Питбуль для училки

Галина Чередий, 2021

Ее жизнь – повод для зависти окружающих и коллег. Муж – первая любовь, сын, хорошая квартира, дорогие наряды, иномарка – и все это у простой учительницы начальных классов в девяностые, когда вокруг люди едва сводят концы с концами. Вот только никто не знает, что за этим фасадом уже давно разрушенные мечты, измены и ежедневный страх. Он решил, что ему уже ничего в этой жизни не светит. Кому нужен калека. Жизнь отставника-пенсионера с капустой и помидорами – вот его удел. Но случайная встреча в грозу на лесной дороге меняет все для обоих. Ей предстоит выяснить, есть ли настоящие мужчины, те самые, что как стена. Ему – можно ли влюбиться в его годы впервые и навсегда. Книга четвертая о созвездии настоящих мужчин из «Ориона». Содержит нецензурную брань.

Глава 1

— Да с какой такой стати я должна переться в эту херову пырловку! — встала в позу рыжая зараза.

— Деревню Юрловка, где, между прочим, активно строится сейчас коттеджный поселок для весьма состоятельных граждан, — невозмутимо поправил ее я, продолжая укладывать вещи в чемодан.

— Бла-бла-бла, плевала я, как эта мухосрань называется! Какого хера я должна туда переться?

— Потому что я уезжаю на три месяца и не смогу за тобой присматривать, — все так же невозмутимо продолжал я. Когда повторяешь упертой девчонке что-то в тысячу первый раз, глупо злиться. На Лизку я в принципе давно перестал раздражаться. И с самого же начала было понятно, что она, по своей сути, совсем не такая, какой старательно хочет казаться. Я все еще не докопался, что за травма заставляет ее являть миру личину хамовитой бунтарки. Но такие откровения не приходят сразу. В любом случае, если ты мужчина, то хоть в кровь разбейся, но держи свое слово и взятые на себя обязательства. А я с какого-то дуру пообещал этой мелкой фурии заботиться о ней. А значит, должен озадачиться вопросом, кто присмотрит за этим рыжим чудовищем на время моей последней командировки в одну из «дружественных африканских стран».

Хотя правильнее будет ее назвать ссылкой с чрезвычайно большой вероятностью вернуться на родину «грузом двести». Вот поэтому мне и нужно пристроить свою ржавую обезьянку в надежные и достаточно крепкие руки.

— Я тебе питомец, что ли, долбаный, чтобы пристраивать меня на передержку? — Лизка стиснула кулаки и прищурила зло свои глазенки.

— Нет, Лиза, ты человек, за которого я взял на себя ответственность. Но в связи с обстоятельствами, возникшими по прекрасно известной тебе причине, я должен пока делегировать эту ответственность другим людям.

— Бля, вот кончай это, Корнилов! Аж бесит, когда ты вот так невозмутимо умничаешь!

— Я тоже не в восторге от того, что мне приходится в который раз объяснять тебе вещи, которые ты и так прекрасно знаешь и понимаешь. — Я застегнул чемодан и поставил его на пол. — Ты собралась?

— Нет! И не хочу! — Лизка топнула в гневе, но тут же сделала брови домиком и шмыгнула носом, делая жалобный вид. О, вот сейчас на сцену выйдет няха-притворяха. — Ну почему я не могу остаться тут, в твоей квартире? Я буду вести себя идеально. Клянусь! Никаких гулянок. С кем гулять?У меня и друзей-то нет. — Да-да, друзей-то, может, и нет, но компанию на потусить у нее просто феноменальная способность найти где угодно. Вот, правда, мозгов не нажить в той компании проблем на свою жопку еще нет. Плюс характер, что порох. — Буду как мышь под веником сидеть, честно! Ми-и-иш! Ну, пожалуйста-а-а-а!

— Нет, Лиза.

— Ну почему?

Потому что я не могу быть уверен, что никто тебя, дурынду, не обидит. Потому что ты раздолбайка, и если тебя не гонять, то учиться не будешь. Потому что я должен знать, что кто-то проследит за тем, что у тебя будет завтрак-обед-ужин и ты не усохнешь с голоду. И самое главное «потому что» — это то, что я совсем не хочу, вернувшись, если так повезет, узнать, что меня таки прицельно проучили за неповиновение полностью и ты пропала без вести, или твое тело нашли как-нибудь. Кто знает степень мстительности тех мразей, кто затаривался «свежим юным мясцом» в том поганом приюте? Да, Лизка нигде не фигурировала во время скандала. Эта мелкая засранка вообще пропала из загородного дома, где я и журналисты прятали приютских поначалу. А потом, пару месяцев спустя, просто подошла ко мне на улице. Выглядела как бомжонок, ей-богу, пахла так же. Тощая — хоть плачь, но взгляд все тот же дерзкий.

— Слышь, капитан, жить меня к себе возьмешь? — шмыгнув носом, спросила, натягивая рукава тонкой куртки так, чтобы спрятать замерзшие наверняка кисти. — А то на улице что-то стало холодать.

Ну я и взял. А куда ее денешь? Не в новый приют же пристраивать.

И да, мы с орионовцами слепили ей доки, по которым она якобы моя очень-очень дальняя родственница. Но этой филькиной грамотой можно было глаза только участковому и соседям прикрыть. Если ей заинтересуются спецы из моей конторы, то на раз выяснят, кто она. И если мне организовали эту предувольнительную последнюю (во всех смыслах может статься) командировку, то что с ней способны сделать — черт знает. Я-то и сразу хотел ее пристроить кому-нибудь, дом найти понадежнее моего. Но эта рыжая зараза пригрозила сбежать опять.

— Потому что не можешь, Лиза, и мы уже об этом говорили. Я должен точно знать, что ты в порядке и под присмотром.

А еще то, что если меня и привезут на родину в цинковом ящике, ты не останешься совсем одна.

— А ничего, что мне уже восемнадцать?! — вмиг из жалобного пушистика выскочила истинная натура рыжей уличной бойцовской кошки. — Ты, на хрен, не смеешь распоряжаться мною!

— Смею. И это, как и то, что ты прекращаешь ругаться, было у нас изначально обговорено. Или ты не собираешься держать свое слово?

— Засранец! — огрызнулась Лизка, но сдулась. Она упертая, взрывная, бесится от контроля, но честная. Если что пообещала — задней не включит. За это я ее… Короче, привязался очень.

— Иди, вещи собирай, обезьянка.

***

— Здрасти, — едва не плюнула через губу Лизка, выбираясь из машины во дворе нового коттеджа семейства Камневых, когда я открыл ей дверцу.

На самом деле, выбор был между роскошным особняком Стального короля и домом Камневых, едва справивших новоселье. Я решил все же пока озадачить Камневых. От города подальше, соблазнов Лизке поменьше. И интуиция мне подсказывала, что с Роксаной она не только поладит, но и, даст бог, откроется ей, хоть чуть. Было в этих двух особях женского пола что-то похожее. Что-то, что иногда еще мелькало в глазах Роксаны, а вот в зеленых зенках моей ржавчины жило все время. Когда-нибудь разберусь. А может, и не я, а хороший парень, которого я для начала проверю на все, вплоть до того, если ли у него, мать его, глисты.

Короче, Камневу, с ее, само собой, пробитым мною прошлым, я счел лучшим вариантом, нежели слишком уж мягкую, как по мне, Александру уже Шаповалову.

Роксана и просечет, как говорится, все хитрости ржавой обезьянки, и на место поставит эту языкатую.

Нас прямо вся орионовская делегация встречала. Три, блин, богатыря как на подбор. Мрачный, с острым взглядом Камнев, вечно чему-то скалящийся, белобрысый Боев и слегка раскабаневший на хороших харчах Шаповалов. Мужик с какими-то волчьими глазами. Смотришь в них и не знаешь, что он сделает в следующую минуту: атакует или улыбнется во все тридцать два. И всех их с определенного времени я рискую называть друзьями. Не вслух, конечно. Хорошие люди и правильные мужики. При всем том, что точно знаю, что сделали. Иногда быть хорошим — это вовсе не носить нимб и поступать в рамках закона. Что поделать, реальная жизнь далека от справедливости.

— В амбалье царство меня привез, — пробубнила моя ржавчина, зыркая на всех неприветливо.

— Здравствуй, Лиза. Рад видеть тебя в нашем доме, — на правах хозяина приветствовал Ярослав.

— А я… ну тоже как бы рада, — тяжкий страдальческий вздох, — слегка.

— Ну да, ну да, — ухмыльнулся понимающе Боев. — А я-то думаю, чё это на твоем лице, а оно, оказывается, радость.

— Посторонись, Казанова на пенсии, — проскользнула между мужчинами стройная и очень уж хрупкая на фоне этих бугаев жена Камнева. — Привет, Лиза.

На руках она держала пухлую малышку в розовом комбинезончике с черепами.

— Рокс… — недовольно проворчал Ярослав и отобрал ребенка. — Мишка где?

— Спит как всегда. Я — Роксана, — протянула она руку.

— Спиногрызов ваших нянчить не стану, сразу говорю, — нелюбезно отозвалась Лизка, но вот же дурында умиления во взгляде на мелкую скрыть не смогла. — Где тут в ваших хоромах мне кости кинуть можно?

— Пойдем покажу, — кивком пригласил ее Камнев.

— Ну… — Лизка уставилась мне в глаза цепко, часто сглатывая, даже на секунду показалось — заревет или упрется намертво и скажет «не пойду и все». — Давай, до встречи, Корнилов. Ждать особо не буду, — и, мотнув рыжим хвостом, девушка ушла, скрываясь в доме.

— Хм… — прикусила губу с пирсингом хозяйка дома.

— Вы ее особо не расслабляйте. Она актриса та еще. И больной прикинется, и послушненькой. Ну и психованная, когда не прокатывает у нее что-то, имейте в виду, — перечислил я.

— Угу, а еще влюблена в тебя без памяти, — сказала Роксана.

— Ну я ее тоже люблю.

— Только не так, как ей хочется. Ладно, уживемся, если сразу не поубиваем друг друга. Удачно съездить, Михаил.

— А может, и так, да? — подмигнул мне Боев, как только Камнева скрылась в доме.

— Ты о чем? — не сразу сообразил я.

— Да все о том же. А чё, норм вариант. Девочка — картинка, молодая, под себя заточишь, от выкрутасов отучишь, в сексе, как тебе надо, надрессируешь.

— Ты *банулся такое о ребенке, считай, нести? — Я и сам не понял, как подступил к этому весельчаку и схватил за грудки.

— Тихо, тормози, Корнилов, — положил мне руку на плечо молчавший до сих пор Шаповалов.

— За языком своим пусть следит, а еще лучше за мыслишкам похабными. Он на твоей сестре, что вот-вот родит, между прочим, женат, а сам Лизку…

— Э-э-э… ты фильтруй, чё несешь! — от веселья Боева тут же не осталось и следа, на меня ощерился хищник в человеческом обличии. — Катьку и не упоминай при таком, мужик! Я просто предположил. Пялишься же на девку, как на свою.

— Свою, да. Она мне как… родня, а не то, что ты приплетаешь!

— Ну прости, Корнилов, попутал, каюсь, — выставил ладони перед собой Андрей. — Однако ждет тогда девчонку разочарование, потому как погремушка права: она в тебя влюблена.

— Дурость все это, и детство в жопе играет, — отмахнулся я. — Встретит парня-ровесника — и все мигом повылетает.

— Ну дай-то бог, — буркнул Боев. — Эй, Колян, а ты в нем ошибся.

— В смысле? — нахмурился Шаповалов.

— Да в прямом. Он тебя, Корнилов, за глаза в свое время псиной борзой окрестил, без обид. А ты не борзюк. Ты самый натуральный питбуль.

Да пофиг мне на псину. Я она и есть пока. Пес был служивый, охотничий, это точно. А вот когда дело касается своего… то да, питбуль и есть, похоже.

— Давай, Корнилов! — хлопнул меня по плечу Николай глядя пристально. — Чуток осталось.

— Да, мужик, живым возвращайся главное и свою рыжую захребетницу забирай обратно, — напутствовал меня Андрей.