Рассвет новой эпохи

Галина Андреевна Громова, 2020

Заключительная книга серии Бухта надежды. У них нет Великой миссии, они не возвращаются с другого конца земного шара. Они просто выжили после Беды. И пытаются продолжать жить в новых для себя условиях. Содержит нецензурную брань.

* * *

В штабе царила завидная стабильность — и не скажешь, что за окном конец света произошел. В широком холле, отделанном коричневым мрамором в лучших традициях советского дизайна, в «аквариуме» сидел помощник дежурного — правда, за неимением рядового состава, который обычно эту функцию и выполнял, службу нес пятидесятилетний прапорщик явно из запасников. Этого дядьку Виктор визуально знал, а вот как зовут его, вспомнить так и не сподобился.

— Добрый день. У нас что-то намечается? А то меня с отдыха выдернули, сержант Власенко разыскивал.

— Здравия желаю! — привычно поздоровался дежурный, ни единым мускулом лица не выдав удивления, касательно внешнего вида капитана. — Вы вовремя, тащ капитан. Через тридцать пять минут, — прапорщик поднял глаза на невидимые Виктору настенные часы созвано совещание, так что вы вполне успеете вернуться.

— Вернуться? — не понял Никитин.

— Ну… да. — Многозначительно замолчал дежурный, всячески намекая, что Виктору не мешало бы переодеться, дабы не представать пред начальством в столь неуставном виде. Да Виктор и сам уж об этом догадался, а тут как раз из штаба прогрохотал берцами молодой мужчина в сером пятнистом камуфляже «ночной город», что обычно предпочитал «Беркут» или на худой конец ЧОПовцы.

С «беркутовцами» Никитин был вроде как знаком, но вот этого бойца среди них ранее замечено не было, но все-равно его лицо почему-то казалось знакомым. Что с памятью-то? То работяга-электрик знакомым показался, теперь этот вот. По сводкам что ли раньше проходил или, может, просто мельком видел прежде?

Парень быстро расписался в журнале посещений, сдал заламинированный прямоугольник временного пропуска дежурному, попрощался и вышел из здания. Никитин опять почему-то задержал взгляд на обуви выходящего, после чего задумчиво перевел взгляд на свою расхристанную обувь. Непорядок… определенно.

Вспомнить, кто это был, удалось лишь после того, как Никитин из любопытства глянул фамилию, записанную на пожелтевших страницах казенного журнала, лежавшего по эту сторону стекла, за которым все так же скучал дежурный, усиленно пряча какую-то книжонку под рабочим журналом регистрации вызовов с КПП.

Капитан Никитин вспомнил человека, которой только что вышел из штаба, и почему тот казался ему знакомым — на совещаниях пару раз встречались, хоть и не были официально знакомы. На совещаниях вообще постоянно толпа народа крутилась, с которыми пора бы уже было перезнакомиться, да Виктору все было недосуг.

— Послушай, прапорщик, а это не тот Доронин, что в Голландии заправляет?

— Так точно, тот. — Развеял все сомнения дежурный.

— Хорошо, — кивнул Никитин и метнулся следом. Благо, Доронин не успел далеко уйти.

О командире Доронине, из-за которого пару месяцев назад едва не началась небольшая заварушка с соседями, после чего группа выживших, сплотившихся вокруг бойцов внутренних войск, охранявших учебный ядерный реактор при профильном институте в живописной бухточке с иноземным названием Голландия, сменила так сказать «подданство». А анклав выживших, сплотившийся вокруг 810 бригады морской пехоты, куда перебрался и сам Никитин, таким образом, приобрел еще один форпост на противоположном конце раскинувшегося вдоль изогнутой бухты города.

Начав размышлять об этом человеке, Виктор с удивлением для себя вспоминал все более новые подробности о нем. Через Зинаиду Максимовну, чей старший сын волею судьбы оказался едва ли не в центре всей той истории, слышал пару слов о Доронине. Сын покойного Смирнова был в полном восторге от своего командира и соловьем заливался в те редкие моменты, когда бывал в гостях.

Виктор догнал удаляющегося Доронина и окликнул его, тот обернулся и с немым вопросом взглянул на походящего быстрым шагом Никитина.

— Слушаю?

— Капитан Никитин, начальник местного отделения милиции. Ну или что-то типа того, — протянул руку для приветствия Виктор.

— Доронин, — протянул тот руку в ответ и крепко пожал. — Что-то вы не похожи на начальника.

— А, это? — Виктор опустил взгляд на шорты и кроссовки. — Новая форма. Ограниченный выпуск. Специальный летний вариант для командного состава.

— Неплохо, — раскатисто засмеялся Доронин, — а то вечером страшно берцы снимать, предварительно приходится открывать окна, дабы глаза не слезились.

— А здесь вы какими судьбами? — повернул разговор к интересующему его вопросу.

— О! Теперь верю по поводу должности.

— Так а все же?

— Да вот на поклон приходил, помощь небольшая нужна. Да и просто — выбраться во внешний мир. Я ж сам тутошний, чуть дальше в новых домах жил, ну в тех, что за тридцатьпяткой⁴.

— Вернуться хочешь?

— Абсолютно, — покачал головой Доронин. — Там уж, наверное, кого другого заселили. Вы, я тут погляжу, быстрые на это дело.

— Ну а чего добру пропадать? Людям где-то же жить нужно. Но я могу по базе посмотреть, заселили ли кого. Вдруг вещи какие личные надумаете забрать. Не знаю… фотографии там или еще чего.

— Фотографии? Фотографии не мешало бы, — задумчиво протянул Доронин, обдумывая слова собеседника. — Да, фотографии можно было бы забрать и из домашнего чего, а то про берцы это была не шутка, а жестокая правда жизни.

— Ну, если так, то и организовать можно. Так а все же, а к нам какими судьбами? Что, опять с бывшими командирами рассорились?

Доронин только отмахнулся от упоминания этого инцидента.

— Бог миловал. Они сейчас ведут себя как зайки. Вопрос чисто социальный. С медиками что-то нужно решать, с детьми… В общем, рабочие вопросы, как обычно.

— Ясно. Кстати, среди тех мамаш, что от вас к нам перекинули, медсестра была. Насколько я знаю, сейчас трудится в медсанчасти.

— Да, там такая история с этими дамами, что оставлять их себе было дороже. — Виктор был в курсе того, что женщины, которых перевезли в Казачку, были взяты в плен при зачистке банды, организованной бывшим работником органов, Глебом Рыбиным, организовавшим продажу «живого товара». Эти женины были женами и подругами работорговцев, многие из них с детьми, и после освобождения пленниц начали подвергаться всяческим нападкам с их стороны. Что, в принципе, было ожидаемо и закономерно, учитывая, что их мужья собирались сделать с пленницами. Так что женщинам даже повезло, что их оставили в живых, дав таким образом шанс на спасение. Во многом благодаря их детям. Могли бы и отправить на все четыре стороны, что было равносильно смертному приговору.

— Знаю, — кивнул Виктор. — Бабы они такие… Как начнут выяснять отношения, то хоть вешайся.

— И не сомневался! — хмыкнул Доронин. — И как они? Не шумят? Прав не качают?

— Насколько я знаю — все спокойно. Да и не в той они были ситуации, чтобы шуметь. Выбор то был из двух альтернатив — либо начинать жить по-человечески, либо не по-человечески, а по-зомбячьи.

— Это да. Наши, местные, их трамбовали не по-детски. А сами бы они без оружия да с детьми…. Да, что там говорить? Сам все понимаешь.

— А может, это было бы справедливо? Я же с Рыбиным сталкивался пару раз в той жизни, но не так чтобы очень, по долгу службы, так сказать. Резкий был мужик, как понос. Я и не сомневался, что он выживет. Такие точно не пропадут просто так. А и известие о том, что он сколотил по сути банду тоже не вызвало удивления. Не тот он человек, чтобы потеряться и упустить такой шанс подняться по пищевой цепочке. Его ликвидировали, как и остальных?

— Нет, — поморщился Доронин. — Он ушел. Убил нашего бойца и ушел.

— А вот это плохо. Я бы даже сказал — хреново.

— Ну, гоняться по лесам за бармалеем как бы не очень то и хотелось. Бог — не фраер, Бог все видит. Коль суждено будет — сведутся наши дорожки снова, а нет — так нет. — Доронин поправил кобуру с пистолетом.

— А ты… Слушай, давай на ты, а то как на великосветском приеме «выкаем» друг другу, не хватает только мизинчик топырить а пенсне поправлять.

— Абсолютно солидарен. Вот и познакомились на фоне разговоров о насильниках и убийцах.

— Ох! Ё! Вспомнил! — неожиданно хлопнул себя по лбу Никитин.

— Чего? — удивился такой неожиданной реакции Доронин. — Что вспомнил?

— Не поверишь, да мужика одного. Увидел тут, все думал про него…

— Ты меня пугаешь… Про мужиков каких-то думаешь. Прямо страшно возле тебя стоять, — рассмеялся Доронин и демонстративно сделал шаг назад.

— Да ну тебя! Вот ты начал за баб тех рыбинских говорить, а у меня картинка-то и сложилась. В голове-то все вертелось, где я того работягу видел. Вроде, рожа знакомая, а вспомнить не мог…

— Для твоей профессии не сильно гут.

— Да это после этого — Виктор коснулся шрама на голове, оставшегося после неудачного выстрела. — Так вот, а когда ты за изнасилования заговорил, так я сразу и понял. Тот мужик несколько лет назад проходил по делу о попытке изнасилования. Он тогда на врача из скорой набросился. Врач отмахался, конечно, этого взяли на горяченьком, судили, все как положено.

— Молодец тетка. Сообразила, не растерялась. — Уважительно прихмыкнул Доронин.

— Почему тетка? — искренне удивился Виктор. — Вполне себе дядька. Просто тот дебил кинулся с дымящимся наперевес.

— Чего-о-о? Уже и на мужиков кидаются, извращенцы чертовы? Фу, мерзость какая.

— Ну почему же сразу извращенцы? Просто товарищ попался охочий до мужских ласк.

— Да? — Недоверчиво переспросил Доронин, все еще морщась от отвращения. У него, как и у всякого нормального мужчины, упоминание о всякого рода извращенцах вызывало только омерзение. — Ну так и чем все закончилось?

— Полный хэппи энд. Все счастливы — доктор больше не боится за свою ж…, ну честь в смысле. А этот заднеприводный гражданин был отправлен туда, где его потребности в любви и ласке могли быть полностью удовлетворены. Говорю же — все в ажуре.

— Так а здесь он что делает?

— Ну как что? Трудится на благо общества — у него ж руки золотые, даром, что ёпарь-террорист… Тьфу ты! Отсидел уж свое — давно то было. Может, по УДО вышел? Но присмотреть за ним все же стоит. Дабы не было потом проблем.

— Вдруг опять на ласку потянет? — подсказал Доронин.

— Ага. А народ нынче нервный. Понять могут неверно. Нужно кого-нить из наших к нему направить, узнать, где живет, кем служит. А ты на машине?

— Естественно, не пехом же я сюда от Голландии дотопал. Пешеходам нынче страшно.

— А назад не собираешься?

— Нет, меня еще и на планерку пригласили, как раз вопрос мой обсуждать будут. А что?

— Да исключительно шкурный вопрос — подбрось до дома, переодеться бы мне надо, а то сомневаюсь, что командование проникнется новым вариантом формы.

— Да не вопрос, машина за воротами на стоянке. Показывай, куда рулить.

Виктор благодарно кивнул и последовал за Дорониным до стоянки. Определенно, наглость — второе счастье, а то так бы топал ножками до самого дома. Вроде и не далеко, но двигаться пришлось бы очень быстро, чтобы успеть вернуться к нужному времени.

Десятилетний Ниссан «Патфайндер» болотно-защитного цвета, на котором пыль и пятна грязи смотрелись как элементы камуфляжа, домчал до дома буквально за пару минут. Доронин отпустил водителя и сидел за рулем сам. Наличие водителя было вовсе не понтами внезапно поднявшегося по карьерной лестнице бывшего пограничника, бывшего сотрудника ЧОПа, скорее — практической необходимостью, равно как и машина сопровождения с тремя бойцами, которая неусыпно следовала за ним. Хоть город и пригород контролировался военными, но полностью беспечными тоже становиться не следовало. Беспечные долго не живут. Хотя Доронин исповедовал прямую, как стрела, философию — двум смертям не бывать, одной не миновать.

— Кучеряво живут у нас менты! — присвистнул Доронин, окидывая взглядом высокий каменный забор и трехэтажный дом, возвышающийся за ним. — А еще говорят, что вам мало платят. Или это все куплено на нетрудовые доходы, заработанные непосильным трудом?

— Ха! Так и у тебя машинка ничего так. — Похлопал по бежевому кожаному сиденью Виктор, выбравшись из авто вслед за Дорониным.

— Кредитная, — усмехнулся Доронин. — Так что жду в гости судебных приставов за просроченные выплаты по кредиту.

— Блин! А я вот собирался, да так и не собрался тачку взять. А теперь вон, сгонять в город и любая твоя. Дом же ж этот — честно отжатое у мертвяков. Мы, как переехали в гарнизон, зачищали этот поселок, ну и выбрали пару домов для жития. Так что губозакаточная машинка тебе в помощь, а то раскатал так, что споткнешься.

— Да? Глядишь, так и в моей квартире кто-то хозяйничает. — Изменился в лице Доронин. — Может, действительно, глянешь, что там и как по своим базам? Возвращаться-то я не буду, а вот вещички зимние забрал бы.

— Это если они еще на месте! У нас тут быстро с неподходящими вещами — на базар все то, что не подошло. — Крикнул вослед Никитин и взбежал по невысоким ступенькам, ведущим в большой трехэтажный дом.

Пока Доронин угощался чаем, удовлетворяя любопытство сердобольной Зинаиды Максимовны, все расспрашивающей его о сыне, Никитин быстро переоделся в привычные джинсы и футболку — как не пытались его коллеги переодеть его в камуфляж, так ничего и не получилось. Черные джинсы, зеленая пятнисто-камуфляжная футболка, по холодной погоде кожаная куртка из грубой кожи, которую не каждый мертвяк прокусит — Виктор не изменял себе.

Переоделся он быстро, по-военному, и во дворе едва не споткнулся о летящего на всех парах толстого кота со встопорщенным хвостом, за которым со звонким хохотом неслось нечто чумазое в кислотно-розовом платье и с подскакивающими в такт шагов косичками. Кот, не смотря на все приложенные к эвакуации своей драгоценной туши усилия, был пойман и едва не придушен в крепких детских объятиях.

И только жалостное утробное «ма-ао» и опасение, что сейчас коту все надоест, и он попросту расцарапает девчонку в кровь, заставили Виктора остановиться и аккуратно забрать животину у тут же разошедшейся плачем Каринки.

— Дя-а-а-адя, отда-а-ай ки-и-исю, — обиженно затянула девчонка на одной высокой ноте, да так, что а зубы свело от боли. — Я хочу-у-у-у кисю погла-а-адить!

— Кисе пора спать, кися устала, — объяснение получилось так себе.

— Ма-а-ао! — то ли подтвердил мысль кот, повисший в руке Виктора, то ли напомнил, что его как бы пора отпустить, а потому начал извиваться всем телом. Капитан отпустил кота и даже подтолкнул легонько того ногой в сторону ближайшей открытой двери, дав шанс хвостатому избежать лишнего внимания со стороны ребенка.

— Кися не устала! Не устала! — аж затопала от возмущения девчонка, порываясь броситься догонять ретировавшегося усача.

— Так, ребенок, прекратить истерику! — попытка Виктора остановить плач командными методами не увенчалась успехом, опыта общения с детьми у него было не то чтобы много. Несовершеннолетние преступники были абсолютно не в счет.

— Виктор Иванович, с детьми такая тактика не действует, — подошла Зинаида Максимовна. — Это не солдаты.

— Да, Макаренко из тебя хреновый! — рассмеялся Доронин, выйдя из-за стола с чашкой горячего чая, который в такую жару был очень кстати.

Виктор и сам любил чаек горячий, не смотря на августовскую жару. Казалось бы летним зноем утолять жажду и остывать было бы лучше холодной водой, но каждый южанин знает, что для освежения лучше всего пить теплые или горячие напитки.

Вот и Доронин, подув в очередной раз, вновь отхлебнул из чашки.

— Ну…. — развел руками Виктор. — Я попытался.

— И зачем вообще было забирать ребенка из интерната, если бросаешь его постоянно? — громко фыркнула проходившая к соединяющей два соседних двора железной кованной калитке Евдокия Антоновна, возвратившаяся со смены на местной хлебопекарне.

— И тебе не болеть, Евдокия! — поджала губы вдова полковника Смирнова. — Сама же знаешь, на дежурстве Анна! Чай не на гульках.

— Угу, знаю уж. Да успокой ты ее уже, чего кричит на весь двор? Я со смены, поспать хотелось бы.

Калитка противно скрипнула несмазанными петлями, и мать погибшего лейтенанта Паркова, скрылась в соседнем дворе, тяжело ступая по выложенным плиткой дорожке.

С гибелью сына в Евдокии Антоновне будто что-то надломилось, полностью изменив этого человека. И если Виктор еще понимал ее изменившееся отношение к нему самому — все же Серега погиб отчасти и по вине Виктора, то вот нападок на вдову Смирнова, а уж тем более на Каринку он понять не мог. Да и никто не мог. Даже муж самой Евдокии Антоновны. Все же Каришка была каким-то лучиком света, привносящем в их жизнь какое-то сумасбродство и хаос. В хорошем смысле этих слов.

Зинаида Максимовна тяжко вздохнула, проследив взглядом за удаляющейся фигурой, но потом вновь переключила свое внимание на хнычущую девочку.

— Пойдем, Кариша, к Зорьке, посмотрим, как там козлятка. — Весьма профессионально заговаривая зубы девчонке и переключая внимание малютки с успевшей скрыться в дверном проеме «кисы» на козу, Зинаида потихоньку начала уводить ее в сторону, к загону, где содержалась найденная Виктором животина, на ходу быстро протараторив гостю. — Вы все на столе оставьте, я потом уберу.

— Да, весело у вас, — прокомментировал происходящее Доронин, подходя к переодевшемуся Виктору и отряхиваясь от возможных крошек, попавших куда-нибудь в складки камуфляжа.

— Обхохочешься. Ладно. Ты чай попил?

— Попил-попил. Поехали, а то время уже поджимает. Я прям себя суперзвездой почувствовал — скоро будут автографы просить.

Все же иногда полезно быть чуть более чем настойчивым. Никитин не отличался способностью быстро сходиться с людьми. Знавал он таких, которые через десять минут общения, вызывал ощущение, что знаешь этого человека несколько лет. Так вот такими способностями он не впечатлял, зато интуиция у него работала на все сто. Может, врожденная, а может, развитая за годы службы. Так вот та самая интуиция говорила, что новый знакомый из тех людей, в которых минимум гнили.

При выходе со двора Никитин столкнулся с Ксенией — дочерью Зинаиды.

— Окса, привет.

— Драсте, Виктор Ивавныч, а я вот в морге была! — с радостью поделилась впечатлениями девчонка, светившаяся едва ли не как начищенный самовар. — Только оттуда.

— Отку-уда?! — не поверил своим ушам Никитин, а рядом крякнул от удивления Доронин.

— Ну, вы ж сами мне постоянно говорите, что я от жмура блевать начну!

— Оксанка, фу. Ну что за выражения?! Ты же приличная девушка, а не уличная шаболда.

— Так это вы так говорите! — пожала плечами девчонка. — Я всего лишь повторила ваши слова.

— Ну так мне можно, — выдал самый железный аргумент Никитин. — Я ж типа взрослый, а ты — мелочь пузатая.

Девчонка не обиделась на такое заявление, рассмеялась только.

— Ладно. — Решил направить ее упорство в нужное русло мужчина. — Увидишь кого из взрослых, скажи, чтобы заглянули к бригаде электриков, что монтажат возле спортплощадки, там такой худощавый мужик в синем комбезе — нужно узнать, кто он и что. И вызвать на разговор.

— На допрос? — просияла Ксения, обрадовавшись, что ей, наконец, доверили выполнение хоть какой-то задачи. Хотя до этого Виктор крайне негативно относился к ее участию в каких-либо делах. — А можно…

— На разговор. — Поправил ту Никитин.

— Так я сама могу.

— Я т-те дам сама. Нашим передай. Антохе там… Хотя отставить, он на стрельбах. Ну, значит, кто у нас там в отделе сидит? Короч, сама не суйся. Не доросла еще. Поняла?

— Угу. — Сникла девчонка и направилась во двор.

— Стой! — окликнул ее Виктор. — Сама можешь поприсутствовать. Только все под запись и подписи не забудьте поставить.

— А это что у вас уже и дети служат? — кивнул в сторону довольной девчонки Доронин.

— Так это сестра твоего Сашки, Оксанка, она же Ксенька, она же Сенька. Вот, идет по стопам отца. Учится сыскному делу. Хотела на «юрфак» поступать, а не сложилось.

— Н-да… У многих не сложилось. И не скоро сложится. Ладно, поехали, а то опоздаем.

Примечания

4

35 береговая батарея