Дневник режиссера. Впечатления от репетиций

Вячеслав Терещенко

В книге собраны впечатления от работы над постановкой спектакля «Мамочки» по одноимённой пьесе Владимира Зуева. Подчеркиваю — впечатления режиссёра, педагога театрального института. Эта книга, возможно и учебник. Так как в ней поднимаются «извечные» вопросы нашей профессии. Автор хочет поделиться с молодыми режиссёрами, студентами своими мыслями о состоянии современного театра, о профессиональных взаимоотношениях между режиссером и актёрами в творческом процессе воплощения замысла спектакля.

Шестнадцатое февраля

После репетиции пьесы «Мамочки». Была «продленка» с утра с перерывом. Прошли уже две трети. У нас в репетиционном зале «пощупали» материал. Сегодня дошли до сцены седьмой. Восьмой даже… До восьмой сцены! Седьмая-восьмая сцена — встреча вояк с матерями и дальше, когда Лёлька убегает. Лелька убегает из подвала. Когда они ее спасли, а она убегает. Физически не может в этом подвале, под землёй находиться, когда муж с пробитой головой лежит не далеко… И Старшенькая проснулась, осмотрелась в полутьме — Лёльки нет! Она будит Розу и Младшенькую: «Вставай! Вставайте, девка пропала! Было уже такое…» Тело крали местные и потом продавали…

Старшенькая выбежала на улицу, а там ни Лельки, ни Дэна… может, боевики их украли?…

И будут теперь просить выкупа. Эта сцена тоже — сложнейшая.

Конечно же, и «Первая встреча» — очень сложная сцена — сцена в атмосфере нежности, любви… И дальше — конфликт идет двух мировоззрений.

Первое. Задача Андрея. Нужно быстрее, чтобы мать взорвала себя, и встретиться с ней, потому что вход в «их мир» — есть, а вот выхода из «их» мира в мир реальный, в «наш» мир, который Зуев показал как ад (а «тот» мир он показал как рай), выхода из рая в ад, т.е. настоящий мир — нет. И задача абсолютно иная, нежели у Сергей, который отстаивает право матери на жизнь: «Ни в коем случае нельзя мамам умирать! Матери должны жить»! Матери должны жить с их громадной любовью к своим детям, даже в таких адских условиях, но должны жить. Ни в коем случае не должны умирать. Они умрут — умрет любовь на Земле. Тоже, сложнейшая сцена.

Конечно же… конечно же… Вот работают артисты. Пробуем. В принципе, каждый работает, каждый актер работает в театре не по одному году, некоторые артисты несколько десятилетий работают. Например, Старшенькую играет артистка Елена Чистякова, она — заслуженная артистка республики Дагестан, ей уже перевалило за пятьдесят. Она лет тридцать работает, даже больше, актрисой. Есть более молодые, которые несколько лет работают — исполнители ролей парней. Например, Арсен только-только закончил Щепкинское училище в Москве. Стас, играет Колю — парень, как говорится, пришел в театр вообще без образования и главный режиссер театра, вахтанговец Скандарбек Тулпаров с ним занимался и давал ему «азы» театральной школы… Старшие, опытные артисты занимались с ним. Ну, мальчик органичный, имеет способности. Поступал бы заочно на актерский факультет. Почему-то, как говорится, «по российским стандартам» не хочет получить образование и получить «корку» актерскую. Хотя, в театре эта корка не нужна: никто, кроме отдела кадров эту «корку» не смотрит. Смотрят конкретно — что ты умеешь здесь и сейчас. А Стас — умеет, он слышащий артист, и фактура есть, и голос есть, и, как говорится, пытается «верить в предлагаемые обстоятельства»… Владеет «азами» школы. И, чистый парень, светлый, и… подходит, тем более, на роль… Но. Вот проблема. Что посоветовать талантливой творческой индивидуальности, чтобы не наигрывать, не показывать действие, а действовать. Как снять «зажимы»… Нужно с ним заниматься простыми «элементами школы», увлечь его этим, чтобы поверил в себя и не спешил. Чтобы понял, что такое действовать на сцене. Ведь слово «актер» в переводе на русский язык — действующий.

Вот проблема — вера в предлагаемые обстоятельства. Вера в предлагаемые обстоятельства. Занимаюсь уже вторую неделю с актерами. Мы репетируем и я вижу, что они приносят на репетиции. У меня возникает ощущение, что один из девяти исполнителей, один-двое, может быть, подключают фантазию, воображение и вне репетиционного времени пытаются что-то нафантазировать вокруг своих ролей. Пытаются сочинить биографию героя! Учат текст, фантазируют… как-то это всё в «киноленте видения». Какие-то ситуации придумывают, которые остались за кадром самой пьесы (то, что происходит не на наших глазах)… Как-то стараются «влезть в шкуру», как говорится. Фантазируют биографию персонажа: где он родился, когда женился, в кого первый раз влюбился, о чём мечтал, что прошел, что видел, какое счастье и беду «намотал на локоть», как он говорит, как он ходит, как он смотрит…

Это — домашняя работа артиста над ролью. Я понимаю, что этого не делают многие актёры.

У одной актрисы, Ирины Тимохиной я видел переписанную её рукой роль и собранную в тетрадь. И это было радостно. Нас так учили! Про молодых артистов этого не могу сказать. У кого они учились? Кто им передавал из рук в руки профессию? Вижу на репетициях только отпечатанные роли. Никто не переписал роль от руки. Ни у кого не вижу толстую тетрадь роли. Такое отношение к своему делу, к себе, к театру? Или просто не знают, не умеют «возбуждать» себя для творчества. А это также является методом «вживание в роль». Эти методы им не передавали «старики»? Пока выводов не делаю. Собираю свои наблюдения… Может быть, это не в традициях этого театра. Я ведь не воспитываю труппу… Приехал, по мере возможности, выбрал, как-то, на мой взгляд, подходящих артистов с помощью Скандарбека Данияловича, естественно, который с ними проработал (работает в этом театре более двадцати лет) и их хорошо знает.

Понимаю, что в этом большая сложность — они привыкли слушать режиссера. Вот режиссер предложит, или не предложит?.. Почти не слышу: «А можно я это сделаю?», «А можно я вот так вот сделаю?» Да, вы сделайте, всё можно. Да, вы сделаете, если это убедительно, если это заразительно, если это в предлагаемых обстоятельствах, если это в характере — то только приветствуется. Я скажу: «Молодец»! И предложение актерское мы оставим, естественно, и закрепим в роли, если это тебе помогает. Если это тобою рождённое. Потому — что рождает артист — он это любит, а если предлагается и осваивается — он это не любит, естественно, выполняет механически. А нужно же влюбить себя в роль, а нужно же присвоить обстоятельства истории, верить в них. Нужно же создать такие условия, чтобы им показалось, что они сами это придумали, как говорится. А когда им предлагаешь какие-то оттенки, что-то по форме, чтобы они заполнили содержанием — фантазия и воображение спят.

А что значит «вера в предлагаемые обстоятельства»? Краеугольное качество профессиональной пригодности человека к актерской профессии… Это, конечно же… в это и входят: и понятие волевых усилий, и фантазия и воображение. Делаю вывод, что фантазия, воображение спят.

Старшее поколение артистов. Я смотрю — нет, нет пока поиска, не ищут. «Раскачиваются» долго. Будят свою творческую природу долго. Я пытаюсь «зажечь»: спектакль о какой-то неистовой, нечеловеческой любви на грани, на таком градусе вот этого восприятия мира, на таком градусе хотения, жажды встретиться с любимым сыном, с единственным. Единственное спасение, которое держит их на земле — это найти своего сына мертвым или живым…

Вот как найти в себе эти сигналы? Как они ведут себя, как они ходят, как они через «не могу», через «не хочу», не доедают, не досыпают, не обращают внимания на внешний вид. Как-то поддерживают себя для того, чтобы найти сына. Ползают на коленях, на «брюхе» по земле, чтобы спасти самого любимого человека… На чужой земле, где каждую секунду их могут убить… Где воздух пропитан и пахнет кровью… Что значит: поехать в родные места в глубинку России не надолго, продать там все, вплоть до родного дома, чтобы были деньги, за которые можно искать своего пропавшего сына, выкупать могилы… А вдруг сын там?.. Что это за предлагаемые обстоятельства? Какая острота в них? И какие новые актерские выявления, оценки нужно искать? А они выходят на площадку, вроде и текст знают… Начинается действие — и я вижу, что… они используют наработанные штампы. Потому что им проще, потому что им удобнее, а предлагаемые обстоятельства таковы, что им неудобно, им не может быть по определению «удобно», они дышать не могут, они пить и есть не могут, потому что сына не нашли, потому что давит этот ад предлагаемых обстоятельств — это война. Внутри вой должен стоять, а не показное реалистическое «бормотание»… Они ходят… А вдруг под шальную пулю попаду, встретятся тогда с сыном… Ан нет, не получается, потому что судьба распорядилась. Нет, ты сама должна, сама должна. Это твой крест — искать и найти сына.

Сложнейшее ощущение того, что какое-то сейчас… Пока вкладываешь, а отдачи маловато. Отдачи маловато, но она, я думаю, появится, потому что… тоже проблема большая пока, на первоначальном этапе, вот когда мы «разрыхляем материал», скажем так, «разведкой телом» идем. «Разведка телом».

Тоже — как найти тон? Вот у них есть определенные тоновые обороты голосовые, к которым они привыкли. Они на них и звучат — говорят, на этих вот «обертонах», какие привычны в удобной нашей сегодняшней бытовой жизни. А я прошу низкий голос искать, ведь связки прокурены, они спирт пьют, они болеют, они кашляют. Делаю вывод: мало фантазируют над ролями… Как говорил классик? 80 процентов работы на ролью — домашняя работа! 20 процентов работы над ролью — проверка на сцене, уточнения. На сцене проверяем найденное дома. Дома не работают… понимаю: хозяйство, семьи и т. д. Значит, отношение к творческому процессу как к работе? Ни как к служению, ни как к творческому акту «горения творческого»… Когда наступает тот момент, когда актёр позволяет себе такое отношение к себе, к профессии, к Театру?.. Я такое отношение вижу и в столичных, и в провинциальных театрах. Это тенденция идёт давно. Что нужно сделать главным режиссерам, директорам театров, чтобы остановить превращение «живого» театра в «мёртвый»?.. Сложнейший и актуальнейший вопрос сегодня. Задаю больше его себе…