Дом древнего моллюска

Галина Полынская, 2008

Лучшему пилоту транспортной компании Гейсу поручают ответственное дело: на лучшем корабле перевезти с планеты на планету важных пассажиров – двух священников. Гейс пробует отказаться от рейса, у него принципы – никогда не летать со священниками, от них одни неприятности, особенно в космосе. Но под давлением начальства Гейсу приходится выйти в рейс. И буквально сразу начинают сбываться худшие опасения. Все в этом рейсе идет не по плану, а вскоре и вовсе разворачивается цепь событий, способных навсегда изменить жизнь всех присутствующих на борту лайнера «Антарагон».

Глава седьмая

Несмотря на все попытки Мантий-Мукаделиса, Нелуро крайне неохотно повествовал о себе: он вздыхал и мямлил, мычал, гудел, смотрел по сторонам, в потолок, в пол, но ничего толком не говорил.

— Ладно, — не выдержал Гейс, — давайте ближе к сути. Что произошло на планете Анэль? Кого убили, что похитили и почему в этом обвинили именно тебя?

— Произошли убийство и кража, — нехотя ответил Нело.

— Ну и?

— Что?

— Подробнее можешь рассказать? Мы вроде помогать тебе собрались! Конечно, я не испытываю особого энтузиазма на этот счет, потому что больше хочу спасти себя, правильно, отец? Что же касается твоей сомнительной судьбы…

— Высочайший Игунг Павлисий был якобы действующим правителем Анэль, — поспешно перебил Нело, видя, что пилот начал закипать. — На самом деле всем известно, что планетой управляет Директорат, а династия Игунгов стоит у власти просто так, для вида. Династия долго правила, но когда население Анэль разрослось, увеличилось до теперешних масштабов, а законы и порядки Игунгов безнадежно устарели, стало понятно, что с управлением они не справляются. И был учрежден Директорат. Официально они являются советниками Правящего Дома Игунгов, но на самом деле управляют Анэль от их имени. Игунгов это устраивает: они находятся на полном обеспечении, дают большие торжества, практически ничего не делают и от них давно ничего не зависит.

— Как красиво, — вздохнул Гейс, — мечта, а не жизнь.

— Высочайший Игунг Павлисий был самым старым из ныне живущей династии, — продолжал Нело. — Когда он появлялся на людях, одного взгляда хватало, чтобы понять — старик мало что соображает и вряд ли понимает, что вокруг происходит. Кому понадобилось его убивать, если он сам вот-вот отправится в космическую бездну, не понимаю.

— А что такое Сверкающий Салимантр? — поинтересовался Гейс.

— Одна из трех главных реликвий Правящего Дома, — Нело вытянул ноги, стараясь получше устроиться на неудобном выдвижном треугольнике дополнительного сидения. — Это какая-то раковина давно исчезнувшего водяного гада в пышной оправе: металлы дорогие, камни разноцветные, ну и все такое прочее. За что ракушке такая честь выпала, я не в курсе, с этой штукой у династии Игунгов своя история связана. Одно могу сказать, мне такая громко известная вещь даром не нужна, ведь ее с Анэль не вывезешь, даже если разберешь оправу, а саму ракушку выбросишь. Каждый камень в оправе, каждый завиток известны всем и каждому, да и ценность у Салимантра больше мифическая, чем реальная. Вывези его на другую планету, там никому дела до него не будет, ничего особо и не выручишь. И вот зачем, зачем, спрашивается, мне устраивать пару настолько бесполезных преступлений, как убийство полуживого старика и похищение усердно охраняемой, но никому, кроме анельцев, ненужной ракушки?

— А что ты вообще делал на этой планете? Ты же вроде с Даариса?

— Ну и что с того? — Нело исподлобья поглядел на пилота. — Где родился, там и умри? Ты ведь тоже не с Антисы родом, а с какой-то другой кучи космического мусора. Чем я занимался на Анэль… Есть там одно растение под названием «куам-кума». Из его плодов, семян и листьев делают три различных съедобных пряности. Сами анэльцы их в еду не суют, очень уж отвратно воняют эти пряности, а вот на ближайших к Анэль планетах они стоят безобразно дорого и очень ценятся, дороже многих камней и металлов. Да и растет «куам-кума» только на Анэль, щедро растет, анэльцы ее выращивают, обрабатывают и продают. Но помимо крупных компаний, занимающихся «куам-кумой», есть еще и незарегистрированные общества, работающие на себя и осуществляющие поставки пряностей в обход Директората. На эти общества работают разведотряды. Они выискивают оранжереи, отслеживают охрану и подают сигналы к сбору. Бывает так, что некоторые разведотряды, отыскав оранжерею, не оповещают общество о находке, а собирают урожай сами и перепродают его. Я возглавлял один из таких разведотрядов, и мы время от времени…

— Общипывали дорогую вонючую травку себе в карманы? — усмехнулся Гейс. — Героическое дело!

— За это могли и обезглавить, чтоб ты знал! — огрызнулся Нело. — Так что дело было достаточно героическим!

— Но как же тебя привлекли к совершенным злодеяниям? — спросил Мантий-Мукаделис.

— Не знаю, — Нело встал с сидения и принялся ходить по каюте. — У нас была хорошо отлажена система оповещения в случае опасности, она и на этот раз сработала как надо. Я возвращался с прогулки, когда мне сообщили, что в моем жилище воины Директората. Надо было узнать, что им от меня понадобилось, поэтому я пошел подземной тропой к жилищу и через слуховую панель пола послушал разговоры. Тогда и узнал, кого я убил и что украл, оказывается, в моем жилище даже обнаружили ткань, в которую оборачивали Сверкающий Салимантр. В общем, я быстро понял, что на Анэль мне не имеет смысла оставаться. Не успел подняться страшный вой из-за произошедшего, как наше сообщество переправило меня грузовым транспортом на Оксент. Больше они ничего не могли для меня сделать, дальше предстояло выкручиваться самому. Единственным способом спастись было все время куда-нибудь бежать — и чем дальше, тем лучше. Возможно, рано или поздно, у меня получилось бы перебраться в другую Галактику, куда не распространяются наши поисковые санкции, но пока что не вышло. Такая история.

— А почему именно ты? — почти одновременно произнесли Гейс и Мантий-Мукаделис.

— Не знаю, — Нело присел на кровать рядом с отцом и опустил плечи. — Не понимаю, почему выбрали меня.

— А чем ты занимался до того, как попал на Анэль? — поинтересовался Гейс.

— Ничем! — сердито отрезал Нело. — Ничем таким ужасным, из-за чего меня можно обвинить в убийстве старика и краже ракушки!

— Но это же не просто старик, а самый главный старик на планете, — Гейсу хотелось между делом отомстить за место своего рождения, названного Нело «кучей космического мусора». — И не просто ракушка, а самая знаменитая ракушка! И если это произошло, значит, имелся смысл! Тебе, может, это все и не нужно, но тот, кому понадобилось, мог попросить тебя о дорогостоящем одолжении!

— Что-что? — карие глаза Нелуро недобро прищурились и потемнели. — Ты что, железкин управитель, поимел в виду?

— Тише, прошу вас, тише, — отец примиряюще поднял ладони. — Мы все понимаем, что Нелуро стал жертвой чудовищной несправедливости и это не подлежит сомнениям. Теперь нам следует поскорее достичь Паттисферы и разыскать величайшего расследователя самых чудовищных планетарных преступлений! Он непременно вернет Нелуро его доброе имя!

— А разве оно есть, это доброе имя? — Гейс смотрел прямо в глаза Нело. — Что возвращать?

— Я согласен ответить за незаконный сбор «куам-кумы», — неожиданно миролюбиво ответил Нело, — но пропадать за глупое убийство и нелепую кражу я не собираюсь. И если вы мне поможете, считайте, что моя жизнь принадлежит вам, я буду вечно вам обязан.

— Больно надо! — фыркнул Гейс. — Что я буду делать с такой жизнью!

— Глубоко признателен, Нелуро, за эти слова, — склонил голову Мантий-Мукаделис, — но мой поступок продиктован лишь желанием не допустить несправедливости, могущей повлечь за собой вереницу печальных событий. А жизнь твоя, мой дорогой, принадлежит только тебе и Великой Вселенной, более никому!

— Должен же я был сказать что-нибудь благодарственное, — пожал плечами Нело. — Спасибо, что отказались, а то и не знаю, как бы забирал свои слова обратно. Итак, имя у расследователя имеется?

— Его зовут Чемерон-Зенезеба! Неужели вы не слышали о нем?

— Я — нет, — признался Гейс.

— И я не слышал.

— Странно, ведь он величайший из величайших!

— А чем мы собираемся расплачиваться с Зенезебой за его величайшие труды? — Нело искоса посмотрел на священника. — Я ничего не успел прихватить с Анэль, у вас вроде тоже особых богатств не наблюдается.

— Чемерон-Зенезеба востребует справедливости бескорыстно! Разве может идти речь о вознаграждении, если дело касается всепланетарной важности? Никакие средства нам не понадобятся в этом вопросе!

— Если честно, я очень в этом сомневаюсь, — сказал Нело, — но вам, наверное, виднее.

— Ладно, все ясно, я пошел, — Гейс встал с белого кругляка.

— Куда?

— Изображать на приборах и поисково-определяющих системах страшное кораблекрушение, постигшее нас. Мантий-Мукаделис, можно вас спросить?

— Слушаю тебя, мой дорогой Гейс.

— В случае крайне неудачного спасения мною меня же самого, я могу иметь надежду запрятаться в вашем монастыре и не вылезать оттуда, пока всё не утихнет?

— О, да, мой дорогой Гейс, ты, разумеется, можешь иметь эту надежду!

— Я рад, — сказал Гейс и направился к выходу. — Прямо сразу легче задышалось.

Бортовые времямеры сообщили о наступлении утра, когда Гейс смог, наконец-то, осуществить «катастрофу» «Антарагона» по всем параметрам. Глаза слезились от плотности световых символов, наполнивших пространство над пультом управления — Гейс снова работал в темноте, когда все постороннее исчезало, оставался только пульт и летящие вокруг звезды, так ему легче думалось. Когда Гейсу удалось растворить последний символ, он не упал от усталости с кресла только благодаря поддерживающей спинке. И будто почувствовав, что процесс завершен, в кабину заглянули Мантий-Мукаделис и Нело.

— Как дела твои, прекраснейший пилот?

— Дела мои прекрасней некуда, — вяло пробормотал Гейс. — Только что «Антарагон» вошел в непрогнозируемый метеоритный дождь, возникли повреждения обшивки и пробоины, не совместимые с жизнеобеспечением корабля. И мы все умерли.

Гейс уткнулся лбом в пульт и закрыл глаза. Из-под воспаленных век текли и текли, не переставая, слезы.

— Не оплакивай своего решения, — Мантий-Мукаделис присел рядом. — Порою воображаемая смерть необходима для начала настоящей жизни.

— Ничего я не оплакиваю, — Гейс приподнялся и закапал в глаза успокаивающий раствор. — Ядовитый свет символов опасности, да еще в таком количестве, любые глаза разъест. Сейчас пройдет. Вам известны координатные данные вашего Зенезебы на Паттисфере?

Конец ознакомительного фрагмента.