Игры в личную жизнь

Галина Романова, 2004

Личная жизнь Александры совершает крутой вираж после того, как на нее внезапно обрушивается огромное наследство. Странное поведение любовника, скоропалительная женитьба совсем юного сына на стервозной девице… К тому же папаша этой девицы грубо пристает к Александре, и это доводит ее просто до бешенства! Но есть и кое-что похуже – неизвестные похищают сына и его молодую жену, а в квартире самой Александры устраивают погром. Понять, что все это значит, бедная женщина сможет, лишь вернувшись в городок своего детства. Оказывается, все дело в той, прошлой личной жизни… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 4

— Привет, Шурик! Чего это тебя давно не было видно? — Горобцова Настя, которая жила этажом ниже и время от времени пыталась со мной подружиться, закончила вытряхивать полосатый плед, сунула его под мышку и с приветливой улыбкой пошла мне навстречу. — Помочь, что ли?

— Ну, помоги, коли есть охота. — Три огромных пакета с гостинцами, которые мне насовала тетя Соня, уже изрядно оттянули мне руки, и помощь была как нельзя кстати. — И привет, конечно же… Как тут у вас дела?

— Дела как сажа бела! — фыркнула Настя, выхватывая у меня самый тяжелый пакет, в который заботливая тетя Соня ухитрилась втиснуть три литровые банки с клубничным вареньем. — С курорта, что ли?

— Да нет…

Вдаваться в подробности мне не хотелось. Настя была, в принципе, неплохим человеком, но, как бы это поточнее выразиться… короче, чужим успехам радоваться не умела. Поэтому я ограничилась коротким ответом:

— По делам ездила в соседний город.

— А-а, понятно… — с тенью легкой обиды протянула она. — В отпуске?

— Конечно. — Мы зашли с ней в подъезд и застыли с поднятыми головами у шахты лифта. Тот медленно двигался куда-то к верхним этажам.

— Как же тебя Витька твой отпустил так надолго? Он же без тебя и дня прожить не может…

Я недовольно поморщилась. Вот угораздило же меня, дуру бабу, пооткровенничать как-то несколько лет назад за бутылкой вина!

Пакостно было у меня на душе в тот день. Настя вызвалась составить компанию. Как водится, разговорились. Вернее, разговорилась я, а Настя все больше сочувственно поддакивала да ругала мужиков-козлов. Много позже я почти забыла и об этом вечере, и о своих слезоточивых россказнях. А вот Настя не забыла. И всякий раз старательно подчеркивала: вот, мол, Шурка, я твою тайну знаю и, значит, имею право на нечто большее, чем зваться просто соседкой. Это «большее» я ей устроить не могла, оттого она и сердилась порой на мое нежелание проводить с ней свое свободное время. Сейчас, наверное, был как раз тот самый случай, потому что Настя подозрительно обежала меня взглядом серых глаз с головы до ног, и, пока лифт медленно сползал на первый этаж, я выслушала кучу упреков в свой адрес.

И невнимательная я, и нелюдимая, и зазналась давно, и могла бы уж раз в месяц на чай ее позвать…

Разбираться в ее многочисленных обидах мне было недосуг. Да и не хотелось, если честно. Я сейчас жила ожиданием встречи с сыном, которого не видела целых три недели и который наверняка тут без меня от рук отбился. Думать о том, в каком состоянии находится квартира, я даже не пыталась. Бог с ней, с квартирой. И хотя воображение рисовало мне горы грязной посуды, кучу окурков, вываливающихся из пепельниц, и батареи из пивных бутылок, меня это нисколько не страшило. Сейчас я зайду домой, увижу своего Славку, и все будет хорошо.

В этом состоянии сладостного предвкушения мне удалось проехать в лифте целых четыре этажа. На пятом Настя сумела все испортить. Причем так испортить, что мне пришлось долго приходить в себя. Нет, все-таки причина, по которой я настойчиво избегаю дружбы с ней, кроется, видимо, не в ее навязчивости. А в чем-то еще, в чем-то более серьезном и глубоком…

— Что ты сказала? — Вытаращив глаза от изумления, я уставилась на соседку, которая благополучно добралась до своего пятого этажа и стояла теперь перед дверью своей квартиры с самой многострадальной и понимающей улыбкой на свете.

— Чего ты, Шурик, так всполошилась-то, не пойму? — нет, удивилась она и на самом деле искренне, здесь не поспоришь.

— Ты только что что-то сказала такое… про Славку! Что это было? Или мне показалось? — забыв о том, что пакеты полны стеклянной тарой с вареньем, я швырнула их на пол кабины лифта и схватилась за сердце. — Настя! Что ты сказала только что про Славку? Какая свадьба? Что ты несешь?!

— Господи, ты как с луны свалилась, ей-богу! — Настя подбоченилась и смотрела на меня теперь как на больную. — Парню твоему девятнадцать?

— Ну… и что с того?

— Что ну? Девятнадцать, а не девять! В этом возрасте ему как раз самое время создавать семью. А то потом зашалавится, и не уженишь. Вот переполошилась, глаза выкатила. Вроде я ей невесть что сказала!

— Как — жениться? Как жениться, если он всего-то на третьем курсе и… и он еще совсем ребенок!

Вот оно, начинается! Я только теперь поняла, отчего это вдруг капризная фортуна снизошла до благосклонности в адрес моей скромной персоны. Только теперь мне стал понятен истинный смысл всей той благодати, что свалилась на меня в одночасье — шутка ли, стать обладательницей такого состояния! У большинства людей на это годы жизни уходят, а я за три недели управилась.

За все надо платить! За все блага мира надо платить! Но я и представить себе не могла, чтобы вот так вот вдруг и сразу, и такой ценой.

Мой мальчик женится… Мой мальчик женится?! Нет! Этого просто нельзя допустить. Это неправда! Это не может быть правдой, потому что…

Определиться с этим «потому что» у меня не получилось. Паника паникой, но здравый смысл все же должен в этом деле присутствовать. В конце концов, он уже достаточно взрослый ребенок. В его возрасте уже и детей успевают нарожать, и развестись не раз. Хорошо еще, что до сего момента не успел меня бабушкой сделать! А с женитьбой мы что-нибудь придумаем. Что-нибудь непременно придумаем. Познакомлюсь с его избранницей и… На этой оптимистичной волне меня малость перекосило. Представить себе моего Славку с кем-то рядом и на всю жизнь было пока затруднительно. Нет, у него, конечно же, случались романы, он в смысле ориентации был традиционно нормальным. Но все это было так несерьезно, так скоротечно, что он никогда не успевал меня знакомить со своими девицами. То это была Валя, то Наташа, то какая-нибудь Эльвира. А тут вдруг женитьба какая-то… Кто же она? Кто такая? Тут мне вторично пришлось одернуть себя. Так, чего доброго, додумаюсь до того, что завоплю: «Кто посмел посягнуть на святое?» Дело все-таки житейское. Рано или поздно это случилось бы, так что вначале разберемся и расставим все по своим местам. Девушка наверняка удивительно хороша собой, потешила я себя мыслью, раз мой сын остановил на ней свой выбор.

Я наскоро простилась с Настей и поехала к себе на шестой.

Славки дома не было. И у меня вообще сложилось такое впечатление, что за все время моего отсутствия он появлялся здесь лишь для того, чтобы поливать цветы на лоджии. Холодильник был пуст. Мусорное ведро девственно нетронуто. Все вещи в том же самом положении, что и на момент моего отъезда. Даже мои тапки у входной двери стоят так же, как я их всегда оставляю — перпендикулярно друг к другу. Пыль на мебели и на полу тоже как нельзя лучше свидетельствовала о том, что мой мальчик здесь бывал только короткими набегами.

Оттащив пакеты в кухню, я прошлась еще раз по комнатам и двинула прямиком в ванную. Его зубной щетки не было. Так, значит, он живет у нее! Первый минус в ее адрес. Я была современным человеком, но прежде всего я была матерью взрослого сына, а это, как известно, обязывает…

Неожиданно для самой себя я расплакалась.

Ну что за дура, право слово! Парень, взрослый парень собрался жениться, а у меня трагедия. Нет, правильнее сказать, я оказалась неготовой к этому. Думалось, что наше с ним милое семейное счастьице будет протекать вечно. Что он никогда не посмеет бросить меня после всего, что нам пришлось пережить вместе. А он… А он даже щетку зубную забрал из дома!..

Слезы полились пуще прежнего. Подобрав под себя пыльные ноги, я сидела на диване в гостиной, перебирала его детские фотографии и ревела белугой.

Ну почему сейчас? Почему именно сейчас? Сейчас, когда мы с ним стали обладателями такого приличного состояния! Когда нашим неосуществимым мечтам наконец-то суждено было сбыться, он оставляет меня одну!

А что, если?.. Очередная шальная мысль заставила меня похолодеть. А что, если эта девчонка какая-нибудь авантюристка, которой не терпится прописаться на нашей жилплощади и поживиться денежками, что свалились нам на голову как манна небесная? Славка, он же лопух, он может проговориться на второй минуте знакомства! И окрутить его сможет любая, у которой есть хитрость и внешние данные. В голове тут же замелькали образы обнаженных грудастых и длинноногих красоток с хриплыми сексуальными голосами. Устоять против таких хищниц просто невозможно. Сначала они годами крутят голыми задницами в каких-нибудь стриптиз-барах, а потом выбирают себе в жертвы таких вот пай-мальчиков, как мой Славка, и ловко охмуряют их. А потом, когда эти лохи окончательно созреют, заставляют их жениться на себе…

Поток моих нездоровых фантазий был прерван телефонным звонком.

— Слушаю, — просипела я в трубку, надеясь на то, что на том конце мое родное чадо.

— Ревешь? — с пониманием хмыкнула Настя.

Вот кого мне до полного счастья на хватало сейчас, так это ее! Мало ей было меня подобной новостью встретить, теперь еще в сочувствующие будет набиваться.

— Чего тебе, Настя? — не вполне любезно отозвалась я, искренне надеясь на то, что та обидится и бросит трубку.

Но Настя Горобцова была крепким орешком. Она соответственно ситуации вздохнула и печально констатировала:

— Ревешь, значит. Ладно, не реви, сейчас поднимусь к тебе.

Не дав мне опомниться, она дала отбой и уже три минуты спустя колошматила в мою дверь.

— С дуба рухнула? — вспомнилось мне Славкино любимое изреченьице.

— Держи, а то уроню! — Руки у Насти были под завязку заполнены тарелками, а под мышкой торчало горлышко бутылки.

Я приняла пару тарелок и понуро поплелась за соседкой в кухню. Та мгновенно развила бурную деятельность, расставляя тарелки на обеденном столе, доставая рюмки и высокие бокалы под минералку, нарезая хлеб и выкладывая его в плетеную тарелку.

— Ты ведь запиваешь? — уточнила она, кивая на водку.

— Мне все равно, — я звучно хлюпнула носом. — Мне теперь уже все равно…

— Ладно тебе, не раскисай, Шурик! — Настя зорко оглядела стол. — Надо было еще мясного рулетика прихватить.

— Не нужно ничего. Садись и расскажи мне все, — я ухватила ее за полу ситцевого халата и подтолкнула к табуретке. — Расскажи, откуда тебе обо всем стало известно? И почему я — мать — узнаю это от посторонних?! Почему сам Славка… Господи, что я такого сделала?..

Я снова заревела, а Настя, благополучно проглотив «посторонних», откупорила бутылку и наполнила рюмки.

— Давай, Шурик, выпьем лучше.

— Чем лучше-то?

— Чем сидеть и хныкать! Эка невидаль, малый женится! Не сейчас, так потом… Все равно! Или ты его в холостяках хотела бы видеть?

— Ну почему… нет, но…

— Вот тебе и «но»! Выпьем!

Мы выпили и принялись закусывать грибами, капустной солянкой с мясом и огромными котлетами, которые были размером с хорошую калошу. Угощать Настя любила и, к чести ее надо отметить, готовила вкусно. Поэтому к третьей стопке угощение на тарелках изрядно поредело.

— Вот ты мне скажи, пожалуйста, — обратилась ко мне Настя, когда слезы у меня просохли и я смогла даже улыбнуться какой-то ее шутке. — Какой ты бы хотела видеть свою будущую сноху?

— Ну-у… Я не знаю, — честно призналась я. — Никакой, наверное. Сама в снохах никогда не ходила. Супруг мой сгинувший был из сирот, так что сия чаша меня миновала. Представить себе такой род отношений мне сложно. Практически невозможно. Ты вот себе представляешь такое?

— Нет, конечно! — возмущенно фыркнула Настя. — Но ты не забывай, у меня детей нет!

— А у меня есть! И он у меня один! Я его вот этими вот руками поднимала, одна! Если бы не тетя Соня, я бы вообще… — Я снова всхлипнула, вспомнив бесконечные ангины, простуды, ветрянки и поносы. — А теперь явилась какая-то самозванка!.. Причем так подло, так тайно! Нет, здесь что-то не так! Это наверняка какая-нибудь стерва с сиськами, которая…

— А тебе с косой до пояса нужна? — перебила меня Настя насмешливо. — И с взором потупленным?

— Мне никакая не нужна, черт возьми! — закричала я, наполняя рюмку до краев. — Мы, может, только жить начинаем, а она явилась на все готовое! Думает, что покрутила аппетитным задом перед носом у пацана — и все, дело в шляпе?

— Да нечем там крутить-то, прости господи! — выпалила в сердцах Настя и, заметив, что я уловила смысл ее слов, тут же прикусила язык.

— Та-ак, а ну, давай выкладывай! — я гневно воззрилась на соседку. — Что тебе известно по данному вопросу?

— А что мне может быть известно, — Настя дернула пухлыми плечами. — Моя двоюродная сестра работает уборщицей в загсе. Как-то на днях заглянула ко мне в гости. Мы посидели. Потом я собралась ее проводить. Ну и со Славкой твоим и его кошкой столкнулись у лифта на первом этаже. А Тонька — это сестра моя, говорит, что этот мальчик не так давно в их заведение наведывался. Заявление, значит, подали. Тут уж я в нее вцепилась и велела разузнать все поподробнее об этой девице. Ну, она и разузнала…

Внутри у меня все замерло на мгновение, а затем заныло. И с каждым словом Насти ныло все сильнее и сильнее.

Как же так? Как так могло случиться, что мой единственный ребенок так вляпался? За что это ему? За что это мне, в конце концов?

— Так мало того, что эта, пардон, швабра не имеет прописки и жилья в нашем городе, так она еще ошивается на Семеновской!

Мне оставалось лишь слабо охнуть в ответ и снова прикрыть заслезившиеся глаза.

Семеновская площадь на самом деле раньше так не называлась. Когда-то там был расположен центральный городской рынок, и площадь носила тривиальное название Торговой. Потом наступила пора становления демократии в нашей стране. С ней пришли кооперативы, а следом — и организованная преступность. И пошло, и поехало… Разборки, драки, убийства. Милиция заламывала руки в бессилии, городские власти пытались всеми мыслимыми и немыслимыми силами нормализовать обстановку, но тщетно. И тут в городе появляется некий гражданин Семенов. И словно по мановению волшебной палочки все стихает. Воинствующие группировки разом примирились. Бизнесмены начали исправно платить и в городскую казну, и в карман гражданину Семенову. Любой обиженный мог обратиться к нему за помощью и тут же бывал услышан. Он не возглавлял ни один из кланов, но каждый из них находился у него в подчинении. Прошли годы. Благосостояние господина Семенова достигло того определенного уровня, когда деньги перестают быть просто средством к существованию. Тогда он согнал с Торговой площади торгашей и начал открывать заведение за заведением. Ресторан, казино, магазины и так далее и тому подобное. И вот незаметно Торговую площадь переименовали в Семеновскую и даже вывесили соответствующие указатели на фронтонах зданий. Господин Семенов со временем упорхнул из города куда-то к манящим новым горизонтам, распродав все свое имущество своим же опричникам. Он уехал, а площадь так и осталась Семеновской, правда, репутация у тех мест стала несколько подпорченной. Новые хозяева злачных заведений частенько конфликтовали, обрастая охранниками, девками и прочим сбродом, который пасется в непосредственной близости от таких вот кормушек. Стоит ли говорить, как я «обрадовалась», узнав о том, что невеста моего сына обретается у казино и ресторанов на Семеновской площади…

— Выпьем! — скомандовала Настя. — Может, все еще наладится. Может, он передумает. Не совсем же он придурок, Славка твой. Ну, а если и не передумает, то что-нибудь непременно да произойдет. Такие девицы долго в женах не ходят.

Я содрогнулась не столько от водки, сколько от перспективы видеть своего Славку женатым. Закусила половинкой котлеты и совсем уже было собралась снова пореветь, когда в замке заворочался ключ и следом заверещал дверной звонок.

Он не сумел открыть дверь. Я это сделала нарочно. Нарочно поставила замок на предохранитель так, чтобы с лестничной клетки его открыть было невозможно. Очень уж мне хотелось быть во всеоружии к моменту его возвращения. Не получилось…

Роняя мохнатые тапки, я ринулась в прихожую. Быстро осмотрела себя в зеркале и чертыхнулась. Глаза, нос и губы распухли, взор помутневший, то ли от водки, то ли от слез. Волосы после дороги пыльные и свисают по обе стороны щек неряшливыми прядями. Хороша, ничего не скажешь! Может, сыночек все же додумается прийти один для того, чтобы подготовить мамашу?

Не додумался…

Ненавистный заранее силуэт маячил за его широченными плечами и источал удушливый запах дорогущих духов и недешевых сигарет. Стерва к тому же еще и курит! Так, какие еще сюрпризы мне приготовила судьба?..

— Привет, мать! — обрадованно вскинулся сын, метнулся было мне навстречу, но тут же встал как вкопанный.

Не поцеловал! Впервые за столько лет не поцеловал меня при встрече! Не трудно догадаться, почему он этого не сделал…

— Привет, Славик. — Мой голос предательски дрогнул, я дотянулась до его макушки, по-хозяйски ухватила и притянула к себе. — Привет, дорогой! Я так соскучилась! — Ну, чего ты, мать! — Славка ловко вывернулся в тот самый момент, когда мои губы едва коснулись его щеки. — Привет, тетя Настя! Отдыхаете?..

— Ага, — буркнула соседка, въедливо разглядывая гостью, на которую мои глаза пока еще не смотрели.

Но Настя была еще той изжогой, ей было плевать на манеры. Она откровенно рассматривала девицу с головы до ног и при этом не скрывала неудовольствия.

— Кто это с тобой? — буркнула она, когда молчание на крохотном пятачке в прихожей затянулось.

— Ах, да! Вот голова садовая! — спохватился Славка и даже шлепнул себя по лбу.

Как мне показалось, слишком уж больно шлепнул. Было бы из-за кого, господи!

— Мать, познакомься, это Вика! — произнес он излишне торжественно и вытащил девицу из-за своей широченной спины. — Прошу любить и жаловать, это моя жена!

Жена? Любить? Кто это придумал? Кто придумал, что я должна любить это чудовище? Костлява, губаста, глазаста! Господи ты боже мой! Сыночек, где были твои глаза, когда ты ее выбирал?

— Здрасте, — произнесла девица, почти не размыкая губ, и вытянула вперед узкую ладонь с унизанными перстнями пальцами. — Вика…

— Добрый вечер, — с достоинством произнесла я, пожала-таки протянутую длань и представилась: — Александра Васильевна. Но любить меня необязательно…

— Мать! — угрожающе прошипел мне в самое ухо Славка. — Я тебя умоляю!

— Все в порядке, родной, — толстые губы невестки попытались изобразить улыбку.

Родной? Когда это он успел стать ей родным? Ей, этой чувырле с вытаращенными фиолетовыми глазищами! Цвет — и то ненормальный! Наверняка линзы… Не существует в природе таких неестественно фиолетовых глаз. Таких пухлых губ. Силикона накачала! Слышала я про это, слышала! Знаю, как создается эта детская сексуальная припухлость. У-уу, гадина, хищница несчастная!..

— Вас будет сложно полюбить, Александра Васильевна, — Вика обнажила в улыбке безупречно белые зубы. — Я это поняла, как только вошла сюда.

— А что еще ты поняла? — встряла из-за спины Настя. — Что можно хамить своей свекрови прямо с порога? Не успела в дом войти, как тут же и обругала. Вот она, современная молодежь! Сын ставит перед фактом родную мать. А его новоиспеченная женушка грубит!

— А вы кто, собственно?..

Вика чуть прикрыла веками глаза и так посмотрела на Настю, что мне тут же — прямо в прихожей — захотелось придушить ее. Какое она имеет право смотреть на нее так? Как на ничтожество! Как я не знаю на что!..

— Это моя подруга! — прорычала я прямо в физиономию своей невестке. — И попрошу тебя, дорогая, быть почтительнее!..

— Нет проблем, — презрительно фыркнула Вика и, обойдя нас с Настей, подхватила Славку под руку и потащила его на кухню. — Славка, я чую запах съестного, идем поживимся. Надеюсь, тетушки не все успели скушать.

Тетушки — это, стало быть, мы? Ладно, Настя, ей, при ее размерах, внешности и возрасте, несложно было бы так называться. Но я! Я-то совсем еще даже ничего! Не далее как несколько дней назад меня без устали нахваливали и величали красивой и все такое…

— Пошли! — Настя, которую я так необдуманно возвела в ранг своих подруг, поволокла меня следом за ними в кухню. — Нужно, чтобы все было под контролем. Идем. А то не успеешь оглянуться, она тебя с собственной жилплощади выселит…

В кухне уже дым стоял коромыслом. Славка, нахохлившись, сидел в красном углу, а его нареченная сновала между столом, плитой и раковиной и что-то беспрестанно щебетала.

— Присаживайтесь, дамы! — весело прочирикала она, указывая нам(!) на наши места. — Я мигом!

Она что-то вытрясала из огромных пакетов, которые они, оказывается, принесли с собой. Вот ведь, все я проглядела! Ничего не видела, кроме ее хищного лица и фигуры, которую я, даже напрягшись, не смогла бы назвать прекрасной. Высокая. С длинными ногами, которые рассмотреть как следует под джинсами не представлялось возможным. С такой крохотной задницей, что она наверняка в ладонях у Славки умещается. Талия, правда, узкая. Такая узкая, что он точно ее перехватывает пальцами. Грудь под коротеньким топиком все же угадывалась. Хотя это мог быть бюстгальтер с целым килограммом поролона. Мне бы, конечно, хотелось думать, что это именно так.

Мы с Настей чинно расселись и, минуя взглядом собственное чадо, которое обошлось со мной так вероломно, я впилась глазами в физиономию невестки. Именно физиономию! Высокие смуглые скулы. Яркий рот, слишком огромный для нее. Славке, может быть, так не казалось, но, по мне, он мог бы быть и вполовину меньше. Тонкий нос с хищными дужками ноздрей. И эти ее глазищи… Ну до такой степени фиолетовые, ну до такой степени противные, что, когда она смотрит на тебя, чувствуешь себя абсолютно голой. Могла бы, к примеру, прикрыть их волосами. Так нет же! И тут все через одно место. Стрижка под мальчика с такой непристойно короткой челкой, что она едва угадывалась надо лбом.

И кто сказал, что я все ЭТО должна еще и любить? Что прямо с порога надо было бы кинуться ей на грудь и заголосить: «Доченька, родная»? Не-ет, деточки! Нет и еще раз нет. Не нужно мне ни глаз ее бесовских, ни рук сноровистых, ни челки ее детской, ни всей физиономии с ярким припухлым ртом. Еще, кстати, вопрос, с чего это у нее губы так припухли? Дрянь…

— Что?

Кажется, последнее слово я произнесла вслух, раз сын приподнялся с места и навис надо мной, норовя ударить.

— Милый, все в порядке, — узкая ладонь Вики легла на его плечо — и чудо, разумеется, случилось: мой сын передумал бить родную мать и уселся на место. — Александра Васильевна, может быть, я и кажусь вам дрянью, но у нас с вами есть кое-что, что роднит нас, несомненно…

— И что же это? — вступила Настя, до сего момента молчаливо жующая собственные губы.

— Это наш Славка, — пухлый яркий рот расползся в счастливой улыбке.

Это не наш Славка, а мой! Мой, поняла? Я его родила и вырастила! Я делила с ним все: и хорошее и плохое! И моим он останется до конца жизни! А вот останется ли он твоим навсегда, это еще вопрос!

Неожиданно такое течение моих воспаленных мыслей меня утешило, и я даже выдавила из себя примирительную ухмылку.

— Да, да, ты, наверное, права. Ну, давай, мой мальчик, командуй. Чем вы нас тут решили попотчевать?

Командовать МОЕМУ мальчику не пришлось, потому что узкая ладонь вторично легла на его плечо. Оно тут же поникло, скукожилось и стало даже как-то меньше в размерах. Вика сама накрыла на стол. Сама открыла шампанское, сама же его и разлила по высоким бокалам.

— Голова не заболит? — игриво поинтересовалась у нас с Настей язвительная девица. — После водки-то…

— Не боись, девонька. К тому же не твоя это печаль! — Настю не так просто было сбить с толку, она вовремя находила нужные слова.

Мы выпили, помолчали, потом приступили к длинному и нудному выяснению обстоятельств.

Выяснилось, что женой Вика пока моему сыну не приходится. Свадьбу они наметили на конец июня, то есть через неделю. Она приезжая. Снимает с отцом квартиру на Пушкарской улице. По моему мнению, худших трущоб в нашем городе не сыскать, но это опять же дело вкуса. Сама Вика нигде не училась и не работала.

— Отчего так? — Настя ехидно подняла тонко выщипанные брови. — Боишься надорваться?

— Нет, не боюсь. Я вообще мало чего боюсь в этой жизни! — Фиолетовые глазищи сатанински сверкнули. — Я не могу найти работу в вашем городе по своей специальности. И, предвидя ваше любопытство, отвечу, что по профессии я моторист рыболовецких судов.

— Ба-атюшки! — Настя горестно всплеснула руками. — Ты морячка, я моряк! Так, что ли?!

— Приблизительно. — Вика таскала с тарелки вареную колбасу. Кусок за куском исчезали в ее ярком пухлогубом рте, при этом она ухитрялась нам елейно улыбаться и дерзить. — А поскольку в вашем захолустье нет ни одного приличного водоема, то я, соответственно, сижу без работы.

— А как же тебя, деточка, так угораздило-то? — продолжала наседать Настя, поскольку от разворачивающегося на моих глазах действа у меня просто отнялся язык. — Мало того что профессию имеешь не пойми какую, так еще в такое захолустье попала!

— Обстоятельства… — Вика скосила взгляд в сторону моего сына, и я едва не задохнулась от боли и возмущения.

Значит, приехала она сюда из-за него? Но как? Где же их сподобило пересечься? Он летнюю практику и то в городе отрабатывает. Мы сотню лет никуда с ним не выезжали, и вообще он все время почти на моих глазах. Уж такую лютую стерву я бы ни за что не проглядела.

— На вокзале, — подсказала мне проницательная ведьма, понимающе хмыкнув. — Мы столкнулись со Славкой на вокзале в вашем городе год назад. Я была там проездом. Он кого-то провожал. Случайно наступил мне на ногу… Он извинился, купил мне мороженого. Мой поезд сильно опаздывал, и…

— Второе мороженое вы съели уже в постели, — закончила я за нее. — Так, Вика? Потом целый год вы переписывались. А когда мой сын написал тебе, что кривая его удачи резко вывернула кверху, вы сюда примчались вместе со своим папочкой? Он что, такой же авантюрист, как и ты? Кто он, твой папаша? Моторист, дворник, столяр, плотник, временно оказавшийся без жилья, работы и средств к существованию?!

И тут произошло такое!.. Короче, мне пришлось в полной мере узнать силу гнева моей будущей невестки. Минуты три она дожевывала очередной кусок колбасы. Потом аккуратно положила вилку на край тарелки. Причем правильно положила, как того требуют правила этикета. Значит, задатки хорошего воспитания все же имеются. Следом медленно подняла на меня фиолетовые глазищи и, невзирая на мягкие поглаживания Славкиной ладони по ее голому плечу, процедила:

— Если еще раз когда-нибудь вы позволите себе в подобном тоне говорить гадости о моем отце, я вас ударю!

Настя широко открыла рот и громко икнула, при этом неистово крестясь.

Я же, внутренне ликуя, с самым смиренным видом перевела взгляд на своего сына. Весь мой вид выражал сейчас только одно. Вот, мол, сыночек, полюбуйся, как твою родную мать твоя же нахальная девица оскорбляет. Давай поднимай свою задницу со стула и вступись за меня немедленно! Вышвырни ее вон из дома. Ответь ей оскорблением за оскорбление! И забудем о ней навсегда!..

Господи! Как велико было мое заблуждение! На что я, собственно, надеялась? Совсем из ума выжила. Напрочь забыла притчу о дневной и ночной кукушке…

Славка и ухом не повел. Покраснеть, конечно же, покраснел до корней своих черных кудрей. Ну и еще, разумеется, с удвоенной силой принялся тискать ее плечо.

— Ударишь, значит… — промямлила я севшим от потрясения голосом. — И как ты после этого собираешься входить в нашу семью?

— В вашу я входить не собираюсь, — парировала дерзкая девица, сделав особый нажим на слове «вашу». — Я собираюсь создать свою!

— Это ты, Славка и твой необыкновенный папа, за которого ты меня собралась бить? — ох как не хотелось мне опускаться до всего этого. Видит бог, не хотелось, но… — Славика это устраивает?

— Вполне! — выкрикнула она, правда, не совсем уверенно.

— Слава, — мягко окликнула я сына, который низко уронил голову и боялся теперь смотреть на нас, — скажи что-нибудь нам, дорогой. Как все это могло произойти с тобой? Нет, я не то хотела сказать. Как так могло случиться, что эта девушка стала тебе интересна? Это же нонсенс!

— Мать! — почти простонал он. — Не надо ничего этого, я прошу! Прости, что ты узнала обо всем так вот… Прости!

Мы с Настей переглянулись и промолчали. У Вики тоже хватило ума промолчать.

— Пойми, что я не могу… — Сын закусил дрожащую губу. — Я не могу без нее, мать. Я люблю ее! Я сам вызвал ее…

— С папой? — не удержавшись, едко ввернула я, хотя сердце обливалось кровью при виде того, как мучительно больно сейчас моему сыну.

— Он никогда не оставит меня! — вибрирующим от гнева голосом встряла неучтивая девица.

— Вика, помолчи! — впервые повысил на нее голос Славка, и, о чудо, барышня мгновенно захлопнула рот. — Мать, прими это, пожалуйста. Прими эту мысль и смирись с ней, ради меня.

— Хорошо, — обреченно выдохнула я, потому что могла сейчас за него отдать всю себя по кусочку. — Женитесь, бог с вами. Ответь мне только на один вопрос: к чему такая спешка? Год переписки — это не повод для того, чтобы так спешить с женитьбой. У тебя, Вика, наверное, просто возникла необходимость покинуть прежнее место жительства? Или как?..

— Да никак! Почему вы постоянно меня оскорбляете? — снова взвилась будущая сноха. — Нам там прекрасно жилось…

— С папой? — уточнила я.

— Да! С папой! И я совершенно не собиралась ничего менять в своей жизни в ближайшие пять лет, но…

— Но?.. — Призрачная надежда затеплилась в моем сердце. — Что же заставило тебя так резко изменить свои планы?

— Ваш сын, Александра Васильевна! — словно самое скверное ругательство, выплюнула она мое имя. — Это он и его проблемы заставили меня бросить огромную квартиру, работу, учебу и мчаться сюда сломя голову. И вы даже не представляете себе, как вы далеки от всего этого…

— Вика, замолчи! — уже более грубо рыкнул на нее мой сын. — Все, нам пора. Мать, увидимся на свадьбе. Приглашение я принесу…

Они снялись со своих мест и ушли. Ушли, даже не простившись. Оба надутые, недовольные нами и друг другом. Все угощение: огромная неразрезанная дыня, грозди винограда, большущие помидоры и зелень — так и остались нетронутыми.

Мы с Настей прибрались на кухне. Засунули всю снедь в холодильник и долго еще сидели в гостиной, обсуждая недавний визит.

Потом соседка ушла к себе, а я, приняв наконец душ, улеглась на свою тахту. Думать ни о чем не хотелось. На душе было пусто и холодно. Единственное, чего мне хотелось сейчас больше всего, это уснуть поскорее. Уснуть и не вспоминать о тех словах, что кинула мне в лицо новоявленная «родственница».

Какие проблемы? О каких проблемах может идти речь? Из института прислали благодарственное письмо. Тренер звонит раз по пять на дню — там все в полном порядке. Из милиции и прочих учреждений никаких тревожных сигналов не поступало. Личности с сомнительной наружностью рядом с сыном не обретаются. Разве что… Да, точно! Она! Она, и только она — его самая большая проблема! А есть еще какой-то там папа, о котором вслух говорить не велено. Нет, все же что-то тут не так. Что-то подозрительное кроется за всей этой скоропалительной женитьбой…