Конец игры с продолжением

Галина Романова, 2021

Подполковник полиции Егор Степанов неожиданно для себя стал отцом: его случайная любовница родила девочку. Но ему не до ребенка, у Егора большие проблемы: он узнал новость о рождении дочери в аэропорту и не сел в самолет, который позже потерпел катастрофу… Теперь родственники погибших пассажиров обвиняют Степанова в том, что он каким-то образом виновен в аварии. Их вдохновляет интриган Шныров, скользкий, неприятный тип, которому помогают библиотекарь Ольга и пожилая чета Власовых. Они готовы пойти на все, чтобы уничтожить Степанова, даже на самые крайние меры… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 8

Егор Степанов смотрел сквозь большое пыльное окно в сад. Деревья, высаженные по периметру вдоль забора, были старыми, но за ними ухаживали. И яблони с грушами плодоносили в этом году так, что листьев было не видно.

— Будет вам и урожай, — сладко улыбалась девушка-риелтор. — Это оговорено договором. Если вы арендуете дом по осень включительно, то весь урожай ваш.

Что можно сделать с таким количеством яблок и груш, Степанов не имел ни малейшего представления.

— Да ты что, Егор! — округляла глаза Вика. — Это и варенье, и повидло, и сок, и пюре! Машке самое то!

Машка только-только начала ходить, хотелось ему напомнить. И зубов у нее всего ничего. Если пюре и сок еще куда ни шло, то варенье с повидлом ей абсолютно ни к чему. Лишний сахар.

С некоторых пор он стал многое знать о детском питании. Изучил, что полезно, а что совсем не нужно детскому организму, и даже пытался контролировать Вику. Но она была молодцом. Следила за всем лучше любых молодых мамочек. Машка подрастала быстро, безболезненно. Почти не капризничала, была на редкость послушной. И еще она была его точной копией. Он даже тест на отцовство делать не собирался, так она была на него похожа. С рождения! Но ему пришлось. Адвокат, который занимался оформлением бумаг, настоял.

— Вдруг совершенно неожиданно объявятся какие-нибудь левые родственники? Лет, скажем, через пять, а? Ты прикипишь к дочке, а они явятся и — та-да-да-там, отдайте! Родная кровь и все такое. Придется доказывать, метаться, травмировать малышку. Лучше сейчас, когда она ни о чем таком не подозревает.

Егор сделал тест. Он подтвердил его стопроцентное родство с Машкой.

Ирине он верил. Не стала бы она врать перед смертью.

Странное дело, когда Ирина была жива, он не пытался и не хотел определять природу своих чувств к ней. Ну курортный роман, ну симпатичная, ну звонит. И что? У него были женщины до нее и будут после. Даже если с Ириной приятно было говорить. Даже если она не напрягала его, не навязывалась, чего он в принципе не терпел в женщинах. Все равно. Он не воспринимал ее как серьезное увлечение.

Все поменялось, когда ее не стало. Когда он увидел крохотного ребенка, доставшегося ему в наследство. Тогда и только тогда Егор понял, какое огромное место занимала Ирина в его сердце. Он принялся всех сравнивать с ней и не находил достойных. А она должна была существовать где-то! Непременно должна жить и ждать встречи с ним. Стать потом хорошей матерью его ребенку. Его Машке.

— Женись на Вике, — подсказал однажды капитан Артамошин. — Она Машку любит. Не чужая ей. И на тебя смотрит так…

— Я не люблю ее, — прервал друга Егор. — И не полюблю никогда. Она не Ирина…

И про себя добавил, что не появилось пока в его жизни той женщины, которой бы он захотел читать стихи, как Ирине. Машке читал — детские, смешные. Она внимательно слушала его, словно понимала, иногда улыбалась.

— Почему окно такое пыльное? — спросил он у Вики, когда она вошла в кухню-столовую, уложив Машку на послеобеденный сон.

— Ой, простите, барин, не успели-с! — сразу взвилась она. — И деревья не полили-с. И пыль с них не смыли-с.

— Не ерничай. Я просто спросил. И оно запылилось, к слову, не вчера. С таким мы дом арендовали. Риелтор обещала в уборке помощь. Где она?

— Риелтор? — рассеянно уточнила Вика, перебирая в шкафу какую-то посуду.

— Помощь. Я же понимаю, что тебе одной сложно и с ребенком и по дому. А тут и сад еще.

— Егор…

Вика стремительно прошла к обеденному столу. С грохотом отодвинула стул. Села. Уставилась на него злыми глазами. Черными, как ночь.

— Ты приезжаешь каждый вечер поздно. Ты не можешь видеть и знать, что здесь и как происходит. Вот первый раз в выходной сюда выбрался.

— Я хочу знать, — он медленно сел напротив. Ее агрессии он не понимал. Счел, что это усталость.

— Есть, есть у меня помощница. Женщина, соседка приходит убирать дом, стирать и гладить. Про окна пока с ней не говорили. И сад она точно не станет поливать.

— На улице шланг. И веерный полив по всему участку, Вика. Достаточно открыть кран, и все вокруг умоется. Машке не следует играть в пыльной траве среди пыльных цветов и кустарников.

— Ах, простите! Забыла, что она у нас королевна! Все дети могут так играть, а она нет, — звонко шлепнула по столу ладонями Вика и хмыкнула. — Егор, опустись с небес на землю, а! Ты простой мент, а не олигарх какой-нибудь, чтобы такие требования мне предъявлять.

Она помолчала и не очень громко добавила:

— За такие деньги.

Он тут же почувствовал, как каждый мускул напрягается. Подобные разговоры Вика прежде никогда не заводила. Была мила и вежлива. Что случилось? Может, Артамошин неосторожно брякнул, чтобы она никаких иллюзий насчет Егора не питала?

— Я мало тебе плачу? — спросил он, хмуро рассматривая сидевшую перед ним девушку. — Ты поначалу и этих денег не желала брать. Утверждала, что Машка тебе не чужая.

— Ну да, ну да. И ем за твой счет. И на твоей жилплощади существую, — проворчала она.

— Вика! — одернул он.

— Прости… — Ее губы задрожали. — Прости, я устала просто… А ты тут со своими претензиями. Окно, пыль. Прости, Егор… И еще эта кукла…

— Какая кукла? — нахмурился он, рассматривая Вику так, словно видел впервые.

— Машкина кукла. — Она покусала губы, заправила за ухо прядь волос, погладила стол, посмотрела на пальцы, пробормотала: — Чисто.

— Что с куклой?

— Мы оставили случайно ее куклу позавчера вечером в саду. Забыли. Так бывает. Засуетились. Тучи находили. Я боялась, что под дождь попадем. Машку в охапку и бегом в дом. Про куклу вспомнила, когда уже спать начали укладываться. Машка все ляля да ляля. Я спохватилась. Но в доме не нашла. Решила, что в саду оставила. Не стала выходить. Темно. Да и малышка уснула быстро. А утром…

Вика глянула на него исподлобья со странным выражением. Не страх и не изумление, а что-то нечитаемое.

— А утром я нашла куклу под яблоней у забора.

— И что?

Егор встал и пошел к плите сварить себе кофе. Вика утомила его. Она всегда его утомляла. Десятиминутной беседы достаточно.

— У куклы была оторвала голова, Егор! — выкрикнула она ему в спину.

И он встал как вкопанный. Замер. Как в замедленной съемке повернулся, глянул на нее удивленно.

— Что значит — оторвана голова? — спросил Егор.

— Кукла лежала без головы! — почти шепотом произнесла Вика. — Голова обнаружилась метрах в трех. И она не была оторвана, Егор. Ее кто-то аккуратно отрезал.

— Неси мне ее сюда, — потребовал он, прищурившись.

— А ее нету. Я выбросила. Испугалась и выбросила, — растерянно моргнула она раз-другой. — Меня такой ужас обуял, что я выскочила за ворота и бросила ее в мусорный контейнер.

— Зачем? Вика, ты дура? Если кто-то пробрался в сад — а по-другому быть не могло, если куклу вы оставили там, — то этот кто-то наследил. Он, возможно, подходил к дому и наблюдал за вами сквозь окна. А ты уничтожила улику! На которой могли остаться его пальцы.

— А почему его? Может, ее? — она подняла на него бледное лицо, губы подрагивали, глаза округлились. — Вдруг это снова она? Та мстительница, о которой ты мне рассказывал? Я видела несколько дней подряд какую-то темную машину неподалеку. Она подолгу стояла. И из нее никто не выходил.

— Разберусь…

Он быстро вышел из кухни и в два прыжка поднялся по лестнице в детскую, где спала Машка. Ребенок раскинулся во сне, развернувшись поперек кроватки. Крохотная пухлая ножка выскользнула сквозь деревянные прутья, свесилась. Подойдя на цыпочках, он присел на корточки, дотянулся губами до розовой пяточки и поцеловал.

Господи! Если с этой малышкой что-нибудь случится, он просто перестанет жить! В ней сейчас смысл всей его жизни. Это известно Вике, это известно всем. И той группе мстителей, несогласной с выводами следствия по катастрофе. Если они решили мстить ему подобным образом…

Он осторожно вышел, прикрыв дверь. Вошел в свою спальню, расположенную справа от детской — слева была спальня Вики, — взял телефон с прикроватной тумбочки. Думал недолго. Набрал ее номер.

— Алло, — ответила она мгновенно. — Егор? Вы?

— Я. Не отвлекаю?

— От чего? — она вздохнула.

— От тренировок или…

— Я уволилась, Егор. Шныров не простил мне отказа. Он прислал начальнику лагеря фото, где я… Где этот мажор…

— Я понял. Тебя уволили.

— Да. Но заявление я написала по собственному желанию. Уже неплохо. И денег выплатили прилично. Так что я могу…

— Саша, ты приезжала к моему дому? — перебил он и зажмурился, представив сейчас ее лицо.

Высокие скулы, жесткая складка вокруг рта, тонкие ноздри, злые зеленые глаза. Они всегда были злыми. А пять лет назад еще и несчастными и почти всегда заплаканными.

Как, интересно, она сейчас смотрит? Снова злится, недоумевает?

— Не успела, если честно, — пробормотала она после паузы. — Признаюсь, хотела начать снова за вами присматривать. Шныров не уймется. Он продолжит. Отказалась я, согласится еще кто-то. Я хотела потихоньку подъезжать к вашему дому, вставать подальше от подъезда и…

— Я не о том доме, Саша, — снова перебил Егор, поверив ей с первых слов.

Эта несчастная девчонка с нервной походкой и неуживчивым характером не могла и не хотела врать. Она сразу призналась ему пять лет назад, что следит за ним. И не перестанет. Использует любую возможность, каждую его промашку, чтобы отомстить.

Она его ненавидела тогда и не врала.

— А о каком еще доме? Вы переехали? — В голосе послышалось легкое беспокойство. — Из-за меня или из-за Шнырова? Блин… Он же вас найдет все равно. У него достаточно длинные руки, как я уже поняла. Он найдет, а я не успею!

— Куда не успеешь? — усмехнулся Егор.

Саша тараторила и волновалась. Искренне волновалась. Это он тоже почувствовал сразу.

— Не успею его остановить! — выпалила она. И добавила со странным надрывом: — Он же не остановится. Блин! Он одержимый!

— Я снял дом на лето, до осени. Для дочери и ее няни. Она троюродная сестра…

— Будто я не знаю! — весело фыркнула Саша. — Это не секрет. Шныров в своем блоге подробно описывает состояние ваших семейных дел. И плевать ему на неприкосновенность частной жизни. Кстати, почему не привлечете его за это? Это незаконно! Со мной пять лет назад не особо церемонились. И мне…

— Позавчера няня в саду забыла куклу моей дочери, — не стал дослушивать ее упреки Степанов. — А вчера нашла ее расчлененной. Голову кто-то аккуратно срезал чем-то острым. И еще она заметила машину, которая стояла несколько дней недалеко от наших ворот. Никто из нее не выходил и не садился. Машина, простояв несколько часов, исчезала.

— В смысле, уезжала?

— В смысле уезжала, а не телепортировалась. — Он улыбнулся, поймав себя на мысли, что ему нравится общаться с этой нервной девчонкой. — Номеров она не запомнила. Марку тоже. Но машина была темная.

— Моя белая! — выпалила Саша. — И я не была там. Даже не знала, что вы сняли дом за городом, блин! А кто-то, получается, узнал. Это Шныров! Точно он или кто-то из его команды. Егор, что вы намерены делать?

Он слышал ее возбужденное дыхание в трубке, оно странно щекотало ему ухо. И успокаивало. Он улыбнулся.

— Я намерен нанять своей дочери и ее няне охрану.

— Хорошая идея, — подхватила Саша. И заспешила, проглатывая окончания: — Могу даже порекомендовать одного человека. То есть не его самого, а он сможет помочь. Когда я увольнялась, начальник лагеря дал мне визитку. Сказал, что тот помогает людям, попавшим в сложные ситуации. Бывший полицейский, как и начальник лагеря. А мы с вами знаем, что бывших полицейских не бывает, так? Так. Поэтому я могу дать вам его телефон и он…

— Саша, я хочу нанять тебя, — остановил он поток ее скороговорок, переходя на повелительный тон.

Она молчала долго. И ее шумное дыхание вновь щекотало ему ухо. Он уже подумал, что она готова отказаться и, возможно, это не лучшая его идея. Как ее воспримет Вика? Она сложная, неуживчивая. А Машка как к новому человеку отнесется? Она же совсем-совсем маленькая.

— Я должна буду охранять вашу дочь, Егор? — тихим голосом отозвалась Саша после продолжительной паузы.

— Да, и, по возможности, ее няню. Обязанностей на самом деле не так уж много. Обеспечивать их безопасность и наблюдать. А это ты умеешь. Платить много не смогу, — предупредил он, не услышав от нее ни слова. — Вике уже плачу. Остается не так много от моей зарплаты и того, что удается заработать сверху.

— Частному инструктору по стрельбе плохо платят? — хмыкнула она, давая понять, что и это тоже про него знает. — Или все ваши клиенты сейчас на Мальдивах?

— Сашка, зачет.

Он даже рассмеялся, хотя должен быть серьезен, как никогда. Он нанимает охрану дочери, не уборщицу.

— Что скажешь?

— Я согласна. Но денег не возьму, — проворчала она. — Мне выдали неплохое выходное пособие. Несколько месяцев могу безбедно существовать. А ваша дочь… Вдруг она меня не примет, я ей не понравлюсь?

— Ей необязательно тебя видеть. Охранник не нянька.

— Понятно. Когда надо приступать?

— Еще вчера…

Он надиктовал ей адрес. Уверил, что обязательно дождется и представит Вике. А также позаботится о жилье для нее.

— Флигель в саду устроит?

Ее устраивало. И о питании позаботится сама.

Егор отключился и с минуту размышлял о том, как сообщить об этом Вике. Потом решил, что хозяин все же он. И объяснять ей ничего не обязан. Она просто должна принять это как заботу о собственной, в том числе, безопасности.

— Ты сумасшедший?! — Вика даже Машку кормить бросила, вытаращив на него глаза. — Она… Она у психиатра наблюдалась после истории с тобой! Ненормальная! Я ее близко не подпущу сюда! Нет!

— Не у психиатра, а у психолога.

Он отобрал у нее ложку, присел перед детским стульчиком, в котором Машка уже проявляла беспокойство, пытаясь поймать ручкой ложку с мясным пюре.

— И мне решать, не тебе, Вика, — жестко глянул он. — Я знаю ее. Узнавать кого-то еще у меня просто нет времени.

— Она хотела тебя убить! — фыркнула няня его ребенка. — Она следила за тобой не один месяц! Она тебя ненавидела. Ты убил ее брата. Какие еще аргументы привести?

Он осторожно вытер салфеткой Машкин подбородок, поцеловал дочку. Вытащил ее из стульчика и пошел с ней в сад. Но у самой двери остановился и глянул на сердитую Вику, гремевшую посудой в раковине.

— У нее был миллион возможностей для того, чтобы отомстить. Она дышала мне в затылок. Но не сделала этого. — Он подумал и закончил: — Если бы она хотела меня убить, то убила бы. Она бы смогла.