Вторая попытка Колчака

Вячеслав Коротин, 2019

На рассвете 7 февраля 1920 года члены Иркутского ревкома вывели на лед Ушаковки адмирала Колчака – бывшего исследователя Арктики, бывшего командующего Черноморским флотом, вывшего верховного правителя России… Расстрельная команда получила команду «Пли!» Еще через пару минут тело Колчака сбросили под лед реки… Последней мыслью адмирала перед смертью была: «Ошибок случилось немало, доведись всё повторить, я бы их не совершил… Господи, если бы я мог вернуться к «началу пути!» И, похоже, что «кто-то» услышал отчаянный призыв – живой и вполне здоровый Колчак вынырнул в ледяных водах Балтики образца 1914 года! Сумеет ли адмирал воспользоваться второй попыткой?

Глава 6

Дан приказ ему на запад…

— Пожалуй, соглашусь с вами, Александр Васильевич, соглашусь… — Эссен, теперь уже всецело доверявший Колчаку, поскрёб пальцами лысину. — Знаете, а действительно, прогуляйтесь с англичанами на Средиземное море — вдруг действительно поймаете вместе с ними Сушона. Вестовой!

— Слушаю, ваше превосходительство! — немедленно нарисовался в салоне матрос.

— Прикажи передать на «Лайон», — адмирал склонился над столом и быстро начеркал: «Прошу, возможно скорее, принять меня по неотложному делу». — Держи!

— Есть, ваше превосходительство! — вытянулся по струнке вестовой. Цапнул бумагу, отдал честь, и только удаляющийся топот остался от него буквально через пару секунд.

А ещё через пять минут тот же матрос доложил: «Лайон» высылает катер.

— Вежливые у нас гости, — усмехнулся командующий Балтфлотом. — Ну что, идёмте, Александр Васильевич, — нас ожидают.

Командующий вместе со своим штаб-офицером спустился в английский катер, поприветствовал встречавшего лейтенанта и направился к ожидавшему их Битти.

Английские линейные крейсера просто завораживали своей красотой. Вернее, сочетанием красоты и мощи. Таких совершенных кораблей Россия не имела, и в обозримом будущем Андреевский флаг не будет поднят ни на чём подобном. Линейные крейсера типа «Измаил» обещали стать сильнейшими кораблями в мире, но в данной реальности им не суждено было родиться вообще…. А теперь — посмотрим.

С борта «Лайона» спустили парадный трап, поднявшихся на борт Эссена и Колчака встретил лично Битти. Под звуки оркестра встретил, выказал уважение командующему Балтийским флотом.

— Рад приветствовать вас, господин адмирал, — лёгкий поклон в сторону Эссена, — и вас, господин капитан первого ранга, на борту своего флагмана. Как я понимаю, у вас имеется информация особой срочности, если вы решили посетить «Лайон».

— Вы не ошиблись, господин адмирал, — кивнул Эссен, — срочность особая.

— Тогда прошу ко мне в салон! — приглашающе протянул руку англичанин.

Выглядел Дэвид Битти ну натуральным англичанином — ни дать ни взять. Вот закажи скульптору слепить бюст английского аристократа — получится Битти. Как это описать конкретно? Никак То есть максимально стандартно: крупный нос с некоторой горбинкой, скулы не выражены, губы тонкие, глаза обычные, причёска — чётко выраженный пробор вправо… Что ещё? Ну да: кончик носа «клювиком»…

— Прошу садиться, господа, — английский адмирал обозначил приглашающий жест, когда Эссен с Колчаком вошли в его салон. — Как я понимаю, это не просто визит вежливости, а вас привело ко мне на борт какое-то срочное дело?

— Разумеется, — кивнул Эссен, усаживаясь в кресло. — Мы не посмели бы вас беспокоить, да ещё в таком срочном порядке, если бы не получили информацию чрезвычайной важности.

— Весь к вашим услугам, — Битти тоже расположился за столом. — Слушаю вас!

— Если без предисловий — грядёт война. Она начнётся непременно, что бы там сейчас ни делали дипломаты…

— Простите, — нахмурился англичанин, — а откуда такая уверенность?

— От одного нашего агента, которому можно доверять всецело. Надеюсь, вы понимаете, что более подробной информации о нём я вам сообщить не имею возможности. К тому же и сам её не знаю. Могу только дать слово, что все, что он сообщал нам до сих пор, подтверждалось грядущими событиями с абсолютной точностью.

Заставить командующего флотом произнести эту фразу стоило Колчаку немалых трудов, но, в конце концов, удалось: ведь если принять, что сам Александр Васильевич и является тем самым «агентом», то никакой лжи в словах Эссена не присутствовало.

— Хорошо, — Битти слегка задумался. — Я верю вашим словам. У вас ведь есть и некие более конкретные предложения?

— Конечно, иначе мы бы не посмели вас беспокоить.

Без единого слова английский адмирал обозначил на лице готовность воспринимать информацию.

— Австрия нападёт на Сербию, потом объявит войну России, Германия — России и Франции, потом вступит Великобритания…

— Простите! А почему? Я не вижу для этого юридических оснований.

— Разрешите, ваше превосходительство? — посмел встрять в беседу адмиралов Колчак.

— Конечно, Александр Васильевич.

— Так вот: немцы для обхода французских войск вторгнутся в Бельгию. А её нейтралитет гарантирован королём Эдуардом, не так ли?

— Позвольте! — вскочил Битти. — Это вам тоже сообщил ваш агент? Он знает планы ведения будущей войны в таких подробностях? И о последствиях каждого шага тоже? Позвольте мне усомниться, господа!

— Разумеется, — улыбнулся Эссен. — Мы и не просим безоглядно нам доверять. Наша просьба значительно более скромная: прошу сделать офицера моего штаба, капитана первого ранга Колчака представителем Российского Императорского флота на флоте его величества короля Эдуарда. Я понимаю, что даже моего ходатайства для этого недостаточно, но все юридические тонкости сам урегулирую с господином Морским министром и Главным морским штабом. Мне важно лично ваше принципиальное согласие.

— Моё согласие? — удивился англичанин. — Доставить в Лондон вашего офицера? Для этого достаточно вашей личной просьбы, господин адмирал. Или вы чего-то недоговариваете?

— Не «недоговариваю», господин адмирал, а просто не успел рассказать вам всё. С Германией и Австрией, возможно, будет справиться за год-другой, но немцы хотят втянуть в войну и Турцию, что резко осложняет ситуацию.

— Эти сведения тоже от вашего агента? Что-то слишком он информирован…

— Убедитесь позже. Так вот: для вовлечения турок в войну Германия отправит в Константинополь линейный крейсер «Гебен» под флагом адмирала Сушона и лёгкий «Бреслау». Если ваши средиземноморские эскадры перехватят немецкие корабли по пути к Дарданеллам, то, с большой степенью вероятности, Османская Империя останется нейтральной, не потребуется миллионов солдат наших стран на войну с нею, останутся открытыми проливы для взаимного снабжения… Ну разве необходимо объяснять вам, военному моряку, насколько важно то, чтобы такая серьёзная в военном и геополитическом аспекте страна не стала нашим дополнительным противником в грядущей войне?

— Согласен. Что ещё?

— Вот мы и планируем, что капитана первого ранга Колчака будет разумно направить на вашу средиземноморскую эскадру. Он поможет вашим линейным крейсерам перехватить «Гебена» по пути к Дарданеллам. И… Прошу меня извинить за то, что смею вмешиваться в дела Гранд Флита, но очень бы хотелось, чтобы командовал английской эскадрой в Средиземном море на тот момент смелый и решительный адмирал.

— На флоте его величества любой адмирал смел и решителен, — вскинулся Битти. Он и сам прекрасно осознавал, что это не так, но не иностранцу критиковать британских моряков.

— Ещё раз прошу прощения, — лучезарно улыбнулся Эссен возмутившемуся англичанину. — Если я перефразирую: «Наиболее смелый и решительный», — вас удовлетворит?

— Несомненно, — ответил улыбкой на улыбку британец. — Но я не понимаю, почему вы говорите это мне — я не назначаю командующих эскадрами.

— Конечно. Но ведь ваше слово тоже имеет кое-какой вес в Адмиралтействе. Это, во-первых, а во-вторых, ваша реакция тоже показательна. И будем надеяться, что ваш Первый лорд, господин Черчилль, так же воспримет предложение России как конструктивное и полезное для обеих наших стран.

— Согласен с вами. Сделаю что смогу. И с удовольствием предоставлю каюту на «Лайоне» капитану Колчаку, как только вопрос будет урегулирован между нашими адмиралтействами.

— Тогда позвольте поблагодарить вас за гостеприимство и откланяться — и у вас, и у нас ещё очень много дел, — поднялся с кресла Эссен.

— Не смею задерживать, — тоже встал английский адмирал и обменялся рукопожатиями со своими гостями. — Уверен, господин капитан первого ранга, что наша встреча не последняя, как только будут улажены все необходимые формальности, вы желанный гость на борту моего флагмана.

— Благодарю! — кивнул Колчак. — Очень надеюсь на скорую встречу.

* * *

И события понеслись со скоростью экспресса: визит к Морскому министру — всё благополучно, благо, что Григорович прекрасно помнил Колчака ещё по Порт-Артуру, да и как гидрографа и полярника тоже уважал, адмирал Русин, руководитель Морского генерального штаба, покочевряжился, правда, посомневался в необходимости столь срочной командировки, но тоже, в конце концов, дал добро. И полетели по телеграфным кабелям телеграммы из Петербурга в Лондон, из Адмиралтейства в Адмиралтейство. Туда и обратно полетели. Черчилль не возражал. Успели, короче. Вот чего Александр не успевал, так это попрощаться с семьёй — эскадра адмирала Битти уже готовилась выбирать якоря и следовать на родину. Письмо жене, прощальный банкет балтийцев и англичан… Поехали!

В Лондоне Колчака встретили очень любезно, и он тотчас был принят первым лордом. Черчиллю было всего сорок, он совсем не напоминал ту расплывшуюся тушу, которая знакома по военным фильмам большинству зрителей конца двадцатого — начала двадцать первого века: подтянут, атлетичен — настоящий ЛОРД.

— Весьма рад знакомству, господин Колчак, — британец первым протянул руку, едва только Александр зашёл в кабинет. — И приятно удивлён инициативой Российского флота по поводу обмена офицерами связи. Если вдруг всё-таки начнётся война, это будет весьма и весьма полезно.

— Благодарю за радушный приём, сэр, — пожал Колчак протянутую руку. — Как лично вас благодарю, так и вообще флот его величества — о пребывании на эскадре адмирала Битти у меня остались самые приятные впечатления.

— В телеграмме вашего министра говорилось, что главное вы сообщите на словах. Я весь внимание, — прервал Черчилль обмен любезностями.

— Именно так, — обозначил поклон Колчак. — У меня действительно имеется информация чрезвычайной важности, причём сообщить о её источнике я не имею возможности, ибо сам не знаю человека, который её сообщил…

— Я всё понял, капитан, — лорд потянулся к коробке с сигарами. — Давайте к делу. Можете курить.

— Благодарю вас, не курю. Скоро начнётся война…

— Вполне это допускаю, — перебил собеседника Черчилль, прикуривая. — И что? Армия и флот его величества вполне к ней готовы.

— Война может продлиться годы. То, что Германия и Австро-Венгрия выступят против России, Великобритании и Франции достаточно очевидно…

— Продолжайте, — в первый раз пыхнул дымом лорд.

— Важно максимально отсрочить, а может даже, и вообще не допустить вступление в эту войну Турции на стороне Центральных держав. Она будет колебаться первое время, но у кайзера есть план, как прекратить эти колебания: два немецких крейсера, линейный «Гебен» и лёгкий «Бреслау» следуют в Константинополь.

— Вы уверены, капитан? — снова прервал Колчака Первый лорд Адмиралтейства. — У нас тоже имеются некоторые сведения — адмирал Сушон идёт в Катаро. Усилить австрийский флот.

— У австрийцев достаточно своих кораблей, а вот в Чёрном море новейший линейный крейсер сможет кардинально изменить соотношение сил. И если допустить, что война всё-таки продлится несколько лет…

— Сколько? — аж привстал с кресла Черчилль. — Капитан, вы серьёзно?

— Совершенно. Рассчитывать нужно на худшее, — спокойно продолжил Колчак. — Так вот, если война продлится несколько лет, то очень принципиально, в чьих руках будут Босфор и Дарданеллы — в руках врага или нейтральной страны. Останутся турецкие солдаты в казармах или развернут свои штыки на Кавказе, в Месопотамии и на границах Румелии. Какую позицию займут Болгария, Греция и Румыния…

— Хорошо, — нетерпеливо прервал собеседника Первый лорд. — Допустим, что вы правы. Допустим! У вас есть конкретные предложения?

— Так точно! Прошу отправить меня на Средиземноморскую эскадру линейных крейсеров. И ещё: не смею вам советовать, но очень рекомендую назначить командовать ею максимально смелого, решительного и умного адмирала. Такого, который был бы способен в самые первые дни грядущей войны прославить Великобританию громкой победой.

— А знаете, капитан, вы мне определённо начинаете нравиться, — вдруг улыбнулся Черчилль. — Громкая победа — это хорошо. А то Хохзеефлотте, чувствую, в открытое море вытащить будет весьма непросто. К тому же стоит ещё в самом дебюте проверить, чего стоят их корабли, а чего наши.

— Вы прекрасно поняли мою мысль, сэр, — ещё раз обозначил полупоклон Колчак, — просто я считал бестактным прямо высказываться в этом ключе…

— Оставьте! Знаете, а я, пожалуй, действительно откомандирую вас на Мальту. Вместе с новым командующим эскадрой линейных крейсеров. Которым станет мой секретарь, Хорас Худ.

Контр-адмирал Худ оказался весьма приятным в общении мужчиной. Совсем не чопорным, как многие из английских аристократов. С Колчаком они являлись практически ровесниками, оба были опытными моряками, а посему общий язык нашли достаточно быстро, тем более что Худ, узнав о цели своего назначения, воспринял его с большим воодушевлением.

Собственно, в Адмиралтействе Черчилль лишь представил офицеров друг другу, а более полное знакомство произошло уже на борту крейсера «Патфайндер», который Первый лорд не поскупился выделить из состава Гранд Флита для скорейшей доставки на Средиземное море нового командующего эскадрой.

Крейсерок был так себе — типа «скаут»: небольшой, скоростной, слабо вооружённый. Основные задачи: быть ближним разведчиком при эскадре, лидировать миноносцы при атаке противника, отбивать атаки вражеских миноносцев… Ну, или как в этот раз — служить посыльным судном для доставки людей или информации из пункта «А» в пункт «Б»…

Адмиральского салона на таком махоньком кораблике не предполагалось, поэтому Худ пригласил русского гостя для обсуждения дальнейших действий к себе в каюту.

— Наши силы на Мальте: линейные крейсера «Инфлексибл», «Индомитебл» и «Индефатигебл». Любой из них сравним по силе с «Гебеном»…

Колчак прекрасно знал о составе английской эскадры Средиземного моря, но зачем лишний раз конфузить собеседника? Тем более такого доброжелательного. Тем более утверждением, что НЕ СРАВНИМ. По весу бортового залпа — да, по скорости — тоже, а вот по защите… Только в Ютландском сражении англичане убедились, что их шикарные, мощнейшие, быстроходнейшие линейные крейсера взрываются и тонут от одного более-менее удачного попадания… А вот немецкие выдерживали и до двух-трёх десятков и не взрывались, лишь один был затоплен командой, получив повреждения, «несовместимые с жизнью». Может, даже лучше, если моряки гордого Альбиона убедятся в том, что не всё так хорошо с их хвалёными «кошками», заранее? И примут соответствующие меры…

Хорошо-то хорошо, но ведь самому придётся находиться на флагмане, а именно для него риск получить нокаутирующий снаряд максимален… А куда деваться? Практика показала, что при соответствующих попаданиях выживало по несколько матросов. Как правило, наблюдатели на мачтах.

–…Эскадра крейсеров адмирала Трубриджа: «Дифенс», «Блэк Принс», «Дюк оф Эдинбург» и «Уорриор». Догнать «Гебена» они вряд ли способны, но заступить ему путь и связать боем до подхода главных сил — вполне могут.

В принципе, тут он прав. Двухсоттридцати-четырёх — и стодевяностомиллиметровые английские артсистемы, которые так любят англичане, действительно одни из самых лучших в мире для сравнимых калибров — утопить «Гебен», конечно, не смогут, но здорово изнахратить — запросто. Правда, почти наверняка, ценой потери одного из своих вымпелов. А то и двух — всё зависит от того, когда подоспеют линейные крейсера…

–…И четыре лёгких типа «таун», — продолжал новый командующий Средиземноморской эскадрой. — «Даблин», «Глостер», «Чатам» и «Уэймут». Любой из них сильнее, чем «Бреслау», но это не главное. Это наша разведка, эти ребята засекут Сушона, просигналят нам, и мы его перехватим… Даже неудобно как-то: заведомо превосходящими силами наваливаться на слабейшего.

— Вот это не должно вас беспокоить, сэр, — таки вставил слово Колчак. — В минувшей и столь неудачной для моей родины войне японцы никогда не стеснялись нападать эскадрой на одиночный корабль. На мой взгляд, наивысшая доблесть для военного — не погибнуть в бою против превосходящих сил противника, а сделать так, чтобы у тебя в данном месте и в данное время было максимальное превосходство в силах, уничтожить его и понести при этом минимальные потери. Но, конечно, если обстоятельства сложились против тебя, то погибнуть в бою. И даже тогда постараться нанести как можно больший ущерб неприятелю.

А дальше — хоть давись, но сказать надо, что хвалёные английские линейные крейсера лишь слегка «помазаны» бронёй, что не выдержат они обстрела немецким главным калибром на даже средних дистанциях, что необходимо, но поздно переделывать перегрузочные отделения для снарядов и зарядов под башнями, что… Да много ещё что «неладно в королевстве Датском». Не Датском, конечно, но вот как это сказать ИНОСТРАНЦУ?

— Господин адмирал, — Колчак вдохнул-выдохнул и начал. — Давайте будем максимально откровенными друг с другом.

— Я был недостаточно откровенным в нашей беседе? — округлил глаза Худ. — Или когда-нибудь ранее?

— Нет-нет, прошу меня простить, видимо, я недостаточно свободно изъясняюсь по-английски, — схитрил Колчак.

— Прекрасно изъясняетесь. Так вы о чём?

— Я о том, что и у вашего королевства, и у нашей империи имеются шпионы. Не будете отрицать?

— Это было бы глупо. К тому же, ведь именно исходя из информации, полученной от одного из них, вы и действуете. К чему вопрос?

— А к тому, что наши агенты имеются не только в Германии, но и на территории Великобритании, как, уверен, и ваши находятся в России. И ведь это нормально, правда?

— Я моряк, мне нет до этого дела, — посуровел англичанин.

— Я тоже моряк. Я тоже не имею к этому ни малейшего отношения. Я имею сведения, которые хотел бы до вас донести, которые ничего, кроме пользы, Гранд Флиту принести не могут.

— Слушаю! Выражайтесь яснее, сэр, — Худ если и не психовал, то весьма однозначно занервничал. — Понятно, что и у вас имеются наши агенты, и у нас ваши. К чему этот разговор?

— К тому, что, по нашим сведеньям, значительная часть английских снарядов снаряжена просто чёрным порохом. Я понимаю, что уже поздно что-нибудь исправлять, просто очень хочу рекомендовать вам не использовать эти снаряды в качестве основных боеприпасов, когда мы столкнёмся с «Гебеном». Только для первых залпов, в качестве пристрелочных…

— Вот как? — неожиданно усмехнулся англичанин. — Можете выразить неудовольствие тем своим агентам, которые поставляют такую информацию.

— То есть?

— Пока все бронебойные снаряды на наших линейных крейсерах в Средиземном море снаряжены именно чёрным порохом. Лиддитные только фугасные. Не прикажете же атаковать броненосный корабль ими?

— Нет, конечно, — слегка оторопел Колчак. — Действительно, наша разведка в данном случае оказалась не на высоте…

— Увы, случается. Главное, чтобы информация о маршруте «Гебена» была верной.

— Вот на этот счёт можете не сомневаться. Точного маршрута, как понимаете, быть не может, но его генеральная задача и узловые пункты мне известны.

— Очень на это надеюсь. А старый добрый чёрный порох не так уж плох, к тому же значительно более безопасен при хранении — сами ведь знаете, сколько кораблей потеряли от взрывов боезапаса японцы из-за своей мощной, но весьма капризной шимозы.

«Ну да, — напряг память Колчак: «Микаса», «Мацусима»… — Ещё кто-то? Да и у вас, ребята, кстати, в «грядущую войну» взорвутся «Натал» и «Вэнгард». И это только из того, что навскидку вспомнилось. Вряд ли это были (будут) диверсии — скорее, всё тот же дурацкий лиддит…

Здесь стоит сделать «авторское отступление»: основой лиддита у англичан, мелинита у французов и русских, шимозы у японцев, пертита у итальянцев (ну и так далее…) являлся тринитрофенол, он же пикриновая кислота. Само по себе вещество стойкое, его даже в качестве красителя использовали. Да, при детонации разлагается очень «весело», но так для этого хотя бы микровзрывчик в основной массе нужен… А вот соли пикриновой кислоты, пикраты, вещества до невозможности капризные — чихнёшь в соседней комнате, и они тут же «возмутятся». Взрывообразно. Кислоты же реагируют с металлами, образуя как раз соли. А железо — металл. То самое железо, из которого сделан корпус снаряда… Нет, конечно, производители покрывали полости масляной краской, упаковывали собственно взрывчатку в шёлковые мешочки, но при производстве сотен тысяч единиц боеприпасов где-то как-то да случится брачок. И при транспортировке, хранении что-нибудь произойдёт. Отслоится чешуйка красочного покрытия, разойдётся чуточку шовчик на мешочке… И доберутся друг до друга два вещества, и вступят в реакцию… Медленно, пикрата железа получится очень немного, а много и не нужно — это не взрывчатка — это детонатор. И всё — зачастую просто шевельни такой снаряд — ВСЁ! Рванёт весь погреб боезапаса, ну и боевой корабль уже «не жилец». А волны «шевелят» даже на якорной стоянке…

Поэтому-то и старались снаряжать лиддитом-мелинитом и прочим упомянутым снаряды именно в военное время, чтобы «сделал — выстрелил», чтобы не хранить долго. Вообще странно: даже достаточно отсталая в плане своей техники Россия давно уже снаряжала снаряды весьма мощным и вполне надёжным при хранении тротилом, а вот передовая почти во всём Великобритания до этого не додумалась…

— Придётся с вами согласиться, сэр, — вернулся мыслями к основной теме беседы Александр. — Воевать нужно тем, что имеется под рукой, если приходится воевать. В конце концов, у нас серьёзное преимущество в вымпелах. И не только в них.

— Именно, — кивнул Худ. — Так вы уже можете более конкретно посвятить меня в материалы, которые получены от вашего агента касаемо пути следования отряда Сушона? Про «узловые пункты» хотя бы.

— Более того — про планы немецкого адмирала: он прекрасно знает, что его «чудовища» будут до жути бояться французы, которые вот-вот начнут перевозку своих колониальных войск из Алжира на материк. И наши союзники попытаются затребовать ваши эскадры для прикрытия данных перевозок.

— И что? Вполне законная просьба, — удивился адмирал.

— Вполне законная, — согласился Колчак. — Была бы. У них у самих пятнадцать броненосцев. И дредноутов парочка имеется. Причём каждый из шести «дантонов» не уступает по мощности огня «Гебену», остальные чуть слабее, но именно «чуть». Повторяю: французы сами в состоянии обеспечить свои воинские перевозки и защитить их. Не следует отвлекать подчинённые вам силы на запад от Мальты.

— Предположим, что я согласился с вами. Дальше!

— Сейчас «немец» в Поле чистит дно и ремонтирует механизмы, так?

— Так. Тут данные наших разведок совпадают.

— Потом он отправится бункероваться в Мессину, но итальянцы не дадут ему угля, придётся принимать его с немецкого же парохода. Так?

— Если это так, то передайте мои комплименты вашему агенту — у меня таких сведений нет. А почему итальянцы не дадут угля?

— Не знаю. Я ведь, как и вы, только моряк, передаю сведения, которыми меня снабдили, не более. В общем, ловить его надо по пути из Адриатики в Дарданеллы.

— Для этого нужно знать, когда Сушон соизволит выйти, ну и маршрут следования…

— Маршрут будет, почти уверен, прямым как стрела. До самого мыса Матапан. А сроки выхода… У вас разве нет агентуры в Мессине?

— Есть, вероятно, — ухмыльнулся адмирал. — Но подробнее я об этом узнаю на Мальте. Да и вообще — война ведь ещё не объявлена…

То, что война объявлена, узнали на бункеровке в Гибралтаре. То есть об объявлении войны Германией России, а по прибытии на Мальту пришло известие и об открытии военный действий между Германией и Великобританией.

Понеслось!