Нехорошая квартира

Галина Шестакова, 2020

Что будет если после развода переехать в нехорошую квартиру? А если при этом еще быть слишком любопытной? Будет – все что угодно. Подземелья, встреча с богами и потеря своего имени. Путешествие, не слишком желанное, но очень увлекательное. Где можно точно ожидать приключения, принесения тебя в жертву, встречу с мамонтами и легендарным народом сиртю (сихиртю). Можно поприсутствовать на своей смерти и организовать своими силами свое воскрешение. А еще? Еще стать чуточку бессмертной. Обложка для книги создана дочерью автора, которая разрешает использование изображений на безвозмездной основе

Владения

Проснулась я от брякания посуды и скрипа хромового сапога. Тюша ставил самовар. Сахару мне не дали. Чай пили с бутербродами и вареньем. Потом Тюша выдал мне коротенький тонкий полушубок, строго посмотрел на меня и поднял указательный палец.

— Ревматизьма! — я опередила его, назвав любимую болезнь.

Тюша улыбнулся в бороду:

— Ну вот, сама всё знаешь. Перво-наперво организм в тепле надо держать, и сухости. Сырость — это не шутки.

Я, конечно, с ним согласна была, после вчерашних блужданий. Когда холодно и мокро совсем нехорошо. Только чаем и шубой отогрелась. Натянув красные сапоги, вышла из тёплой избы, вслед за Тюшей. В подземельях стало ещё холоднее, чем вчера и промозгло. Я шлёпала по лужам и гадала, куда меня ведёт Тюша.

Иногда мы останавливались, и Тюша голосом заправского экскурсовода рассказывал мне, кому раньше принадлежал подвал. Было такое ощущение, что весь город можно пройти насквозь, по этим подземным ходам. Иногда подвалы напоминали почти жилые помещения. В углах были свалены канистры с водой, одеяла, одежда. Даже попадали помещения с обстановкой — столы, старые стулья, ящики, приспособленные под шкафы.

— А кто тут живёт? — тут же начинала сыпать вопросами я. — А куда они ходят? А что так можно насквозь под всем городом пройти?

Тюша остановился, тяжело вздохнул и начал объяснять:

— Под городом много кто живёт. И люди и нелюди, — он хмыкнул. — С людьми-то завсегда договориться можно. А вот с другими жителями сложно бывает.

— Неужели люди по своей воле здесь живут? — я ткнула пальцем в груду одежды.

— Дык разные обстоятельства. Кто живёт, а кто только приходит сюда. Есть рисковые люди, кому там, — Тюша поднял палец кверху, — скучно. Есть люди лихие, они от закона бегают. Кто ж их тут найдёт? А есть, кому места там, — он опять поднял палец, — места нет. Женщины, дети. Их не трогают. А так, случаются и настоящие войны, между группами.

— Войны?

— Да. А пройти насквозь не все могут. Я могу, потому что все ходы знаю. И которые есть, и которых нет больше.

— А куда делись?

— Куда, куда, — проворчал Тюша. — Не всем наверху эта жизнь нравится. Вот и пытаются её подчинить себе. Найдут ход, при строительстве, или ремонте — сразу засыпают. Это чтобы людишки, не лезли под землю. А всё как на ладони были. Смотри, — Тюша провёл ладонью перед собой, словно протёр запотевшее стекло, — вот здесь рисковые люди.

Мы стояли в высоком старинном подземелье, со сводчатым потолком. Красноватые кирпичи, выложенные крестами, кучи мусора, а в углу два совсем молодых парня, сосредоточенно проверяли снаряжение. Фонарики, верёвки, канистры с водой.

— Серый, а ты камеру взял? — светловолосый парень, сильно нервничал.

— Не ссы… — хохотнул Серый, и картинно сплюнул на пол.

Я задержала дыхание, чтобы нас не увидели, и наклонилась к Тюше, и совсем шёпотом спросила:

— А что, они нас не видят?

— Не видят и не слышат, — ворчливо сказал Тюша. — Люди вообще редко видят, что-то дальше своего носа. Не стоит им сегодня в подземелье лезть.

— Почему?

— Потому, — Тюша, улыбнувшись, посмотрел на меня. — Вот ты, другая. Тебе всё интересно и всё увидеть надо. Поэтому-то ты мне на голову и свалилась. Погодь.

Тюша, недовольно покряхтел, наклонился, как-то сгорбился и вдруг стал большущей белой крысой. Сделал два шага по направлению к пацанам и поскрёб лапой пол.

— Серый! — светловолосый парень в панике уставился на то место, где стоял Тюша. — Крыса! Громадная, белая! Хлеб, хлеб давай!

Серый, трясущимися руками, полез в рюкзак достал полбатона, и швырнул Тюше.

— Всё, сворачиваемся! — приказал Серый, и стал скидывать снаряжение в рюкзак. — Добра не жди. Если Белую Крысу увидели, лучше не ходить. Все диггеры так говорят. Иначе — беда.

Светловолосый вздохнул и сосредоточенно стал помогать Серому. Тюша, развернулся и подошёл ко мне. Недовольно пошевелил усами, разогнулся и стал человеком.

— Стар, я стал, для постоянных перекидываний из человека в крысу. Пошли.

Мы ещё плутали по переходам, подвалы и ходы сменялись от старинных кирпичных до современных бетонных. Тюша уверенно вёл меня.

— Ну вот, почти пришли, — сказал Тюша и остановился.

Мы стояли на берегу подземной речушки, шустро бежавшей между больших камней. Через речку был перекинут шаткий мостик, без перил, доски на вид такие старые, что и вставать страшно. На другой стороне на табуретке сидел представительный мужчина в белом парике, в сюртуке из зелёного сукна, в старинных орденах и шелковом галстуке. Но вид у него был несколько потрёпанный, словно он не менял одежду много-много лет. Он сидел, сгорбившись, по-бабьи подперев мясистую щеку ладонью, и с тоской смотрел на нас.

— Тоскуешь, Карл Фёдорович?

— Что Тюша, опять пришёл счастья пытать? — вопросом на вопрос ответил мужчина. — Не велено тебя пускать. Сам знаешь. Иди подобру, поздорову.

— Ты, Модерах, только привратником ныне служишь. Не указ значится мне.

«Давняя приязнь у них», — подумала я, и шагнула чуть ближе, чтобы рассмотреть Карла Фёдоровича. «Модерах, Модерах» — крутилось в голове, — «что-то знакомое».

— Познакомься, — хмыкнул Тюша, — Пермский губернатор. В его правление образованное и начитанное, — язвительно протянул Тюша, — пермское обчество нарекло сей ручей, отделяющий кладбище от города Стиксом. А он, сие безобразие утвердил! И сейчас он работает здесь Хароном.

— Эх, Тюша, — тяжко вздохнул Карл Фёдорович, — знал бы я…

— Какую гидру впустил? — сердито топнул ногой Тюша.

— Ах… — расстроено махнул на Тюшу Модерах.

— Поди-ка сюда, — строго обратился ко мне Тюша.

Я подошла поближе, и, вытягивая голову, пыталась рассмотреть ордена Модераха, блестевшие во тьме бриллиантами.

— Прости меня, девка! — сказал Тюша и толкнул меня в спину.