Исповедь обманутой жены

Галина Романова, 2019

Все на свете лгут – считала Валерия. И причем не безосновательно. Ее предала лучшая подруга, долгое время обманывал муж Игорь. А она, глупая, продолжала им верить и надеяться, что это она все неправильно поняла. Пока, как в плохом анекдоте, не застала благоверного в постели с другой. Но даже после развода жизнь ее ничему не научила. Игорь снова обманул ее, лишил единственной жилплощади – комнаты в коммуналке, и если Лера не предпримет никаких мер, она останется на улице. Но бывший муж неожиданно исчез, а в его смерти обвинили неудачницу Леру.

Глава 5

— Алла Викторовна, здравствуйте.

Сосед по лестничной клетке — Иван Митрофанович — низко склонил голову, приподняв с седой головы легкую кепку.

Он всегда так здоровался с ней — уважительно и старомодно. И если на его седых волосах не оказывалось головного убора, он жутко смущался. И ей до трогательных слез его становилось жаль. Такой милый, такой хороший этот дедушка.

— Доброе утро, Иван Митрофанович, — поздоровалась с ним Алла с теплой улыбкой. — Как ваши дела?

— Все хорошо, спасибо, Алла Викторовна. Вот вышел на прогулку. А вы, я смотрю, за почтой спускались?

Дедок кивком указал на корреспонденцию, которую она несколько минут назад вытащила из своего почтового ящика.

— Да, мусор выносила и почту заодно проверила. — Алла помотала в воздухе газетами и журналом.

— Выписываете, стало быть, — одобрил старик. — Сейчас это стало немодно. Все новости в компьютере читают. А я вот, как и вы, тоже выписываю. Великое дело — привычка! Да и есть что-то прекрасное в печатных изданиях. Не так ли?

— Совершенно с вами согласна, — немного приврала Алла.

На самом деле газет она не выписывала, в ящик ей постоянно запихивали всякую рекламную чушь, газету бесплатных объявлений и какие-то лекарские брошюры. Журнал — да. Журнал она выписала. И то потому, что обязали на работе. Читать там было нечего.

Но разочаровать старика она бы ни за что не осмелилась. Он стал частью ее новой жизни — размеренной, спокойной, почти счастливой. Она находила невероятное удовольствие для себя, перекидываясь с ним парой-тройкой вежливых фраз по утрам. Ее совсем не напрягало, что приходилось спускаться с четвертого этажа к мусорным контейнерам и почтовому ящику. Потому что в доме не было лифтов. Ее не раздражало то, что до центра надо было добираться полчаса, если без пробок, и часа два, если город стоял. Маленький тесный дворик без автомобильной стоянки ей даже нравился. Старики каждую весну высаживали цветы, ухаживали за подросшими кустарниками, оберегали старые липы от вандализма подрастающего поколения.

Ей было здесь уютно! Тихо, спокойно, почти счастливо. И даже крохотная однокомнатная квартирка, на которую едва хватило после спешной продажи предыдущего жилья, казалась хоромами. Она была отдельной!

Тяжелая входная дверь, захлопываясь за ее спиной, отсекала ее от всего внешнего мира. Оберегала от шума и надсадных воплей соседей.

Ой, чего это она! Чего это она снова, а?!

Здесь же не было таких ужасных соседей, здесь никто не вопил, не дрался, не врывался на ее территорию в окровавленных рубахах. Здесь жили в основном старики. Трудолюбивые, спокойные, интеллигентные. Дом прежде был ведомственным. Здесь выделялись квартиры учителям, воспитателям, сотрудникам отдела образования. Многие отсюда так и не съехали. Остались здесь жить после того, как дети выросли и разлетелись. На каникулы взрослые дети свозили к ним внуков. На время отъезда привозили к ним своих домашних питомцев. Алла, прожив полгода со стариками в одном доме, знала почти каждого по имени-отчеству. И ее все узнали. И ее историю узнали тоже. Жалели, пытались помочь советами. По большей части бесполезными.

— Алла Викторовна, я могу спросить?

Старик топтался возле ее двери, мешая ей пройти. Это его ужасно смущало, но как она поняла, это была вынужденная мера. И прощала его заранее.

— Да, конечно, Иван Митрофанович.

Алла сунула под мышку газеты с журналом, вежливо улыбнулась старику.

— Я могу не отвечать людям, которые о вас спрашивают?

— В каком смысле?

Она мгновенно напряглась. Мгновенно! Ей даже показалось, что она побледнела.

— Ну, вот если о вас кто-то меня спросит, я могу не отвечать о вас правды?

Старик жутко мучился, подбирая слова. Он даже вспотел. Алла заметила, как из-под легкой кепки с висков по щекам заскользили капли пота. Миссия, которую он на себя возложил, оказалась ему не по плечу. Но отступать он был не намерен. И она, поначалу немного подосадовав на старика, решила ему помочь.

— Иван Митрофанович, кто-то обо мне спрашивал?

— Да, — обрадованно закивал старик.

— Кто спрашивал? Что именно спрашивал?

— Их было трое, — округлив глаза, ответил старик. И выкинул сразу три артритных пальца вверх. — Две молодые женщины. Даже девушки. И один мужчина. Молодой.

— Как они выглядели?

— Девушка одна симпатичная, высокая, русоволосая. Глазки голубые, напуганные. Вторая скелябра.

— Кто-кто? — переспросила Алла со смешком.

— Противная, вертлявая, волос почти нет. Черная вся какая-то. Курящая! — ужаснулся Иван Митрофанович. — И мужчина. Лет сорок. Приятной внешности. Полноватый. Вежливый.

— Что они хотели?

Алла мысленно перебрала всех своих знакомых, малознакомых и нежелательных знакомых. Не было среди них компании из молодого полного вежливого мужчины и двух девушек с такими приметами.

— Спрашивали вас. Где вас можно найти.

— А вы что?

— Сказал, не знаю. А я и правда не знаю. — И Иван Митрофанович неожиданно подмигнул ей с молодым задором. — А и знал бы, не сказал.

— Что еще спрашивали? — поняла Алла, что это еще не конец истории.

— Спрашивали, как давно вы тут поселились? С кем общаетесь? И нет ли среди знакомых ваших мужчин Игоря… Сейчас, минуточку. — Старик полез в карман теплой стеганой куртки, достал бумажку, развернул. Зачитал: — Лаврова. Игоря Сергеевича Лаврова.

— А вы что?

— А я ничего. Говорю, не слежу за соседями. Особо за их знакомыми мужчинами. И вообще, ничего не знаю. И тогда девушка, та, что была с русой косой, достала свой паспорт и показала мне. Говорит, я купила у вашей соседки комнату в центре. И у меня есть к ней вопросы.

— К комнате? — попыталась пошутить Алла и даже пыталась улыбнуться, но губы одеревенели. Веселья не сложилось.

— К вам вопросы, Алла Викторовна. Мол, к вам вопросы есть. И она тоже была Лаврова. Как и мужчина, о котором они спрашивали. Но ведь… — Старик беспомощно развел руками и с обидой молвил: — Но ведь нет у вас никаких мужчин, дорогая вы наша Алла Викторовна. Вы от них к нам сюда сбежали. Так ведь? На окраину. Из самого центра. Престижного и красивого. Так ведь?

— Так, — нехотя согласилась Алла и шагнула вперед, намереваясь сдвинуть старика от своей двери.

Ей надо было срочно очутиться за своей надежной тяжелой дверью. Срочно следовало забраться с ногами на диван в кухне. И подумать. Хорошо подумать. Прежде чем решаться на общение с незнакомой ей Лавровой.

Она ведь попросила ей позвонить. Срочно! А почему, не уточнила. Если русоволосая девушка разыскивала Аллу по той же самой причине, что и Алла пыталась разыскать предыдущего жильца комнаты на проспекте, это одно. Тут она бы еще согласилась ее выслушать и даже поговорить не отказалась бы.

Но если причина в другом? Если причиной будет начало новых неприятностей для Аллы? Что тогда? Прощай, спокойная размеренная жизнь? Начинай снова оглядываться. Перебегай на другую сторону улицы, если лицо в толпе покажется опасно знакомым. Вздрагивай от каждого шороха, от каждого звонка в дверь и по телефону.

Так, что ли?!

— Это ее номер телефона, Иван Митрофанович? — Алла задумчиво крутила в руках бумажку, с почтением врученную ей стариком.

— Да. Она так сказала.

— Хорошо. Спасибо вам. Я позвоню ей. Непременно позвоню.

Она вставила ключ в замок. Отперла. Распахнула дверь и шагнула в теплую чистенькую прихожую.

— Значит, я все верно сделал, Алла Викторовна? — снова пристал взволнованный сосед. — Вы не сердитесь?

— Не сержусь. — Она все же сумела ему улыбнуться. И через силу произнесла: — Вы все правильно сделали. Спасибо.

Она закрыла дверь, для верности задвинув еще и щеколду. Хотя днем никогда почти этого не делала. Сбросила с ног подъездные тапки. И тяжелой походкой пошла в кухню.

Мягкий бархатный диванчик под образами в правом углу был ее любимым местом. Она сразу решила, что поставит его сюда. Хотя он еле вместился. Пришлось даже избавляться от большого модного холодильника, поменяв его на маленький.

В уголке диванчик. Справа от него широкое окно с широким подоконником, под ним ниша с дверками. Что-то типа маленькой кладовки. По следующей стене занял место дорогой кухонный гарнитур. Маленький, всего на полтора метра, но дорогой и функциональный. Дальше холодильник. И торцом к нему узкий раскладной столик с парой мягких стульев.

Здесь было очень тесно, очень по общепринятым меркам. Но так ей здесь было хорошо. Так хорошо, что, забравшись на диванчик, она могла часами сидеть, уставившись в ноутбук, или книгу читать, или просто слушать, как тикают часы.

В комнате разместился спальный гарнитур. Громоздкий и богатый. Она поначалу пыталась его продать, чтобы поменять на что-то более функциональное. Не вышло. Цены хорошей за спальню никто не давал. А дарить за просто так то, что ей тоже досталось недешево, не хотелось. Вот и занял этот набор дорогой и не очень нужной ей мебели все ее двадцать квадратов. Широченная кровать, целых четыре шкафа, резной туалетный столик, банкетка, пуф, еще пуф, два винтажных стула.

Зачем ей это все? Ей и кровать не с кем было делить, и шкафы были наполовину пустыми.

Алла повертела в руках бумажку с номером телефона, который нацарапал для нее услужливый Иван Митрофанович.

Лаврова… Лаврова…

Кто такая эта Лаврова? Позвонить, нет?

Позвонила.

— Вы спрашивали меня вчера, — пояснила Алла. — Говорили с моим соседом. Вас было трое.

— Да, да, извините меня за беспокойство, пожалуйста. Дело в том, что я покупала у вас комнату на проспекте.

— Не у меня. Вы купили ее у риелторской компании, — поправила Алла. — Они действовали на основании генеральной доверенности, выданной мной.

— Да, да, все так. — Девушка как будто смущалась. — Но вы жили там до меня. В той самой комнате.

— Да, жила, — ответила Алла нехотя после того, как Лаврова назвала ее прежний адрес. — И что?

— Я могу вас спросить, почему вы съехали?

— Что?

Язык чесался нахамить. Какое ей дело вообще, этой дотошной девице?! Купила комнату, обживайся.

— Простите меня бога ради! — заныла Лаврова в трубку. — Просто я столкнулась кое с чем. То есть кое с кем. И теперь не знаю, что делать. У меня возникли некоторые подозрения. То есть не у меня, у моих друзей. Они грамотные умные люди. И во всем этом они увидели некий подвох. И я… И я не знаю, что делать!

— Что делать с чем, уважаемая?

Алла расслабилась, наконец. Она все поняла прекрасно. И даже чуточку, совсем чуточку позлорадствовала. Пусть эта девица вкусит все радости от жилья, которое досталось ей почти даром. Пусть!

— С информацией, — призналась нехотя девушка.

— С чем, с чем?! — Алла снова, как давеча на лестничной клетке, почувствовала, что бледнеет. — С информацией?

— Да. Мне кое-что стало известно. Вернее, много всего. Какие-то несовпадения или, наоборот, совпадения. И я в растерянности. В полицию, может, сходить?

— А сходите! — подначила неожиданно Алла.

Сама она не решилась. Слишком много угроз слышала в свой адрес. От которых отмахивалась до поры до времени. И в которые поверила после двух устроенных ей несчастных случаев, когда чудом осталась в живых.

— Может быть, и схожу. Только мне надо, чтобы и вы со мной.

— Что? — Алла делано рассмеялась. — Девушка, вы меня простите, но вы в своем уме?

— Да. — Она даже не обиделась.

— Тогда почему вы предлагаете мне это?

— Потому что считаю вас одной из пострадавших от нечестной деятельности группы лиц, вступивших в преступный сговор с целью наживы, — протараторила она, как с листа читала. И добавила: — Все, выговорила. Думала, собьюсь.

— И в чем же я, по-вашему, пострадала? — разыграла усмешку Алла. — Тем, что съехала с центра в спальный район? Меня это устраивает.

— Это понятно. Но дело в другом. Понимаете… — Лаврова тяжело вздохнула. — У меня такое ощущение, что мы с вами стали жертвой какого-то комикса.

— Я не с вами. Я сама по себе. И я не жертва. У меня все хорошо.

Алла закатила глаза. Она уже пожалела, что позвонила.

— Вы купили комнату за сколько, простите? Можете не отвечать. Я знаю ее реальную стоимость. Ту, которую за нее заявляют риелторы. А продали за сколько?

— Вы же знаете. Вы же ее купили.

— Да, но комиссионный процент может быть не тем, который вам озвучили. — И Лаврова назвала сумму, от которой у Аллы сбилось дыхание. — Эта сумма значится в моем договоре. Мой бывший муж такую сумму заплатил за комнату, которую я у вас купила.

Ничего себе! Это было даже больше, чем заплатила Алла, покупая элитное жилье. И в три… В три раза больше того, что перечислили ей риелторы, продав ее жилье.

— Вы врете, — выдохнула она с чувством. — Это что, какой-то развод?

— Хватит вам дурочку валять, — обиделась Лаврова. — Какой развод, если я зову вас в полицию?

— Там-то мне что делать?

— Там надо сопоставить наши показания. Все уточнить, призвать к ответу мошенников.

— Так что они намошенничали? Продают квартиру дороже, чем объявляют владельцам? Это их право.

— Нет. Я не об этом. Я о том, что они специально подселяют к жильцам этого ужасного человека, который делает проживание жильцов невозможным, — плаксивым голосом проговорила Лаврова. — Он сводит всех нас с ума. Он доводит до невозможного состояния. Он провоцирует. И мы не выдерживаем, мы буквально сбегаем оттуда, отдав комнату за бесценок. Вот скажите мне, скажите, сколько вы там прожили? Год, два?

— Полгода, — отозвалась ворчливо Алла и заворочалась в удобных бархатных подушках. — Съехала оттуда полгода назад.

— Вот! Полгода, и сбежали. А я всего несколько месяцев и уже готова оттуда съехать. У меня, конечно, другой вариант. За меня платил мой бывший муж, чтобы я ему оставила квартиру. Но что-то подсказывает мне, начни я торговаться, цены за комнату мне не дадут. Это мошенничество, обман! Я слышала о таком.

— О каком?

Алла прикрыла глаза, вспомнив одну из ужасных сцен, произошедших на общей кухне. Когда пожилой сосед мочился в кухонную раковину. Мотивация была до безобразия простой: туалетная комната была занята.

И подобный ужас продолжался до бесконечности. Пока она не сбежала. Трусливо поджав хвост, потеряв в деньгах, сбежала.

— О том, что такие вот комнаты используются с целью наживы. Несложно подсчитать, сколько они наварили за то время, что хозяин сидит в тюрьме. А хозяйка, продав свою комнату, исчезла.

— Что?! Какой хозяин? Какая хозяйка?

У нее перехватило дыхание, и снова накатил тот самый ужас, от которого она сбежала полгода назад. Да! Неспроста же ей казалось, что ее элитное жилье в самом центре таит в себе какую-то страшную тайну. Страшную кровавую тайну.

— Это долгая история. Я сама толком ничего еще не знаю. Просто мне очень нужна ваша поддержка. Уж простите. Если одна пойду в полицию. Они меня… Просто засмеют.

— Почему?

— Потому что сочтут, что я блаженная или просто дура. Сосед, видите ли, меня не устраивает. А никто и не обещал, что я в сказку попала. И…

— Простите, что перебиваю, как вас там?

— Валерия, — тут же подсказала Лаврова, не обидевшись, что ее имя не запомнили.

— Валерия, да. Так вот, вы все время упоминаете о своем соседе. Ужасный человек. Этот ужасный человек и все такое. Как он выглядит?

Валерия тут же описала ей незнакомца. Нет, она точно не знала человека с такими приметами. Тот, что гадил в кухонную раковину, был почти стариком. И был не русским. И жил он в комнате по соседству не один. С ним там проживала жена и четверо их шумных неряшливых племянников.

— Ничего себе! — ахнула Лаврова, выслушав Аллу. — Это что же получается… Они каждый раз подсовывают своим клиентам разных соседей? В зависимости от их типажа?

— Ну почему сразу так, Валерия? — Алла снова недовольно поморщилась, зря она все же позвонила этой эмоциональной гражданке. — Вполне возможно, что жильцы соседней комнаты меняются так же, как и мы.

— Возможно, но маловероятно, — не дослушав, перебила ее Лаврова. — Потому что хозяин комнаты пребывает сейчас в местах не столь отдаленных. И продать комнату никто не может.

— Может, он ее из этих самых мест и продал? — предположила Алла. — Или сдает? Сам или кто-то за него. Какое-то доверенное лицо.

Лаврова помолчала. Потом проговорила:

— Вот поэтому я и хочу вместе с вами сходить в полицию. Чтобы узнать. Все. И про хозяина соседней комнаты. И про жильцов, которые сводят с ума всех нас. Кстати, а вы-то у кого купили комнату? Вас прежний жилец не предостерегал от возможных неприятностей?

— Шутите? Я его в глаза не видела. Так же общалась с представителем агентства. Документы подписывала там же.

— И прежний жилец тоже выдал генеральную доверенность агентству на продажу комнаты?

— Разумеется. Как же иначе.

— Вот! Видите! У них там схема отлажена. Разница от продаж не сотни тысяч, получается. А под миллион! И это за год! А если они уже несколько лет торгуют этой комнатой, а? Они же… Это же просто какой-то преступный синдикат!

— А соседей они откуда набирают?

— Может, это ряженые? Может, актеры? Или на улице подбирают кого-то, платят им за вакханалии. И… Господи, мы так с вами попали! Это так ужасно, правда?

— Ну, да, — вздохнула она, расслабленно откидываясь на диванные подушки.

На самом деле Алле было все равно. Ей было уже полгода все равно, как и что там станет складываться по прежнему ее адресу. Она хотела побыстрее все забыть. Перелистнуть страницу, очнуться от ночного кошмара. Денег да, было жалко. Она потеряла от покупки и продажи комнаты. Прилично потеряла. Просто очень спешила. И была загнана в угол. Поэтому даже не предприняла попытки продать комнату самостоятельно. Ее же предупредили на этот счет! Ей угрожали.

Но Лавровой она ничего рассказывать не станет. Пусть сама выпутывается. Она должна молчать. И в полицию не пойдет ни за что. Ей не на кого жаловаться. Не на кого писать заявление. Она даже не знает тех людей, которые старательно превращали ее жизнь в кошмар. Ни фамилий не знает. Ни имен. Они каждый раз при ней друг друга называли по-разному.

Может, для того, чтобы свести ее с ума?

— В общем, так, Валерия. В полицию я не пойду. Это однозначно. Советую вам продать побыстрее эту комнату, тем более что вы за нее ничего не платили сами. Если я правильно поняла, это были отступные вашего бывшего мужа. И съезжайте оттуда быстрее. Пока не случилось беды. Даже если вы правы, и комната используется для наживы и для развода таких, как мы с вами, вы тут бессильны. Вы ничего не сможете сделать. Возможно, вы правы, называя этих людей группой, вступившей в преступный сговор. И тогда… — Алла покачала головой. — И тогда тем более, съезжайте поскорее. Мы бессильны, понимаете. Это мафия. Преступное сообщество. Кто знает, сколько таких комнат по городу они продают таким, как мы! Может, это у них на потоке. И поверьте, у них документально все чисто. Сами убедились. Предъявить полиции им нечего.

— Может, попытаться через Интернет обратиться ко всем пострадавшим? — предложила дура Лаврова.

И зачем она ей только позвонила!

— Это без меня, Валерия. Это уже без меня. И не смейте упоминать нигде мое имя.

— А то что? — спросила обнаглевшая девица.

— Подам на вас в суд. Прощайте… И никогда, никогда больше не звоните мне и не ищите со мной встречи. Я все сказала!