Кровавый апельсин

Гарриет Тайс, 2019

Заботливый муж, милая дочка, дорогой дом и блестящая карьера – у Элисон была идеальная жизнь. Теперь это всего лишь декорация, за которой скрываются грязь и боль. Элисон пьет до тошноты и беспамятства. Ее роман с коллегой больше похож на сексуальное насилие, чем на легкую интрижку. Она живет в мире коварных мужчин, которые готовы растоптать всех, кто встает у них на пути. Каждый день петля на шее затягивается все туже, и вскоре у Элисон останется только один выход…

Глава 1

Октябрьское небо серое, сумка на колесиках тяжелая, но я жду автобус, считая себя везучей. Процесс окончен, прерван на середине после разбирательства о недостаточности доказательств. Всегда приятно заткнуть за пояс обвинение и порадовать клиента. А самое приятное то, что сегодня пятница. Уик-энд. Время домашнего отдыха. Я к нему готовилась — эту пятницу я проведу иначе… Пропущу стаканчик, максимум два, и все. Подъезжает автобус и снова везет меня обратно на другой берег Темзы.

В адвокатской конторе я направляюсь прямо в канцелярию и жду, когда кто-нибудь меня заметит, отвлекшись от звона телефонов и гула ксерокса. Наконец один из секретарей, Марк, поднимает голову:

— Добрый вечер, мисс. Звонил солиситор. Все очень довольны, что вы разделались с тем ограблением.

— Спасибо, Марк, — говорю я. — Улика с документами — полная ерунда. Впрочем, я рада, что процесс закончился.

— Блестящий результат. Понедельник пока свободный, но для вас оставили это. — Марк показывает на тонкую папку с розовой ленточкой у себя на столе. Вид у нее не впечатляющий.

— Отлично, спасибо. А что там?

— Убийство. Главный адвокат защиты вы. — Подмигивая, Марк протягивает мне папку. — Чудесное дело, мисс.

Марк выходит из комнаты, не дав мне ответить. Я стою с папкой в руках. Мимо в обычной пятничной кутерьме снуют секретари и стажеры. Убийство… Главный адвокат в деле об убийстве — это у меня впервые, я шла к этому всю профессиональную жизнь.

— Элисон! Элисон! Мы выпить собираемся. Пойдешь с нами?

Я с трудом сосредоточиваюсь на говорящих. Санкар и Роберт — барристеры слегка за тридцать, целая группа стажеров ходит за ними по пятам.

— Мы встречаемся в «Доке» с Патриком.

Эти слова до меня доходят.

— С каким Патриком? С Брайарсом?

— Нет, с Сондерсом. Они с Эдди только что завершили дело, вот и отмечают. То мошенничество, они его таки закончили.

— Ясно. Сейчас только бумаги занесу. Увидимся в баре!

Стиснув записки по делу, я выхожу из канцелярии. Голову лучше не поднимать: шея у меня горит — красные пятна никому видеть необязательно.

Укрывшись у себя в кабинете, я закрываю дверь и смотрюсь в зеркало. На губах помада. Лихорадочный румянец приглушен пудрой. Дрожащими руками глаза не подведешь, но я приглаживаю волосы и заново наношу парфюм: тюремная вонь мне ни к чему.

Я кладу бумаги на стол и поправляю фотографию, которую случайно задела. Пятничная попойка… Я выпью только одну порцию.

Сегодня все пойдет по плану.

Ребята из нашей конторы занимают половину подвального бара, грязной дыры, частенько посещаемой адвокатами по уголовным делам и их секретарями. Роберт машет мне стаканом, и я к нему подсаживаюсь.

— Вина?

— Да, непременно. Но только один бокал. Сегодня хочу пойти домой пораньше.

Комментариев нет. Патрик даже не поздоровался. Он сидит напротив меня с бокалом красного, поглощенный беседой со стажеркой — с той Алексией. Красивый, видный… Я заставляю себя отвести взгляд.

— Прекрасно выглядишь, Элисон! Ты постриглась? — веселится Санкар. — Роберт, Патрик, она же прекрасно выглядит? Да, Патрик? — спрашивает он с особым нажимом, а Патрик даже голову не поднимает.

Роберт отрывается от разговора с молодой помощницей секретаря, кивает и салютует мне пинтовой бутылкой пива:

— Поздравляю с первым «убийством»! С назначением главной! Оглянуться не успеешь, и ты королевский адвокат. Разве я не говорил об этом год назад после твоего успеха в Апелляционном суде?

— Не будем торопить события! — прошу я. — Впрочем, спасибо! У тебя хорошее настроение, да? — бодро осведомляюсь я.

Патрик не замечает меня? Ну и плевать!

— Сегодня пятница, и я на неделю уезжаю в Суффолк. Тебе тоже отпуск не помешает.

Я улыбаюсь и киваю. Конечно же не помешает. Неделя на море, например. На миг я представляю себя резвящейся среди волн, как на бравурных фотографиях, какие порой висят на дачах. Потом прямо на бере гу я наемся жареной рыбы с картошкой, разумеется, оденусь тепло, чтобы не продул холодный октябрьский ветер с Северного моря. Затем в удачно арендованном домике я разожгу камин… Потом я вспоминаю папки на рабочем столе у себя в кабинете. Не сейчас.

Роберт подливает мне вина, и я выпиваю. Вокруг своим ходом идут разговоры, дурные шутки и смех приливают и отливают, словно волны. Роберт что-то кричит Патрику, Санкару, потом мне. Подливают вино. Да, да, еще один бокал. Барристеров вокруг все больше. За столом кто-то призывно машет пачкой сигарет. Мы выходим покурить на улицу. Потом снова. «Нет-нет, теперь я угощаю, не вечно же курево у тебя стрелять». Нащупываю в кармане мелочь, с трудом поднимаюсь по лестнице к барной стойке. «Нет, „Мальборо-лайтс” не надо, только „Кэмел”, хотя сейчас уже по барабану. Да, еще вина, пожалуйста!» Еще бокал, потом еще, потом несколько стопок с чем-то темным и липким. Разговоры, шутки, приколы звучат все быстрее и быстрее.

— Ты же хотела уйти пораньше.

Внимание, прямо по курсу Патрик. С определенных углов он напоминает поседевшего Клайва Оуэна^[1]. Я поворачиваю голову и так и эдак, пытаясь их найти.

— Боже, ну ты и набралась!

Я тянусь к его руке, а он резко отстраняется и смотрит по сторонам. Я сажусь прямо и убираю волосы с глаз. Все остальные уже ушли. Как же я не заметила?

— Где все?

— В тот клуб ушли, в «Свиш», хочешь туда?

— Ты же вроде с Алексией болтал.

— Так ты заметила меня, когда вошла? А я-то гадал…

— Это ты меня проигнорировал. Даже не посмотрел на меня и не поздоровался! — Я пытаюсь скрыть возмущение, но куда там…

— Эй, зачем так нервничать, я проводил Алексии профориентацию.

— Ага, как пить дать! — Поздняк метаться, ревность из меня так и хлещет.

Мы вместе идем в клуб. Разок-другой я пытаюсь взять Патрика за руку, но он отстраняется и, прежде чем мы добираемся до входа в «Свиш», заталкивает меня в темный угол между двумя офисными зданиями и для пущей убедительности хватает за подбородок.

— Не лапай меня, когда войдем.

— Я никогда тебя не лапаю.

— Чушь, Элисон! В прошлый наш приход сюда ты пыталась меня щупать. У всех на виду. Да я защитить тебя пытаюсь!

— Не меня, а себя самого. Ты не хочешь, чтобы тебя со мной видели. Я для тебя слишком старая… — У меня срывается голос.

— Если собралась распускать сопли, иди домой. Я о репутации твоей пекусь. В этом клубе все наши коллеги.

— Ты хочешь сойтись с Алексией, вот и убираешь меня с дороги. — Слезы текут рекой, от гордости не осталось и следа.

— Хорош истерить! — шипит Патрик, едва не касаясь губами моего уха. — Закатишь истерику — я перестану с тобой разговаривать. А теперь отвали! — Он отталкивает меня и сворачивает за угол.

Я спотыкаюсь на каблуках и, чтобы не упасть, прижимаю ладонь к стене. Вместо грубой шероховатости бетона и кирпича аккурат под моей ладонью ощущается то-то липкое. На ногах теперь я стою твердо, нюхаю ладонь, и… меня рвет. Какой-то приколист измазал всю стену дерьмом. Жуткая вонь протрезвляет лучше, чем шипение Патрика.

Считать это намеком на то, что мне пора домой? Нетушки! Ни за что не оставлю его без присмотра в ночном клубе среди девиц, отчаянно старающихся произвести хорошее впечатление на одного из лучших инструктирующих адвокатов нашей конторы. Бо́льшую часть скользкой гадости я размазываю по чистому участку стены и с уверенным видом вхожу в клуб, улыбаясь швейцару. Если долго мыть руки, вонь сойдет. Никто ничего не узнает.

Текилы? Да, текилы! Вторую порцию. Потом третью. Музыка пульсирует. Сейчас я танцую с Робертом и Санкаром, затем с секретарями, потом учу танцевать стажеров, улыбаюсь, беру их за руки, кружусь, теперь снова танцую одна — машу руками над головой, — и мне опять двадцать, ни забот ни хлопот. Еще одна порция, джин-тоник, голова запрокидывается, крутится в такт музыке, волосы падают на лицо. Патрик где-то здесь, а я не парюсь — не смотрю на него и даже не представляю, что он танцует в обнимку с Алексией и улыбается ей так, как должен улыбаться лишь мне. Я в такие игры тоже играю! Покачивая бедрами, подхожу к барной стойке. Отточенным жестом убираю темные волосы от лица. Выгляжу шикарно. Для почти сорокалетней чудо как подтянута и дам фору любой двадцатилетней. Даже Алексии. Особенно Алексии. Патрик увидит и пожалеет… Пожалеет, что напортачил и упустил такой шанс…

Начинается новая песня с битом потяжелее, и двое мужчин отталкивают меня, пробираясь на танцпол. Я теряю равновесие и падаю, роняя сотовый. Налетаю на женщину с бокалом красного в руке — вино заливает ей желтое платье, попадает мне на туфли. Женщина смотрит на меня с омерзением, потом отворачивается. Колени у меня мокнут в красной винной луже. Сейчас немного успокоюсь и встану.

— Элисон, поднимайся!

Я вскидываю голову, потом опускаю:

— Оставь меня в покое.

— Только не в таком состоянии. Пошли!

Патрик. Хочется плакать.

— Не смейся надо мной.

— Я и не смеюсь. Я просто хочу, чтобы ты встала и ушла отсюда. На один вечер достаточно.

— Почему ты пытаешься мне помочь?

— Кто-то должен. Остальные твои коллеги нашли столик и хлещут просекко. Наш уход они не заметят.

— Ты пойдешь со мной?

— Да, если ты поторопишься. — Патрик берет меня за руку и помогает встать. — Выходи на улицу и жди меня.

— Телефон…. — Я лихорадочно оглядываю пол.

— Что с ним?

— Я уронила его.

Вон он, под столиком у самого танцпола. Экран треснул и стал липким от вина. Я вытираю его о юбку и выхожу из клуба.

По дороге в контору Патрик меня не касается. Мы не разговариваем, не обсуждаем случившееся. Я отпираю дверь, с третьей попытки набираю правильный код сигнализации. Патрик идет за мной в кабинет, не целуя, сдирает с меня одежду, подталкивает к столу, заставляет нагнуться. Я выпрямляюсь и поворачиваюсь лицом к нему.

— Так нельзя.

— Ты каждый раз это говоришь.

— Я серьезно.

— И это я слышу каждый раз!

Патрик смеется, привлекает меня к себе и целует. Я отворачиваюсь, но он силой заставляет смотреть себе в глаза. Сперва я на поцелуй не отвечаю, но мгновение спустя растворяюсь в его вкусе и запахе. Сильнее… Быстрее… Я головой врезаюсь в лежащие на столе папки: это Патрик входит в меня сзади, на секунду замирает, затем начинает двигаться.

— Я не говорила, что… — начинаю я, но Патрик смеется, потом негромким «Тс-с-с» заставляет замолчать.

Одной рукой он тянет меня за волосы, другой пригвождает к столу. Мои слова превращаются сперва во всхлип, потом в стон. Он толкается снова, снова и снова. Папки разлетаются, задевают фотографию в рамке, она падает, стекло бьется, но я не могу его остановить, не могу и не хочу, нет, хочу, потом еще, еще и еще; нет, нет, не останавливайся, остановись, мне больно, нет, нет, не останавливается; он кончает со стоном, вытирается, выпрямляется.

— Патрик, пора это прекращать!

Я слезаю со стола, поправляю трусы и колготки, аккуратно натягиваю юбку на колени. Патрик застегивает брюки, заправляет рубашку, а я стараюсь застегнуть блузку.

— Ты мне пуговицу оторвал! — жалуюсь я, чувствуя, как дрожат пальцы.

— Ничего, пришьешь.

— Прямо сейчас не пришью.

— Никто не заметит. Здесь никого нет. Все спят. Сейчас почти три утра.

Оглядев пол, я нахожу пуговицу, сую ноги в туфли, врезаюсь в письменный стол. Кабинет кружится перед глазами, в голове туман.

— Я серьезно. С этим пора заканчивать. — Я стараюсь не расплакаться.

— Как я уже говорил, ты каждый раз это повторяешь. — Не глядя на меня, Патрик надевает пиджак.

— С меня хватит! Я так больше не могу! — Теперь я реву по-настоящему.

Патрик подходит и зажимает мне лицо ладонями:

— Элисон, ты напилась. Ты устала. Я знаю, что ты не хочешь с этим заканчивать. Я тоже не хочу.

— На этот раз я серьезно! — заявляю я и для пущей выразительности пячусь.

— Посмотрим. — Патрик наклоняется ко мне и целует в лоб. — Мне пора. Поговорим на следующей неделе.

Он уходит, не дав мне возразить. Я падаю в стоящее в углу кресло. Зачем я только напилась?! Я вытираю сопли и слезы рукавом жакета, потом отключаюсь, уронив голову на плечо.

Примечания

1

Оуэн Клайв — британский актер театра, кино, телевидения. Получил призвание после выхода в Великобритании телесериала «Законник». (Здесь и далее прим. пер.)