Дом древнего моллюска

Галина Полынская, 2008

Лучшему пилоту транспортной компании Гейсу поручают ответственное дело: на лучшем корабле перевезти с планеты на планету важных пассажиров – двух священников. Гейс пробует отказаться от рейса, у него принципы – никогда не летать со священниками, от них одни неприятности, особенно в космосе. Но под давлением начальства Гейсу приходится выйти в рейс. И буквально сразу начинают сбываться худшие опасения. Все в этом рейсе идет не по плану, а вскоре и вовсе разворачивается цепь событий, способных навсегда изменить жизнь всех присутствующих на борту лайнера «Антарагон».

Глава третья

Восторг от управления такой грандиозной, безупречно послушной красотой, как «Антарагон», настолько захватил Гейса, что он напрочь забыл о пассажирах. Судно миновало орбиту и, как в ночные воды Океана, полные смутных огней никогда не спящих глубоководных рыб, нырнул в Космос.

— Да, корабль прекрасный, ничего не скажешь.

Гейс вздрогнул от неожиданности и обернулся. Прямо за его спиной стоял брат Эхатештамп.

— Прекрасный корабль, — повторил он, разглядывая пульт управления. — Вы, должно быть, хорошо разбираетесь в кораблях?

Тряхнув головой, Гейс откашлялся. Он мог поклясться, что по покрытию пола центра управления невозможно пройти бесшумно, звуковой акцент на шуме шагов предусматривался как одна из мер безопасности пилота. Однако прямо за спинкой его кресла стоял абсолютно бесшумно подошедший брат Эхатештамп.

— Конечно, я хорошо разбираюсь в кораблях, — кивнул Гейс. Ему неловко было сидеть перед стоящим братом, но встать он не мог, требовалось следить за приборами.

Брат Эхатештамп, смутно напоминающий какое-то сумеречное животное со своими плотно прижатыми к черепу ушами, вскользь осматривал интерьер центра управления, глаза его казались туго налитыми изнутри чем-то черным и упругим.

— Корабли такого класса, как правило, бывают полувоенными, да?

— А почему интересуетесь? — Гейс немного удивился, но вспомнил наставления Эри-Ривы, и решил ни в чем священникам не отказывать. Раз уж захотелось брату послушать про корабли, отчего же не уважить.

— Присаживайтесь, — Гейс вежливо указал на вспомогательное кресло помощника пилота рядом. — Если интересно, расскажу о кораблях такого класса, как «Антарагон».

Брат Эхатештамп тихонько присел на край соседнего кресла и стал смотреть на безбрежный космос, распахнувшийся перед ним в центральном иллюминаторе, не глядя на пилота.

— «Антарагон» является кораблем класса Брег-Зеда системы Ванипрос… Хотя, это вам точно ничего не скажет, это узкоспециализированные термины. Касательно того, что он полувоенный, вы правы, он способен защищаться, но не может нападать, поэтому «Антарагон» и является по сути своей гражданским судном, способным охранять своих пассажиров, не развязывая при этом драк, — Гейс улыбнулся, пытаясь поймать взгляд Эхатештампа.

Брат Эхатештамп на улыбку не отреагировал и на контакт не пошел. Казалось, он целиком и полностью был поглощен диорамой космических перспектив.

— С какой скоростью он способен двигаться?

— С любой.

— Интересно… — задумчиво произнес брат, по-прежнему игнорируя пилота.

Спустя пару минут он словно очнулся, перевел взгляд, зафиксировал его на переносице Гейса и спросил:

— Когда мы подойдем к первой границе?

— Через восемьдесят пять часов.

— Каких именно часов?

— Ста двадцати минутных, девяноста секундных — стандартных, общепринятых в космическом пространстве часов.

Видимо, этой информации оказалось вполне достаточно для удовлетворения любознательности брата. Он кивнул Гейсу, поднялся из кресла и пошел к выходу. И двигался Эхатештамп бесшумно. Гейс бросил взгляд через плечо, да так и замер. Ни на одной системе сканирования не отображалось наличие второго человека, все системы, включая сенсорное и тепловое обнаружение, фиксировали присутствие только одного пилота. Гейс снова посмотрел в пространство центра управления. Эхатештамп уже скрылся из вида. Не без растерянности окинул взглядом Гейс безупречно белоснежное покрытие пола. Пассажирские корабли класса «Антарагона», как правило, управлялись одним, максимум двумя пилотами. Случись что-то внештатное, и пилоту самому придется справляться со свихнувшимся или впавшим в агрессивное бешенство пассажиром. Много звучало историй о том, как совершенно нормальные, благополучные граждане, оказавшиеся в замкнутом корабельном пространстве посреди космоса, форменным образом теряли рассудок, ранили или даже убивали своих соседей по каютам, покушались на жизнь пилота, а по окончанию путешествия приходили в себя и ничего не помнили. Некоторые, конечно, не приходили, а так и оставались не в себе, но эта деталь мало утешала пострадавших от непредсказуемых действий космических психопатов. Так как именно от пилота зависела судьба и корабля, и пассажиров, его пытались уберечь в первую очередь, и помещение центра управления, где пилот проводил большую часть времени, создали безопасной от пола до потолка. С потолком включительно, на случай, если какому-нибудь особо изобретательному шизоиду захочется подкрасться к пульту управления нетрадиционным путем и неожиданно рухнуть пилоту на голову.

Гейс машинально переключал системы навигации и размышлял над ситуацией. «Корабль где-то не исправен», — попытался он утешить сам себя, но тут же сам себя и огорчил: он-то сам превосходно везде фиксировался и отображался, так что с кораблем всё было в порядке.

— Ладно, — пробормотал Гейс, — сейчас всё посмотрим, всё выясним. Откуда они там следуют? С Оксента? Сейчас, сейчас…

Он включил информационную блок-карту, в поисковую систему ввел название планеты и запросил информацию о её жителях. Наслаждаться особенностями строения черепов и генетической структурой оксентян у него не было ни малейшего желания, поэтому Гайс задал один только вопрос: имеются ли у жителей Оксента способности к левитации? К полету? К любому другому хитромудрому перемещению в пространстве, без контакта с полом? На все вопросы вышел отрицательный ответ.

— Хорошо, — вздохнул Гейс, — попробуем иначе.

Он вошел в информационные базы «Антарагона» и методично, по порядку задал вопросы о том, какой именно пассажир не может быть обнаружен ни единой системой центра управления? Информационные базы «Антарагона» проанализировали вопросы и выдали ответ: «Мертвый». Гейс несколько озадачился и ввел вопрос-уточнение: «Имеется в виду — искусственный»? На что система незамедлительно ответила: «Имеется в виду — мертвый. «Мертвым» называется биологическое существо, полностью и окончательно утратившее все свои жизненные функции». И следом система выдала строку: «На борту находится мертвое тело? Связаться с ближайшей станцией для выяснения причин смерти и захоронения»? Гейс поспешно ввел: «Нет» и отключился от информационной базы. На душе сделалось совсем грустно. В следующее мгновение система сообщила, что в кабину кто-то вошел и Гейс резко обернулся. Это был Мантий-Мукаделис, но хотя он и отображался по всем корабельным правилам, Гейс уже не мог расслабиться.

— Прошу прощения, что отвлекаю вас от управления прекраснейшим кораблем, — произнес сиятельный отец, — но я хотел бы спросить, не желаете ли покушать с нами?

Гейс не желал, но поинтересовался:

— А где вы собираетесь кушать?

— В нашей каюте, мы заселились в двухместную. Не очень мы приветствуем корабельную пищу, поэтому кое-что взяли с собой из монастыря. Просим вас разделить нашу трапезу.

— Хорошо, с удовольствием, только мне нужна пара минут, чтобы выставить кое-какие режимы, — Гейс сделал вид, что возится с переключателями. — Вы не посидите со мной, пока закончу?

— Да, да, конечно.

Мантий-Мукаделис подошел к пульту управления и присел в соседнее кресло, где недавно сидел брат.

— У вас, должно быть, в монастыре очень интересно? — Гейс не смотрел на священника, усердно симулируя кипучую деятельность.

— Не очень, — ответил Мантий-Мукаделис и замолчал.

— Как так? — немного удивился Гейс. — Совсем не интересно?

— Совсем.

Гейс поднял взгляд, не понимая, шутит отец или нет. Его лицо было серьезно, смотрел священник в обзорный иллюминатор. Почувствовав взгляд пилота, он отвлекся от созерцания панорамы за бортом корабля и посмотрел на Гейса:

— Дорогой мой, подумайте сами, что может быть интересного в монастыре?

«Например, брат Эхатештамп!» — подумал Гейс и произнес вслух:

— Но если в монастырь уходят, значит, там есть какой-то интерес?

— Само понятие «монастырь» трудновато рассматривать в контексте «интересно — не интересно». Если вас волнует данная тема, мы можем как-нибудь об этом поговорить.

«Да ни за что на свете!» — ужаснулся Гейс, затем откашлялся и задал следующий вопрос:

— Скажите, а вы с братом Эхатештампом давно вместе работаете… то есть это… служите?

— Восьмой год, а почему вы спрашиваете?

— Да просто так, любопытно, — у Гейса неприятно вспотела спина и захотелось на свежий воздух. — Брат мне показался интересным собеседником, он заходил сюда недавно.

— Буду рад, если вы найдете общие темы для бесед, брат Эхатештамп всесторонне развитый, умный человек.

— А он уроженец Оксента? — с тоскою в голосе произнес Гейс.

— Да, конечно, как и я.

Через минуту Гейс поднялся из-за пульта.

— Все, я закончил, можно идти.

Пока Мантий-Мукаделис выбирался из кресла, Гейс приподнял малозаметную округлую панель на пульте, взял крошечный анализатор крови, снабженный тончайшей до невидимости иглой. Анализатор представлял собой плоскую «пуговицу», без труда прилеплявшуюся к ладони. Создан такой нехитрый прибор был специально для того, чтобы можно было незаметно взять кровь на анализ и по изменившемуся цвету «пуговицы» — индикатора определить, к какому типу принадлежит анализируемое существо, а также выявить, больно ли оно.

Войдя вслед за отцом в каюту брата, Гейс бегло оглядел обстановку. Каюта выглядела обычным жилым помещением с двумя кроватями, раздвижным столиком и парой небольших кресел. Свои вещи священники еще не распаковывали. Стоя спиной к вошедшим, Эхатештамп извлекал из большого пакета белые свертки и выкладывал на стол.

— Мир всем сердцам! — нараспев произнес Мантий-Мукаделис. Он прошел в каюту и уселся на край еще не застеленной бельем кровати. — Искуснейший пилот любезно согласился разделить нашу пищу, возрадуемся его чуткому, теплому расположению к нам.

— Мир в твое сердце, пилот Гейс, — без особого, впрочем, ликования ответствовал брат Эхатештамп. Он выложил последний сверток и принялся за распаковку.

— Рад разделить с вами пищу, — Гейс подошел к брату и дружески похлопал его по плечу. — Вы очень славные… м-м-м… сотрапезники.

Присев рядом с Мантий-Мукаделисом, Гейс сжал руку с анализатором в неплотный кулак и заулыбался.

— Достойный брат, — Мантий-Мукаделис расправил разделенную натрое бороду с серебристыми кольцами, — не забыл ли ты взять пищевую книгу? Без нее не стоит отправляться в столь дальнее путешествие.

— Не забыл.

Эхатештамп оторвался от своего занятия, покопался в стоявшей на полу сумке, вытащил объемный фолиант и протянул отцу. Тот взял книгу и любовно погладил отливающий золотистым металлический переплет.

— Это очень нужная и полезная книга, — заметил отец заинтересованный взгляд Гейса.

— Можно глазнуть… то есть взглянуть?

— Разумеется, — старик чинно протянул ему книгу.

На переплете не было никаких надписей. Гейс открыл книгу и на первой же странице увидал подробный перечень разделов. Нужной и полезной книгой оказался сборник кулинарных рецептов для путешествующих по Галактике с комментариями, что можно есть существу гуманоидного типа, а от чего следует воздержаться. А также, как самому приготовить безопасное блюдо из ингредиентов, от которых следует воздержаться. Просмотрев убористый перечень планет, Гейс полистал страницы, наугад открыл и прочитал: «Созвездие Раамтивила, планета Уракон (примечание: на другие планеты созвездия Раамтивила летать не рекомендуется). Пищевые ценности скудные, в питании следует быть крайне осмотрительным. Пригодные в пищу растения отсутствуют. Пригодные в пищу фрукты: желтый хоматос (примечание: непременно очистить от кожи и косточек! Прополоскать рот после употребления, принять профилактический препарат!), белая овальная крукулла (примечание: ни в коем случае не употреблять вместе с листвой! При поедании более двух штук немедленно принять профилактический препарат!). Пригодные в пищу овощные культуры отсутствуют. Пригодные в пищу зерновые культуры: рассыпчатый гребук (примечание: употреблять исключительно после термической обработки, тщательно очистив от шелухи. При случайном попадании шелухи в ротовую полость срочно принять профилактический препарат!). Съедобные животные: дикий хвантензюбрь (примечание: хвантензюбрь очень дикий!)

Искусство приготовления дикого хвантензюбря:

1. Если вам удалось встретиться с диким хвантензюбром, немедленно позовите на помощь.

2. Если вам никто не помог, выкручивайтесь сами.

3. Если вам каким-то образом удалось победить дикого хвантензюбря, немедленно отрубите ему лапу или голову, чтобы иметь возможность продемонстрировать ее всем своим знакомым, иначе никто не поверит, что вы зажарили именно дикого хвантензюбря, а не обычную лысую барлитуху.

4. Разведите огонь.

5. Если у вас не получилось развести огонь, обратитесь за помощью к тому, кто сможет это сделать.

6. Если поблизости никого нет, и никто не может развести для вас огонь, аккуратно разделайте тушу хвантензюбря. Опасайтесь повредить внутренности, иначе разлившаяся синяя желчь сделает мясо не пригодным для употребления!

7. Нарежьте мясо тонкими длинными полосками, отыщите подходящий гладкий камень и разложите на нем мясо так, чтобы на него попадали лучи солнца.

8. Если солнца нет, дождитесь его.

9. Как только мясо провялится и станет приятного ярко-желтого цвета, его можно употреблять в пищу.

10. После насыщения незамедлительно примите усиленную дозу профилактического препарата.

11. Если у вас нет с собою препарата, как можно скорее доберитесь до вашего лагеря, базы или стоянки и срочно примите двойную усиленную дозу профилактического препарата, хотя смысла в его приеме будет уже немного, но вас это, несомненно, успокоит».

Зачитавшись, Гейс не услышал, что к нему обращаются, и отцу пришлось дважды повторять:

— Смиренно просим приступить с нами к кушанью, пилот Гейс.

— Ага, спасибо, — Гейс закрыл книгу и протянул ее отцу. — Итак, что у нас тут вкусненького?

— Наша пища проста, но исключительно полезна.

Мантий-Мукаделис передал Гейсу свернутый в толстую трубочку плотный коричневатый лист какого-то растения, в трубочке просматривались красные и белые кусочки непонятно чего. Приметив замешательство пилота, отец улыбнулся:

— Кушайте безбоязненно, это хорошая, прекрасно усваивающаяся, дающая силы пища.

Гейс украдкой принюхался и откусил немного. На вкус было кисловато и отдавало чем-то горелым.

— Правда, вкусно? — не отставал Мантий-Мукаделис.

— Необычно. А запить чем-нибудь можно?

— Разумеется! Брат Эхатештамп, передай питье.

Методично работающий челюстями брат взял со стола полупрозрачный шар, наполненный густой зеленой жидкостью, привстал и протянул его Гейсу. Пилот взял шар и покрутил его, осматривая со всех сторон.

— Как из него пить?

— Из него не надо пить, его нужно облизывать. Он проанализирует состав вашей слюны и создаст для вас именно тот напиток, который вы пожелаете, в полном соответствии с вашими вкусовыми потребностями.

«Надо же!», — удивился Гейс. Облизав шар, он во всю силу воображения попытался представить вкус, запах и крепость своей любимой красной гаргатутовой настойки. И буквально мгновенно возник знакомый сладковато-пряный вкус, шар словно начал таять, проливаясь в рот отличной гаргатутовой настойкой! К сожалению, глотки строго дозировались на небольшие порции, как только жажда утолилась, шар прекратил свое действие.

— Здорово, — Гейс поставил шар на стол, — полезная штука.

Мантий-Мукаделис довольно усмехнулся.

— Вы не обидитесь, если я вас оставлю и пойду за пульт? Не хочу надолго бросать систему без присмотра.

— О, да, разумеется! — воскликнул отец. — Не смеем задерживать!

— Угу, — кивнул беспрерывно жующий брат Эхатештамп, не глядя в сторону Гейса. — До новых встреч.

Держа в руке надкушенный листовой сверток, Гейс направился было к выходу, но притормозил.

— Отец, а можно вашу книжку кулинарную почитать?

— Да, конечно, — Мантий-Мукаделис встал, подошел к Гейсу и протянул книгу. — Приятного прочтения, это очень-очень важная и полезная книга! Но будьте с ней поаккуратнее, это весьма редкое издание.

— Все усилия приложу, — заверил Гейс. Он вышел и закрыл за собой дверь каюты.

Пройдя пару шагов, пилот наконец-то смог посмотреть на показание «пуговицы» — индикатора, прилепленного к ладони. Индикатор был непрозрачно черным, что означало только одно: анализ крови был взят у мертвого тела.