Крылья мглы. Камень преткновения

Галина Чередий (2019)

Летти Войт — жестокая социопатка и серийная убийца или девушка с обостренным чувством справедливости и комплексом защитницы слабых духом и телом? Та, что всегда выбирает драться, нежели смиряться. Научится ли она прощать себя и других, способна ли еще и на новую любовь, а не только на постоянную борьбу? И кому выберет открыться ее сердце? Все это можно узнать, только дойдя до завершения этой истории.Содержит нецензурную брань.

Глава 11

Мак-Грегор переместился на бок, оставшись буквально влипшим грудь к груди, чем вынудил повернуться и меня, приподнял мою голову, уложив на свое предплечье, да так мы какое-то время и лежали — две прижатые лицом к лицу селедки, которым ни капельки не тесно на узкой жесткой койке. Я, кажется, целую вечность и пошевелиться была не в состоянии, а вот у виверна руки ни секунды не бездействовали. Он то мял кожу моей головы и основание шеи, нежно, но с нажимом, отчего хотелось замурлыкать, как разморенной сытой и обогретой солнцем кошке, то оглаживал бок и скользил чуткими, дарящими ненавязчивое, но такое отчетливое удовольствие пальцами вдоль позвоночника, то начинал бесцеремонно, почти до боли стискивать мои ягодицы, словно тесто месил, и тут же заласкивал, настойчиво натирая ладонью, отчего мое тело совсем скоро оказалось предельно расслабленным сверху и будто постоянно равномерно подогреваемым легкой степенью возбуждения внизу. Такое потрясающее ощущение.

— Как самочувствие, детка? — негромко спросил Киан и потерся мягкими губами о мои переносицу и брови, а снова твердым членом — об живот.

— Прекрасно, — расслабленно пробормотала я. — Не могу и вспомнить, когда чувствовала себя так же хорошо.

На самом деле, может, и могла, но кому сейчас нужны начавшие тускнеть в последнее время воспоминания, что неизменно притащили бы на хвосте застарелую боль и все, к чертям, испортили бы? Между мной и Кианом в это безразмерно растянутое чудо-мгновение не было места даже лишнему воздуху, не то что мыслям о прошлом.

— А как же все мои старания ублажить тебя на высшем уровне в наринге? — дурашливо выпятил нижнюю губу Мак-Грегор. — Они что, пропали даром?

— Это было другое «хорошо», — прикусила я его подбородок. — Иного качества.

— Надеюсь, на этом все вопросы о том, кто тебе вредит, а кто как бальзам на все тело исчерпаны? — хоть спросил он и сохраняя шутливый тон, я не пропустила затаенной тревоги в тоне.

Прислушалась к своему состоянию, выискивая проблемы или недомогания, но ничего не нашлось. Наоборот, внутри будто ворочалось море придремнувшей сейчас за ненадобностью энергии. Легкое раздражение вызвала лишь тихонько зазудевшая тема в мозгу, что ни хрена не избежать нам разборок, что же это за фигня между мной и Бронзовым, но я ее отправила точным пинком на дальние задворки сознания. Бывают же вещи в жизни, которые если долго и старательно игнорировать, то они рассасываются сами собой? Вроде простуды.

— Угу, — подтвердила я. — Прости, что подозревала. Что-то не в себе была немного.

Это не снимало других вопросов между нами, но они как-то чуточку подождут, пока я покайфую…

Однако в планы моего парня мораторий на вопросы не входил.

— А нынешнее «хорошо» лучше или хуже прежнего? — спросил он с изрядной долей самодовольного предвкушения.

Ла-а-адно, не я первая начала.

— Ты на развернутые и подробные комплименты, что ли, напрашиваешься… Кианчик? — сымитировала я писклявый голос прилипчивой пигалицы и подняла вопросительно бровь: — Кто, кстати, и откуда у нас сия красавица будет?

— Красавица? Только не говори мне, детка, что ты решила на девочек переключиться и Ингина станет нашей разлучницей! — театрально закатил наглые зенки Киан и тут же совсем не мужественно заорал, когда я ткнула его прямым пальцем под ребра, и полетел с кровати на задницу. — Переходим к моему допросу с пристрастием, да?

— Сам напросился.

— Признайся, что ревнуешь, — ухмыльнулся он, вползая обратно.

— Ты в курсе, что это немного ненормально, добровольно желать лишиться одной обычно ценной для мужиков части тела? — коварно отзеркалила его усмешку, бегло глянув в направлении его паха. Привет-привет, одноглазый дружище, что ж ты смотришь так пристально, несгибаемый ты наш! — Давая мне повод для ревности, ты автоматом подписываешься на кастрацию, ящер.

— Правда-правда? — и не подумал, естественно, Мак-Грегор испугаться. — То есть или твой, или ничей?

— Своеобразная у тебя трактовка, — хмыкнула я и ответила уже серьезно: — Нет, Киан, не правда. Я тебя за яйца держать не собираюсь. Вообще никак. Пойму, что уже все не так — просто уйду.

С его лица тоже мигом слетело шутовское выражение.

— И не надо меня за что-то держать, детка, — нахмурившись и глядя прямо в глаза, произнес он. — Ты за меня держись, а я за тебя, и повода отпустить не жди. Я его давать не собираюсь.

А вот зарекаться не стоит, но и включать прожженную пессимистку без реального повода тоже, так что я просто кивнула, соглашаясь.

— Надеюсь, ты не решил, что уклонился от пули, разведя меня на сантименты? — вернулась я к упертому мелкому рогатому скоту. — Итак, я слушаю, кто такая эта Ингина и где ты ее подцепил?

***

— Ты прикалываешься надо мной? — приподнялась я на локте, и Киан тут же воспользовался неожиданным удобством, начав облизывать ближайший к его рту сосок. — Эта… колибри — виверн?

— Наполовину. По крайней мере, мое чутье это безоговорочно утверждает, да и сила в ней неоспорима. Вторая половина — нимфа.

Чутье у него… А что за повод был ее обнюхивать? Я сама себе отвесила мысленную затрещину. Не подходящее время вдруг сильно поглупеть только потому, что у меня, похоже, чувства открылись.

— А в вашем мире частенько случаются вот такие полукровки? — выпалила сначала, но потом поняла, что опять не подумавши. — Блин, ты же и не помнишь о таком наверняка.

Кстати, что-то не припоминаю, чтобы в обучающей программе ликторов вообще упоминались какие-то нимфы. Они еще что за чудовы звери и чего от них ждать?

— Не помню, — легкомысленно пожал плечами виверн, и его губы оставили в покое мою грудь, но только для того, чтобы эстафету перехватила загребущая ладонь, взвешивая, сжимая, как если бы он проводил экспертизу ценного экспоната. — Но тут не в этом главная интрига.

— М? — Я начала обводить кончиками пальцев очертания рельефных мышц на его торсе, и они тут же напряглись, выглядя еще четче, а Мак-Грегор засопел чаще. А чего ты хотел? Не ты один любишь непринужденно облапать кое-что этого достойное.

— Основное в том, что нимфы — это дети вашего мира, не нашего, — сообщил мне он, как бы невзначай подтолкнув мою ласкающую руку пониже, к самому ценному. — И до последнего времени считалось, что гибриды не рождаются у вступающих в связь иномирцев: мы и вы, типа, можем скрещиваться исключительно между, так сказать, урожденными по ближнему территориальному признаку. Но вот уже лет двадцать стали появляться слухи, что многое изменилось и полукровки появляются повсюду.

— И я так понимаю, что это о чем-то говорит?

Сказать честно, единственное, почему меня это интересовало, — это потому, что хотелось знать, не осложнит ли это мою будущую жизнь в Свободных землях. Хотя, с другой стороны, если это важно для моего мужчины, то должно быть значимым и для меня. Это ведь совершенно нормально?

— Угу. Думаю, это признак активизации Краеугольного камня.

— В смысле? — Не догнала я и прекратила все наши заигрывания, сев прямо. — Ты сказал, что он, по сути, источник магии для обоих наших миров, так? Нечто постоянное, как мне представляется. Как он может стать еще активнее?

— Не «еще», детка, а «опять», — озадачил Киан меня окончательно.

— Прекрасно, теперь я совсем ничего не соображаю, — пробормотала себе под нос.

— Я и сам не слишком понимаю, и все что есть — мои догадки и предположения, — поспешил объяснить Мак-Грегор. — Мне кажется, что после той катастрофы Камень вроде как дремал, потому что пережил принудительную огромную растрату энергии, а в последние годы восстановился и снова проснулся.

— Ты говоришь о каком-то булыжнике, как о живом существе, — с сомнением посмотрела я на него, неожиданно воодушевленного.

— Мне он чем-то таким и представляется, — кивнул виверн.

— Хорошо, к чему это, по-твоему, приведет в итоге?

— Без понятия.

Я почесала висок и решила, что время для осмысления гипотез будет потом, а сейчас есть нечто более насущное.

— Ты таскал обломок камня все время с нами. Зачем? — спросила напрямую и сразу предупредила: — И если опять попробуешь схохмить, отвлечь или наврать, то у нас проблема.

Мак-Грегор встал и отошел к стене, почти покидая доступную сиянию свечей территорию, убеждая меня все больше, что честный ответ мне ой как не понравится и прочистил горло, как будто в нем что-то застряло. Правда, судя по всему. Я не торопила и не давила, но внутренне напряглась, констатируя неоспоримый факт, что хорошие моменты в моей жизни, видимо, никогда не будут долгими. Больше.

— Прежде чем захочешь убить меня или возненавидишь, дай себе немного времени обдумать, а мне на то, чтобы придумать оправдание, которое ты сочтешь достаточным для прощения, — сказал он из своего теневого укрытия.

— Ты опять передо мной извиняешься заранее? — Ну все, уверенность в том, что грядет дерьмо, стала полной. А было-то как хорошо, жаль недолго.

— Нет, не извиняюсь, скорее уж торгуюсь. Дело в том… что я все время держал активный кусок Камня поблизости и всячески снабжал тебя своей… хмх… ДНК, потому что надеялся, что это волшебным образом запустит в тебе изменения.

— Изменения? — Нет, я не вскипела… ну не так, как в принципе могла бы.

Точнее уж это напоминало здоровенный такой кулак разочарования, прилетевший в район груди. Вот, значит, как все обстоит в моей жизни в последнее время. Ни для кого я не хороша такой, какая есть. Все норовят поменять чего-нибудь, придать, блин, удобную для себя форму и позу. И ладно ликторы, для которых я, в числе прочих, изначально являлась экспериментальным материалом для определенных манипуляций. Но и чертов Бронзовый жаждал вроде и меня, но с внесением определенных поправок, что сделали бы достойной занимать место рядом с ним. Теперь еще и виверн… А кто спросил, хочу ли я хоть в чем-то меняться? Не подарок? Эгоистичная, грубая, не желающая идти на контакт и работать над собой? Да я эту хрень большую часть своей жизни слушаю! И нравлюсь себе какой есть! Никому не навязываюсь!

— Летти? — встревоженно спросил Киан и шагнул поближе, а я растянула губы в улыбке, призванной скрыть рвущееся наружу бешенство.

— Да, дорогой? Как же еще и ты изменить меня желаешь? — сладким почти до приторности тоном спросила его. — Какие, на хрен, предпочтения?

— Знаешь, ты лучше ори на меня, — зябко дернул плечом Мак-Грегор. — Когда так говоришь, у меня чувство, что я налажал безвозвратно.

— Да ладно, чё такого-то? Захотел и сделал, да, Кианчик? На кой меня спрашивать? Ты же все из лучших побуждений?

— Да, — неуверенно кивнул он.

— Ну тогда я же тебя простить и понять должна, так?

— Так, — кивнул виверн и гулко сглотнул.

— А ни хрена не так! — заорала я. — Не так!

— Детка…

— Да пошел ты, ящер! Мы же, мать твою, уже ругались на эту тему! Ты думаешь, что раз я тогда стерпела это дерьмо с принудительным сокращение числа возможных партнеров по жизни до тебя одного, то и дальше так покатит? Подобные вещи должны быть осмысленным выбором, а не принуждением!

— Все не так!

— А как? Давай свою гребаную версию, которая, естественно, опять позволит тебе соскочить со сковородки!

— Нет у меня никаких версий и оправданий! Мы, блин, встретились… и на этом все! — и он развел руками совершенно бестолково.

Я даже переспрашивать не стала, просто вытаращилась на него, чувствуя, как брови поползли вверх. Что, к чертям, это за объяснение такое?

— Ты имеешь полное право на злость, Летти. — Ой, ну спасибо! — Но, как бы бесяче или смешно ни прозвучало, я действительно все делал их этих самых лучших побуждений! Я хотел подарить тебе крылья!

— То есть эти твои манипуляции должны были обратить меня в виверну?

— Теоретически это возможно.

— Теоретически? А если я стану проклятой жабой? Или еще какой-нибудь жуткой тварью?

— Не станешь. Тут два варианта: или ничего не выйдет вовсе, или ты изменишься и станешь одного со мной вида. Камень способен на все что угодно.

— Это ты, гад, способен на все что угодно! Кто сказал, что я хочу быть зеленой и в чешуе?

Мак-Грегор уставился на меня так, словно не понимал смысла вопроса. Ага, типа, ну кто же такого может не желать?! И при всем психе, нужно признаться, я хотела… как бы дико это ни прозвучало. Все те ощущения во время полета и во сне… я хотела, чтобы они были моими, настоящими, реальными, но вот только, очевидно, следовало спросить себя, не были ли они, эти ошеломляющие и поразительные чувства и видения, просто навеяны всеми этим манипуляциями Киана. Они мои или навязаны как-то им? И почему я во имя гребаной несуществующей справедливости должна взять и принять все как есть?

«Мы, блин, встретились и все». Это и есть все объяснение?

— Летти, чуть подумай, прежде чем проклинать меня и обвинять в деспотизме и неуважении твоих границ! Я хочу наделить тебя силой, неуязвимостью для врагов, продолжительностью жизни, которая не светит тебе в прежнем состоянии. Я не готов однажды потерять тебя, уж точно не потому, что каждая тварь вокруг сильнее, опаснее и не потому что тебя отнимет время! И если уж на то пошло, ты сама подписала отказ от собственной человечности, согласившись встрять в эту ликторскую программу. Вот уж где тебя не пойми в кого еще превратили.

— Ну спасибо, ты меня спас, причем неоднократно, облагодетельствовать желаешь, а я не ценю, — огрызнулась я, ощущая, как гнев безнадежно ускользает. Было что-то обезоруживающее в том, как Мак-Грегор смотрел на меня, виновато и беспомощно и одновременно почти одержимо уперто, и в том, как говорил, вроде и умоляя, и твердолобо не собираясь уступать ни на йоту.

— Детка…

— Нет, я сейчас даже не язвлю, но злиться перестать не могу, понимаешь? Я человек! Живое, наделенное собственным разумом и волей существо, и имею право на выбор!

— Разве я это отрицаю?

— Нет, виверн, ты это элементарно игнорируешь с самого начала. Ты решаешь — ты делаешь, я лишь вынуждена смиряться с последствиями. Мне не подходят такие отношения. — Он передернулся всем телом, как от разряда тока. — Я могу быть человеком, слабым, на твой взгляд, и мало живущим созданием, но это не должно делать меня не равной тебе, уж не в вопросах, напрямую касающихся меня, точно. Называть кого-то своим не значит присвоить его как вещь. Есть хоть один чертов шанс, что ты когда-то действительно поймешь это, а не соврешь мне сейчас, чтобы в следующий раз опять поступить как вздумается?

— Я понимаю… — начал Киан, но наткнувшись на мой свирепый взгляд исправился. — Я клянусь тебе над этим работать.

— Никакого вранья, тайн и манипуляций за спиной? — надавила я.

— Да, — вздох его был тяжелым и нисколько не наигранным. — Могу я теперь снова подойти и прикоснуться к тебе?

Мне это и самой было нужно, чего уж там. Ярость никак не отменяла тяги к нему и столь быстро родившейся необходимости, почти зависимости в его тепле.

— Вообще-то, это не я удрала подальше, — ответила ворчливо, укладываясь обратно, и не стала скрывать долгий удовлетворенный вздох, когда Киан торопливо вытянулся рядом и прижался губами к моему виску.