Глава 5
Кануны
Командующий Балтийским флотом нервничал. Первое время он считал пророчества Колчака вывертами человеческой психики после стрессовой ситуации — ничего, отдохнёт — придёт в себя, однако червячок сомнения всё-таки поселился в мозгу Эссена: «А вдруг?». Когда же произошло сараевское убийство, да ещё в точно предсказанную дату… Тут поневоле задумаешься. Необходим был ещё один разговор, и уж теперь отпускать своего флаг-капитана к семье адмирал не собирался. Уже несколько раз он гонял своих флаг-офицеров в радиорубку «Рюрика» справиться о том, где находится в данный момент «Прыткий». К вечеру эсминец подошёл к борту флагмана.
— Ваше превосходительство, капитан первого ранга Колчак по вашему приказанию прибыл!
— Здравствуйте, Александр Васильевич! — встал и протянул руку Эссен. — Прекрасно выглядите. Догадываетесь, почему я вас вызвал?
— Так точно. Сараево?
— Разумеется. Присаживайтесь, — указал на кресло адмирал.
— Благодарю, — Колчак сел и выжидательно посмотрел на командующего.
— Ну что же, ваши предсказания начинают сбываться, вы, конечно, уже в курсе боснийских событий, так?
— Конечно.
— Я слышал, что «вернувшиеся с того света» зачастую приобретают сверхъестественные способности, например дар предвидения…
— Не тот случай, Николай Оттович, — посмел прервать Эссена его флаг-капитан. — Нет у меня никаких озарений, я просто прекрасно помню все события грядущих пяти лет, я их прожил.
— Но как это возможно? Нет, я не могу не верить фактам, но не могу поверить и в вашу историю.
— Прекрасно вас понимаю — сам бы не поверил. Объяснить ничего не могу, разве что сообщить ход ближайших событий.
— Ну, извольте, — скептически посмотрел адмирал на собеседника. — С датами, если возможно.
— Двенадцатого июля Австро-Венгрия направит Сербии унизительный ультиматум, сербы примут его за исключением одного незначительного пункта. Но этого окажется достаточно для того, чтобы пятнадцатого на улицах Белграда начали рваться австрийские снаряды.
— Смелый прогноз… Ну ладно, Александр Васильевич, возвращайтесь к своим обязанностям в моём штабе.
— Разрешите занять ещё немного вашего времени, Николай Оттович.
— Слушаю.
— Я не уверен… — Колчак слегка замялся.
— Говорите, говорите!
— Простите за, может быть, глупую фразу, но я не уверен, что меня «отпустили» навсегда…
— Здесь, — каперанг открыл портфель и достал бумаги, над которыми работал в Сестрорецке ежедневно, — кое-какие соображения и рекомендации по ведению грядущей войны. Ознакомьтесь, пожалуйста.
— Хорошо, оставьте, — кивнул адмирал. — Оставьте и ступайте к себе в каюту. Продолжим разговор завтра.
* * *
Всё покатилось по наезженным ещё в прошлом (для Колчака) рельсам: наследник сербского престола Александр телеграфировал российскому императору, Николай заверил, что Россия не останется безучастной, но, тем не менее, после того как Белград отверг единственный, незначительный пункт о подчинении сербских судебных властей австрийским, венский посланник в Белграде потребовал паспорта и отбыл со всей своей миссией на родину. И пятнадцатого июля заговорили австрийские пушки…
Сербия, разумеется, не могла противостоять одиннадцати австро-венгерским корпусам, которые направились к её границам.
От Германии зависело остановить разгорающуюся войну или дать ей разгореться в МИРОВУЮ. Но Берлин вполне устраивал данный дебют, и выбор кайзером уже был сделан. Но в своих телеграммах глава Германской империи по-прежнему называл Николая братом, уверяя, что постарается сделать все возможное, чтобы утихомирить своего австрийского союзника. В то же самое время Большой генеральный штаб Германии требовал от австро-венгров всеобщей мобилизации против России.
А вот в России Главный штаб метался между решениями объявить частичную мобилизацию (против Австро-Венгрии) или полную (против Австро-Венгрии и Германии). Причём объявление частичной напрочь срывало полную.
Генерал Янушкевич, начальник Главного штаба, принёс на подпись императору два варианта: «частичная», «полная». Надежда на миролюбие Вильгельма была у русского царя настолько велика, что он подписал указ о мобилизации частичной. Но Германии необходим был предлог для объявления войны, каковым частичная мобилизация считаться не могла, ибо затрагивала только Австро-Венгрию. А последняя совсем не собиралась объявлять войну России. Тогда в Берлине был предпринят мастерский ход: семнадцатого июля экстренное издание официальной «Локаль Анцейгер» сообщило о мобилизации германской армии.
Русское посольство немедленно сообщило об этом в Петербург. Данное известие коренным образом меняло обстановку, и вечером того же дня последовал Высочайший указ о всеобщей мобилизации сухопутных и морских вооружённых сил. Германское правительство достигло своей цели: немедленно было дано опровержение по поводу мобилизации германских войск, телеграмма русского посла по поводу этого распоряжения была задержана, и в русской столице о нём своевременно не узнали — указ о всеобщей мобилизации был разослан по штабам округов.
На следующий день Германия потребовала от России отмены мобилизации в двадцатичетырёхчасовой срок, а сама уже действительно объявила мобилизацию у себя. В случае непринятия ультиматума угрожала войной.
Николай предложил Вильгельму передать конфликт на рассмотрение третейского суда в Гааге. Ответом было объявление Германией войны России.
Но мы сильно забежали вперёд, война ещё не объявлена…
