Питбуль для училки

Галина Чередий, 2021

Ее жизнь – повод для зависти окружающих и коллег. Муж – первая любовь, сын, хорошая квартира, дорогие наряды, иномарка – и все это у простой учительницы начальных классов в девяностые, когда вокруг люди едва сводят концы с концами. Вот только никто не знает, что за этим фасадом уже давно разрушенные мечты, измены и ежедневный страх. Он решил, что ему уже ничего в этой жизни не светит. Кому нужен калека. Жизнь отставника-пенсионера с капустой и помидорами – вот его удел. Но случайная встреча в грозу на лесной дороге меняет все для обоих. Ей предстоит выяснить, есть ли настоящие мужчины, те самые, что как стена. Ему – можно ли влюбиться в его годы впервые и навсегда. Книга четвертая о созвездии настоящих мужчин из «Ориона». Содержит нецензурную брань.

Глава 6

— Вы кто? — сипло после рева и с перепугу спросила у незнакомца, старательно щурясь в темноте. Силилась рассмотреть и понять, видела ли я этого громилу среди гостей Свана.

Мужчина был высоким, мощным, но совершенно не грузным. И какого-то черта бродил в темноте в лесу.

— Михаил Константинович Корнилов, — ответил он так, будто представляться полностью ему не привыкать. — Как угораздило застрять? Разве не видели, какая дорога и погода?

Спрашивал таким строгим тоном, что внутри все дрогнуло. Или это что-то иное?

— Михаил Константинович… — повторила я на автомате. — Я… не видела.

Неслась не глядя, уходя от померещившейся погони, в действительности сбегая от унижения и причиненной боли.

— В смысле? — Мне не было видно в темноте, но подумалось, что он сильно нахмурился. И зачем-то захотелось рассмотреть его лицо. Пока относительно четко видела только его подбородок. И очертания нижней губы, отчего невольно прикусила свою.

— Не важно, — мотнула головой. — А вы зачем здесь? То есть… вас за мной послали?

— Никто меня никуда не посылал, — буркнул он таким тоном, как будто на самом деле еще как послали, причем совсем не за мной. — Выяснять будем кто-зачем-куда или из колеи тачку вытаскивать? Привод передний?

— Что? Я не…

— Понятно. Так, я сейчас соберу ветки потолще и под колеса намощу, чтобы зацепиться было за что в первый момент. Газовать будете, как только скомандую.

— Не буду, когда скомандуете, — пробормотала, все еще пялясь на него неотрывно.

— Это почему? Предпочитаете вежливые просьбы вместо команд? Я могу и командовать вежливо.

У меня от каждой его фразы и так-то колючие мурашки множились, но после последней, сказанной с каким-то подтекстом и едва уловимой насмешливостью… или поддразниванием… Я рехнулась? Мне почудился намек на флирт? Нет, черт возьми. Мне не почудилось. Это не он со мной флиртовал, это у меня вдруг что-то в голове стало происходить. Что-то, чему не место в разуме замужней женщины, в чем я была твердо уверена. Еще несколько часов назад. Что я бы отвергала, отрицала, осуждала бы. Всегда. Но не сейчас. Не после той безобразной сцены в проклятой бане. Я смотрела на темный силуэт склонившегося над моей дверью почти незнакомца Михаила Константиновича Корнилова и не гнала видение того, как он протягивает руку, обхватывает мой затылок, наклоняется и целует. Меня. Я не запрещала его себе. Только внезапно гадала, как это будет на вкус, с какой интенсивностью. Каким может быть поцелуй другого мужчины. Того, кто не мой муж. Осознавала, насколько это неправильно, недопустимо, порочно. Это же как месть, как мерзкая компенсация. Низко, мелочно, ничего не исправит, только добавит еще больше грязи в мой брак. Только теперь в ней буду и я. А есть ли этот брак уже?

— Не заводится, — ответила, тряхнув головой в попытке прогнать этот морок.

— Кто? — А вот теперь это уже совершенно точно то самое. Дразнящая, провокационная нота в простейшем вопросе. И я увидела его губы, слегка кривящиеся в усмешке. В горле пересохло. Грудь почудилась тяжелой, слишком чувствительной, мышцы бедер непроизвольно напряглись.

— Не кто, а что. Машина больше не заводится.

— Хм… позволите? — он жестом указал на руль, явно намекая освободить ему место. Я что, серьезно собираюсь позволить залезть ко мне в салон чужому человеку, здоровенному мужику? Ночью? В лесу? Ой, а вот замысли он худое, мое разрешение или запрет прямо-таки ему хоть куда-то вперлись бы! Как будто, будь он маньяком, меня бы спасло, если бы заперлась в салоне. Мало ли что делал человек в лесу.

— А вы, позвольте узнать, что здесь дел… в смысле, как оказались?

Мужчина шумно выдохнул, я его, похоже, достала.

— Я бегал. Люди это делают иногда, знаете ли, спорт и прочие причуды. Конкретно здесь я оказался, потому что услышал, как вы движок свой насилуете, буксуя. Решил, помощь нужна. Но теперь вижу, что не особенно. Вам просто поговорить было не с кем, да?

— Мне помощь нужна.

— И?

— И? — Божечки, я, как какой-то попка-дурак, только и делаю, что повторяю за ним.

— Двигаться будем, красавица?

— Да, конечно, — опомнившись, я быстро перебралась на пассажирское сиденье, и Михаил занял мое место. Пружины скрипнули чуть испуганно, принимая вес его крупного тела, а я была вынуждена снова сглотнуть пересохшим горлом, когда его аромат наполнил салон. Он пах… силой. Да, именно так. Сильное мужское тело, которое только что трудилось физически. Потело. И это нечто совершенно иное, нежели просто пот от жары. Этот запах был… вкусным. Мне захотелось влепить себе оплеуху.

Мой спаситель повернул ключ, и мотор завелся. Раз — и все. Загорелись все лампочки на приборной панели, что до этого не подавали признаков жизни, и даже неожиданно вспыхнул тусклый свет в салоне, потому как дверь все еще была открыта. Михаил повернулся ко мне весь и склонил голову набок, уставившись пристально в лицо.

— Заводится.

— А… а у меня нет.

— А у меня — да. Заводится. Все и сразу.

— Вы думаете, я этого не вижу? А у меня не заводилось.

— И часто?

— Что?

— Проблемы подобного характера.

— С машиной? — Ну а с чем же еще? Очнись, Лена!

— Ну, допустим, с ней.

Очень интеллектуальная, наполненная глубоким смыслом беседа. Особенно если учитывать, что мы смотрели друг на друга в упор. И со мной от этого визуального контакта происходило нечто дико пугающее. В сознании будто взвыла тревожная сирена, заморгала красная лампочка предупреждения, но все это стремительно стало отодвигаться на задний план, в то время, как все мое внимание захватывал жадный, буквально осязаемый взгляд Михаила, медленно скользивший по моему лицу от глаз к губам, вниз до груди и так же неторопливо назад. Он трогал меня глазами, клянусь, впервые в жизни я ощущала подобное, и это шокировало интенсивностью воздействия. Я знаю, что такое раздевающие взгляды, знаю, какими бывают откровенно похотливые. Этот был тоже таким… но другим. Другим и, судя по всему, заразным. Бывает, смотришь, как кто-то пьет, утоляя сильнейшую жажду, и вдруг тоже хочешь, хотя вроде бы и не испытывал нужды в воде секунду назад. Вот и я сейчас. Ловила то, как все отчетливее трепещут его ноздри, как ускоряется, тяжелеет его дыхание, и мое собственное подстраивалось под этот ритм. Пульс разгонялся, кожа грелась, внутри зарождалась такая уже почти позабытая вибрация желания. Господи, я уже действительно, кажется, и позабыла, как это — испытывать его адресно. Не просто как постоянную абстрактную неутоленную и старательно игнорируемую потребность. А как созвучие такой же потребности в своем партнере.

— Первый раз, — произнесла, чувствуя, что во рту окончательно пересохло, а в груди ноет-ноет.

— Первый?

— Да. — А мы о машине или уже совсем не о технике?

Осознание, что же происходит и что действительно чувствую, напугало, и я подалась назад, врезаясь затылком в стекло.

— Так что, план в силе? — голос Михаила сел и огрубел. — Палки под колеса. Я толкаю, вы газуете.

— Меня Елена зовут. И можно на «ты».

— Можно. Это хорошо, когда можно.

Он покинул салон, предварительно опустив стекло, а я перебралась быстро обратно и замерла, застигнутая врасплох новой волной запретных ощущений. Сиденье хранило его тепло, и это снова воспринималось как прикосновение, даже объятие. Господи помилуй, да что же это такое-то?

— Ну с богом, Лена. Давай! — громко сказал Михаил минут через десять, во время которых он появлялся и исчезал, как призрак, кружа у машины.

Подняв целый шквал грязных брызг, я таки выскочила из ямы и закричала от радости. В этот момент сверкнула молния и загрохотало. Я распахнула дверцу, оглядываясь.

— Михаил Константинович, садитесь скорее в машину! — крикнула я. — В грозу быть рядом с деревьями опасно, а в автомобиле можно.

— Да куда же я полезу, весь в грязи.

Точно, он же сзади толкал, окатило, небось, с ног до головы.

— Да ерунда какая, я все отмою, — отмахнулась я и ляпнула то, от чего сама замерла в изумлении: — Ну или снимите костюм.

— Ну или сниму, — согласился он и занялся избавлением от одежды. — Но тогда некоторые вещи станут очень уж очевидными, и, надеюсь, ты к этому готова морально.

— Что?

По крыше затарабанил ливень, хлынувший сразу стеной, и я не могла его видеть до тех пор, пока он не распахнул дверь и не нырнул в салон. В одних трусах. Я отвернулась, уставившись в лобовое стекло так резко, что даже в шее что-то хрустнуло. Но это мало чем помогло. Мимолетного взгляда хватило, чтобы вид его мускулистого голого тела словно отпечатался на сетчатке, и сколько ни моргала, никуда оттуда не девался.

— Обратно ехать не вариант, здесь не развернуться. Вперед потихоньку. Может, хоть на открытое место выберемся. Не хватало еще, чтобы дерево какое на тачку завалило ветром.

— А если опять застряну?

— Со мной не застрянешь, Лена.

Послушавшись его, я на черепашьей скорости поехала вперед, щурясь в попытке рассмотреть хоть что-то за стеной дождя.

— Во! Гляди, там озеро или речка вроде!

Я еще ничего не видела, но спустя полминуты блеснула очередная молния и действительно отразилась в водной глади. Река.

— Все, тормозим. Можем попробовать тут развернуться и назад, если ты, конечно, хоть чуть дорогу знаешь.

— Не знаю. Совсем.

— Тогда есть разумное предложение дождаться утра и уже при нормальной видимости двигаться. Ясное дело, что населенный пункт совсем рядом, но, если поворотом где ошибемся, есть вероятность еще больше заблудиться. Ну или я могу сходить в поселок за помощью.

— Что? Нет! Не нужно никуда сейчас идти!

Дождь прекратился столь же внезапно, как и начался. Я все так же сидела, как замороженная, уставившись перед собой. Но это никак не меняло того факта, что я ощущала присутствие Михаила рядом все интенсивнее. Воздух между нами словно становился гуще, горячее, тяжелее, окутывая и замыкая в одно общее пространство.

— Лен! — хрипло позвал Михаил, и все мои усилия отвлечься, не думать, взять под контроль чокнувшееся либидо испарились бесследно от того, как прозвучал его голос. Голос откровенной нужды. Жажды. Той самой. Неимоверно заразной. — Бояться нечего. Не меня. Только если сама хочешь.

— Я не… — замотала головой, зажмуриваясь. Разве можно так? Это что ж такое, а? Разве не должны люди к этому как-то прийти? Симпатия, общение, притяжение, сближение… Это же нельзя, чтобы руку протянул и взял. Без разговоров, без моральной подготовки… или можно?

— Вас понял, — отрывисто бросил Михаил и порывисто распахнул дверцу.

Я проводила глазами его широкую спину и неожиданно опять испытала что-то вроде паники. Только теперь от того, что упускала нечто. Возможность узнать, познать. Которой может никогда больше не быть. Скорее всего, не будет.

Выскочила из салона, мысленно обзывая себя дрянью распутной. Михаил присел у берега и обмывался, черпая воду.

— Я хочу! — не сказала, от нервозности почти выкрикнула и отвернулась, испугавшись своей смелости. Ну вот и все. Отступать поздно.