Маруся. Столичные игры

Галина Гончарова, 2021

Как хорошо жилось княжне Горской в провинции! Тихо, спокойно, похитители, убийцы и бывший жених – не в счет, это такие милые пустячки. Почти свои, домашние. А что будет ждать ее в столице? Интриги юртов, «любовь» родственников, террористы. Свои интересы есть у его величества, свои интересы есть у его высочества, и что со всем этим делать? Маруся точно знает. Надо делать то, что должно, а чему быть – того не миновать.

Глава 2. Аудиенции и уединенции

Ох, не просто так мне Романов карточку-пропуск вручил. Как кусок сыра в мышеловку.

В тот же день, к вечеру, мне пришла кучка корреспонденции.

Первая — от Храмовых. Приглашение в гости. Отдала Ване — отписаться и вежливо отказаться. Вежливо, понял?

Понял, но наверняка поступит как я. Сначала напишет, что думает, а потом как надо. У меня шеф так писал, кстати, чтобы пар стравить, иногда на заказчиков и всякие организации просто сил не было. Вот он и придумал, чтобы на сотрудников не срываться.

Сотрудники-то свои, родные, денежку зарабатывают, на них орать не надо, вы ж молотком по телевизору не шарашите? Вот он и не шипел. На нас.

А на всех остальных — можно. Не наживать же себе инфаркт из-за пару-тройки козлов?

Пришло письмо от любящего папеньки.

Ёж!

ОПЯТЬ!?

Меня опять пригласили на чай. Нет, ну ничему человека жизнь не учит.

Опять отдала Ване.

— Скопируешь мой ответ и отошлешь.

— Который ответ?

Я на секунду даже испугалась. Так отошлет, что я взаправду о папаше думаю, вот нам прилетит! Это сейчас я могу жертву изображать, а как только покажешь, что зубы есть…

Нет, нельзя.

Сочувствуют только несчастным маргариточкам. А несчастным росяночкам не сочувствуют, хотя кому еще хуже приходится — вопрос. Первым-то солнечного света хватает, а вторым тяжко, поди еще, налови себе обед!

Все равно.

Сочувствуют не тем, кто матерится, а тем, кто размазывает по щечкам слезки. Точно знаю.

— Ванька, не вздумай.

Парень посерьезнел в одну минуту.

— Маш, я же не дурак. Но черновик-то есть?

— Возьмешь в гостиной на столе, там папаша его и оставил.

— Понял.

Третье письмо было от главы юрта Алябьевых — Симеона Михайловича.

Хм, уважаю.

Мудрый мужик, понял, что к нему я не поеду даже под конвоем, и написал, что хотел бы встретиться со мной для обсуждения некоего взаимовыгодного дела.

— Напиши, что завтра с утра, — отдала я Ване конверт.

И взялась за последний, доставленный с царским курьером, который сейчас пил на кухне чай с водкой. Или водку с чаем?

Неважно.

Пафосный конверт содержал не менее пафосное приглашение к его величеству. Завтра, на четыре часа дня.

Ох, ёжь твою рожь!

— Так… Ваня, солнышко, тащи мне «Трафаретник». Будем отвечать.

Ваня послушно стащил с полки толстенный том в кожаном переплете.

«Трафаретник», собственно, и содержал трафареты писем на все случаи жизни. Обновлялся он раз в десять лет, этого хватало.

Высочайшие письма, письма вышестоящим, нижестоящим, девушкам, мужчинам, на все случаи жизни — от назначения тайной встречи до прошения о помиловании. Мало ли что?

Мало ли как?

Обращаться к людям тоже уметь надо. Обороты можно вставлять и свои, а вот канва…

Милостивый государь или там Ваше Императорское Величество…

На это письмо мне надо ответить самой. А еще…

— Вань, будь человеком, пошли Петьку за модисткой. Мне нужно, чтобы завтра с утра мое платье было уже готово.

Ваня только вздохнул.

— Сейчас пошлю.

И вышел. А я вцепилась в лист бумаги. Так, сначала начерно.

«Ваше Императорское Величество!

Для меня огромная честь…»

Да уж. Щас описаюсь. Только вот не знаю, то ли от счастья, то ли от нервов?

* * *

Портниха прибыла к вечеру, осознала грандиозность предстоящей затеи — и ахнула.

— Да вы что! Я же не успею! Мария Ивановна, помилуйте!

Я вздохнула.

— А надо успеть, сами понимаете.

Тетка задумалась.

Минут пятнадцать охов, ахов и вздохов — и мы перешли от страданий к пожеланиям. Да не так там и много надо было, я знала, что именно хочу, а мадам знала, как это надо сделать.

И сделает. Завтра, к полудню.

Поймите меня правильно, я могу ко двору хоть в трусах на подтяжках прийти, меня не колышет. Подозреваю, и императору плевать будет. Но!

В шахматы играют по шахматным правилам. А если начнешь играть в покер как в дурака, то дурак там будет один. В зеркале.

Э-эх…

* * *

Утро ознаменовалось прибытием Благовещенского.

Александр Викторович протянул мне букет полевых цветов, сунул мелким коробку с пирожными (лично проверял, не отравлено) и достал две погремушки. Посложнее — для Нила, попроще для Андрюшки.

— Мария Ивановна… — Мне поцеловали ручку и улыбнулись. — Как ваши дела?

— Замечательно, — рассеянно ответила я. А потом меня осенило. — Александр Викторович, а вы сегодня свободны?

— Да. Что случилось, Мария Ивановна?

— Алябьев случился. Симеон Михайлович, — честно отчиталась я. И рассказала о вчерашнем происшествии.

Благовещенский сжал кулаки.

— Стервятники.

— Их тоже понять можно… наверное, — махнула я рукой. — Просто я не собираюсь этим заниматься. А вот побеседовать придется. Не хотите послушать?

— Мария Ивановна, — смутился Благовещенский. — Я ведь вам не родственник. То есть… вы поймите, я рад буду помочь…

— Нет-нет, — махнула я рукой. — Не в том дело. Сережа, мой муж, такую возможность предусмотрел. В стене гостиной есть замечательное слуховое отверстие, просто чудесное!

— Хм… но если вы затронете какую-то тему… достаточно личную.

— С главой юрта Алябьевых? — искренне удивилась я. — Вот уж с кем не стоит откровенничать!

— Мария Ивановна, я, конечно, согласен. Мало ли что. Но — вы уверены?

— Я — уверена, — кивнула я. — Пойдемте, я все покажу и вас устрою.

— А…

— А Симеон Михайлович прибудет в одиннадцать. Так что время у нас есть, но немного.

Благовещенский внял и проследовал за мной в небольшую комнатку, примыкающую к гостиной.

* * *

У главы юрта Алябьевых цветы были на порядок роскошнее тех, что мне уже вручили. Не полевые, а… деловые?

Да, можно и так сказать.

Протею и хеликонии я узнала, остальные мне даже в кошмарах не снились. Какие-то сложные и страшноватые.

Ну да ладно, дареному букету…

Из той же оперы был и шоколад — дорогой, явно понтовый, в роскошной деревянной коробке. Я вежливо поблагодарила, разглядывая гостя.

Да…

Это — маг. И это — юрт.

Передо мной стоял высокий седоволосый мужчина. И если кто вообразил себе Альбуса Дамблдора — сразу разочаруйтесь. Аккуратно подстриженные волосы, небольшая бородка клинышком, сразу видно — ухоженная, результат парикмахерского искусства, умное лицо с резкими чертами, худощавая фигура, из тех, что с возрастом высыхают…

Умные голубые глаза, жесткая линия тонких губ. Чувствуется сила и власть.

— Госпожа Храмова, мое почтение.

— Ваше сиятельство, — я чуть поклонилась, не отводя глаз.

Да, он мужчина и глава юрта, но я женщина, и он на моей территории, и я тоже маг — тут много разных нюансов. И я с огромной благодарностью вспоминала уроки Андрея Владимировича. Пригодились ведь…

— Я надеюсь, вы уделите мне около получаса для приватной беседы?

— Прошу вас, — кивнула я на гостиную. — И благодарю за шоколад.

— Я слышал о печальном событии, которое имело место быть. Поверьте, мой шоколад не отравлен.

Кто настучал?!

Суки, урою!!!

Хотя чего я ожидала? Наверняка в полиции есть дятлы. Просто — наверняка.

Я устроила дорогого гостя, приказала подать кофе — и устроилась в кресле напротив, не проявляя ни малейшего интереса. Сам расскажет, зачем пожаловал.

* * *

Мы с Симеоном Михайловичем сидели в гостиной, попивали отличный кофе, лакомились шоколадом и плюшками…

— У вас замечательная кухарка, Мария Ивановна.

— Благодарю. Я передам ей ваши слова, ей будет очень приятно.

— Это чистая правда. И дом у вас уютный такой…

— Благодарю…

Светская беседа продолжалась около получаса. Глава юрта поддерживал ее на чистом автомате, я тоже отгавкивалась, не собираясь акцентировать на чем-то внимание. Вот еще!

Ко мне хороший человек пришел кофейку попить… может, его дома не кормят? Всяко бывает!

Первому надоело, как я и думала, Алябьеву. Оно и понятно, у него время не казенное.

— Мария Ивановна, я надеялся увидеть вас вчера.

— У меня были дела, Симеон Михайлович.

— Надо полагать, важные, раз вы решили пренебречь приглашением отца.

— Да, важные, — спокойно подтвердила я.

Отца — отца — отца — ца-ца-ца!!!

В голове навязчиво крутилась старая мелодия. Только я не помнила про отца там — или овца? А, неважно!

— Я хотел поговорить с вами по важному для нас обоих вопросу, — наконец сдался Алябьев.

— Слушаю вас внимательно, Симеон Михайлович.

— Мария Ивановна, я хотел бы сделать вам предложение. От имени моего младшего сына — Кирилла.

— Предложение, князь?

— Да. Мой сын достаточно молод, еще не женат и ни с кем не помолвлен.

Я молчала, не проявляя энтузиазма. Вот еще не хватало, радость-то нашли! Вешаться впору от такого счастья!

Алябьев, не дождавшись от меня ни слова, ни звука, подумал и продолжил:

— Я предлагаю вам место в юрте Алябьевых, Мария Ивановна.

Я похлопала ресницами.

— Это такая честь для меня, князь. И так неожиданно…

Фальшь ощущалась на языке, словно перец в дешевом чебуреке. Так и резало. Но — правила игры.

— Неожиданно ли? — прищурился Алябьев.

— Не буду лгать, Симеон Михайлович, отец намекал на этот союз.

— Но?

— Но я не могу сразу ответить согласием или отказом, — пожала я плечами. — Мне надо подумать.

Алябьев изобразил удивление.

Думать? Да о чем тут думать, хватать и тащить надо! Да?

Нет!

— Мария Ивановна, это достаточно выгодное для вас предложение.

А за словами так и читалось: для девчонки без особого приданого, репутации и связей. Ну-ну… мечтай!

— Не сомневаюсь. Но прежде, чем решать свою судьбу, я обязана поставить в известность его императорское величество.

Алябьев нахмурился. А так тебя, это не соплюшек разводить!

— Да, его величество… я полагаю, он не будет против, если вы изъявите желание.

Не будет против? Еще и полдвора позовет, поглядеть на идиотку, которая сама на плаху лезет, а вдобавок и гильотину лично настраивает, чтобы подольше помучиться.

Меня тут вообще за дуру держат? Да, похоже на то.

— Я обязательно поговорю с его величеством о своих желаниях, — похлопала я ресницами. — Сегодня же. У меня назначена аудиенция.

Алябьев как-то подозрительно скис и быстро распрощался со мной. Я пожала плечами, допила кофе и помахала ручкой в пространство.

— Александр Викторович, не желаете присоединиться?

Долго упрашивать не пришлось.

* * *

Благовещенский кипел так, что на нем можно было чайник вскипятить без особого труда.

— Наглость какая!

Я пожала плечами.

— Полагаю, идиоток хватает. Которые вешаются на сына главы юрта. Или нет?

Александр Викторович задумался.

— Сложно сказать. Но вряд ли. Всем известно, что младший сын у него не удался.

— Ничего, зато общий семейный капитал вполне привлекательно выглядит, — съехидничала я. И уставилась в стену. — Как вы думаете, стоит ожидать силового решения вопроса?

— Вряд ли. А вот попыток надавить — вполне.

Я вздохнула еще раз.

— И что за жизнь пошла? Грусть на грусти, печаль на печали…

— Не переживайте, Мария Ивановна, все образуется.

— Да будешь тут не переживать. — Я сегодня точно рекорд по вздохам побью. — Не один, так другой, не другой, так третий… обязательно ведь какая-нибудь сволочь найдется. И чего они прицепились?

— Так вы же маг земли, Мария Ивановна.

— Так не единственный же!

— Проявленный, сильный, могущий дать хорошее потомство — разве мало?

— Мало.

— Знатная, красивая, умная женщина. Тоже редкость.

— Вдова с подпорченной репутацией. Я-то надеялась, хоть это отпугнет стервятников.

— У вдов практически не бывает подмоченных репутаций. Вам очень многое дозволено, Мария Ивановна.

— Плохо. Не то, что дозволено, а просто — плохо. Я не смогу вот так от всех отбиваться…

— И не надо. Выберите кого получше, выйдите замуж.

Я посмотрела на собеседника как на недоумка. Благовещенский смутился и спрятался за чашкой кофе. Вот и правильно, нечего тут!

— Александр Викторович, вы видите мою семью. Сколько пройдет времени, прежде чем меня попробуют заставить отказаться от них? Сутки? Двое?

Ответом мне было молчание.

То-то же.

— Пейте кофе, Александр Викторович, — вздохнула я. — Я пойду одеваться ко двору, кажется, платье уже доставили. Как-то все очень неположительно складывается, вы не находите?

Находил. Но и что сказать — не знал. Оставалось молча пить кофе.

* * *

Когда я спустилась вниз, уже одетая, одобрили все. А Александр Викторович даже дар речи потерял. И было от чего.

Платье было очень удачного фасона — подчеркивало мои достоинства, тонкую талию и высокую объемную грудь, и уменьшало недостатки. Плотная гладкая юбка зрительно удлиняла ноги, лиф обрисовывал грудь, глубокий вырез отлично маскировался плотной черной сеткой, камея у горла привлекала к нему внимание, а отделка черным стеклярусом вообще была то что надо. Бусинки поблескивали и покачивались в такт движению.

Красота!

Украшений — камея и маленькие сережки с перламутром.

Волосы уложены в строгую прическу, тяжелый узел на затылке, несколько выпущенных локонов, массивная заколка, тоже с перламутром. Вуаль мне не полагается.

На руках ни колец, ни браслетов.

Траур.

Но даже траур может быть соблазнительным.

— Маша, ты шикарно смотришься, — отмер братец.

Я подмигнула ему.

— Как ты думаешь, получится соблазнить императора?

— Зачем его соблазнять? — отмер Благовещенский.

— И правда. — Я сделала вид, что погрустнела. — Незачем, но вдруг? Как-никак, такая добыча на дороге не валяется! Потом правнукам рассказывать буду!

Ваня первый понял, что я шучу, и фыркнул.

— Маш, смех-смехом, а правда, может, тебе попроще одеться?

Я покачала головой.

— Ванечка, это минимум. Даже меньше минимума, если я еще проще оденусь, меня просто не поймут.

— Плохо. Ты слишком хорошо выглядишь.

Я вздохнула.

— А буду выглядеть плохо — проявлю неуважение еще до встречи с его императорским величеством. И так плохо, и этак. Ладно, будем надеяться — пронесет. Там, при дворе, куда как симпатичнее дамы бегают, и на все готовы. Я вообще не интересна в таком раскладе.

— Я бы не был так уверен. Вы очень… вы выглядите, Мария Ивановна… — отмер Благовещенский.

Я махнула на него веером. Тоже черным, кружевным, кто бы сомневался.

— Выгляжу. Будем надеяться, все обойдется.

Мы все надеялись, и, кажется, на одно и то же.

На кой черт, правда, я императору? Оставьте меня в покое, а? Ведь так хорошо жилось в Березовском, если не считать всех этих убивцев? Так уютно…

Домой хочу. А надо — во дворец.

У-у-у-у-у-у-у…

* * *

Роскошь и красота.

Мрамор, позолота, картины, гардины…

Описывать?

Зря тратить время и силы. Но Версаль по красоте явно не дотягивал. Хотя это — мое личное мнение, а не французов.

Вот и кабинет, в котором нам прошлый раз давали аудиенцию.

Я робела.

Вот как хотите, я не трус, но я боюсь! Страшно же!

Я иду к человеку, который одним движением брови может вообще стереть меня из истории. Была — и нет. А на нет и спроса нет.

Прошлый раз разговаривали с моим мужем, я вообще была для декорации, а вот сейчас…

Страшновато.

Но действовать все равно надо. Я вошла в кабинет и склонилась в глубоком реверансе. Долго ждать не пришлось.

— Поднимитесь, княжна. Прошу вас, проходите.

Княжна.

Это важно. Не госпожа Храмова, не «сударыня», не «Мария Ивановна», именно княжна. Его величество подчеркивал достаточно высокий статус собеседницы, и разговаривать он собирался с аристократкой.

Я еще раз поклонилась и послушно опустилась в предложенное мне удобное кресло.

— Благодарю вас, ваше императорское величество.

Статус. Я — гостья. Уважаемая и нужная, это видно. А вот зачем нужная — неясно. А то к рыбке фугу тоже со всем почтением относятся, а потом — на сковородку.

— Полагаю, княжна, вы гадаете, зачем я вас вызвал?

И молчание. Я развела руками, понимая, что это не тот случай, когда надо играть в переглядочки.

— Ваше императорское величество, ваше дело приказать, наше дело подчиняться. А думать… я всего лишь женщина. Я не смогу понять всех ваших замыслов.

Иван Четырнадцатый явственно расслабился.

— Не принижайте себя, княжна. Вы не просто женщина, вы маг земли, вы умная женщина.

— Благодарю вас, ваше…

— В приватной обстановке разрешаю называть меня — государь. Сэкономим время.

— Благодарю вас, государь.

— Неужели у вас не было даже догадок, зачем я вас вызвал?

Я пожала плечами.

— Государь, полагаю, вы мне сейчас об этом скажете. К чему тратить время на глупые мысли глупой женщины?

— Княжна, вы меня радуете. Я понимаю, что нашел в вас Сергей Иванович.

Я промолчала.

Понимаешь? Ну и молодец, оставайся при своем понимании! А мне скажите наконец, какого ежа рогатого я здесь делаю?

Его величество мило улыбнулся.

— Княжна, скажите, у вас есть мечта?

Хм? Меня что — собираются купить?

— Да, государь. У меня есть мечта.

— И какая же?

— Я хочу стать первой женщиной-агрономом.

— Кем?!

А приятно, черт возьми! У его величества форменным образом отвисла челюсть, и я не упустила своего шанса.

— Государь, давно известно, что в год человек съедает примерно сто килограмм хлебных продуктов, сто килограмм картофеля, около ста килограмм овощей и фруктов. Это я еще не учитываю мясо, рыбу и молочные продукты. А говорю только о том, что важно мне. Все это фрукты и овощи, все это зерно кто-то должен выращивать. Население империи под вашим чутким руководством растет, а вот площади вряд ли прибавятся без войны. Можно сделать определенный вывод. Либо мы увеличиваем число посадок и требуем с крестьян больше, либо заменяем сорта овощей, фруктов, зерна, которые дают плохой урожай, на нечто более высокоурожайное. Весь последний год я занималась этим вопросом, именно как маг земли, и, если позволите, пришлю свои выкладки.

Его величество даже головой помотал.

— Выкладки, княжна?

Видимо, от меня ждали чего-то более женского. К примеру: «семью», «детей», «свой салон в Париже».

Ага, щас!

Семья у меня есть, дети тоже, а салон в Париже… Да мне эта гадость не нужна в принципе. Не то что в Париже, а в жизни.

— Ваше величество, излагать все это на словах долго, да и цифр получилось много. Сколько мы получаем с гектара при использовании той или иной культуры, сколько получаем с магически улучшенной, сколько можем получить, к чему надо стремиться…

На меня поглядели с явным интересом.

— Присылайте ваши выкладки, княжна. Я лично их прогляжу.

— Благодарю вас, государь. Могу ли я попросить о милости?

— Какой именно, княжна?

— Государь, если вы будете кому-то показывать мои выкладки, прошу не упоминать обо мне как об авторе.

— Почему же, княжна?

— Потому что мужчины могут быть не вполне объективны, государь. Особенно когда речь идет о женщине в науке.

— Пожалуй. Да, княжна, вы меня озадачили.

Я изобразила смущение.

— Прошу простить меня, государь, если я была дерзкой.

— Нет-нет, не стоит извиняться. Но я полагал, что у вас есть более… дамские мечты.

У меня еще и дамские сумочки есть, и дамские недомогания.

Дамские мечты?

Да у всех женщин одна и та же мечта. На всех и сразу! Чтобы войны никогда не было! Чтобы мирное небо над головой, чтобы дети не умирали… это — всеобщее. А остальное — частности, которых вполне можно добиться и самостоятельно. Той же любви, ту же семью создать, денег заработать…

— Государь, разве это плохо? Чтобы все были сыты и довольны жизнью? Чтобы моим детям хватало хлеба, чтобы младенцы не умирали от голода, потому что матерям нечем их кормить…

— Хорошо, Мария. Что ж. На мелочи вы не размениваетесь.

Я развела руками, как бы демонстрируя, что каюсь.

Не размениваюсь. И вообще…

Я — такая.

— Что ж, княжна, я и сам посмотрю ваши выкладки, и специалистам их покажу. Обещаю.

— Благодарю вас, государь.

— Но вызвал я вас не за этим.

Вот кто бы сомневался? Мы перейдем наконец к делу или будем жвачку жевать?

— В прошлом году вы показали себя как умная и достойная всяческого уважения дама. Надеюсь, в этом году вы не изменились.

Я изобразила всяческое внимание.

— Мне известно, что мой сын уже послал вам несколько букетов. Что вы собираетесь делать сейчас, когда вы не замужем?

— Уехать из столицы, государь. С глаз долой, из мыслей вон.

— Не из сердца?

— Подозреваю, что в сердце цесаревича мне нет места, государь. Да и ни к чему. Его высочество должен жениться для блага страны, и лучше — по любви. Хотя бы по взаимной симпатии.

— Вы правильно мыслите, княжна. К сожалению, Василий увлекся вами.

Ты мне хочешь предложить стать проституткой, что ли?!

Ну знаете ли!!!

Усугубить свою вину оскорблением величества мне не дали. Потому что государь облокотился на стол и даже подался вперед.

— То, что я скажу, Мария, должно остаться между нами. Вы меня поняли?

— Да, ваше величество, — отчеканила я, леденея от ярости.

Ох, только бы не сорваться. Только бы не выдать этому коронованному хаму в лицо что-то нехорошее. Держись, Маруся…

— Вы ни в коем случае не должны оказаться в одной постели с моим сыном.

Фу-у-у-у-у! Слава Богу!

— Не просто так Василий воспылал к вам чувствами. К сожалению, это был приворот.

Теперь настала моя очередь сидеть с отвисшей челюстью.

* * *

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем я промямлила непонимающее:

— Ваше величество? Приворот? Но…

— Я знаю, что вы скажете. Что ментальное воздействие просто невозможно, верно?

— Возможно, ваше величество, но вы ведь маг воды? И в вашей династии передаются по наследству определенные способности. Разве нет?

— И откуда такая осведомленность, Мария?

— Ваше величество, у меня проявленный дар. Конечно, я изучала все, что касается магии.

— Это есть в открытом доступе?

— Государь, ищущий да обрящет.

— Логично. Ладно, не будем ходить вокруг да около, на всякую силу найдется другая сила, на всякое действие — противодействие. Моего сына собирались приворожить к его невесте.

Я открыла рот и опять его закрыла.

Подумала пару минут.

— Англичане, ваше величество?

— Не факт, Мария. Кстати, я могу вас так называть?

— Разумеется, государь.

Можно подумать, если я запрещу, то меня послушаются. Вы не против, если я вами закушу? Нет, что вы, угощайтесь, вам печенку или селезенку?

— На известном вам балу вы просили — чего?

— Защиты. Для хозяина дворца.

— Чары должны были закрепиться именно там. Но ваши действия привели в силу старый механизм… я сейчас не стану перечислять вам выкладки специалистов. Но привязка оказалась переброшена на вас.

— Я не хотела, государь…

Интересно, а меня сейчас не решат по старому методу? Нет человека, нет проблемы? Кажется, эти мысли так четко были написаны у меня на лице, что государь рассмеялся.

— Не пугайтесь, Мария Ивановна. Устранять вас смысла нет.

— Почему, государь?

— Потому что приворот шел с крови — и на кровь.

— Ваше величество?

— Просто Василий влюбится в вашу сестру, потом в следующую… надо вырезать всех, в ком течет кровь Горских. Нет смысла.

Хм. Интересно, если с крови — на кровь… надеюсь, на мужчин это не распространяется? Или один раз — не передаст?

Молчу. О таких догадках лучше промолчать, пока мне голову не открутили, здесь толерантности нет, здесь это извращение, за которое и повесить могут. И в принципе, и за то самое место, которым извращался. Россия вам не Европа, это в Италии подобное в практике, еще с эпохи Возрождения.

— И кто посмел? Ваше величество?

— Мария, в том-то и дело. Вы оказались в это втянуты самым непосредственным образом. Еще задолго до приснопамятного бала.

— Ваше императорское величество?!

— Вы до сих пор не знаете, кто хотел вас убить, верно?

— Да, государь.

— Игорь Никодимович пролистал ваш дневник. Вы помните вот этот день, Мария?

Я проглядела страничку, покачала головой.

— Нет, ваше величество.

— Прочитайте еще раз…

Я послушно просмотрела страничку, исписанную крупным ученическим почерком.

Ну и?

Мария Горская была достаточно послушной дочерью. Тихой, спокойной, скромной. Единственное исключение — Милонег, вот тут у девочки сорвало крышу и выломало фундамент.

Мария начала лгать, встречаться с любимым втайне от всех…

При определенном желании это несложно сделать. Там прибавить время, тут убавить, попросить подругу прикрыть тебя…

Мими Перова — вот кто прикрывал Марию в тот день. Княжна ушла из дома подруги, чтобы встретиться с любимым, и они гуляли по столице, избегая центральных улиц. Там им появляться было попросту нельзя.

Друзья, знакомые…

Мало ли кто?

Мария накинула шаль на шляпку, чтобы хоть немного спрятать лицо, и они бродили по переулочкам, Милонег оказался превосходным рассказчиком и собеседником, и княжна буквально парила в воздухе от счастья.

Любовь!

Увы, на выщербленную мостовую воздушность никак не повлияла. Мария попала каблучком модной туфельки в щель между камнями, оступилась, едва не сломала ногу. Милонег успел ее подхватить, но каблук был изувечен безвозвратно. А ведь ей еще домой возвращаться.

Можно сделать вид, что изуродовала каблук уже потом, выходя из кареты, но даже в карету надо еще зайти! И до дома подруги тоже дойти надо.

Не босиком.

Не на руках у мужчины. Он-то отнес бы, но в процессе снискал бы такую известность в столице, что никакой рекламы не надо. Назавтра бы все и всё знали.

Выход был один — починить каблучок.

Милонег нашел ближайшую лавочку сапожника, донес туда Марию, усадил и рявкнул на мещанина, чтобы тот поторапливался. Мастер принялся ремонтировать каблук, Мария сидела, а Милонег вышел за дверь, чтобы купить возлюбленной булочку у уличных торговцев.

Странно звучит?

Но княжне-то все было в новинку! Она жила в строгости, и булочки с лотка ей не покупали! Никогда!

Мария не знала в лицо Матвеева. Его знал Милонег, с ним и поздоровался, о нем и рассказал княжне Горской, его княжна упомянула в своем дневнике.

А вот второго Милонег не знал. Зато его по описанию прекрасно узнал Романов.

В каждом государстве есть отрасли науки, которые находятся под запретом.

Якобы.

К примеру, никто не признается в разработке биологического оружия, но ведь оно разрабатывается?

В данном случае никто не признается в разработке оружия массового поражения, но…

Как я поняла, этот человек занимался некромантией. Серьезно, успешно, будучи руководителем целой группы магов. Занимался в том числе и тем разделом, который относится к магии крови.

К примеру, получаешь ты волос врага, и он гниет заживо. Это ж какие перспективы?

Тебе его даже ловить не надо.

Или внушение. То же самое, по капле крови, чтобы человек делал именно то, что надо магу. Много возможностей, много вариантов, и в магии тоже есть гонка вооружений. Дело житейское.

В подробности государь не вдавался, а я не стала расспрашивать, решив, что проживу дольше. Факт тот, что данный ученый существовал. И занимался государственными заказами, успешно и активно. Ибо был гением.

А потом он немного поссорился с его величеством.

История банальная. Из-за такой некогда ушел в оппозицию Ульянов-Ленин, чего уж там. Семья у ученого была большая, братья, сестры…

Вот один из братьев и полез в политику. Причем в худший ее вариант, который называется «агрессивное стремление к революции». Читай — к суициду.

Пока кружок дурачков просто провозглашал прокламации, полиция посматривала на это сквозь пальцы.

А вот когда они решили уничтожить градоначальника, который сделал нечто ужасное, по их меркам… А именно: приказал, когда дурачье решило устроить пикет на главной площади города, переловить всех участников. А потом тупо заголить их, там же, на площади, выпороть — и при всех отдать на поруки родителям. Мол, не набралось ума соплячье, так я его через задние ворота вгоню. А остаток родители доложат.

Понятное дело, ячейка бунтовщиков в данном городе была деморализована.

Кровь мучеников, конечно, является питательной средой для бунта. А поротые задницы?

Весьма и весьма сомнительно. И друг на друга смотреть тошно, и людям в глаза — стыдно, и по всей империи разошлось, так что методику стали и в других городах применять…

Вот горячий студент и решил уничтожить такого эффективного борца с революцией.

Неудачно.

Балбесов взяли на стадии подготовки, узнали планы и ошалели. Бомба?

Да, но черт побери! Начиненная несколькими горстями поражающих элементов, таких как гвозди, металлические шарики, прочий тяжеленький лом…

Сволочи!

Ведь взорвись такая пакость на улице, пострадает куча ни в чем не повинного народа! Но борцов за свободу этого самого народа подобные мелочи не останавливали.

Парня взяли, вместе с друзьями, и приговорили к повешению. Ученому это не понравилось, и он бросился в ноги государю.

Его величеству это тоже не понравилось. Но — ладно, ценный специалист имеет право на определенные капризы. Так что Романов организовал братцам встречу, дал почитать протокол, разъяснил все обстоятельства дела…

Не помогло.

Ученый настаивал.

Его величество решительно отклонил все просьбы о помиловании, и это понятно. Прощать террористов? Это для самоубийц, а его величество таким никогда не был.

Ученый с красивым именем Артемий Дмитриевич разозлился, инсценировал свою гибель и поклялся отомстить. Конечно, императору, понятное дело, это ж он виноват, что у дураков задницы чешутся! Недопороли!

В подробности меня опять не посвящали, но я поняла так, что пара акций увенчалась успехом. Сам император не погиб, но кое-кто из его родственников, к которым было легче подобраться…

И вот!

В дневнике княжны Горской записано о встрече Матвеева с этим человеком.

Романов начал копать. Активно, так, что земля во все стороны полетела.

Матвеев свидетелю не обрадовался и постарался устранить Милонега. Но одно дело — гвардеец, хоть трижды самый разблестящий, другое дело — княжна Горская. Как ни относись к князю, но подобраться к его родным не так-то легко. Дом князя был защищен по всем правилам, ритуалы проведены, на родных тоже, любил он там дочь или не любил, а позаботился. Это плюс.

Примерно в это время князь заключил помолвку с Демидовым, княжна резонно устроила истерику и оказалась под замком и под наблюдением. Чтобы от радости не удавилась. И достать княжну стало еще сложнее.

Милонег запаниковал, рыбка срывалась с крючка.

Матвеев запаниковал. Поди поживи на бомбе! И зацепил Милонега.

Так и попал к княжне артефакт, который она испытала. В результате на ее место пришла я.

Минутку?

— А я думала, покушались на Демидова. Простите, государь…

— Это — тоже. Матвеева вполне устроило бы, погибни вы вместе с женихом.

Одним махом семерых побивахом. С-сволочь.

— Понятно, государь.

— Потом все вышло из-под контроля.

Ну да. Встретиться с княжной Милонег не сумел, да и вообще, сдался он мне! Три раза! Отшила, ничего не взяла…

— А что планировалось на том вечере, государь?

— Тот случай, княжна, когда два интереса сталкиваются на повороте, и от них только щепки летят. Вы сами понимаете, что для ее высочества Александры мой сын — крайне удачная партия. Была…

Я промолчала. Лучше в это не лезть и не говорить, что в английской династии кровь не особо хороша. В этом мире Елизавета Тюдор плюнула на все и родила от мага сильного ребенка. Сильного мага. Но…

То ли мага она выбрала неудачно, то ли проклятие какое вплелось… в династии английских королей время от времени проявлялось безумие. И кого оно затронет — неизвестно. Лотерея.

Порченая кровь, этим все сказано.

— Ее высочество спланировала приворот. Матвеев хотел избавиться от вас.

— Таким образом?

— Да, и от Милонега тоже. Что до моего наследника… вполне возможно, целью был не он, а ее высочество. Если вы не в курсе, Матвеев мечтает пристроить Анастасию за Василия.

Не в курсе?

Да тут разве что статуи тему не облизали, потому что молчат. Они же каменные! А все остальные не просто в курсе — уже даже сплетничать перестали. Надоело!

Несколько заклинаний наложились друг на друга, и получилось…

Дрянь получилась, между нами-то говоря. Но так бывает даже с таблетками. К примеру, пьешь ты противозачаточные, потом заболеваешь гриппом, глотаешь антибиотик — и залетаешь. Не все и не всякие, но в сочетании может быть и такой эффект. Одно лекарство отменило действие другого. Или нейтрализовало его. Или…

Итак, приворот пошел на меня. А еще покушение. И я сбежала из столицы.

— А почему Милонега не убили тогда? Государь?

— Потому что сам по себе он был не слишком опасен. Прикормлен, на коротком поводке, да и… считайте, Мария, вы его спасли. Матвеев не знал, где вы, что с вами… есть ли смысл устранять Милонега, если вы живы? И информация в любой момент пойдет — куда? Неизвестно…

Я медленно кивнула, укладывая в своей голове новые факты.

Что ж, тогда объяснимы покушения на меня. И не матвеевские ли лапки дотянулись до Дарьи Благовещенской? Разъяснить бы этот вопрос?

Ладно, это я Романова спрошу.

— Надо сказать, сбежали вы, Мария, очень удачно. Привязка не успела закрепиться. Это ведь не абы что, а магия крови, на всю жизнь делалась, там надо быть рядом, а в идеале и разделить постель. И снова — вы этого не сделали. Василий остался… пусть не полностью свободен, но достаточно.

— А если бы была завершена привязка?

— Он смог бы иметь детей только от вас. Или от той женщины, к которой привязан. А он мой первенец и наследник.

Я медленно кивнула.

Паршиво, что уж там. Вспомнить хотя бы печально известного Николая Второго. Вот уж апофеоз маразма!

Делал ты сына, получился гемофилик! Ну, выдай ты замуж дочерей и, если появится здоровый внук, — срочно его в наследники! Что, догадаться сложно? А если кому что не нравится — на освоение Сибири! Или покорение полюсов! Зато преемственность власти обеспечилась бы.

Нет, не понять…

А тут принцесса с сомнительной родословной (в плане проклятий и болячек), и дети только от нее. Но у государя есть ведь и другие дети.

Но…

Увы, это слово — но! Всего две буквы, но сколько пакостей!

Если внутри царской семьи начнется раздор, ничем хорошим это не закончится. В выигрыше будет только заграница.

Ладно, с этим ясно.

И покушения ясны, и…

— А почему на меня тогда покушались в Березовском?

— Мария, вы умная женщина. Подумайте сами, Матвееву это было выгодно?

— Нет.

— И покушения-то глупые…

— Мне это тоже приходило в голову, государь.

— Вы еще не догадываетесь, кто?!

— Анастасия Матвеева?

— Да, Мария. Именно Анастасия Матвеева. Пока вы живы, она не сможет стать женой Василия.

— Но если привязка идет с крови — на кровь?

— Я пока не знаю, на что она рассчитывает. Но Романов это еще выяснит.

Я промолчала.

Ну… более-менее логично. Но наверняка есть еще и второй слой, и третий, о которых мне никогда не расскажут.

Матвеев лезет на Урал, другие юрты пытаются его остановить…

Нет, не разобраться. Разве что с Благовещенским еще посидеть, подумать?

Эх, был бы жив Андрей Васильевич, он не отказал бы. А так… Сплошные сложности.

Его величеству надоело смотреть на меня, и он перешел к делу.

— Мария, мне нужно раз и навсегда покончить с этой ситуацией. Поэтому мне нужна ваша помощь.

— Приказывайте, государь.

— Первое. Игорь Никодимович скажет вам, куда и к кому прийти. С этой привязкой надо кончать… если ее нельзя вырвать, ее надо перекинуть на другую девушку.

С хорошей родословной и вообще подходящую. Поняла.

— До той поры вы не должны оказаться в одной постели с цесаревичем. Чем меньше вы будете с ним видеться, тем лучше. Его к вам тянет, хотя и неосознанно, но пока вы были далеко… расстояние имеет значение. Сейчас вы рядом, тяга начнет усиливаться. Надо с этим разобраться — и быстро.

— Да, ваше величество.

Цесаревич что — ни черта не знает?!

Однако!

Я еще на своих родителей бочку катила? Мама, папа, простите идиотку! Здесь вообще играют, как фигуркой в шахматах, и извинений не дождешься. И кто!

Родной отец!

— Вы понимаете, что все должно остаться между нами?

— Да, государь.

— Я не беру с вас клятву на крови, потому что обстоятельства могут поменяться, но вы меня поняли, Мария.

— Да, государь. Я вас поняла и буду молчать.

— Романов с вами свяжется в ближайшее время.

— Да, государь.

— Второе. Матвеевы. Сейчас они полезут на Урал. Демидовых, считайте, не осталось — прямых наследников…

— Ваше императорское величество, прошу меня простить…

— Слушаю, Мария?

— Мой приемный сын по крови — Демидов. Прямее некуда.

— Вот как? Подробности? Хотя… потом. Пусть Романов возьмет у него кровь, если окажется, что он Демидов, тогда мы встретимся еще раз. Тогда пока оставим это, мне надо обдумать вопрос.

— Да, государь.

— Третье. Мария, так уж сложилось, что Матвеев попробует устранить вас.

— Ловля на живца, государь?

— Можно и так сказать. Поэтому…

— Я ценю ваше благородство, государь.

Кажется, мне удалось удивить его.

— Кхм?

— Вы могли бы и не предупреждать, государь. Просто использовать меня в своих планах.

— В том и дело, Мария. Когда человек знает о планах и способствует их выполнению, дело идет лучше. Не со всеми, но вы именно к этому типу людей и относитесь.

Спасибо за лесть. Но верится с трудом.

— Мария, я понимаю, что это опасно, но все будет компенсировано, обещаю.

— Государь, мне ничего не нужно. Но я прошу в случае моей гибели позаботиться о моей семье.

— Всем что-то нужно, Мария. Но я запомню — и обещаю: я позабочусь о ваших близких. Ваши дети?

— И мои названые братья. Ванечка и Петя. Иван и Петр Синютины.

— Кхм…

Кажется, мне удалось еще раз удивить его величество.

— Обещаю. О них позаботятся.

— Благодарю, ваше величество.

— Я провожу вас, Мария. И вызову еще раз — на аудиенцию. Не удивляйтесь, если пойдут определенные слухи.

Ну да.

Тебе удаль не в укор, а мою репутацию ты опустишь ниже плинтуса. Хотя…

Плевать!

Замуж я все равно не собиралась.

— К чистому грязь не липнет, государь.

— Вы умны, Мария. Не будьте же слишком умной.

— Как прикажете, государь. Сразу же после ужина начну срочно глупеть.

Я сделала «няшные глазки» и захлопала ресничками.

Его величество от всей души рассмеялся.

Так мы по дворцу и прошли, под взглядами придворных и слуг. М-да, уже завтра полгорода будет сплетничать, что я его величеству во всех позах дала.

Прямо на столе, в кабинете.

Одно утешает, хоть две пиявки отвалятся. Вряд ли папаша теперь прицепится с замужеством. Да и Храмовы хвост подожмут!

А все равно — неприятно.

* * *

В том же ключе высказался и Ваня.

— Маша, как-то это…

— Это — что? — Я была не в лучшем настроении. Вот и рычала по поводу и без повода.

— Император же…

— Ты о том, что он меня подставил?

— Я бы не стал так говорить, — замялся Ваня.

— Ага, а делать, значит, можно?

— Маша, это государь…

— Вот именно, Ванечка. Вот именно.

— Маша?

Я вздохнула, осознала, что брат ничего не понял, и принялась объяснять.

— Ванечка, солнышко, я — величина?

— Ну…

— Нет. А император?

— Да.

— Вот. Если сравнивать… ты будешь объяснять тараканам, за что им достается тапкой?

— Не буду.

— А меня пригласили, объяснили… как ты думаешь, зачем?

— Не знаю? — задумался Ваня. — Зачем?

— Подозреваю новый этап какой-то сложной интриги. Точно сказать не могу, потому как всей информацией не владею, но чтобы власть имущие считались с власть не имущими? Такого не бывало никогда.

— Хм…

Ваня покусал палец. Потом почесал в затылке, и, простимулировав таким образом мыслительную деятельность, подвел итоги:

— Драпать надо?

— Надо. Но не дадут.

— Плохо.

Да вот кто бы сомневался, что плохо. Но и удрать нам не дадут, и прыгать по команде придется…

— Ваня, я составлю завещание.

— Маша! Ты что?!

— Ванечка, солнышко, помолчи и послушай.

— Да?

— Я оформлю завещание на детей и вас с Петей. Им свое, вам свое. Тебе Лощинку, Пете крупную сумму денег, мальчишки тоже свое получат. Нилу рудник, Андрюшке все, что осталось от его отца… я все распишу: и что, и кому, и куда. А ты будь любезен следуй указаниям. Не пропадете, обещаю. Только малышню не оставляй, ладно?

— Обещаю.

— И будь человеком, не женись, пока Андрюшке хотя бы четырнадцать не исполнится, чтобы мальчишки могли за себя постоять. Мало ли какой твоя жена окажется.

Ваня помрачнел. Про маман вспомнил, оно и понятно.

— Я обещаю. Но ведь все будет хорошо, правда?

— Обязательно будет, — кивнула я. — Главное, чтобы мы были при этом самом всем.

— Маша, это как-то звучит…

— Да нормально это звучит, — поморщилась я. — Нормально. И вообще, я допускаю — все.

— Я… Маша, давай все-таки уедем?

— Куда?

— Да хоть бы и во Францию!

— Ах, Ваня, Ваня, мы с тобой в Париже нужны как в бане пассатижи.^[3]

— Что?

— То. Горькая, но правда. Не нужны мы там никому. Мы и тут-то никому не нужны, кроме себя самих, так что держись, братишка.

— Маша… мне страшно.

А мне-то как было страшно! Но я старшая и самая крутая, так что пришлось улыбаться.

— Ваня, Ваня… справимся. Обещаю.

Ваня шагнул ко мне, опустился на пол, обхватил меня за колени…

— Маша, Машенька, не умирай, пожалуйста…

И смеяться не хотелось над умоляющими глазами, над отчаянным лицом. Только пригладить взъерошенные вихры.

— Я все сделаю, чтобы выжить. Я вас просто так не оставлю.

Братишка не верил, но и выбора у него не было. Не вешаться ж превентивно? В надежде, что мучиться меньше будешь?

Нет уж. Мы еще помучаемся, а если повезет, то и врагов с нами вместе зароют. А еще лучше — без нас. В индивидуальной могилке.

Даешь простор и ячность?^[4]

Однозначно!

Примечания

3

В. С. Высоцкий. «Письмо к другу». (Прим. авт.)

4

Ячество — резко выраженный индивидуализм, выдвижение собственного «я» на первый план. (Прим. авт.)