Мой выбор

Галина Чередий, 2021

Я думала, что моя жизнь не сахар? Семья смотрит косо, личные отношения не складываются, а все потому что чуть ли не на каждом шагу вижу созданий, в существование которых не верят нормальные люди. И ладно бы я только видела их и говорила с ними… Кто же стерпит изгнание лярвы прямо в разгар семейных праздничных посиделок? А как тебе – очнуться на холодном алтарном камне в обществе страхолюдин в балахонах и выяснить, что ты очутилась в чужом мире, в теле любимой постельной игрушки тамошних правителей? Да моя прежняя жизнь просто сказка, и я хочу назад! Вот и рванула с одним очень-очень странным спутником из дворца-тюрьмы. Навстречу шансу вернуться домой, сквозь ужасы Пустоши и в компании двух пугающих проводников. Проводников, которые требуют за свои услуги цену, что может стать мне непосильно дорогой. Ведь я рискую расплатиться с ними собственным сердцем.

Глава 5

— Итак, теперь, когда вам уже лучше, кио Хитоми, я хотел бы услышать от вас, что вы помните о себе, — закружил, как примеряющийся тяпнуть хитрый хорек, около меня, сидящей в кресле, Вайс.

Донести до санузла в своем будуаре коварно подсунутую лохушке мне подлыми ушастыми бабами еду я успела. Бежала как никогда в жизни, опережая бурный привет от организма. После псевдоптиц напоил меня чем-то, что напоминало безвкусный густой овсяной кисель, и мне полегчало. Голод не вернулся, и тошнота тоже. И поспешил приступить к допросу. Вот только что отвечать ему — я понятия не имела. Рыжая притворщица от чего-то предостерегала меня. От чего — я не имела ни малейшего представления. Но после этого «заботливого» кормления стервами хорошего не ожидала. Впрочем, я его уже после секс-приспособ в ванной перестала ожидать.

— Простите, но я не помню вообще ничего, — выбрала я самое безопасное. — Не понимаю, где я, кто и зачем.

Логично же, что он должен меня начать просвещать на сей счет? Вроде да. Не факт, что правду скажет, но хоть в общих чертах понятно станет.

— Совсем ничего? — прищурил подозрительно круглые глаза балахононосец. — Ни единого обстоятельства вашей жизни? Ни здесь, ни… где-то еще?

Про где-то еще я помнила, и прекрасно, но свербеж в пятой точке настойчиво намекал, что про это говорить не следует. Или же это произрастало из оброненного блондинкой о рассеивании человеческой личности. И это, насколько мне хватало мозгов понять, было правильным ходом событий для местных. Моя же личность пока признаков рассеивания не проявляла, вся при мне, но вряд ли это стоит афишировать.

— Нет, — взмахнула я ресницами, глядя честнее некуда. Ну, я надеюсь. Не факт, что уже удается совладать с мимикой на новом лице. Или гримасы в стиле кота из Шрэка здесь считают умильными. — Кто те, — заносчивые золотые засранцы, — мужчины, что приходили ко мне?

— Неужели вы и наших Светил не припоминаете? — продолжил подозрительно пыриться на меня киор, будто я чуть ли не преступница. — Мужчин, в чьей постели вы проводили почти каждую ночь последние два месяца?

О-о-о… то есть… ни хрена себе! Да как это… вообще! Я не такая! С двумя? Серьезно? По очереди или… не-е-е-ет! Да мои сексуальные приключения до сих пор до минета-то всего раз доходили, никакого, блин, экстрима, жесткача или даже фантазий о групповушке. Два месяца? Каждую ночь? Ну и шалава ты, прости господи, кио Хитоми! То есть… нет, я не ханжа, каждый делает что хочет и с кем, но блин! Теперь, по всему выходит, в этом теле живу я и ни хрена не готова расхлебывать последствия чьей-то похотливости!

И погодите… Это, получается, и остальных, включая эту истеричку Инсару, Светила тоже вдвоем… хм-м-м… В смысле… это в порядке вещей? В этом мире или конкретно здесь? Почему? У этих Светил по одиночке проблемы? Да плевать мне на это, не о том думать надо, Соня!

Мое зависание не ускользнуло от киора Вайса. Но он счел это признаком пробуждения моей памяти.

— Ну же, теперь припоминаете, кио Хитоми? — Да боже меня упаси от таких воспоминаний! — Вы являетесь их любимицей, и внимание Светил приковано к вам с того момента, как они купили вас у вашей семьи. — Купили? Как козу на базаре? — Два месяца назад они посетили вашу родную провинцию Лашкод, страдающую от жесточайшей засухи, и вернули своей благословенной силой воду в колодцы, горные ключи и родники, уничтожив злонамеренное заклятье подземных Нечистых. Все чествовали и прославляли их. В том числе и ваши близкие вместе с вами. И к вашему счастью, взоры Светил выделили вас в тысячной толпе, и возраст вашего позволения наступил ровно за сутки до этого счастливого события. Ваша семья была готова принести вашу невинность Светилам и просто так, в благодарственный дар за чудо. Но наши Светила всегда славились необычайной щедростью и благородством, так что ваша семья теперь богатейшая в вашей провинции и может гордо заявлять всем, что вы проживаете в дворцовых чертогах на правах избранной, — вещал Вайс, так и расхаживая вокруг меня и цепко вглядываясь в лицо, на коем я очень старалась изобразить озарение вместо отвращения. — Вашему везению люто завидуют все женщины империи, а после удачного прохождения обряда подселения и даже все Проводницы.

Да уж, есть чему позавидовать, ничего не скажешь. Родная семья продала невинную девчонку двум правителям-извращугам в безраздельное пользование. Те ее, я так понимаю, мигом развратили, превратив в нимфоманку, у которой по ногам течет, только они до нее дотронутся. И так они ее «любят», что заставили пройти какой-то чертов обряд, под который, я так понимаю, отбирают обычно каких-то специально заточенных теток. И еще толком не оклемалась, как они уже примчались с намерением ее поиметь на радостях, что кони не двинула, видно. Да еще и эти самые тетки ее, судя по всему, ненавидят люто за все про все. Да ошизительное везение. И у самой Хитоми, и у меня теперь. Мне мигом прямо жалко так стало нас обеих. Но себя жальче. Потому что если моей человеческой сущности суждено развеяться в ближайшее время, то я исчезну, и все. Кончилась Соня Самойлова. Еще в жизни ничего толком не повидавшая, кроме разве всякой чертовщины, что другие видеть не в состоянии. Ни любви безумной, ни замужества, ни детей не случилось. Как тут не пожалеть. Но и если каким-то макаром вышло, что, наоборот, сущность Хитоми развеялась, а я остаюсь, то все равно жалко себя. Мне же теперь во всем этом дерьме барахтаться.

— Ну что, теперь-то вы все вспомнили, кио Хитоми? — напомнил мне о своем навязчивом присутствии киор Вайс. — Или же я могу помочь вашей памяти с помощью замечательного зелья.

— Замечательного? — насторожилась я.

— Безусловно, за исключением небольшого побочного эффекта в виде головной боли. Довольно… продолжительной. Что, как вы понимаете, не придаст хорошего расположения духа нашим Светилам.

Ссышь, птиц лупатый? Ага, так и есть. Потому и кружишь тут и тревожно в лицо мне зыркаешь. Задница-то в огне, походу.

— Не нужно зелья, киор Вайс, — осклабилась я в улыбочке. — Я вспомнила уже почти все. Остались какие-то мелочи, и они вспомнятся в ближайшее время.

— Вы уверены? — Наши взгляды столкнулись. А ведь он ни черта мне не верит. Но вот ведь какая штука, и признавать, что что-то (читай все) пошло не так, тоже категорически не желает. Потому как, очевидно, Светилы его по голове за это не погладят, а то и, гляди, отхватят ее.

— Не надо зелья, — отчеканила я, не прерывая зрительный контакт. Откуда мне знать, что ты, гад пучеглазый, не предпочтешь меня насмерть опоить или вон как ту бедолагу рыжую до состояния растения, только бы концы в воду. — Киор Вайс, я бы еще поспала. Благодарю за заботу.

Я приподняла брови и многозначительно указала глазами на дверь, предлагая свалить.

— Я приду завтра прямо с утра, и мы с вами освежим еще вашу память, если за ночь она не станет полной, — прозвучало зловеще.

— Безусловно. — Держи карман шире, как же.

— Снов вам крепких, кио Хитоми, набирайтесь сил. Они вам будут очень нужны. Светила скучали. — Это «скучали» прозвучало пипец как угрожающе. Даже при всем моем уже понимании, какого рода эта скука, почудилось, что под очевидным мне слоем дерьма есть еще нечто. И куда как хуже. Из разряда того, от чего хочется перекреститься, истово шепча «чур меня!».

Само собой, ни о каком сне и речь не шла. И не только потому, что за окном белый день. Черт его знает, есть ли тут вообще ночь. Или это чисто фигура речи и погрешности перевода в моей голове. Я же помню эту задержку поначалу, когда до меня не сразу «доходило». Типа переводчик барахлил. Надеюсь, он не работает, как автоматический на том же Гугле. Иначе хрен знает, насколько правдиво я воспринимаю все, что говорят вокруг. Но исходя из того, что уже узнала… что, блин, мне делать? Я НЕ ХОЧУ! Не хочу быть постельной игрушкой для этих золотых Светил. Да у меня от одной мысли, что кто-то из них опять коснется и я перестану собой владеть, тошнота подкатывает. Может, Хитоми, выросшей тут, это подходило и было даже за счастье, но не для меня. Нет! Золотые идолища вызывали у меня только жесткое отторжение, так что эта реакция тела ощущалась полноценным актом насилия над собственной природой. Супер. Ладно. С этим ясность. И что делать-то? Куда мне бежать? И есть ли вообще вариант убежать?

Навернув кругов сто по комнате, прежде чем осознала, что мечусь как зверюга в клетке, я забралась-таки в постель за плотный багровый занавес и вытянулась, решая, как же мне быть.

Естественно, сон не шел, и я то и дело переворачивалась, барахтаясь во всех этих подушках и покрывалах. Промучавшись так около часа, вылезла из своего убежища и поплелась в ванную. За большими окнами уже начало темнеть. Интересно, насколько активна тут ночная жизнь и есть ли у меня шанс побродить незаметно и приглядеться? Изучить, скажем, входы-выходы, наличие охраны и присмотра.

Умывшись, я решила для разведывательной цели надеть платье потемнее. К сожалению, темнее ярко-синего ничего не было, и на нем было столько шитья и камней, что вряд ли существовал шанс не быть замеченной издалека. Никакой более простой одежды кио Хитоми не обзавелась, или же она ей не полагалась. Только эти наряды, явно призванные превратить ее в подобие яркой птички, при этом малоудобные, жмущие и натирающие, надо заметить, но, походу, это никого тут не волновало. И еще одна тонкость. В подобном облачении сложно представить себя сбегающей из дворца и скрывающейся в толпе. Скорее уж в ней выделяющейся. Хотя здешние толпы я не видела, но очень вряд ли, чтобы местные повседневные наряды для всех были такими. Я еще размышляла о том, где и как в случае чего раздобыть нормальную одежду, как со стороны двери послышался тихий скрип. Не придумав ничего лучшего, я шнырнула внутрь шкафа и прикрыла дверь, оставляя небольшую щелку для подглядывания. Кто-то пришел посмотреть на меня? Светилы все же решили вернуться сегодня? Чего бы они крались? Потому как тихие осторожные шаги раздавались уже внутри. Придушить во сне подушкой кто-то решил? Блин, ну и как мне себя защитить? А если у визитера оружие? Эх, надо было в ванной прятаться, там бы хоть секс-игрушками могла отбиваться, они же там все сплошь из золота. Врезать можно от души. Перспектива проломить чью-то голову дилдо из драгметалла отчего-то развеселила меня так, что пришлось рот зажимать. Очень уместное веселье, Соня, самое время. Опустившись, я нашарила хотя бы эти кошмарные туфли по местной моде и взяла по одной в руку. Хоть что-то.

В сумраке, уже заполнявшем помещение, я смогла различить стройный женский силуэт, что, крадучись, приблизился к занавесу над кроватью. Ну и кто же это и зачем? Сто процентов истеричка Инсара.

— Хитоми, малыш, это я. Ты же не спишь? — от раздавшегося в тишине шепота, а главное — однозначно похотливой интонации в нем, я чуть из укрытия не вывалилась. Но куда как больше всего меня изумило то, что я могу поспорить, что это тот же самый мужской голос, который я слышала в коридоре, когда пряталась перед залом, подслушивая. — Ты уже голая и готовая для меня, мм-м?

Чего? Да одуреть просто можно личная жизнь у этой Хитоми была. Ей этих двух золотых извратов мало было, так она еще и с кем-то из бабья местного замутила? Впрочем, откуда мне знать, может, с этой у нее типа по любви. Но все равно… офигеть можно!

— Ну же, ласковый котеночек, ты хочешь быть хорошенько вылизанной? — продолжила ворковать визитерка низковато и хрипло.

Вдруг что-то абсолютно невидимое в темноте коснулось моей шеи и защекотало по коже. Что-то явно живое. Я не боюсь всего того, что испугало бы до смерти большинство людей. Лярвы, мавки, лешие, мяцкаи, домовые — существа злобные и пофигистичные к людям — для меня ежедневная обыденность. Но вот пауков и прочую ползучую погань на дух не выношу. Настолько, что с визгом вывалилась из шкафа, пытаясь стряхнуть это с себя, прежде чем успела остановить свою инстинктивную реакцию.

— Какого хрена ты так шумишь? — зашипели на меня от кровати. — Хочешь спалить нас с потрохами, идиотка?

Я, ошалев, уставилась на стоящую у постели рыжую. Вполне себе ходячую и с очень даже осмысленным взглядом. И голос у нее был именно тот, что я слышала. Низковатый, хриплый, с закрытыми глазами опознаваемый скорее как мужской.