевая постоянно увеличившееся советское сопротивление.

Несмотря на сопротивление своих генералов, Гитлер обосновывал свои действия в отношении Украины военно-экономическими соображениями. Для него было важно незамедлительно поставить в свой контроль богатые ресурсы этой страны в области промышленности, полезных ископаемых и сельского хозяйства, что само по себе было первым признанием того, что ожидавшегося быстрого триумфа и победы над Сталиным не будет.

Гудериан вынужден был последовать указанию Гитлера и направить свои силы в сторону Лохвицы, небольшого города, расположенного на полпути между Киевом и Харьковом, индустриальным центром восточной Украины. Этот город был также целью для Первой танковой группы под командованием генерала Эвальда фон Клейста, которая после победы в котле под Уманью продолжила своё наступление. Что касается пехотных дивизии группы армий «Юг», перемещавшихся по болотам вдоль реки Припять, то советские защитники активно выдавливали их в направлении Киева и Днепра.

7 сентября 1941 года командующий советским Юго-Западным фронтом Михаил Кирпонос настоятельно попросил Ставку о том, чтобы его войска смогли занять позиции за рекой. Лишь через два дня — немцы к этому времени уже почти окружили его правый фланг — он получил разрешение, но оно было связано со строгим приказом относительно того, чтобы любой ценой удерживать Киев и другие плацдармы на западном берегу реки. 11 сентября Сталин позвонил сам и упрекнул Кирпоноса и командующего всей юго-западной осью Семена Будённого в том, что они постоянно занимаются исканием «рубежей для отступления», а не «путей для сопротивления».

Будённый — в прошлом соратник Сталина, бывший кавалерист и унтер-офицер царской армии, ставший советским маршалом, — собрал всю свою смелость и заявил, что «промедление с отходом» может привести «к потере войск и огромного количества материальной части». После этого Сталин заменил его на Семёна Тимошенко, однако не вынес Будённому^[87] — в отличие от многих других генералов — смертного приговора.

И даже 14 сентября Ставка ещё воспринимала многочисленные сообщения в катастрофе с Киевского фронта как проявление «паникёрства» и угрожала расстрелом любому командиру, помышлявшему об отступлении. Немцы к этому времени уже подошли к Днепру и продвигались дальше на восток. 15 сентября 1941 года передовые части танковых групп Гудериана и Клейста встретились в районе города Лохвица, в 200 километрах к востоку от Киева. Четыре полностью укомплектованные армии и части ещё двух армий общей численностью 700 тысяч человек оказались в окружении.

Пораженный Тимошенко, в конечном итоге, набрался смелости и передал приказ Кирпоносу о срочном отступлении, которое должно было быть прикрыто слабыми резервами. Однако Кирпонос, помня о высказанных угрозах, потребовал предоставить согласие Ставки. Когда 18 сентября оно поступило, было уже поздно. Большая часть подразделений Кирпоноса были дезорганизованы, лишены управления и значительно ослаблены в результаты бессистемных боев с противником, который целенаправленно стремился к достижению своей цели. И даже в советской историографии подтверждается, что лишь некоторым частям удалось вырваться из окружения. Сам Кирпонос был убит в результате взрыва гранаты.

Когда 26 сентября бои прекратились, стало ясно, что 150 тысяч советских солдат были убиты. 665 тысяч красноармейцев попали в плен. Потери с немецкой стороны составили 100 тысяч человек убитыми и ранеными. Историки называют битву за Киев крупнейшей в истории отдельной военной операцией. Лишь бросив в бой свой последние резервы, которые теперь не были задействованы в других местах, Ставке удалось закрыть огромную дыру на линии фронта и остановить передовые немецкие танковые части, продвинувшиеся уже к Ростову-на-Дону.

Из-за своей упрямой стратегии, направленной на удержание позиций, Сталин также предоставил Гитлеру возможность продвинуться к Москве. Танки Гудериана незамедлительно получили приказ вновь вернуться на север для того, чтобы принять участие в наступлении на советскую столицу. В ставший уже тылом Киев вошли подразделения СС и банды украинских националистов…

Бабий Яр

Киев пал 19 сентября 1941 года.

На улицах, за неделю до, кто-то уже развесил плакаты:

«Жиды, ляхи и москали — наилютейшие враги Украины!».

24 сентября на Крещатике был подорван штаб гитлеровской армии.

Начала свою деятельность подпольная организация.

Через день — комендатуру, гостиницу для офицеров…

27 сентября 1941 года по всему городу были развешаны объявления на русском языке, на украинском и немецком:

«Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник, 29 сентября 1941 года,^[88] к 8 часам утра, на угол Мельниковской и Дохтуровской улиц (возле кладбищ). Взять с собой документы, деньги, ценные вещи, а также теплую одежду, белье и проч. Кто из жидов не выполнит это распоряжение и будет найден в другом месте, будет расстрелян».

Одновременно через дворников распространялась дезинформация о намерении якобы просто провести перепись и переселение евреев. Но их всех ждал Бабий Яр.

* * *

Бабий Яр — урочище на северо-западе Киева, овраг длинной два с половиной километра. Глубина — до пятидесяти метров.

По его дну протекал одноименный ручей, в котором, ставя запруды,^[89] до войны любили купаться местные мальчишки…

Утром, 29 сентября, фашисты расстреляли по программе «Т–4» 752 пациента психиатрической больницы имени Ивана Павлова.

Далее сошлюсь на воспоминания Анатолия Кузнецова, автор романа с названием «Бабий Яр»:

«По Глубочице поднималась на Лукьяновку сплошная толпа, море голов, шел еврейский Подол!.. О, этот Подол! Сплошь разговоры: куда повезут, как повезут? В одной кучке только и слышалось: «Гетто, гетто!» Подошла взволнованная немолодая женщина, вмешалась: «Люди добрые, это смерть!» Старухи заплакали, как запели…».

В конце улицы был устроен пропускной пункт, за которым находилась скрытая со стороны канцелярия. Поочередно туда отводили тридцать-сорок человек, где у них отбирали документы, вещи и заставляли раздеться. Затем полицаи палками загоняли обреченных в проходы и насыпи на краю оврага, глубина которого здесь была двадцать-двадцать пять метров. На противоположном краю находился пулемётчик. Выстрелы заглушала музыка и шум самолёта, который кружил над оврагом. После того, как ров заполнялся двумя-тремя слоями трупов, их сверху присыпали землей…

Только за два дня, 29 и 30 сентября, зондеркоманда 4–а под командованием штандартенфюрера Пауля Блобеля при участии частей 6–й армии вермахта и Киевского куреня украинской вспомогательной полиции^[90] расстреляли в этом овраге 33771 человека — почти всё еврейское население Киева.

Оставшихся добивали 1, 2, 8 и 11 октября.

Кстати, рейхкомиссар Украины Эрих Кох приурочил расстрелы в Бабьем Яру к еврейскому посленовогоднему Судному дню, во время которого Бог пишет для каждого Книгу жизни… Я видел фотоснимки, сделанные там и тогда фотографом 637–го отряда пропаганды 6–й армии вермахта Иоганном Хёхле, от которых кровь в жилах стынет…

Дина Мироновна Проничева, актриса Киевского театра кукол, мать двоих детей, которая носила «русскую» фамилию мужа, — одна из двадцати девяти, чудом выживших…

В то утро она провожала отца и маму в Бабий Яр. Внешность у Дины была не еврейская, поэтому, когда их разъединили, услышала мамин крик: «Доченька, ты не похожа, спасайся!» Но вместе с другими провожающими тут же оказалась схваченной полицаями… И вот уже её ведут к оврагу… Когда миновали коридор прокопа, открылся песчаный карьер с почти отвесными стенами. Дина глянула вниз — там было море окровавленных тел. На противоположной стороне карьера успела разглядеть пулемёты и немецких солдат у костра. Когда всю цепочку загнали на выступ, один из немцев от костра отделился и начал стрелять. Дина не столько увидела, сколько почувствовала, как с выступа повалились тела и как трасса пуль приближается к ней. У неё мелькнуло: «Сейчас я…» Не дожидаясь, бросилась вниз… Когда упала, её обдало теплой кровью лежащих рядом, снизу… Солдаты с выступа стали пристреливать тех, кто казался им живым. Потом спустились, что-то снимали с трупов, добивали шевелящихся. Один эсэсовец наткнулся на Дину, которая показалась ему подозрительной. Приподнял её, стал бить, но она висела мешком, не подавая признаков жизни… Потом сверху донеслось: «Эй, давай прикидай!» Зазвякали лопаты, глухие удары песка о тела. Наконец груды песка стали падать на Дину. её заваливало, но она старалась не шевелиться… Потом, к ночи, с диким трудом «откопалась». В кромешной тьме по песчаной стене, пядь за пядью, выползла наверх… Дина Проничева много ещё раз окажется на краю гибели, скрываясь в развалинах Дарницы, пробираясь по селам под именем Нади Савченко. Своих детей найдет только в конце войны, потом вернется в Киевский театр кукол и в 1946–м станет свидетелем обвинения на Киевском процессе о фашистских злодеяниях на Украине.

Расстрелы шли сто четыре недели — по вторникам и субботам. Массовые казни продолжались вплоть до бегства гитлеровцев из Киева в ноябре 1943–го.

Так, 10 января 1942–го в Бабьем Яру были уничтожены около ста матросов Днепровского отряда Пинской военной флотилии.

Здесь же были расстреляны члены Организации украинских националистов, 621 человек, среди которых — поэтесса Елена Телига и её муж — редактор «Украинского слова» Иван Рогач.

Тут же казнили цыган — целиком пять таборов…

Всего, по разным подсчетам, Бабий Яр стал могилой от семидесяти до ста двадцати, а то и двухсот тысяч жертв!

Кроме того, поблизости, на месте военного лагеря частей РККА, фашисты устроили Сырецкий концлагерь, в котором содержались и уничтожались коммунисты, комсомольцы, подпольщики, военнопленные.

18 февраля 1943 года здесь были расстреляны трое игроков футбольной команды киевского «Динамо» — участников «Матча смерти»: Трусевич, Кузьменко и Клименко.

К тому же в Бабьем Яру палачи попытались создать мыловаренный завод для выработки мыла из убитых, но довести стройку до конца не успели.

Отступая и пытаясь скрыть следы преступлений, откопали и сожгли на открытых «печах» десятки тысяч трупов, кости перемалывали на привезенных из Германии машинах, пепел рассыпали по оврагу…

В ночь на 29 сентября 1943 года в Бабьем Яру произошло восстание занятых на работах у печей заключенных-смертников: восемнадцать из них спаслись, триста одиннадцать были расстреляны…

История одной фотографии

В оккупированном Киеве. Эсэсовец роется в вещах, расстрелянных в урочище Бабий Яр, предположительно в песчаном карьере севернее современной станции метро «Дорогожичи». Фото сделано через 10 дней после падения Киева немецким военным фотографом Йоганнесом Хэле, состоявшим на службе в 637-й роте пропаганды, входившей в состав 6-й германской армии, захватившей столицу УССР.

Багеровский ров

Потом были сотни советских городов, и среди них Керчь, и Багеровский ров. В Багеровском рву под Керчью были расстреляны около 7 тысяч человек, в основном, евреи. Материалы советской комиссии по расследованию преступлений фашизма были представлены на Нюрнбергском процессе. Уничтожение евреев в Керчи было проведено в ноябре — декабре 1941-го в рамках массовых расстрелов в предместьях и окрестностях других крымских городов. Принципиальное отличие заключается в том, что Керчь была временно освобождена советскими войсками, и злодеяния, учиненные нацистами и их пособниками, были задокументированы в январе — феврале 1942-го. Предполагаемое количество жертв керченских расстрелов было впервые обнародовано в западной прессе 5 января 1942 года со ссылкой на корреспонденции ТАСС, а также в газете «Правда»: «Всего в Керчи фашистскими мерзавцами, по предварительным данным, было убито до 7000 человек». Информация в «Правде» была опубликована за день до выпуска и за два дня до публикации так называемой ноты Молотова от 6 января 1942 года, в которой Народный комиссар иностранных дел указал на преступления нацистов в Керчи и привел цифру в 7000 жертв. Это была единственная нота советского правительства за все годы войны, в которой говорилось не только об убийстве мирных советских жителей, но и конкретно о еврейских жертвах. В ходе следствия установлено, что организатором багеровского расстрела был фельдмаршал Эрих Манштейн. Именно он подписал зловещий приказ № 4. После окончания войны преступник был приговорен британским трибуналом к 18 годам тюрьмы «за недостаточное внимание к жизни гражданского населения». По состоянию здоровья был отпущен на свободу через 8 лет.

16 ноября 1941 года фашисты заняли Керчь и стали наводить в городе свой новый порядок. В течение первых дней декабря 1942 года тысячи евреев были расстреляны членами зондеркомманды 10Б (айнзатцгруппа Д) при участии местных охранников («хиви») и стрелков 46-й пехотной дивизии вермахта. В декабре 1941-го через несколько дней после массовых расстрелов у Багеровского рва нацистские власти выпустили приказ № 5, согласно которому «все евреи, проживающие еще в городе Керчи и в ближайших местностях, должны немедленно явиться по указанному адресу. Керченский городской комитет обороны возглавил первый секретарь горкома Наум Абрамович Сирота. Его воспоминания легли в основу книги «Так сражалась Керчь». Есть там и страницы, посвященные Багеровскому рву. Правда, «еврейский вопрос» тогда старались не афишировать. На скромном памятнике неподалеку также говорится только о «мирных советских гражданах». «24 ноября (1941 года — ВО) фашисты приказали жителям Керчи и ее окрестностей в трехдневный срок зарегистрироваться. Регистрация проходила в помещениях городской управы и гестапо. Фашисты грабили людей, снимали кольца, часы. О поголовной регистрации всех евреев был выпущен отдельный приказ.

28 ноября был вывешен новый приказ: все зарегистрированные в гестапо должны 29 ноября, с 8 часов утра до 12 часов дня, явиться на Сенную площадь, имея при себе трехдневный запас продовольствия. Свыше семи тысяч человек собралось 29 ноября на площади. Здесь были юноши и девушки, дети всех возрастов, глубокие старики, женщины, люди всех национальностей, особенно много евреев. Всем им предложили сдать ключи от своих квартир, записали адреса и забрали ценные вещи: часы, кольца, деньги, сапоги, валенки, ботинки, костюмы. Снимали и пальто, несмотря на холод. Затем в фашистской тюрьме начался для них ад, о котором и подумать страшно. В специальных камерах пыток фашисты изощренно мучили беззащитных, ни в чем не повинных людей: ломали им руки, вспарывали животы. (Многих женщин и девочек-подростков, отделили от остальных заключенных, заперли в отдельные камеры, где несчастные подвергались особо утонченным пыткам — их насиловали, отрезали им груди, вспарывали животы, отрубали руки, ноги, выкалывали глаза. 30 декабря 1941 года красноармейцами во дворе тюрьмы была обнаружена бесформенная груда изуродованных голых девичьих тел, дико и цинично истерзанных гитлеровцами). Во дворе тюрьмы фашисты оборудовали сарайчик, в котором держали стаю голодных овчарок. Кормили их… живыми людьми. Обреченных вталкивали в сарай, и свирепые собаки тут же загрызали их. 2 декабря оставшихся в живых арестованных на машинах отправили к Багеровскому рву и расстреляли. Первыми на расстрел вывозили женщин, детей и стариков. Потом юношей, мужчин покрепче; им связывали руки, завязывали глаза. Сцены одна трагичнее другой происходили у Багеровского рва: жены прощались с мужьями, матери с детьми.

Когда наши войска в конце декабря 1941 года вернулись в Керчь, страшное зрелище предстало перед воинами, перед керчанами. Ров у поселка Багерово — километр в длину, четыре метра в ширину, глубиной в два метра — был заполнен трупами женщин, детей, стариков, подростков. Вот лежит молодая женщина, крепко прижимая к груди ребенка, аккуратно завернутого в светлое одеяльце; рядом — девочка лет восьми и пяти-шестилетний мальчик. Их руки судорожно вцепились в платье матери. Вот, словно ища спасения, малыш уткнулся в колени матери; и еще, и еще зверски убитые…

Подробности чудовищного преступления фашистов в Багерово стали известны от немногих, уцелевших после этой кровавой расправы. Невредимым посчастливилось выбраться из Багеровского рва двадцатилетнему Анатолию Бондаренко. Вот что он рассказал: «Когда нас подвезли к противотанковому рву и выстроили возле этой ужасной могилы, мы еще думали, что нас привезли сюда, чтобы засыпать ров землей или копать новые окопы. Но когда уже раздались выстрелы из наведенных на нас автоматов, я понял, что нас расстреливают. Кинулся в яму, притаился между двумя трупами и так в полуобморочном состоянии пролежал до вечера. Лежа в яме, я слышал, как некоторые раненые кричали жандармам, добивающим их: «Добей меня, мерзавец! Не попал, негодяй, еще бей!» Когда убийцы уехали, кто-то крикнул из ямы: «Поднимайтесь, кто живой». И мы вдвоем начали раскидывать трупы и вытаскивать живых. Я был весь в крови. Над рвом стоял легкий туман и пар от остывавшей теплой груды тел, крови и последнего дыхания умирающих. Мы вытащили Ф. И. Науменко и моего отца, но отец оказался убитым наповал разрывной пулей в сердце. Поздно ночью мы добрались к своим знакомым в поселке Багерово, и там я дождался прихода Красной Армии». А вот еще одно свидетельство: «Я, Вайнгартен Иосиф Соломонович, — мастер рыбокомбината города Керчи. Родился в 1892 году, живу на Первой Митридатской улице, дом № 82. 29 ноября 1941 года по приказу гестапо я вместе с женой явился на Сенную площадь. Кроме нас, туда явилось много людей, целыми семьями, с грудными детьми. С площади нас отправили прямо в тюрьму. 2 декабря нас вызвали в канцелярию тюрьмы, записали фамилии, отобрали вещи, а затем партиями начали сажать в грузовые машины, при этом заявляя нам, что мы едем в колхоз. За городом, вблизи станции Багерово, около противотанкового рва, машины остановились. Здесь нас окружили и велели идти в ров, в то же время отделяли от общей толпы по 5–6 человек и тут же начали расстреливать в спину, а остальные ждали своей очереди. Меня расстреливали вместе с женой, я находился в таком состоянии, что не слышал выстрелов, но почувствовал боль в руке и в боку. Затем на меня начали сыпать землю. Ночью, когда я очнулся, то увидел звездное небо, затем я начал шевелиться и увидел рядом труп своей жены. Напрягая силы, я выполз из рва и дополз к каким-то строениям. Здесь я потерял сознание. Придя в себя, я добрался до колхозного дома. Колхозник Тимошенко оказал мне первую помощь. Потом я добрался до города и скрывался у знакомых до прихода Красной Армии». У этого ожившего мертвеца осталось на руках двое маленьких детей, которых сумели спасти соседи…

Советские войска первого эшелона высадки десанта в район Керчи увидели Багеровский ров 30 декабря 1941 года. В начале января 1942 года на это место прибыли следователи и фотожурналисты. Среди них были Дмитрий Бальтерманц и Евгений Халдей.

История одной фотографии Кисловодск

Постановление о выселении евреев из оккупированного Кисловодска в 1942 году.

На фото — фрагмент объявления комендатуры № 12 о необходимости сбора всех евреев 9 сентября 1942 года на товарной станции города Кисловодска. Как следует из текста, евреи должны быть вывезены «с целью заселения малонаселенных районов (регионов) Украины». Очевидно, что на самом деле речь не шла о «заселении Украины», так как фашисты уничтожали евреев на всех без исключения оккупированных территориях. Не вызывает сомнений: цель прибытия на станцию указана ложно, чтобы люди явились туда добровольно. Это, в свою очередь, должно было облегчить их сбор в одном месте.

В тексте объявления четко читаются слова: «Переселению подлежат и те евреи, которые приняли крещение. Не подлежат переселению семьи, у которых один из родителей еврей, а другой русский, украинец или гражданин другой национальности. Не подлежат переселению также и граждане смешанного происхождения».

Текст заканчивается словами: «Евреи, которые попытаются препятствовать исполнению этого постановления, будут строжайше наказаны».

Как Дания спасла своих евреев

Единственной страной, жители которой смогли успешно противостоять холокосту, оказалась Дания

Когда фашисты обязали датских евреев носить нашитую на одежде звезду Давида, на следующий же день почти все датчане вышли на улицы с точно такими же звездами. После этого события приказ «о звездах» был отменен.

На фото — король Кристиан X с супругой с нашитыми звездами Давида на одежде.

* * *

29 августа 1943 года немцы решили уничтожить всех евреев Дании (7 800 человек). За три дня датское Сопротивление (включая и коммунистов) — спасли практически всех. В этой истории есть большое НО — датские рыбаки установили твёрдую таксу за переезд евреев. С каждого человека брали 1 000 датских крон — больше, чем заработная плата за 2 месяца в то время. Это с представителей «рабочего класса», если еврей был побогаче, цена достигала и 50 000 крон. Датские рыбаки сообщали: если их поймают немцы, то посадят в тюрьму, и им нужно оправдать риск, кроме того, они должны кормить свои семьи, и пусть евреи оплатят бегство от СС по «устоявшейся рыночной цене».

Всего было заплачено около 20 миллионов датских крон!

Без предоплаты рыбаки отказывались работать.

Смилостивившись, совсем уж бедных отвезли в долг, взяв расписки — и эти евреи потом несколько лет после войны выплачивали деньги за своё спасение. Выплачивали с процентами, ибо датские рыбаки оказались финансово грамотны. Такой добрый народ.

Погибло только 102 человека из 7 800 — в их числе 80 женщин и детей, прятавшихся в церкви. Их выдала датская девушка, любовница немецкого солдата.

Евреи в рядах Вермахта

В рядах Вермахта было около 150 тысяч солдат — мишлиге второй категории, так называли в Германии людей, которые были на четверть евреи.

Евреями их даже Гитлер не признавал.

Единственным ограничением была служба в СС, насколько это соблюдалось — не знаю. Если в семье был кто-то из родителей еврей, гражданин признавался однозначно евреем. Абсолютное большинство таких не призывалось в армию вообще. К 1938 году все кадровики, на половину евреи, были уволены из армии.

В некоторых случаях, делались исключения — таких было несколько десятков, или меньше десяти (в Израиле читал статью, что даже больше сотни, но источник информации был не указан).

Политику нацисткой Германии по отношению к евреям поддерживали очень многие жители как «Великого Рейха», так и оккупированных стран и территорий.

Зигмунд Фрейд

В 1938 году Австрия была присоединена, уже к нацистской, к тому времени, Германии и Фрейд должен был попасть в концлагерь, но его выкупило Международное психоаналитическое общество. Выпуская Фрейда на свободу, нацисты потребовали от него написать заявление, что в гестапо с ним хорошо обращались. Тогда он обронил эту историческую фразу:

«Нельзя ли добавить, что я могу каждому сердечно рекомендовать гестапо?»

Трое из Винницы

Поздняя осень 1941 года. Винница — уютный городок на Украине жил в немецко-фашистской оккупации. Здание районной больницы облюбовала немецкая полевая комендатура. Небольшой старинный двухэтажный дом с флигелем. В коридорах всегда была суета — то бегают немецкие офицеры, то обслуга из местных. Под стук пишущих машинок и тренькающих телефонов (немецкий порядок входит в свои права), в один из кабинетов привели девочек-близняшек лет двенадцати, их поймали на улице. Судя по чертам лица — еврейки. На их беду, они и были еврейками, только они были не близняшки, а тройняшки. Папу с мамой расстреляли с месяц назад, сразу после оккупации Винницы. Тройняшки облюбовали подвал под комендатурой, вход которого был обвален после бомбежки, и они пробирались туда через слуховое окно. Вместе с ними жил щенок по кличке Гаврик.

Они бродяжничали и попрошайничали возле рынка, вчетвером, тем и жили, ведь приютить еврейских детей, да и сразу трёх, да с собакой, никто не решался. Но на днях Рива (одна из тройняшек) заболела, ведь на дворе уже было холодно, и две сестрёнки вышли искать дрова для маленькой печки—буржуйки, которая неведомым образом оказалась в их каморке. Но им не повезло — попали на патруль. В комнате работали несколько офицеров.

Один оторвался от бумаг, перекинулся парой слов с конвоиром, глянув на детей, сказал:

— Ооо дас юдиш швайн! — и опять сосредоточился на чтении.

Девочки, не понимали по-немецки, но что такое «юдиш» и что их ждет судьба родителей, поняли, потому бросились к дверям и выскочили в коридор. Полицаи бросились следом. В первую девочку, которая выпрыгнула в окно, выстрелить не успели. Но её сестру, которая помогала своей сестре спрыгнуть со второго этажа, и потому не успела выскочить, сначала ранили в спину, а потом добили выстрелом в лицо. Снизу раздались крики фашистов. Они жалели о том, что та еврейка, которая выпрыгнула в окно, разбилась, и они не успели потренироваться на ней в искусстве стрельбы по бегущим детям…

Застреленную девочку выбросили в окно. Весь день до самой ночи, местные жители могли наблюдать ужасную картину — под окном немецкой комендатуры лежали два детских трупика друг на друге в одинаковых красных платьицах в белый горошек. Но на следующее утро убитых девочек на улице не оказалось… Та из них, которая выпрыгнула первой, осталось жива, только получила несколько переломов и от боли потеряла сознания.

Её звали Майя. Рива, та из тройняшек, которая слегла с высокой температурой, наблюдала за разыгравшейся над её головой, трагедией, но сделать ничего не могла, смотрела и плакала беззвучными детскими слезами на то, как умирали её сёстры. Среди ночи температура у Ривы упала и она, преодолевая страх, решила похоронить своих сестрёнок, и радость её была безмерна, когда Майя зашевелилась под её руками. Ханну похоронили в углу. Фашисты удивились, но не стали разыскивать трупы детей, подумали, что кто-то из сердобольных местных их похоронил. Чуть позже, когда наступили холода, девочки решили пробраться по большому дымоходу в заброшенный зал, там было тепло, ведь с другой стороны стены был большой старинный камин, который топился и день и ночь полицаями из местных. При коммунистической власти камины были не в почете, поэтому экономили дрова и топили буржуйками. А каминную трубу заложили кирпичом. Для девочек это было спасением от холода, но пить и кушать хотелось очень-преочень, поэтому спустя трое суток они неслышно, как два привидения пробрались в туалет, напились воды и вернулись в своё убежище. Их не обнаружили. Так началась их новая жизнь. Следующей ночью они нашли буфет, в котором, как оказалось, всегда можно было найти оставленный хлеб, но весь никогда не забирали, чтобы не привлечь внимание господ немецких офицеров, также, не трогали они и деликатесы, понимая, что если пропадёт хоть кусочек консервы, то у немцев могут возникнуть подозрения и тогда здание обыщут с овчаркой, а это означало только одно — неизбежная смерть.

Все чувства у девочек обострились, они слышали сколько солдат и прислуги находится в доме, через месяц знали всех по именам, различали по походке, хоть никогда их не видели. Мыться и стирать они научились ночью в туалете. Со временем девочек уже невозможно было застать врасплох, ведь они знали, когда под утро придут истопники, работники кухни, знали, что охрана придёт позже — немцы, гады очень обязательные, всё у них по распорядку. Рива и Майя превратились в привидения, о которых даже не слышали. Жизнь шла своим чередом, у них появились игрушки, которые сделали сами — из старых тряпок и пуговиц. Мысленно разговаривали с родителями, и им казалось, что они слышат ответы.

Как-то ночью, когда девочки, как обычно пробрались в туалет, то их как громом поразило! На умывальнике лежала буханка хлеба, кусочек мыла и записка. О них, явно кто-то знал! Они развернули записку и прочитали:

— Не бойся, я тоже мама, я о вас никому не скажу!

Вскоре они догадались, что доброй волшебницей была уборщица — тётушка Зинаида. Она догадалась о «привидениях», когда увидела утром мокрые детские следы, которые тут же стёрла. Жизнь началась у деток королевская. То булку хлеба им оставит тётя Зина, то немного молока и сахара… Но в одну из ночей, когда девочки шли по коридору державшись за руки, они встретили полицая. Он шел им на встречу и увидев застреленных им девочек-близнецов (они были в тех же красных платьицах в белый горошек), сначала остолбенел, а потом вскрикнул и потерял сознание. Полицаю не поверили в историю с привидениями, и этим же утром комендатуру обошли с овчаркой. Дети слышали рычание и лай, уже прощались друг с другом, но они не знали, что тётушка Зина насыпала вокруг камина табака-самосада… Бог не хотел их смерти. Потом была канонада, без остановки, выстрелы, разрывы. А как-то утром они не услышали уже привычную собачью, гавкающую, немецкую речь. Появились новые звуки и незнакомые люди, они говорили друг с другом на русском языке. Только через три дня Мая и Рива решились выйти. В правой части доме уже был госпиталь, а в левой организовывали школу для детей, и они вышли прямо к новому директору…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

85

Например — на территории нынешнего международного аэропорта Вены — Швехат располагался филиал концлагеря Маутхаузен KZ-Außenlager Schwechat-Heidfeld где 2665 заключенных собирали истребители Heinkel He 219 и He 162"Volksjäger"

86

Георгий Константинович Жуков — маршал Советского Союза, Герой Великой Отечественной Войны

87

Яков Слащёв. Генерал. Один из героев Первой Мировой войны. Его биография уникальна тем, что после проигрыша белых в гражданской войне, которая разгорелась после октябрьского переворота, победители (красные), не припоминая ему службу при царе, Временном правительстве, Деникине и Врангеле, зачислили его преподавателем на стрелково-тактические курсы красных командиров — «Выстрел». Слащев учил курсантов тактике и стратегии изучая ошибки и победы красных командиров на фронтах Гражданской войны, и особо не выбирал слова, когда критиковал их действия, например печальный поход на Польшу. В этом походе всю инициативу загубил Будённый. Он застрял подо Львовом, и в грубой форме отказался выдвигаться на помощь попавшим в трудное положения в Польше частям Красной Армии.

Тухачевский, так же не блистал в этом походе, возможно и преднамеренно. Все последующие события приводят к такой мысли. С одним из таких случаев и связан забавный эпизод. Разбирая поход Красной Армии на Варшаву, Слащёв назвал основную причину неудачи, ей оказалась «тупость командования». В этой аудитории присутствовал кавалерист Семён Будённый. Он, услышав в свой адрес такое, выхватил принесенный с собой наган и открыл огонь по лектору, и не попал. Тогда Слащёв иронично сказал: «Будённый, Вы стреляете так же плохо, так и воюете». Потерю Польши генерал Слащёв считал катастрофой для России

88

29 сентября командование украинской полиции в Киеве издало распоряжение № 5, в котором обязало всех комендантов домов в 24 часа сообщить о проживающих в их домах евреев, коммунистах и сотрудниках НКВД. Этот документ был подписан комендантом украинской полиции в Киеве «Орликом». «Орлик» — видный представитель бандеровской фракции ОУН Дмитро Мирон-Орлик был застрелен неизвестными в 1942 году

89

Запруда — плотина

90

Одним из формирований, вошедшим в сентябре в Киев, был так называемый «Буковинский курень», созданный из ОУН Мельника. И этот «курень» участвовал в охране тех, кого сгоняли для расстрелов. В 1995 году в Черновцах вышла книжка «Буковинский курень в боях за державность Украины». Она интересна не только списками членов этого «куреня», но и рассказами о том, как они маршировали в Киев — там говорится, что не прошло и недели после занятия фашистами столицы Украины, как «буковинцы» прибыли туда же, что курень насчитывал 700–800 человек. В Киеве буковинцы разместились в бывшем здании НКВД. Именно туда, кстати, следовало доносить о евреях согласно приказу коменданта «Орлика». Не было у них боевого пути — только карательный… Позже немцы его переформировали, и он стал одной из рот 118–го украинского шуцманшафтбатальона — полицейской охранной полиции. И именно этот батальон в марте 43–го участвовал в уничтожении Хатыни. Это была далеко не единственная белорусская деревня, которую они сожгли.