Вечность тайн

Вэлери Эл, 2021

Равновесие пало. Измерения, залитые кровью, Тёмные и Светлые, сгорающие в пламени последствий войны… Королева смерти взошла. Каков будет её следущий шаг? Серость, которую она приносит с собой, затягивает Землю и само небытие в грязь интриг. Появление наследника Измерений, созданного из лжи и тайн. Тёмный, потерявший ту, что не надеялся найти. Роковое влечение. С детства нас учат расхождению между героем и злодеем, добром и злом, светом и тьмой. Но что если это расхождение зависит от того, кто рассказывает историю? Быть может, действительно многим секретам лучше оставаться тайнами вечности…

Порядок трилогии:

«Измерения Тайн»

«Бездна Тайн»

«Вечность Тайн»

Доброго времени суток, Читатель!

Я рада, что история Измерений подходит к концу. Тот самый момент, когда осознаёшь, что все невечно, но мысленно живешь с героями, их тяжёлой судьбой. Счастлива, что когда-то Вам довелось узнать об «Измерении Тайн» и вы до сих пор со мной.

Третья и заключительная часть включает в себя историю от нескольких глаз. Моя благодарность не знает границ, когда я замечаю комментарии и сообщения от своих читателей (спасибо за то, что Вы есть). Буду счастлива дискутировать на тему своих книг и отвечать на ваши вопросы в блоге Instagram @bokzzz, где представлен контент об интересных фактах о персонажах трилогии. Вниманию читателей представлен book-трейлеры истории. Очень надеюсь, что вам доставят удовольствие эти ролики. Так же в своём Instagram делаю обзоры на книги, которые прочитала Можете отправить мне сообщение на электронную почту [e-mail].

Буду в восторге от обратной связи!

Желаю атмосферного прочтения в надежде на то, что Вы проникнетесь моими переживаниями при написании книги. Для остроты ощущений я добавила несколько треков, которые ассоциируются с эстетикой истории.

Вэлери Эл

С детства нас учат расхождению между Героем и Злодеем, Добром и Злом, Светом и Тьмой. Но что, если это расхождение зависит от того, кто рассказывает историю?

Peter Gundry — The Daughter of Darkness

Bring Me The Horizon — And The Snakes Start To Sing

Lindsey Stirling — Carol Of The Bells

ooes — ночь

Sevdalliza — Human

Natasha Blume — Black Sea

GTA feat. Sam Bruno — Red Lips

Apashe — Good News

Zella Day — Hypnotic

AURORA — Runaway

Kamandi — Moon

Итан поднял багровые глаза вверх, словно требуя у Создателя Тьмы терпения и сил в молитвах, чтобы выдержать несносное поведение его сына.

— Номерная — лишь часть сделки, — отрезал я, когда щупальца сотен конечностей разума отца пожелали проникнуть мне в голову удушьем. — Сам же потребовал её убить. Я доказал, что достоин трона.

Тон моего голоса был подобен стали, мышцы напряжены, словно ожидая удара в спину. Я думал лишь о глазах Смертной, которые отец мне велел вырезать у трупа. Они были янтарными. Напуганными.

Моё тело заметно облокотилось на ледяную колону личного трона отца, а руки демонстративно заняли расслабленную позу, но это лишь видимость. С Итаном Двэйном я никогда не был расслаблен. Даже, когда моё израненное в яде агании тело награждали оплеухами плети, когда я мимолётно терял сознание, даже тогда я не прекращал держать мышцы плоти сжатыми.

Сейчас я посмотрел на Конфиданта Второго Измерения пустым, полным безразличия и холодности взглядом. Как тяжело мне давалась эта маска на протяжении всей бесконечности. Я так и не овладел эмоцией гнева, отчего радужки искрились багровым камнем, но тут же потухали в полумраке тронного зала Второго Измерения. Зрачки сузились, а сами глаза остекленели. Они совсем ничего не выражали, словно заковывая всех окружающих в лёд, внутри которого царил пожар цвета альмандина. Я пытался сохранить эмоции в себе, как и подавлять желание задушить собственного отца на месте.

Итан, развалившийся на троне, сотканном из теней тысячи ночей, не смотрел в мою сторону, но уже раскрыл почерневшие глаза, произнеся последнее слово молитвы, доступной лишь истинным Тёмным. Таким был и мой отец. Вероятно, у нас много общих черт. Начиная со вспыльчивого характера, заканчивая отточенной до совершенства строгости черт внешности. Но я всем сердцем ненавижу эту сторону себя, как презираю, до ужаса в коленях боюсь и ненавижу ещё больше. Ненавижу из-за того, что знаю — без этой стороны я — никто. И сторона это знает. Сейчас эта ненавистная копия с разницей в несколько веков надменно ухмыляется, презирая всё моё существо, но с достоинством встречает холодный взгляд собственного сына. Этот взгляд был наполнен решимостью и бесстрашием. Я уже давно не боялся получить плетью за своё мнение. Мнение наследника трона Измерения Тьмы.

В конце концов, тело — лишь оболочка. Ни один удар по плоти не пробьёт душу, если она сильна, как сталь.

Отец не прекратил пытаться пробраться своими щупальцами в мою голову, прочитать каждую мысль, что вертелась на моём языке, но я сдерживал этот порыв. Алые глаза Итана не унимались, параллельно плотные губы раскрылись в смеси презрения и возвышенности.

— Так я тебе и поверил. Ты заслонил преграду в разуме, а я не вижу гостинца! — рявкнул Итан, усиливая напор склизких невидимых слуг разума.

Это было обычное задание. Я выполнял и жёстче. Следовало проучить Адриана Лодсона, убив его Землянку-дочь. В качестве «подарка» или широкого жеста следовало отрезать янтарные глаза смертной, чтобы отправить их Конфиданту Пятого Измерения по порталу. Было бы забавно наблюдать за тем, как две пары янтарных глаз наконец встретились. Отец бы разрывался от смеха злорадства. Однако тогда, в глубине обрыва, я не посмел вырвать столь важные органы. Русоволосая ещё не умерла, хватаясь за оставшиеся секунды вдоха. Мне было омерзительно от мысли, что я ещё раз причиню вред существу, которое не способно мне ответить. И сейчас я беспокоился за то, что отец увидит мои колебания в прошлом, ослушание его приказа.

— Я принёс ценнее, — с таким же наигранным безразличием в голосе сказал я. — Кровь.

Из-за спины я достал клинок Селены, который одолжил у неё с бедра на одно задание. Осталось надеятся, что пропажу или «одолженную» вещь ей не придётся искать. Иначе потом я буду вынужден вытаскивать клинки из собственного сердца, пока бестия с пепельными локонами волос выбирает коготками приглянувшееся остриё для следующего броска.

Заметив тонкий кинжал, с кончика которой течёт тонкая струя алой крови обычной энергии Смертной, отец довольно сморщил брови. Это единственная положительная эмоция за ближайшие десять лет.

— Выходит, сегодня малышке Эмили Лодсон пришлось распрощаться со своей скучной Земной жизнью… — заговорщически прогремел отец, откинувшись на троне.

Моя копия в возрасте позволила себе короткую улыбку, наполненную кровожадности, а во взгляде даже на секунду промелькнул интерес.

Я прошёлся по сухопарой фигуре, одетой в расшитый камзол Тёмных красок, тоскливым взглядом, граничащим с гневом. Я безумно жалел о том, что мне не удалось его придушить, когда он сломал шею моей матери. Я видел её закатанные зрачки вместо глаз, дрожащее от конвульсий тело, вырванные в нескольких местах рыжие волосы. Как я жалею, что мне не достались эти волосы. Что делал я, пока отец избивал мою мать? Смотрел.

Щупальца отца два века назад были слабее, но мой разум в первый век бессмертия напоминал пудинг, который легко раздавить. Итан Двэйн приказывал мне стоять и смотреть, а я подчинялся. В результате чего возненавидел всё своё существо, после её крайнего стона жизни.

И сейчас я смотрю. На этот раз мой разум — стена из стали, которая отгрызает невидимые щупальца, но я по-прежнему смотрю. Для чего? Я вижу, как каждую секунду отец наслаждается болью других, наказывает слуг, а таковыми он считает каждого. Стою, смотрю и думаю…

Я стану лучшим правителем. Лучше тебя, моя столь непохожая копия.

— Нужно удостоверится, что эта несчастная окочурилась. А кровь подтвердит опасения её отцу, — с беспощадным смехом прогремел Итан Двэйн.

Отец указал приближённому Тьмы, Стражу Смерти Эзэлстану, забрать у меня клинок. Тот, с высоко поднятым подбородком, подчинился, выхватив у меня кинжал, наполненный кровью смертной. Он действовал быстро, но нам хватило времени пересечься взглядами. Казалось бы, глаза обычного мрачного шоколада, но наполненные невероятной силой и сдержанностью.

Я перевёл взор на отца, сверкнув пренебрежением из-за маски равнодушия. У Тёмного всегда было иное понимание справедливости и крайне извращённое чувство прекрасного.

— Иногда ты хуже Номерных, отец.

На моё высказывание отец Мэн неодобрительно покачал головой, предугадывая мою судьбу. Да я её и сам знал.

Моя копия в возрасте медленно наклонила голову на бок, прожигая взором в прямом смысле. Я чувствовал жар всем телом, словно меня подогревают на вертеле.

— Сын мой… — с презрением в голосе обратилось существо с короткими локонами волос иссиня-чёрного цвета. Они встали дыбом, испуская пар от нагрева. — На этот раз плеть перейдёт на лицо. Эзэлстан! — рявкнул он Стражу Смерти, всё ещё стоявшего со мной бок о бок.

Отец Мэн с достойной медлительностью выудил из полы мантии предмет, состоящий из раскалённых лучиков металла, сшитого из Тьмы. От плети веяло неприятным ароматом кислоты. И дело было совершенно не в моей крови, впитавшейся в прутья, а в яде агании, которым пропитан каждый клочок цепи Тьмы. Для Двэйнов яд не представляет угрозы, но раны не регенерируются бессмертием. Этим процессом и наслаждается отец. Его это забавляет.

Страж Смерти сделал предупредительный удар о колонну, к которой я ещё расслабленно прислонялся, пусть моё сердце беспощадно не унималось. Века «тренировок», но инстинкт самосохранения ещё при мне.

Итан Двэйн неодобрительно зарычал на неспешность Эзэлстана, я перевёл взгляд на сухопарую фигуру, тут же получив удар плетью. Шипы Тьмы и яда рассекли мне лицо одним махом, но я даже не почувствовал. Меня пронзила жестокая боль от ухмылки отца, который наслаждался процессом, а от очередной попытки щупалец пробиться в мой разум, уже мои глаза вспыхнули ядерным алым. Я отрубил склизких невидимых слуг отца своей стеной в голове, отчего Итан издал нездоровое рычание.

Получив новый удар, который прошёлся по горящему глазу, едва не порезав его, я зарычал от боли.

Воспоминание, повторяющееся по циклу, длиной в Вечность, не унимается. Серость. Туман, облегающий ничто и пропитанный ничем. Гладь озёра крови и внутренностей теперь напоминает прозрачную поверхность хрусталя. Гладь в никуда. Мои алые камни глядели в Небытие. Прекращение последовательности этих истекающих болью «я». После смерти нет покоя, всё, что остаётся — лишь пустота… и Серость.

Вот чёрт. Я в Небытие.

Чертов Создатель с Земными корнями ведьмака… отвратительный полукровка убил меня! Принца Второго Измерения проткнула насквозь чёртова тень! Знал же, что надо прикончить его. Мог бы сейчас править Измерением.

Копьё. Ещё повезло, что не червяки Вальтера загрызли! Достойная сделка с недостойным Создателем привела в Серость. Зато теперь… Она в безопасности. Она должна быть в безопасности.

Эмили… Я думал, она здесь, в этой Серости, но её нет. Здесь нет Эмили… мне так страшно. Она не заслуживает быть здесь…. Рядом со мной. Её место на Земле. Холодно… здесь очень холодно без Неё. Согрей меня… согрей… поцелуем Смерти. Позови меня с собой, свяжись со мной. Я готов прийти сквозь злые преграды Смерти. Готов отправиться за тобой. Эмили…

Стоило ли оно того?

Стоило. Любовь всей моей жизни — обычный человек, который любил звёзды и спокойную жизнь, но, видимо, её спокойная жизнь не любит. Теперь… она должна быть в спокойной жизни Земли. Я передал ей свои силы сквозь поцелуй Смерти, согрев жизнью обычной Смертной вновь. Я забрал её душу и исправил это. Она достойна быть…

Я писал на пергаменте, иероглифы которого моя пара все равно не сумела бы прочесть, обещание, которое исполнил. Смертная судьба вместе не постигла нас, но зато жива она. И своё последнее обещание…

«Я буду любить тебя даже в Небытие. А если его не существует, обещаю найти тебя во второй жизни.»

… я исполню.

Никто не прощен. Ничего не забыто. Но я буду помнить.

Чувство тревоги разливалось внутри и уже физически распирало тело, мне хотелось куда-то спрятаться. Вокруг ничего, кроме длинной глади озёра, от которого теперь веет ароматом гнили. Я вижу перед собой обрыв в бездну Смерти и муки бесконечности. Едва ощутимый ветер разложения подхватывает иссиня-чёрные пряди… я не чувствую.

Тишина… момент… шаг… падение…

— Эдгар?

Кто-то резко коснулся моего плеча.

Я оглянулся и увидел перед собой Её.

Волосы напоминали угасший алый карат, но не потеряли свой огонь. Серое лицо наклонило голову на бок так привычно и естественно, что я вздрогнул. Мой Свет в пропасти, куда я скатился.

Мама.

— Ох великий Создатель! Эдгар, почему ты здесь?! Второго тебя тут нет! Где брат? — её звонкий голос дрожал, я дрожал вместе с ним.

Весталия.

«Твой Создатель постарался» — хотел сказать я, но губы не нашли в себе сил раскрыться.

Я не выдержал и бросился к моей маме. Моему единственному Свету во Тьме. Каждому Тёмному нужен свой Свет, хотя бы крохотный луч. Сейчас это был проблеск надежды.

Я не заметил, как горячие капли из моих глаз коснулись её ледяного плеча и не почувствовал запах разложения ее тела и мягкости в мышцах. Мне было плевать. Я встретил свой Свет.

Мама. Мама. Мама.

Чёрт возьми, сколько я не говорил это слово в мыслях! Теперь я произношу их в слух, дрожа от подступающих слёз и комка в горле, отчего задыхаюсь. И я чувствую, что Мама тоже дрожит от слез. Только ледяных и горьких… протухших. Мёртвых.

— Ох милый… ты не представляешь, как я по тебе скучаю… Звонкий голос вновь бьёт меня по разуму, я вновь подавляю всхлип.

Мой Свет. Мой Свет.

— Единственная мысль о тебе не позволяла мне окунуться в озеро бессердечия… ох милый!

Только сейчас я ловлю себя на мысли, что её голос приходит с опозданием от губ на одну секунду, но мне плевать. Я все сильнее сжимаю мягкое тело, сильнее вдавливая в себя аромат гнили и мамы. Моего Света в пропасти.

— Да не разлучит нас Небытие!

Я падаю от потери опоры — липкого и мягкого тела.

Со слезами на глазах мама исчезла в гнилом воздухе.

Пустота.

— НЕТ! НЕТ! НЕТ!…

Мой Свет! Мой Свет!

Я рву свои волосы липкими руками, на которых остались остатки прогнившей кожи собственной мамы. Меня сгибает пополам, я падаю, упираясь коленями в ледяную мерзость Небытия. Душа рассекается на тысячи теней.

Мой Свет. Мой Свет. МОЙ СВЕТ!

Меня рвёт кровью. Она чёрного цвета, но теперь тускнеет на глазах.

Мы потеряли то счастливое и спокойное время, что было нам дано. Теперь мы ценим каждый миг, ведь сейчас не время умирать.

Я встал возле здания заточения величиной в бесконечное количество лестничных перелесков. Продолжение башни скрывалось за плотно сжатыми синими тучами. Краски сгущаются. Это не типично для Измерения Света…

Мысли прервал вдох свежего воздуха полной грудью. С самого верха башни заточения, где меня ждали, были видны малозаметные места Первого Измерения. Оно изменилось в одночасье со смертью Крэдора. Только сейчас поймал себя на мысли, что не помолился за его душу в Небытие. А кому молиться? Всевышний Создатель Света пал, оставив кровожадного брата.

И тишина… Её так давно не было в этих местах. Поверить не могу, что буквально месяц назад по Земным меркам тут происходили беспощадные бои Светлых и Тёмных. После гибели истинного правителя борьба лишь ожесточилась. Однако Вальтер…

При одной мысли о самозванце, я сплюнул на ледяной гравий башни.

Однако Вальтер пресёк любое желание двух сторон разжечь пламя огня и льда. Это всё закончилось, оставив на душе глубокие шрамы, которые вряд ли затянутся.

Это ещё не конец. Это начало конца. Разгрома.

И вот, после всего, я стою на крыше башни, вглядываясь в закат, попутно вдыхая аромат жасмина, что исходит из собственных волос. Раньше они были пропитаны брызгами солёного моря, но я не появлялся на своём Земном месте значительно долго. Всё изменилось. Моё сознание медленно завлекает в омут памяти, а та, в свою очередь, красочно указывает, какую цену пришлось заплатить за свой личный оставшийся луч Света в кромешной Тьме пороков власти бессмертных.

Я помню каждую секунду той битвы. Того появления. Помню, как пытался остановить нападение своих друзей, читал молитвы и взывал Крэдора на помощь его детям. Каждую секунду я твердил себе, что жестокость лишь порождает жестокость. Вспоминал верующее в мою решительную доброту и чувство справедливости лицо мамы. Я вспоминал лицо папы, Свет которого всегда в моём сердце. С мыслями о нём, с историями про него, я знал, кем должен быть. Тем, кто не будет сражаться, тем, кто готов принести себя в жертву ради равновесия. Он бы так и поступил, а я обязан следовать его Свету. Я использовал лучи магического сияния, чтобы ослепить каждого на своём пути: близких, врагов. Ведь мечтал остановить начавшуюся войну. Но всё изменилось…

Когда я увидел бездыханное тело Рональда в луже собственной крови цвета красного альмандина. Его глаза смотрели в пустоту, покрытые пеленой. Самое ужасающее — рядом никого не было. В сражении бессмертные, как стадо, наступали на лицо и плоть Светлого, ломая кости и размазывая алую кровь с мышц. Мой друг был мёртв.

Я это осознал, когда коснулся его оледеневшего лба, одновременно протыкая насквозь своими лучами Тёмного, наступившего на неподвижное лицо Ронни, в схватке с кем-то. Вероятно, мой друг погиб куда раньше, чем его тело превратилось в смесь внутренностей, я на это надеялся. Вновь прочитал молитву, протыкая своей магией очередное существо, которое направлялось ко мне.

Помню крик, выведший меня из состояния безвыходной мести, крик собственной совести. Мысль: «Как бы поступил папа, увидев тебя в таком кровожадном обличии, Лайт? Твоя задача — дарить мир!». Но я не дал себе времени ответить на неё, ведь мой личный вой слился со стонами ярости и боли Мэнди.

Брюнетка, чью поверхностность и двойные стандарты я смиренно терпел, сжимала в тисках развивавшееся по всему периметру тело её Светлого. Она не обращала внимания на свистящий рёв энергий двух сторон. Во внимании Тёмной была лишь потерянная любовь, которая не смотрела на неё в ответ, глаза любви бесстрашно глядели в блёклость Небытия. В вечную пустоту или спокойствие. Стало так странно и тоскливо, что я вновь открыл рот в молитве.

И тут же сжал его до скрипа зубов.

К спине Тёмной бессмертной, к спине разрушенной Мэнди подползал луч магии, желая ослепить и убить, медленно. Я кинулся к сжатой на полу маленькой фигуре, которая даже не подозревала приближающуюся Смерть. Она буравила спину.

Ярая вспышка Света затмила весь периметр Церемонии. Я грохнулся на колени, со слезами на плотно сжатых глазах продолжая одну и ту же молитву.

Вспышка магии исходила от меня. Я, словно закрыв мощным куполом Света, уберёг спину Мэнди, одновременно возненавидев себя за это. Отчетливо помню, что знал последствия. Понимал, что она возненавидит меня сильнее, чем прежде. Сохранил её жизнь, подарив… слепоту.

Мои слёзы не останавливаются и сейчас, когда я смотрю в пустоту башни заточения. У меня был выбор, я поступил правильно: спас жизнь. Только почему так отвратно на душе, словно я убил?

Сейчас в каждой мелочи и в каждом выборе заложен смысл, а в каждой минуте настоящего — послание в будущее, которое уже завтра может изменить прошлое. Настоящее — оно сегодня или вчера? Или оно уже было тут завтра? Я не знаю. Возможно, Мэнди бы пожелала быть убитой, нежели ослепшей. Но… я не мог пойти против природы.

Помню её крик боли в белой пелене глаз, помню мольбу о Смерти, помню мои попытки встать, чтобы помочь ей… Но я тут же падал, кричал молитвы, прося прощения, всё больше ненавидя себя. Я хотел забрать её боль, хотелось ослепнуть, принести себя в жертву, лишь бы вернуть ей зрачки топленного шоколада. Я ни разу не говорил, как они прекрасны и топят в своей красоте, как они завораживают игривостью. Помню, тогда и теперь… они покрыты бельмом, призрачной сетью, и я не мог к ней подойти, я полз…

Минуты отсчитывают нашу жизнь, оставляя нам ничтожные мгновения существования. О какой вечности может идти речь, когда остаётся так мало времени? Я схожу с ума, буквально чувствуя свою боль и сожаление в костях. Но если бы у меня вновь был выбор… я бы закрыл луч врага собой! И ненавижу себя за то, что не пожертвовал собой! Жить в беспроглядном мраке в глазах куда лучше, чем в Тьме алого сердца. Я знаю, что сделал все возможное для адекватного существа, но кости и череп твердят том, что на её месте должен был быть я! Сколько ещё терзаний свалится на меня?! Сколько ещё Тьмы я вынесу и вынесу ли? Осознание неизбежности, чувство скорби и ответственности, долг перед давно умершим отцом, любовь… Всё сокрыто в прошлом, одновременно переходя в настоящее, отражаясь на будущем.

Помню, Мэнди напоминала загнанную волчицу. Волосы брюнетки растрепались, клочки некоторых разорвались от вспышки Света. Она ползала на коленях вокруг себя, клацая зубами и прокусывая пустоту. Тёмная выла оттого, что не знала, куда целится, выла на свою боль и слепоту. Внутри неё был беспроглядный мрак, ничего, пустота. Когда она повернулась ко мне, словно на мои молитвы в слезах, её взгляд… Она смотрела не на меня… куда выше, но я знал, что ненависть бессмертной была обращена ко мне. Из призрачной сетки глаз Мэнди текли слёзы, только они были кровью. Чёрной и тягучей. Я вновь упал на колени.

Сейчас, в настоящем, я спускаюсь с крыши по лестнице к камерам. Не удивительно, что мне не встречается ни один Страж, ведь взломать решётку может кровь лишь того, кто тебя в ней запер. На один этаж положено лишь двое Стражей, они должны прогуливаться по периметру камер, но никто из них не является ключом к этажу. На случай, если меня могут заметить, я иду предельно осторожно, прощупывая магией расстояние впереди. На удивление, не встречается ни одна фигура… что-ж, это к лучшему.

Или же наоборот.

Моя мама служила этой башне, правда, по статусу куда выше обычного Стража. Я знал, что в её обязанности входила проверка расстановки охраны, однако с получением тайного задания на Земле, она ушла с должности…. По всей видимости, новый управляющий не справляется. Мне это на руку. Но я никак не могу отделаться от чувства слежки. За мной наблюдают, интуиция никогда не подводит.

Пока иду мимо пустых клеток, в голове проходят новые воспоминания прошлого. Как Мэнди открывает окровавленный рот, сыпя проклятиями, но её вой перекрывает другой. Этот вой был протяжнее и сильнее, я повернул голову в ужасе.

Что может быть ещё хуже?!

Селена Лойд.

Помню, я видел её раздробленные кости на запястьях, то, как она начинает терять равновесие. Как бессмертная с пепельными локонами волос падает во Тьму, теряя сознание. Я помню склонившегося рядом с ней Создателя Тьмы, он провёл по её лицу рукой, после чего тело Селены Лойд испарилось. Помню, как бросился к её рассеивающемуся дыму, случайно швырнув голову Создателя Света, но даже тогда мне было все равно. Я молился, лил слёзы и кричал. Я представлял жуткое зрелище, по-другому не мог. Я возненавидел себя и начал ненавидеть всё сильнее, когда моё тело остановилось в чужой власти. Во власти Создателя мрака и хаоса. Я пересёкся с его бездушными глазами, не найдя ни малейшего оттенка Света. Помню, тогда я подумал, что он не достоин исцеления, ведь он никогда не изменится.

В тот момент я упал во мрак, как и все воюющие ни за что в зале Церемонии. Вальтер умело с нами разделался, усыпив. Когда я проснулся, зал Церемоний превратился в тронный, а туман за витражным окном… некогда лучистый и невероятно небесный… превратился в нагнетающую Тьму. Всё изменилось.

Я помню.

Сейчас, в настоящем, мои лучи магии колеблются. Значит, кто-то поблизости, вероятно, Страж.

Я прохожу ещё пару шагов и вздрагиваю.

Действительно, Страж Света. Без головы.

Ещё тёплая плоть, одетая в расшитый камзол ранее белоснежного, теперь алого оттенка, безжизненно валяется на мраморе, облокачиваясь на решётку. Остатки от тела и не думают распыляться, теперь это забота Стражей Смерти.

Я провёл рукой по волосам, взлохматив шоколадные локоны. Мои глаза учащённо моргали, словно надеясь развидеть ужасающую картину.

— Я навсегда полюбила бессмертную, — сладковатый, до боли знакомый и одновременно чужой голос повелел поднять мои глаза на уровень решёток Света.

Там была та, кто присылала мне видения, повелевая прийти. Я до сих пор грел надежду, что и ведения с Мэнди — выдумка, но нет. Селена Лойд лишь разжигала во мне желание пойти на жертву и безумные поступки. Теперь я здесь.

Между нами… всегда что-то было, но редко заходило дальше банальной близости. У нас не было принято говорить и обсуждать чувства и мысли: просто горячее и запоминающееся слияние, противостояние двух сторон, борьба двух идеологий, на этом всё. Мы вряд ли знали друг о друге больше остальных, лишь некую общую информацию. Никто из нашей химии никогда не сознавался другому в привязанности, не клялся в верности и безграничном доверии. Самые беззаботные отношения — свободные, без каких либо обязательств. Так считала она, и я… вместе с ней.

Селена изменилась. Её лицо осунулось, впалые щеки сильнее демонстрировали худобу, а глаза… Они не были чёрным обсидианом… Глаза превратились в раскалённую ртуть, а взгляд — такой же пустой и бездушный, как у Вальтера. Даже ухмылка напоминала скорее картинную наигранность, чем циничность. Единственное, что осталось неизменным — длинные пепельные локоны волос и бледная, словно прозрачная, кожа.

Бессмертная восседала на холодном камне за решёткой, как на троне, придерживая тонкой кистью руки серебристый кубок, как глаза Лойд. Лишь спустя секунду я заметил на тонких запястьях шрамы и контролёры магии. Одно невинное движение магической силы — запястья бессмертной сломаются пополам, а кости проткнут прозрачную, затянутую Серостью, кожу. Однако обладательницу серых локонов, похоже, это не смущает. Она довольно покачивает кубком в разные стороны, даже не взглянув на меня. Всё её внимание обращено к содержимому.

«Я навсегда полюбила бессмертную».

Речь шла про… кровь?!

Словно прочитав мои мысли, Селена блеснула ртутными глазами, взглянув на меня.

Смерть.

Это слово лезет мне в голову, когда я всматриваюсь в её зрачки. В эту невероятную силу, живущую в тонком теле, которое больше напоминает кости.

— Особенно древних особ… — картинно изогнув губу в ухмылке, продолжает своё размышление Селена, на этот раз не отведя от меня взгляда. — Всё внутри вспыхивает и сладко сжимает от чужой магии, когда кровь касается уст.

Меня передёргивает от слова «кровь» из губ бессмертной. В её речах это слово читается как звериный инстинкт.

— Значит, не Номерных… — украдкой подтвердил и спросил я, не забывая про осторожность.

Новая Селена Лойд поморщилась.

— Водянистая и без оттенков магии. Отдаёт эмоциями страха и ужаса, от этого она горькая. Их кровью даже не насытиться! А вот бессмертные… — ртутные глаза закипели в полумраке решётки. — Я бы не отказалась и от твоей крови. У Светлых необычные оттенки вкуса…

У меня внутри всё похолодело. Не от речи, а от того, как существо передо мной смотрит и изучает меня. Она считает меня вариантом для перекуса, а вижу это по глазам.

Смерть.

— С другой стороны… — размышляет существо с плотью Селены Лойд, — … я попробовала не так много вкусов Тёмных, следует отдать им должное. Увы, в заточении Измерения Света не так много Стражей Тьмы.

Так это истина…!

Я громко вдохнул, теряясь в странном запахе. У каждого бессмертного есть свой характерный аромат — его энергия, силовое поле. Он может удушать масштабами, тускнеть от эмоций, но никогда не меняет своего направления. Привычный вкус Селены — дурманящая кислота, которую вдыхаешь вновь и вновь, чтобы распробовать, услышать, понять. Но она неопределима. Эта энергия вокруг нового силового поля… она поменяла направление. Удушающая Серость, смешенная с железом крови. Это мощный поток энергии, который схож с прежней Селеной Лойд, одновременно с этим уничтожая сходства.

На протяжении месяцев душная Серость насыщала меня видениями. Башня заточения. Цепи. Пепельные локоны волос, смоченные в алой крови. Вновь башня заточения. Кольцо отца. Смех из алых губ. Шрамы в виде вен. Контролеры магии. Решетка из Света. Тугая цепь на шее. Кольцо отца. Странная фигура с такими же пепельными волосами. Смерть. Глаза раскалённой ртути. Башня заточения…

Их присылала мне Она. И это всё истина.

Мои лёгкие резко выдохнули аромат крови под изучающую улыбку зверя. Хищника, который раскрыл губы в плавном движении.

— Хм… кто бы подумал, что Светлый умён… — промурлыкала Селена, двигаясь в такт неестественным движениям мимики и тела.

Меня ошеломляет не это. Её… слух сквозь тишину. Я не сказал ни слова, она…

— Ты читаешь мысли.

Мой голос насыщен рассудительностью, но в глубине я дрожу от своего довода и доказательств. И Лойд это почувствовала, сверкнув ртутью.

— Когда сидишь несколько месяцев без доступа к собственной магии в одной клетке с ней, теряешь счёт времени. Смотришь в окружающую тебя Серость и не замечаешь, как она пожимает руку твоему разуму и слуху. Тут невольно начинает говорить и кровь врагов, а после… Небытие.

Слова неизвестного передо мной существа кажутся очевидной тайной, я задаю вопрос и не получаю в ответ ничего, кроме зверской манеры.

«Это невозможно!» — держится в мыслях, но мой взор быстро бросается к кипящей ртути ранее обсидиановых глаз. Если Тёмная прошла Серость, то её изменения объяснимы, она превратилась в другое существо.

Это существо фыркнуло, но слишком наигранно. Голос напоминает воздух. Без интонации, неосязаемая пустота.

— Я по-прежнему способна ходить, владеть магией, совокупляться и сражаться. Пожалуй, даже выгоднее, чем раньше.

Если Она переборола Смерть, то что мешает Рональду? Эмили? Каю? Отцу…

Тогда Мэнди действительно нужно было умереть. С бессмертием она никогда не восстановит зрение, и этому виною я.

— Что ты так пялишься, Светлячок? — с нотой раздражения и противоестественным флиртом промурлыкала Тёмная с волосами и глазами цвета льда так, что я и забыл, что не ответил ни на одну реплику бессмертной, которая восстала… — Я стала грёбанной легендой.

Гробовой.

И её считают мёртвой, считал я. Но теперь Она жива, а они…

— Ты не понимаешь… — заговорил я, проталкивая каждое слово как кусок расплавленного металла, стекающего по глотке. — Они умерли. КАЖДЫЙ ИЗ НИХ!

В моих мыслях вновь пронеслось желание жертвы, такое несвоевременное! Я бы отдал свою жизнь за её зрение! Это не логично, это ужасно, но по-другому я не умею, я не могу совладать со своей природой.

Существо с ртутными глазами повернуло голову на бок, слишком механически. Перед тем, как сказать, Селена Лойд отпила глоток алой крови из кубка. Из решёток вновь пролилась едкость железа.

— Зато жив ты.

Такое бы ответила и прежняя Селена Лойд, но не в подобной манере. Та была полна холодного ума и сдержанности, эта — расчётливости и погоней за своей шкурой.

Я не сдержал речевой поток.

— Я и в спокойные времена считал тебя змеёй. Но при таком раскладе вижу, что до бессердечной тебе было далеко.

— Измерения никогда не были погружены в спокойные времена. Жадность власти и игры — всё, чем они пропитаны.

Мои бирюзовые глаза вновь проходят по силуэту Тёмной в камзоле Светлого стражника. По всей видимости, она одела его перед тем, как расчленить очередную жертву.

На этот раз я говорю мягко, словно не опасаюсь кубка крови.

— Как же любовь?

Существо с ртутными глазами прошлось по мне в насмешке. Возможно, она увидела воспоминания, связанные со мной, а быть может она вовсе потеряла память о жалком Светлом. Но раньше я был её маяком, она твердила мне это каждый раз, когда называла простым прозвищем «Светлячок». С её уст она читалась ласково, почти одобряя мой Свет. Теперь он тускнел.

— Любовь не спасёт тебе жизнь. Уж я то знаю, умирать доводилось.

— Что тебе нужно? — прошептал я, дрожа от неприятия.

Селена Лойд заговорщицки блеснула глазами, театрально пожав плечами. Её тонкая рука, напоминающая кости с ожогами, опустошила бокал, отшвырнув кубок в сторону.

Серебряный бокал врезался в холодный камень стены, брызнув оставшемся содержимым.

Тёплая капля въелась в мою скулу. Алая. Цвет моих братьев по крови. Моей семьи.

— Что тебе нужно?! — прорычал я, не собираясь убирать остатки капель, мой взгляд акцентировался исключительно на тонком силуэте.

Элегантная грация. Её Тёмная сохранила даже спустя месяцы заточения. Она плавно, словно в танце, подходит к прутьям вспышки сияния, не страшась ослепнуть, задев их. Её сладкий голос касается моего уха, нет, моего разума. Губы Селены неподвижны, но слова отчётливо разливаются во мне.

« — Не имеет значения, что нужно мне. Важно лишь одно. Ты нуждаешься в том, что я могу предложить. Нуждаешься во мне.»

Я отшатываюсь от когтистых лап в своём разуме, но Лойд и не собирается отпускать. Чувствую, как прозрачные когти ласково царапают стенки барьера, который я усердно ставлю. Мой дар — уметь исцелять людей и бессмертных добротой тепла, но пригодится ли мне этот Свет, когда в стену разума уже не скребутся, а колотят?

Совершив очередную глупость, я попал в капкан своего разума. Моё тело не слушается меня, а рот не может издать ни единого звука. Мне остаётся лишь думать, как выбраться из ловушки того, кто запер меня в ней.

Барьер даёт слабину. Наступила Тьма.

Гниль. Будоражащие стоны. Кости. Сумасбродный смех. Шипение в речи. Оно хочет в чём-то меня оповестить, но выдаётся лишь зловоние и разлагающаяся плоть. Костлявая рука с когтями тянется ко мне, но я не могу противостоять. На гниющей плоти, среднем пальце кости виднеется… Хризоли́т. Отца. Моего папы!

Меня выталкивает из подсознания, бросая на ледяной камень башни заточения. Лёгкие делают жадный вдох, пока я проигрываю воспоминания по циклу. Молитвы всем святым не действуют, но я продолжаю твердить заученные слова, удушив от сердца и глотки.

Кольцо цвета тёмного шартрёза, с характерным золотистым оттенком. Лицо отца, напоминающее кости и два небесных глаза, обтянутые тонким слоем серой кожи.

Я поднимаю голову вверх, к клетке Селены Лойд, прекрасно осознавая, что стоит в моих глазах — неподдельный ужас и страх.

Фигура Тёмной ударяет по мне хищной улыбкой. Теперь её демонстрация клыков чудовищнее и кровожаднее любой самодовольной ухмылки, в особенности, когда белоснежные зубы окрашены только что выпитой кровью.

Вновь чувство, что за мной пристально следят, наблюдают и обследуют каждое действие.

Я поворачиваюсь за спину.

Пустота. Мокрый, местами отсыревший камень башни заточения.

Чувство… пары глаз бьют и в спину, и в грудь. Но здесь только Селена и труп Стража Света.

— От куда у тебя воспоминания о моём отце? — с серьёзностью спрашиваю я, не решаясь обернуться.

Вглядываюсь в стену, не найдя ничего. Но… взгляд…

Я оборачиваюсь, осознавая, что стоять спиной к Селене не следует, даже если она за решёткой Света, даже когда на ней кандалы.

— Хм… — очередная театральная постановка. — Случалось увидеться. Недавно.

От последнего слова меня пробил озноб. Дрожащими губами я повторяю раз за разом последнее слово, полноценно доверяя. Четыре века… Я считал его мертвым четыре века!

— Он не горел желанием с тобой увидеться, Светлячок, — парирует Тёмная, играясь с прутьями вспышки Света когтями.

Азартно и опасно. Лойд оставляет расстояние в жалкий миллиметр между своим телом и лучами решётки. Одно резкое движение — ожог глаз и плоти обеспечен.

— Однако ты… им горишь, — с запоздалым продолжением дискутирует Тёмная. — Что, если я знаю, как его вернуть…?

Она мурлычет, словно кошка, которая медленно подкрадывается к своей добыче.

— Так сделай это.

Я ответил, перебив и позабавив Лойд. Она лишь вновь улыбнулась клыками, удовлетворенно прикрыв глаза.

— Знаешь, Светлячок… — с кошачьей грацией парирует Тёмная. — Душа Натаниэля чернее Создателя Тьмы… — она поворачивает голову на моё частое дыхание, понимая, что я начал догадываться. В один момент лицо Селены наливается Серостью, а ртутные глаза пылают в гневе. — Я собственноручно пытала твоего отца, это чудовище, в его камере, лично закрыв клетку магией. Лишь моя кровь откроет решетки подземелья Лойдов. И ты… ты, Светлячок, более не посмеешь перебивать меня.

Бессмертная говорит удивительно безразлично, но глаза наполнены гневом и силой, той, которую ещё не видел этот мир. Такое ли чудовище мой папа, если ртутью наполнен не он? Познавать тайны вокруг себя, сотканные твоими же близкими, совсем не сладко, но когда обретаешь чуть больше, чем теряешь, то уже ничего не кажется таким страшным.

— Что. Тебе. Нужно? — повторяю вопрос в третий раз, отчеканивая слова.

Бессмертная довольно улыбается, потирая запястья сквозь кандалы.

— Ты должен немедленно вытащить меня от сюда. Найти того, кто запер меня в заточении. Прибегни с просьбой к Эзэлстану или его дочери. У них сумасбродная семейка, но в поисках Стражи Смерти лучшие.

Меня отшатывает от произношения титула Тёмной.

— Мэнди ослепла. В этом виноват я.

Я сдерживаю слезу и молитву, очистив разум, но он загрязняется с каждым моментом взгляда на Тёмную.

— Мэ-э-нди, — растягивает Селена, приподняв неподвижную бровь. — А кто это?

Я хочу засмеяться, хочу зааплодировать театральной постановке, но… у новой Селены с юмором напряжение.

— Как ты не можешь помнить ту, кто первая за тебя побежала сражаться, как только Вальтер взмыл с тобой под купол башни Церемонии?! Ту, что была так с тобой близ…

— Довольно.

От имени Создателя обладательницу пепельных локонов переключило. Её театральный флирт переменился в повелительный тон, не терпящий возражений. Тон повелительницы. Королевы.

— Так значит ты…

Королева Смерти.

Звучит во мне громом. Я не нахожу кто это сказал — я или Королева. Одно верно — это истина. В детстве отец занимался… особой тайной. Он творил истории Измерений, составлял факты и легенды. Особая роль доставалась Королеве Смерти, чьё предзнаменование — как повелевать Небытием, так и уничтожить его. Новая Королева приходит на смену Старой, они способны слышать Небытие, каждую душу, молящую о покое. Королева Смерти… Я изучал каждую легенду на столе папы, как и каждую добрую складку на его лице. Остались ли эти складки теперь? За что его наказали… я не хочу знать.

Селена удовлетворенно смотрит на меня, всем своим видом выражая облегчение от предстоящего разъяснения. Она знала мое прошлое, поэтому была уверена, что я приду. Поэтому она выбрала меня. В жертву? В помощника? В раба? Что-то подсказывает, что в глазах пылающей ртути существует другой замысел, более изощренный.

— Ты повелеваешь мне открыть клетку Света, уничтожив того, кто тебя в ней запер. Своего брата по крови! — я осекся, вспоминая, что стоит на корню. — Взамен ты отпустишь отца.

— Хм… — вновь медленно промурлыкала Тёмная или теперь… Королева Смерти, предостерегающе погремев кандалами. — Как ты быстро смерился с участью убийцы… Видимо… яблоко от яблони. Так ведь говорят на Земле?

— Не смей.

— Да что ты… Если снаружи яблоко красное, это ещё не значит, что оно не пропитано гнилью. Так же и здесь. Если ты — Светлый снаружи — это ещё не значит, что ты не можешь быть звериным Тёмным внутри… — Селена хищно улыбнулась, добавив. — Как твой отец.

Падение не всегда смертельно. Порой, оно начало нового пути.

Радует, что я упал лишь морально. Физически… мои ноги всё ещё держат тело, пусть был бы не прочь раствориться в лучах. Но я действительно нуждаюсь в Ней.

Я молюсь Крэдору в надежде, что его душа слышит меня из Небытия. Однако что-то или кто-то мне доказывает, что это напрасно.

Вновь чувство того, что за мной пристально следят.

Я сглатываю тяжёлый ком горла и прокашливаюсь в кулак. Селена всё ещё неподвижна. Её мимика уверена. Теперь она непроницаема, от неё не веет презрением. Теперь она — Королева Смерти. Небытия. Власти.

— Взамен ты отпустишь отца, — повторяю я, спрашивая немым вопросом точны ли условия сделки.

Селена не привыкла лгать, а Королева?

— Притормози, сладкий.

Сахарный до приторности голос отвлёк меня от очередного вопроса. Обращение прозвучало не в моей голове и не от плотно сомкнутых губ Селены. Глаза раскалённой ртути изучающе смотрели на меня, словно всё ещё раздумывая о глотке моей крови. Я невольно покосился в сторону мертвого Стража Света. Его рот был отсыревшим, так, что хранитель башни заточения не мог бы им и вздрогнуть, если бы имел возможность дышать.

Уловив новый приступ слежки, я резко развернул корпус.

Такая же Серость глаз. Только не имеющая могущества, больше интереса. Кипельно-серые глаза едва затуманены. Высокий лоб, на который заходят аккуратные тонкие брови. Острый нос. Белоснежные волосы, имеющие оттенок Селены. Чётко поставленная осанка, по ровности напоминающая мою. Тонкий миниатюрный стан и резко выпирающие ключицы из под чёрного камзола. Существо передо мной больше бы сошла за Светлую, но её аура веет чем-то новым. Не напоминает отголоски ни одной стороны.

— Кто ты? — с мягкостью спрашиваю я, замечая предостерегающийся взгляд Королевы Смерти в спину.

— Та пешка, которая в самом конце поля может стать важной фигурой при правильных ходах, — отвечает Селена Лойд, продолжая играть с лучом решётки, она явно не собирается посвящать меня в большее.

— И… к какому цветовому полю относится эта пешка? — спрашиваю я, всё ещё не находя точные знаки отличия Светлой или Тёмной.

— К господствующему, — отвечает миниатюрная девушка передо мной плотными маленькими губками. Гордость и твердость голоса несоотносимы с робкой внешностью и мелодичным голосом. — В шахматах мы не фигуры. Мы — игроки. Возрожденные Смертью.

Возрожденная Смертью прошлась изящной рукой по камзолу, стряхивая пыль. Идеально отточенный серебряными нитями камзол был идеально ровный, словно ненастоящий. А неестественно ровная осанка лишь придавала ощущение нереальности.

Это Измерения, пора бы уже и привыкнуть.

— Как твоё имя, Возрождённая Смертью?

Она молчит.

Селена… продолжает играть с лучом, совершенно не обращая на нас внимание. Но это не так. Я знаю её, даже прошлую.

— Что мне нужно выполнить ещё? — спрашиваю я, нарочито обращаясь к неизвестной.

Она вновь молчит. Несколько секунд, и её губки раскрываются в новой выдержке.

— Я же сказала «притормози, сладкий», — с лукавой улыбкой произносит Возрождённая Смертью. — Королева желает, чтобы ты, для начала, выполнил эту часть сделки. Принести голову Стража, заключившего мою Королеву в клетку Светлых, воспользовавшись помощью Эзэлстана и его дочери, Мэ-э-нди.

Протянутое имя колышет во мне новый приступ отчаяния. Приторный голос акцентирует внимание исключительно на Тёмной, которая ослепла из-за моей силы Света и… добра?

— Вы хотите, чтобы я стал марионеткой.

Мне никто не ответил. Сойдёт за немое «да».

— Однажды… — начал я, замечая резкий взор ртути на меня. — Тёмные совершили переворот, породив жестокость. Тем самым забрав у Светлых преимущество власти. Все твердят о равновесии, но ответьте, есть ли оно сейчас?! — прокричал я, вспоминая каждого погибшего и изувеченного. — Каково жить в мире, где Свет померк?! Где подруга может оказаться страшнее врага, а боль — твой лучший учитель?! — мой взор затуманенного неба обратился к Селене. Вот он, друг, страшнее врага. На её лице что-то исказилось, но мимика резко переросла в безумный смех. — Где хорошее и плохое поменялись местами, и лишь твоё сердце сможет найти верный путь во Тьме, но тут же улавливаешь себя на мысли, что и сердце твоё — тот ещё мрак?!

Мы смотрели друг на друга несколько секунд. Не стараясь навести увечья, не пытаясь пробиться сквозь барьер разума, открыть воспоминания. Просто… смотрели.

Чтобы преодолеть мрак и коснуться Света, придётся шагнуть на самое дно.

Я опустил голову в пол, оборвав связь взглядов. Но всё ещё чувствовал на себе две пары Серости.

Напряжённая тишина, воющая в настороженности.

— Я согласен.

Подняв голову, я встретился с ртутью. Она была такой же, не изменившейся. Селена пожала плечами, продолжая играть лучом решетки. Лишь её губы раскрылись в сухой фразе.

— У тебя не было выбора.

Почувствовав ветер за своей спиной, я обернулся.

Вновь пустота. Отсыревший камень.

Звук сухого передвижения заставил вновь развернуться, как напуганный зверёк. Возле решётки Света ползла Агания. Чёрная чешуя светится в благородстве. Я ощущаю связь между Королевой и змеёй, ее шипение, присутствие, мысли, силу, ледяное тело. Глаза, голубой топаз, две полоски мрака. Связь серебряных нитей, скрепившие их навечно.

Её истинный спутник.

Волна шипения касается моей мантии, некогда белоснежной. Я продолжаю стоять, наблюдая.

Агания подползает ко мне, но тут же меняет направление при указе невидимых когтей Селены Лойд. Существо, покрытое чёрной чешуёй, ползёт к серому трупу Стража. Моего брата по крови и магии.

У его оторванной головы золотые локоны волос, крупные глаза и квадратное лицо. А ладонь все ещё крепко держит эфес меча. Губы плотно сомкнуты, словно ожидая свою Смерть как предзнаменование, как долг.

Были.

Змея набрасывается на жертву под пристальным взглядом Селены Лойд. На уголках её иссушенных кровью губ заметна улыбка.

— Ты бесчувственна! — прорычал я, бросаясь на змею.

Что бы я сделал с трупом? Воскресил?! В любом случае, ни одно существо не заслуживает быть погребённым так. Как добыча.

— Мы вынуждены убить в себе чувства, пока они не убили нас.

Речь Селены сухая и сопровождается болью. Одним взглядом она отшвыривает меня в отсыревшую стену камня, не применяя рук.

Боль отдаётся в плече, но она поверхностна. Я продолжаю наблюдать за резкими выпадами агании, как она развлекается с жертвой, жаля уже мертвое тело. Алая кровь повсюду. Кровь моих братьев по магии.

Я вновь молюсь, но понимаю, что это бессмысленно.

Селена переводит свой взгляд надменности истинной Королевы Смерти со змеи на меня.

Не желая более находится в чистилище Смерти, я испаряюсь в лучах. Теперь они не кажутся такими яркими.

— Всегда рада тебя видеть, — промурлыкала мне вдогонку Селена.

Это — не просто доска, наполненная фигурками.

Я остановил взор на клеточном поле шахмат. Белые клетки перекликаются с чёрным мрамором, а вершины фигур изящно переплетаются в мир.

Эти фигурки — наши жизни, а доска — все чёртовы Измерения. В этой игре нет ничьи, а ходы хаотичны, иногда абсурдны. Происходящее — не просто игра в шахматы, однако у меня откровенно выходит продумывать ходы. Когда закончится игра — закончится история. И только от Короля, приближённых, пешек и… Королевы зависит, какая из сторон склонит голову.

Та битва, последствия которой я разгребаю месяца, напоминала борьбу за место под молитвами Тёмных и Светлых, что длится вечно. И победителей в ней нет, потому что обе стороны сгорели и иссохли в попытке добраться до свящённых молитв. Спалили и задушили друг друга, до тлеющих остатков рук, извергающих магию, до ожесточенных взглядов.

Мы сталкивались с магией, со звоном стали. Были ледяным пламенем и пожирающей Серостью. И рухнули в пропасть вместе, когда я отдал приказ о заточении. В тот момент небеса для меня задрожали. Мир разлетелся на осколки.

— К чему мир у моих ног, если мне нужна лишь ты? — медленно спрашиваю я, испепеляя отражение в зеркале.

Одна неверная мысль, в особенности, сказанная вслух, может кардинально изменить отношение к существу. Тогда невозможно разобрать — ненавижу ли я ее за предательство и готов держать в заточении века или… люблю. За что? За её вечное желание меня убить, за ее борьбу, за эмоции, которые я никогда не ощущал.

Одно понятно наверняка — время несётся с бешеной скоростью, а ошибки прошлого с каждым днём все больше превращаются в кровавые рубцы. Я так ни разу и не пришёл за ней в башню заточения, поглядеть на последствия своей игры. Она тоже играла, за что и поплатилась, но я надеюсь, что для неё это лишь игра, а не месть.

« — Я открыл тебе душу, — прошипел я. В голосе было столько ярости, что хватит на весь шабаш ведьм и ведьмаков, что сожгли меня и позволили гнить как на вертеле. — Провёл века в изоляции от того, кем был… уж позволь сказать, что каждая часть моего тела жаждет убить тебя за то, что ты делала против меня. КАЖДАЯ ЧАСТЬ! — рычание содрогнуло Землю, но мне было всё равно, я лишь смотрел в её глаза. — Но я не могу…»

Воспоминания собственной слабости кажутся ужасающими. Но это так.

«В ответ Селена лишь рассмеялась, давясь собственным ядом.

— Мне жаль тебя.»

«Ты — монстр!» — рявкнула она мне на поток обещаний, являющимися лишь прелюдией моего правления.

Из её глаз лились слезы, их я видел почти впервые. Самый первый и незабываемый — момент воскрешения Селены. Её тонкое тело, покрытое моей кровью… я чувствовал, ей не просто нравилось, она насыщалась моей энергией, погружалась в неё и отдавала взамен свою, вместе с раскрытыми мыслями. Тогда я окончательно понял, что она такая же, как я. Моя копия. Моя Королева.

Ещё раз убедился в этом, когда слёзы Селены Лойд высохли. Тогда я посчитал, что игру можно продолжать, но заигрался. Я слишком вжился в роль, что захотел убить и её. Мою Королеву. Мою предательницу. Как Альт.

Глядя на зеркало, увидел бледное лицо, исказившееся в гримасе ярости, в порыве я сжал хрустальную фигуру в кулак, она раскрошилась на множество мелких осколков, как и моя душа когда-то. Гнев не знал предела: вся мебель в тронном зале Первого Измерения была разбросана одним взмахом руки, картины испепелены и уничтожены, хрусталь и витражные окна валялись повсюду, зеркала разбиты. Оставалось лишь одно. С трещиной, разделявшее моё лицо на две части, ещё сильнее искажающее его. В одном из осколков зеркала я увидел свои глаза, наполненные Тьмой, выжигающие все живое на своём пути, на миг…

Всего на миг мне почудились в отражении и её чёрные обсидианы…

— Мой Король.

Не требуется развернуться, чтобы понять, кто стоит за спиной. Достаточно ощутить нрав очередного предателя.

— Я уничтожил клинок Создателей, Итан, — растягивая гласные буквы имени, отвечаю я, упиваясь волной раздражения Двэйна. — Теперь меня невозможно уничтожить.

Теперь можно позволить себе развернуться.

Вижу то, для чего сделал нарочито плавное движение. Конфидант Второго Измерения усердно скрывает очередной разгром от неудачи. Сухопарое существо передо мной настолько циничное, что решает сдвинуть с трона даже меня, того, кто его создал.

— Вы вызвали меня, чтобы отдать приказ, мой Король?

Ухмылка натягивается сама собой. Я вижу, считываю мысли, новые замыслы по захвату трона Тёмным. Забавно, у него нет последователей, Двэйн обезумел, напился властью. Несмотря на это, Итан — стратег до мозга и костей, но я добавляю его плану ещё одно осложнение.

— Освободи от заточения Тёмную Селену Лойд.

Его вскинутых бровей достаточно, чтобы я понял, что принял верный ход очередной игры, в которой обыграю существо передо мной вслепую. Захватить власть ещё не значит удержать её. Итан — отличный пример жёсткой и безумной игры.

— Но вы её сами отправили в башню заточения, мой Король.

Тон Итана развивает во мне пламя яростного льда, но я позволяю лишь обнажить острые клыки. Лишать его жизни неразумно, у меня нет ещё одного Двэйна на пост Конфиданта Второго Измерения. Далеко не каждая кровь способна быть признанной Измерением, лишь моя. Для Селены у меня другая роль… Может, зря я убил щенка Двэйна? Определённо не зря. Он слаб и неуравновешен. Остаётся кандидатура Итана, и он об этом знает. И, словно догадываясь о моих доводов, скалит в ответ свою ухмылку.

— Ты можешь править и без конечностей, Итан.

От угрозы лицо Конфиданта меркнет. Приходит понимание, что более он не раскроет пасть без разрешения. Итан безумен, но не глуп.

Переведя взгляд с фигуры, поймал себя на мысли, что совершенно забыл про ближний круг, который для меня более, чем чужой.

Светлый Конфидант Пятого Измерения Адриан Лодсон — единственный Светлый, находящийся в моём Измерении и кругу приближённых. Обладатель янтарных глаз заключил со мной сделку, спасая шкуру дочери. Вечность службы — весьма достойная цена, а сделки имеют ценность как и любовный обет — их невозможно нарушить.

Тёмный Конфидант Второго Измерения Итан Двэйн — существо, не дававшее мне клятв, но и не имеющее замены. Мудр, жесток и бессердечен — лучшие черты в послевоенное время.

Иронично, два существа потеряли собственных детей благодаря моим усилиям, но не смеют и проявить малейшего чувства скорби. Вероятно, они ей и не полны.

В круге остался Тёмный Конфидант Шестого Измерения Робертсон. Он поклялся в своей верности безвозмездно. Это существо горд правлением, он жил молитвами о моём возрождении. Гордый нрав, но самый бесполезный из всех присутствующих. Его направленность — Номерные и мертвые люди. Выгодный вариант верности для мирного времени, но не для войны.

Вовремя погибших Конфидантов заняли другие персоны.

Тёмный Конфидант Четвертого Измерения Эзэлстан весьма доволен полученной должности, но поклялся лишь в том, что его свобода важнее трона Конфиданта. Он осознаёт свою значимость, являясь приспешником Смерти. Осознаёт, что сейчас он мне куда важнее, чем его игры, но я умело манипулирую на чувствах Конфиданта Смерти. Все вопросы, касаемые его ослепшей дочери, Эзэлстан воспринимает в штыки. Обеспеченной охраны для Тёмной достаточно, чтобы новый Конфидант завалил своё мнение.

Единственное существо в зале, к кому я имею роскошь прислушиваться — Дамиан. Он занял роль Тёмного Конфиданта Третьего Измерения. Но я не доверяю даже существу с разными глазами. Он — моё творение, я поддерживаю его жизнь, только по этой причине Тёмный готов пожертвовать собой ради меня. Ведь без меня его тело сгниёт, как небесные цветы Первого Измерения, превратившееся сейчас в пепел.

Скажи, Королева Смерти, я зло? Ты тоже жаждешь моей Смерти?

Я вновь обвожу взглядом свой круг, возвращаясь к приказу.

— Она — моя, — говорю я, голос громко разносится по залу Первого Измерения, от чего слуги вздрагивают. — Законная Королева Измерений.

Никто из приближённых Конфидантов не смеет говорить, но по энергии ощутима волна удивленного ропота. Даже Эзэлстан прекратил заговорщецки улыбаться, все ещё играя с перчатками над картой Измерений. Янтарные глаза Лодсона округлились, в них появился страх. Дамиан раздражённо повернул голову в мою сторону, но воздержался от комментария. Итан сдвинул брови в негодовании, но сильнее захлопнул губы, переваривая недавнюю угрозу.

— Никогда во главе Измерений не было обычной Тёмной. Только Создатели, — бросил мне Робертсон.

— Как видишь, теперь есть, — одними губами улыбнулся я.

Верность и предательство — явления противоположные, взаимоисключающие друг друга. Но, так или иначе, это две разные стороны одного и того же выбора, нравственно сложного и не всегда однозначного.

Мы схожи, и оба заигрались. Я готов избрать новую игру, где мы будем союзниками. Иначе моя сила разрушит всё, даже её.

В доказательство своей мысли я направил взор на раскрошенные осколки фигуры, не так давно побывавшей в моём кулаке, а после на шахматную доску, чтобы узреть какой фигуры недостаёт.

Не хватало только Королевы.

Тьма.

Раньше я ощущала её в себе, теперь она повсюду. В звёздном небе, морщинистой плите, моих руках, а, главное, глазах.

То место, в котором я нахожусь, на запах… как древность. Отец отправил меня туда, где теперь имеет власть. Четвёртое Измерение. Замок, забытый на века нашей семьёй, всегда производил на меня впечатление, но теперь ощущался подушечками пальцев поистине устрашающим. Я ничего не видела, лишь память создавала обрывки образов.

Здание с четырьмя башнями располагалось прямо посреди леса из небесных деревьев, рядом с берегом протекала ледяная вода. Хоть что-то я вспомнила с помощью осязания. Ранее в моих глазах водопад сверкал золотом. Конечно, это была иллюзия, на самом деле вода обыкновенная, но Свет способен на многое. Необъяснимое. Свет умеет лгать. Сомневаюсь, что и на дряхлое заброшенное сокровище грянули изменения. Крепость из грубого камня, который в зависимости от освещения словно приобретал разные цвета, и крыша, выложенная чёрной сланцевой плиткой уже не напоминали мне сотни сказок из сказаний, они служили напоминании лишь в одном — слепота.

Отогнав воспоминание об ядерной боли при свидании со Светом, я огляделась по сторонам, где раньше высокие стены соединялись четырьмя угловыми башнями. Остались лишь вмятины от жестоких войн даже по меркам бессмертных. По всем Измерениям расположены остовы замков и поместий, где когда-то мирно жили бессмертные: Конфиданты, Стражи, Лидеры… Номерные, довольствуясь лишь скользкими интригами. Теперь же вся жизнь существ проходила за грудами обломков или на Земле, если они не приняли новую власть.

Об одной мысли о Создателе Тьмы ноги затряслись, я рухнула на шершавую поверхность, полную пыли, чужих волос и… запаха крови. Тёмная и Алая энергия имеют разношерстную силу, но при Смерти они смешиваются в одно — Серость Небытия. Страшнее Смерти близких лишь запах их трупов, особенно, когда не способен видеть лицо… Лишь чувствуешь мясорубку вместо лица, вздутый живот и вот уже ядреный аромат бьёт по глотке, желая поставить на колени. Но я встаю. Мне нужно дойти до него.

Обрушившиеся стены зданий заросли плющом и создают ощущение, будто замок состоит из магии, желающей поиздеваться над моим и без того жалким видом. Спутанные волосы, на месте висков выпавшие от свидания с лучом Света. Потрескавшиеся в кровь от боли и засухи губы. Вечно трясущиеся руки и ноги. Сгорбленная в желании быть незамеченной спина. Воспалённая кожа, покрытая слезами крови. Мамочка, моя святая мамочка собственноручно отмывала родную дочь от потеков крови из глаз водой из родника, смешанной с солёными слезами, однако кровь по-прежнему струиться капля за каплей. И глаза. Папочка сказал, что они напоминают звёзды в ночи, но я догадываюсь, что они не больше, чем отвратная пелена.

Помню, как…

Резкий удар по коленям, я сложилась пополам на ледяном камне.

Тьма.

Тьма.

Тьма.

И боль.

Я пришла.

— Здравствуй, Ронни.

Я провела рукой по надгробной плите. Как у смертных, только в плите не было тела. Оно давно в Небытие. Мне оставалось трогать ледяной камень, считая, что он — Светлый. Рональд. Моя любовь. Грохнувшись от тряски ног на твёрдую поверхность, я раскрыла потрепанную, с дряблыми на ощупь страницы, книгу — сборник сонетов. О том как жизнь теряет смысл, когда умирает надежда.

— Твой любимый…

Хриплый голос остановился не от осознания, что ледяная груда — не Он, а от понимания собственной беспомощности, что я даже не смогу прочитать. Треснувшая губа предательски задрожала.

Два любимых Светлых потеряли свои жизни, погибая за то, чем живут. Моника — азарт, Рональд… — его брат. Мой друг. Но Ронни и на миг не задумался, что погибну я задолго до телесной Смерти.

Я нашла любовь, но потеряла в неё веру. Снова.

Я потеряла Эмили, потеряла Эдгара, я потеряла себя. В пылу боя и кутерьме вражеских атак они не услышали. Как надрывно и ужасающе громко с моих губ сорвался отчаянный вопль. Как он яростно сложил меня пополам, давя к окровавленной ледяной плите. Боль была отравой для вен, она протекала уверенно, точно зная как меня уничтожить. Мои глаза. Эта боль пронзила мои глаза и… Одно за другим валилось на меня всё то, что я больше никогда не сделаю, не испытаю и не увижу. Одно за другим… резко, беспощадно… пока боль не пронзила мой рассудок, не погребла меня за собой, едва давая вздохнуть. Только тогда, когда я взмолилась о Смерти, комната начала тускнеть. И мраморное убранство, покрытое кровью и белой пеленой глаз, и музыка хаоса, и лицо того… кто меня уничтожил. Все расплылось перед глазами, воздуха не хватало, а в глотке пузырилась кровь. Я думала это конец, и была почти счастлива.

Пока не проснулась в жестяном тазе грязной ледяной воды, пока не почувствовала прикосновений рук мамы. Родители суетились вокруг, спрашивая, в порядке ли я, умоляя ответить. Но они находились по другую сторону мрачной завесы, которая никогда больше не поднимется. А потом перед глазами развернулось будущее, и оно было чёрным. Как я буду жить дальше? Чем я смогу отплатить долг перед бессмертием? Я не планировала в скором времени связывать себя с Ронни любовным обетом, но предполагала, что когда-то это произойдёт. А теперь… Я не увижу существо всей своей жизни, когда едва осязаемые нити магии обовьют нас в вечной клятве. Я не увижу наших детей. Мои собственные дети будут для меня загадкой!

Дыхание сбилось в новом потоке хрипа.

Ронни.

Детей никогда не будет, потому что и существа всей жизни нет. И никогда…

Свободные танцы в клубе Эдгара, блик ликёра на губах Эмили, хищные клыки Кая, ослепительные глаза Ронни, тёплая улыбка папочки, искрящаяся вокруг энергия мамочки…

Всего этого… больше не будет.

Я до боли вцепилась в колени, заставляя себя подняться.

Шаг.

Сигарилла.

Шаг.

Чирк спички.

Шаг.

Вполне осознанно я вдыхаю яд вместе с воздухом. Туман, пусть я его не вижу, вызывает горячие слёзы. Теперь я не хочу проверять, кровь ли это. Меня злят пустые мысли, но их направление изменить невозможно.

«…всё это ужасно. Пойми, малышка Мэнди, когда в одном месте концентрируется огромная власть, за неё всегда идёт борьба. Если Измерения не упиваются ядом из крови, так исходят желчью. Я сомневаюсь, малышка, что сейчас… тебе подходит это место…»

Монолог папы, на который я так и не ответила. Именно это он мне сказал, когда отправлял в Четвёртое Измерение. Его поддержала мама, стараясь сдержать слёзы. Забавно, но рядом её сейчас нет. У Стража Смерти слишком много работы во время войны. Слишком много бессмертных, оставивших свои тела и души ледяными в Измерениях. Значит, я не смогу попрощаться…

Шаг.

Впрочем, я уже давно мертва.

« — Мэнди, как ты относишься к бестактным вопросам?

— Я и есть эти вопросы!

Эмили явно повеселела, поэтому я продолжила пропевать на повышенных тонах:

— Спрашивай, что интересует. Ты моя подруга, тебе не откажу, — я открыто улыбнулась, обнадёживая на спокойное течение разговора, немного несвойственной мне серьёзности звучало в голосе.

— Кто твои родители и какие у вас взаимоотношения?

Издалека можно было заметить мои дрогнувшие плечи и напряжённую спину. Мне на секунду показалось, что это самый первый серьёзный разговор с Номерной. Моей подруги… это было так необычно! Я выдержала короткую паузу, обдумывая вопрос и изучая янтарные глаза, полные интереса.

— Моими родителями являются Стражи Смерти. Их задача — перенаправлять души мёртвых бессмертных в Небытие, — я продемонстрировала кольцо над собой, тем самым показывая свои мысли о мире для мёртвых бессмертных. — У нас прекрасные отношения, изредка я появляюсь у них, вернее у себя дома. Они вечно поглощены работой и, наблюдая это, я не стремлюсь быстрее стать Стражем. Однако… — я осеклась, но тут же приняла прежний вид. — Однако если мы и создаём балы, то они длятся месяцами!

Эмили заметила мой перевод темы, нахмурившись, на что я не повела и взглядом. Ей рановато знать о том, что в себе таит звание «Страж Смерти». Прождав несколько секунд, я нарочито завысила тон голоса, весело ухмыльнувшись.

— Родители отправили меня в школу, чтобы я стала могущественной по статусу. Возможно, когда-нибудь это случится, но сейчас единственное моё желание — это веселиться, у меня впереди вечность, торопиться незачем.»

Беззаботная вечность. Теперь её нет. Как и Эмили. Как и Рональда.

С ним время теряло смысл.

Глаза защипало от горячей жидкости. Крови. Слёз. Да хрена с два! Я не собираюсь рыдать. Не собираюсь жить жизнью жертвы. Пошло оно всё. Пошли они все. Я не такая, какой они пытаются заставить меня быть. Бессмертной, не способной даже самостоятельно принять ванну! Я этого никогда не приму. Никогда! Я не собираюсь сидеть в четырёх стенах, прожигая своё бессмертие. Проще покончить с этим сейчас.

И всё же сожалений нет. Ступив с края обрыва, я хочу лишь падения.

— Её клыки как у волчицы!

Мой голос заглушали вопли, рычание и звериный оскал девушки, которая ранее казалась огрубевшей розой лишь в разговорах. Теперь я ощутил её шипы. Её жадность на личное пространство, пока я пытаюсь спасти излишне тощий зад обезумевшей Тёмной. Мягкая кожа, словно бархат, лишь прикрытие непомерной ярости, бешенства и ненависти на свою жизнь, на свою беспомощность. Если бы кто сказал, что Мэнди будет готова сбросить меня с обрыва, прыгнув следом, я бы рассмеялся этому лжецу (или провидцу) в лицо.

— Отпусти меня, мерзкий… Я постараюсь вырвать тебе глаза быстрее, чем ты поймёшь, что твоя затея спасения пахнет провалом!

— Стараться не придётся. Сдавайся.

От прозрачного голоса за спиной, Мэнди застыла, всё ещё в моих руках, стараясь сконцентрироваться на новом собеседнике. Я заметил, что от Возрождённой Смертью не исходит ни один поток энергии, который можно было бы распознать, это ощутила и Тёмная. Она покачала головой, но не так, как бы отвечая Возрождённой Смертью, а так, как если бы пыталась отогнать произнесённые слова.

— Нет! — рычит брюнетка в пустоту. — Никогда.

Миниатюрная девушка усмехается.

У меня появляется возможность воспользоваться беспомощностью Мэнди и убрать её от обрыва, но концентрация внимания остаётся исключительно на существе с пепельными, словно ледяное сено, волосами.

В глазах Возрождённой Смертью меняются эмоции, полные безразличия, при виде чёрных волос, обрамляющих дочь Конфиданта Четвёртого Измерения. Я замечаю, как она прослеживает за игрой Теней на исхудавшем лице Мэнди, взгляд Возрожденной Смертью проходит по длинным ресницам и безжалостной красоте лица Тёмной. Однако больше всего её потрясли покалеченные глаза брюнетки, но миниатюрную незнакомку они… восхищали. Эти глаза, покрытые белой пеленой, словно бросали вызов природе. Это их настоящий цвет или магия? Такой цвет можно было было назвать ореховым: карий, но с золотистыми крапинками и, точно коричневый бархат, усыпанный частицами золота, но Эмили зачастую сравнивала их с топленным шоколадом. Но… все изменилось. Шоколад выцвел, превращаясь в безжизненную Серость. Девушка по-прежнему всматривалась в глаза, словно никогда не видела ничего прекраснее.

Мгновение Возрождённая Смертью не решается вдохнуть, не то что заговорить, пока я переливаю свою магию сна, спокойствия и забвения в сосуд гнева и горечи Лидера Тьмы Мэнди.

— Держи свои силы при себе! — вдруг злобно процедила она, резко отдалившись от магии сна, совершенно не беспокоясь о моём возможном падении с обрыва.

Это даёт Возрождённой Смертью оплеуху пробуждения.

— Вы, бессмертные особи, только притворяетесь такими стойкими. На самом деле вся ваша вечность — одна долгая игра в самообман. Если бы не твоя гордость, ты бы давно развязала свои руки и впустила дар в глаза. Но проще положить конец страданием, ты меня разочаровала, Мэ-э-нди.

— Что ты несёшь?! — прорычала Мэнди в пустоту, так и не ощутив энергию говорившего.

— Твои руки связаны твоими же руками, — последняя фраза, сказанная незнакомкой перед исчезновением.

Мрачная тишина окутала жертву и его убийцу. Моё дыхание превратился в рванные вдохи. Я посмотрел на существо, которое не напоминала мне прежнюю Мэнди. Вся в крови, ссадинах, спутанные волосы грозят осыпаться от соприкосновения со светом. Самое страшное, что она вовсе не дышала. Мой хриплый и сбившийся голос звучал приговором.

— Мне ж-жаль.

Этого было достаточно, чтобы аромат палёных волос вспыхнул от движения головой. Мэнди впервые посмотрела на мой силуэт своими поблекшими глазами, словно позволяя увидеть творение моего Света. Тёмная не дралась, не шипела, не кусалась, но её взгляд хладнокровия был куда страшнее. Она словно пронзала мою душу раз за разом, не делаясь остановиться.

— Светлому жаль… — о Крэдор, её голос! Раньше он был словно трель самых звонких инструментов, будто кислая клубника, но сейчас это тяжёлый металл, не позволяющий прикоснуться и даже дышать. — Когда погибла Моника и я позволила Рональду утешить меня, ты сказал, что моё сердце — камень. Сказал, что я, словно змея, проникаю в сердца других и гублю их. Сказал, что уничтожить их — моя цель. Сказал, что я больна и никогда не буду способна полюбить вновь, лишь уничтожать.

— Я б-беру слова назад, ведь ты действительно любила его. Мэнди, как мне жаль! Мне ж-жаль…

— У меня не было цели, пока ты не уничтожил меня, — тихо прошипела Мэнди, не обращая внимания на мои бормотания. — Теперь моя цель — ты, Светлый. И я, подобно змее, вползу между рёбер тебе в грудь и совьюсь кольцами, сжимая твоё чёртово сморщенное отродье. Это сердце… не имеет значения из чего оно и насколько полно сочувствия и жалости ко мне… Я уничтожу его!

Мгновение я не решаюсь вдохнуть в воздух, Тёмная словно выбила его угрозой, которое, словно предсказание, отдаётся гулом в ушах. Я невольно делаю шаг назад.

« — Я согласен.

Подняв голову, я встретился с ртутью. Она была такой же, не изменившейся. Селена пожала плечами, продолжая играть лучом решетки. Лишь её губы раскрылись в сухой фразе.

— У тебя не было выбора.»

Шаг вперед.

— Мсти мне, если духу хватит, — мой голос не дрожит, он наполнен целью. — Но после того, как ты поможешь мне вызволить Селену Лойд.

— Селена…?! — губа Мэнди предательски дрожит, я вновь вижу Тёмную, которая была готова разорвать в клочья за своих близких. Хриплый голос трели наполняет замок Четверного Измерения. — Она… жива?!

« — Ты должен немедленно вытащить меня от сюда. Найти того, кто запер меня в заточении. Прибегни с просьбой к Эзэлстану или его дочери. У них сумасбродная семейка, но в поисках Стражи Смерти лучшие.

Меня отшатывает от произношения титула Тёмной.

— Мэнди ослепла. В этом виноват я.

Я сдерживаю слезу и молитву, очистив разум, но он загрязняется с каждым моментом взгляда на Тёмную.

— Мэ-э-нди, — растягивает Селена, приподняв неподвижную бровь. — А кто это?»

— Относительно.

— Что это, чёрт возьми, значит?! — хрип Мэнди скрывается за поступившими слезами. — Да это и не имеет значения, главное она жива. Селена… Селена! — солёные струйки не скрывают безудержного смеха, в эту секунду я думаю, что лучше бы она поливала меня угрозами.

Самое ужасное — смотреть на того, кто страдает, радуется, плачет, с дрожью в голосе произносит имя существа, которому на него всё равно.

Хрип, кашель, звонкий смех и слёзы смешались в единый спазм и брюнетка, чьи волосы практически высыпались, подняла ослепшие глаза правее моего силуэта.

— Я помогу тебе, но затем уничтожу.

Я не нуждаюсь в заменителях привычного мира.

Тишина глубинных страданий затянулась. Четыре месяца. Четыре долбанных месяца назад я очнулась. Здесь. На Земле.

« — Я хочу назад.

Речь была не связанной, отчего её понял только врач.

— Это вполне естественная реакция на коматозное состояние. Ваш мозг продолжает мозговую активность даже в этом состоянии, рисуя образы. Эмили, важно, чтобы вы понимали, что на восстановление понадобится время. Но для начала вы пройдёте компьютерную томографию и обследование магнитным томографом, так же анализ крови возьмёт у вас медсестра. Вы меня слышите, Лодсон?

— Прошу, — прошептала я более внятно, отчего голова закружилась в тысячи раз быстрее.

Врач явно привык к подобным проявлениям.

— Подробную информацию я расскажу вашим родственникам и друзьям. Касаемо ваших видений. Считайте это увлекательным сном, длительностью в шесть месяцев.

Лёгкий смешок, от которого помутнело в глазах.»

Увлекательный сон, длительностью в шесть месяцев.

Сон.

Я прошлась носом по белой дорожке, вдохнув дым, ударивший в голову.

Сон.

Иногда вся жизнь может показаться сном, а иногда сон — настоящей жизнью. И что происходит на самом деле, а что в больной голове? Сон или явь меня преследует месяцами? Невозможно перебороть существование и начать жить во сне, в видениях! ЭТО НЕВОЗМОЖНО!

Новый вдох белоснежного порошка. С ним я погружалась в свой сон. В те места, какие мой мозг был не в состоянии изобразить самостоятельно. Ледяные равнины, потоки яростных порывов ветра, магия дыма Тьмы и лучей Света, багровые глаза… Смерть и холод.

Я действительно погибла или все это время жила в мечтах на грани жизни и Смерти? Или я просто сошла с ума?

Дым ударил в нос, мой кашель сорвался на крик в подушку, перья которой вылетели из растерзанных дыр от ногтей, разрывающих мягкость пелены при кошмарах. Каждую. Чёртову. Ночь.

Во снах я видела невесомость тела, полёт в неизвестность, которая была мне знакома. Я чувствовала холод магии, который был мне родным, составлял мне вторую кожу, нерушимую броню. А потом мой полёт из раза в раз превращался в кошмар. Кровь на моих руках, не моя. Его.

Тогда я просыпалась с самым яростным и безумным криком, даже сжатая в клочья подушка не заглушала гортанный всхлип. Словно по команде, в мою комнату прибегала мама, Кристофер уже не приходил на очередной зов, запасшись снотворным. Мама баюкала меня, на что я могла ответить взглядом в пустоту, я была все ещё там. Было безумно неуютно не отвечать ей часами, не обнимать родную мать, благодарившую Бога за то, что я поднялась из комы. Она не знала, что в Измерениях нет Богов. Есть Создатели, которым уж точно плевать, что происходит в мире Смертных.

Когда я вновь стала Смертной, мама взяла на себя непосильную задачу — спасти мою жизнь. Когда-то, возле дерева цветущей вишни, я попрощалась для себя с прошлой жизнью, поприветствовав новую. Это было эгоистично по отношению к матери, но я не могла возродить то, что было похоронено, поэтому первые два месяца были сущим ужасом для неё. Настолько, что она редко ловила на себе мои взгляды, постоянно находившись рядом. Иногда я рассматривала ее, пока она, уставшая и измученная, спала на жестком кресле, поставленным возле моей больничной койки. Возможно, в этот момент я понимала, что плохая дочь, делаю ей больно, поэтому с каждым днём выдавливала улыбку благодарности, задавала ей самые бредовые вопросы и видела, что мама цвела, пока я боролась с засухой внутри себя. Я быстро поправилась, на удивление врачей, резко встала на ноги, спустя 3 месяца была уже дома, в своей кровати. Для меня ничего не изменилось. Я сменила тюрьму больницы на такое же существование.

Но потом появились они. Видения от снотворных, любезно отданных мне Кристофером «для борьбы со всем тем, что я перенесла на себе». Он и не знал, что открыл для меня тот мир, в котором я жаждала очутиться.

С каждой таблеткой я видела больше, вспоминала сильнее и представляла реалистичнее. Тогда в мой смертный мир пожаловали психотропные вещества в виде порошков и ампул. И тогда я стала жить в своём мире даже днём. Чтобы мама и отчим не отобрали возможность быть живой, я была чертовски осторожной. Для них днём я уходила к «старым друзьям», которые не навещали меня после недели моего безразличия при выходе из коматозного состояния. Пока, по мнению матери и Кристофера, девушка с янтарными глазами гуляла по паркам с хорошей компанией, я слонялась по дневным клубам разврата в поисках дозы и жизни. К ночи я возвращалась домой, целовала с широкой улыбкой маму, желая сладких снов, и засыпала с порошком в носу. И так весь месяц. «Оставь надежду всяк сюда входящий» — заключительная фраза над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери. Её можно с легким сердцем выгравировать на двери в мою комнату.

Сегодня сон никак не приходил, поэтому я закинула в рот ещё одну дозу, распробовав сладкий привкус жизни. Головокружение было естественным для меня, оно совершенно не мешало вспоминать.

Я вновь возвращалась к моим последним секундам. Как только нашла его взгляд, поняла, что он умирает — и умирает быстро. Я прижимала его к себе, баюкала, скрывая собственную боль. Тщетно, ведь все читалось в моих потемневших глазах — ярость, горе, вина, ненависть к себе, к тому, что он меня спас. Эдгар убил меня, лишил жизни на Земле, и я не знаю, какой должна быть моя реакция, учитывая обстоятельства того, что я желаю вернуться. Но только с Ним. Сколько бы Земных лет не прошло — он всегда будет для меня самым сладким, но в тоже время горьким воспоминанием.

Мне страшно от того, что, вероятно всего, эти сладостные и ужасающие воспоминания — ложь. Плод моего воображения, СОН!

— Страшно забыть? — спрашиваю у своего безумного «я». — Тебе же страшно забыть его, да, Номерная?!

Я полюбила своё самое ненавистное прозвище.

Я вновь вдыхаю порошок, осознавая, что в кошмарах буду кричать.

Эдгар.

Разбей моё сердце.

Разбей хоть тысячу раз, если пожелаешь.

Оно все равно вечность принадлежало только тебе.

Только живи.

Я бросаюсь на потрёпанную подушку и сдерживаю очередной смех, смех страха. Я боюсь, что обезумела, что все, что испытываю — напрасно. Что я чокнулась, ведь его просто… нет. И никогда не существовало.

«Каждая не расшифрованная фраза, каждый странный ответ, Тёмная энергия — те факторы, которые должны были кричать об опасности, а не просто настораживать.

— Клинок Создателей. Что он сделает с простым Стражем, как считаешь?

Казалось, что Эдгар ждал этого момента, он молниеносно вскочил, бросая взгляд на меня. Не знаю, что в нём произошло, но вместо того, чтобы отбиваться, он побежал ко мне, притягивая к груди. Я ощутила тёплое дыхание, продолжая молчать в истерике. Не зная, как реагировать на правду, на открытые тайны, ответы, которые так старалась найти, теперь сковали движения и теснили сознание.

Мгновение, мой разум отключился. Чёрное лезвие вылезло передо мной, отчего я дёрнулась. Сфокусировав взгляд, увидела, что двухстороннее лезвие полностью проткнуло Эдгара. В самое Черное сердце, которого я считала, не существует. Эдгар смотрел на меня с той самой нахальной ухмылкой, но я однозначно знала, что за ней скрывается страх.

Он упал на холодный пол глухим звоном. Все затихло. Я почувствовала сильный толчок в спине, словно кто-то ударил по ней молотом. Мои ноги подкосились. Всюду была тишина, только мой душераздирающий крик исходил из тела со всей силой, что во мне находилась. Я ищу во взгляде Эдгара Двэйна тот огонь, но он с каждой секундой тухнет, пока острые скулы находят опору на моих коленях. Его губы раскрываются в такой же острой улыбке. Он что-то пытается сказать, разрезая мою душу хрипотой Смерти.

— Звезда упала, — с улыбкой шепчет Эдгар, отчего мои мысли дрожат в истерике.

««Como no me he preocupado de nacer, no me preocupo de morir».

Ты не беспокоишься.

Новая вспышка резкого движения вывела меня из себя, отчего мои глаза избавились от туманности воспоминаний.

Красивое выражение речи, которое связано с оптическими явлениями, вызванными вхождением метеорного потока в атмосферу, но люди называют это куда проще.

— Звезда упала.

Мой едва уловимый голос с хрипотой прервал затянувшуюся тишину во мраке ночи. Я едва повернула шею, чтобы убедиться, что мой собеседник не исчез в личном аромате мрака. Эдгар всё ещё был погружён в свои мысли, это было заметно по почерневшим от тумана взгляде, но нельзя было не отметить, что мужчина проследил за траекторией движения небесного тела. Я вновь раскрыла слипшиеся от засухи губы в вопросе.

— Что ты загадал?

Затишье длилось слишком длительно для обычной смертной и естественно для высшего существа, чьё существование приравнено к вечности.

— Ничего. Я не верю в это.

Холодный тон отрезал два предложения с диким раздражением.»

— Что ты загадал? — шепчу я повторно сквозь боль, которую вижу при взгляде на существо мрака и огня, которое охватывает серость.

Эдгар вновь раскрывает губы, я вздрагиваю от увиденной струйки крови, стекающей по скулам, перетекающей на шею, которая уже дрожит от пульсации. Я откинула с его лица мокрые волосы. Заострённый нос и рот дрожат в такт частому сердцебиению.

— Я каждый раз загадывал тебя не потерять…

Он хочет сказать что-то ещё. Его дыхание всё тяжелее, а хрип кажется самым страшным кошмаром. Эдгар выводит губами иероглифы, но я не могу понять, что они значат. Новый рывок хрипа, он сдаётся.

Тело погрузилось в истерику. Я видела, как каждая Вена превращалась в чёрную, словно смоль. Глаза, без капли бесстрашия, томно смотрят в пустоту. Губы, некогда скривившиеся в издевательской усмешке, изогнуты прямой струной, издающей лишь хриплый вдох. Мои глаза наполнены слезами без моего согласия, я не вижу испаряющее тело мужчины, которого не хочу отпускать. В голове отзывается страшный вопрос:

Он мёртв?

Я притягиваю к себе грузное холодное тело, некогда пылающее в страсти и раздражении. Мои дрожащие пальцы не разжались и по-прежнему гладили ему волосы, похожие на переливчатый бархат. Я не чувствую его энергии.

Эдгар мёртв.

Последним действием, подтверждающее это, был чёрный туман, поглощающий безжизненное тело. Я задыхалась в собственных эмоциях. Каждая клетка тела распадалась в осколки, сопровождающиеся душевным криком. Он был смертельным.

Вселенная… Иллюзия возможностей… Тонкая паутина судеб… Соприкосновение мира смертных и небес… Тайны — скрытые в древних манускриптах. Силы — дремлющие в ожидании своего часа. Чувства — согревающие одинокие сердца. И судьба — как тонкая нить, так легко разорванная клинком. Гармония — возродившая хаос. И тишина — когда мир замер в ожидании. За секунду до того, как перевернулась чаша равновесия…

Мне было все равно на крик и резвые выпады Стражей и Лидеров, учеников и Конфидантов, двух Создателей. Лишь краем глаза заметила огненный взор Конфиданта Второго Измерения. В нём не было сожаления — было все куда хуже — месть. Он пылал в ненависти. Лёжа на мраморном полу, оглушённая собственным воем, я надрывалась, словно желала сама себе смерти. Всё внутри сжалось до невыносимости. Царапая и заламывая тело, старалась утешить душевную боль. Я не чувствовала крови и приближающуюся смерть, я чувствовала боль и потерю.

Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время. Дни веры, дни безверия. Пора Света, пора Тьмы. Весна надежд, стужа отчаяния. У нас было всё впереди, у нас впереди ничего не было. Мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю.

Мы слишком поздно поняли, что принадлежим друг другу. Слишком часто отказывались от своих чувств, боясь показаться слабыми. Боялись новой порции боли, которую могла нам причинить любовь.

То, с чем никогда не справлюсь. Моя история закончена. Не справлюсь. Сдалась. Навечно. Моё тело скрутилось в небрежный калачик, я закрыла глаза, не замечая ничего происходящего. Моё тело накрыла слабость, поглощающая меня. Смертный мрак.

Прощай»

Это не было сном, это болезнь. Я просто обезумела.

В сумраке ночи, в месте, где Луну можно было изобразить едва заметной точкой, девушка с потухшими янтарными глазами прошлась ими по личной комнате, пропахшей психотропными веществами. Исхудавшая душа всегда считала, что в такие моменты люди видят свою жизнь в ускоренной перемотке, но перед камнями души была только его издевательская ухмылка. Тощая рука потянусь к лезвию, оно было холоднее души Тьмы.

Один надрез…

— Однажды мы будем счастливы, Эдгар. Я чувствую.

Девушка с русыми волосами остановилась, едва холод оставил незаметный ожог на пылающем теле. Эмили Лодсон бросила осколок Смерти в окно.

Я определённо сошла с ума.

Пустота.

Звучит как мечта… А на вкус как пепел.

Серость. Не имеющая ни один проблеск надежды на уничтожение дыры внутри души, такое ощущение, что душа все меркнет… меркнет. Настолько безэмоционально, что хреново. Нет ни желания, ни смысла моргать. Но есть то, что взывает продолжать игру.

Голод.

Жажда крови покрывает до мурашек, скорее напоминающих каменных льдинок. Жажда сжимает горло, словно петля с шипами, а из челюстей делает два метала, сжимающих плоть. Серость сбивается в комок в центре живота, разрастаясь все сильнее, если не ощутит теплый нектар жизни из недавно пульсирующей вены. Ради утоления жажды я готова разорвать весь чертов мир. И я разрываю. Постепенно.

В моей истории нет мечтаний, нет любви, нет добра, лишь маски. В бою за жизнь, полной страданий. Она пропитана кровью. И я хочу ее всё сильнее.

Эти голоса… Эти чертовы голоса существ, не встречающихся со Смертью. Они как раскалённый воск, капающий мне на мозги.

…Интересно, там она тоже ледяная?…

Моя голова резко повернулась на мысли души, которую я тут же хотела разорвать. Страж, что зашвырнул меня в клетку со световыми лучами, ослепляющие каждую секунду так, что я пожелала их коснулся. Я не ненавидела, не злилась и уж тем более не желала его уничтожить, превратить в пепел, нет… Я хотела испить его. Желала провести когтями по его торсу и расплющить его сердце зубами.

Я чертовски голодна.

Золотые волосы, белоснежный камзол, прямой взгляд, уверенная улыбка и…

…Все равно засохнет, до неё нет никому дела…

похабные мысли.

Чудовище.

Я подняла руки в предупреждении, но запястья сдавили магические кандалы, отчего на затылке пробежал холодок раздражения и… страха. Я так давно его не чувствовала.

— Лидер Тьмы Селена Ло…

— Страж.

Светлый поднял бровь в отрицании моего замечания, но его мысли тут же сбились на повисшем на мне белоснежном камзоле одного из его брата по крови. Одеяние было облито алой кровью, что шокировало Светлого. Он плавно повернул голову за спину.

— Змея! — выкрикнул бессмертный, увидев обезглавленное существо без одежды.что моя агания лишь укусила.

Я позволила уголку губ изогнуться в ответ на беспорядочные мысли.

Я выберусь от сюда.

Алая кровь Светлых доминирует у Тёмных, когда обладатели покрываются багровым румянцем. Их сразу хочется вкусить.

Обозлённый Страж Света пылал от ярости, гнева, а его мысли были ещё прекраснее. Все ещё глядя мне в глаза, от достал из пояса кинжал и полоснул по сухой ладони.

Мои зрачки тут же расширились от алой струи, а горло сжало в сладостном предвкушении.

— Поиграем?! — прорычал Страж, уже представляя, как свернёт мне шею после того, как…

…Грязная тварь…

Лучи Света померкли на мгновение, но этого хватило, чтобы высокая фигура пробралась сквозь преграду так же легко, как я хотела попробовать его на вкус. Доля секунды, и дыхание ярости обожгло мои щёки. Бегите, когда Светлые распинаются на гневные комментарии. Их горячая кровь способна на многое, но только тогда, когда ты сам не прочь вкусить эту жилу жизни, страсти, гнева и желания прикончить… воистину прекрасный букет.

Его широкая ладонь сплющила мою шею, словно сладкую вату, и прижала к ледяному камню в виде стены темницы. Затылок обожгла адская боль. Я пожелала разорвать существо одним морганием, лишь поднять ладонь и пустить щепотку Серости… я взвыла. Запястья сдавили магические запреты. Ещё капля, кость сломалась бы пополам.

— Ну что, за столько месяцев не поумнела? — прорычал Светлый, целясь кинжалом в моё горло. — У тебя есть кое-что, что мне нужно.

Я закрыла глаза, желая напитаться спокойствием, которые вынашивала такое время… Жажда. Она не даёт мыслить.

— Если это моё сердце, вынуждена дать отрицательный ответ.

Лезвие впилось в мое горло, я ощутила его острие в гортани. Вязкая кровь начала стекать по моей шее, на мою грудь. Каплю вязкой жидкости словил язык, от касания которого я опомнилась от ощущений в шее.

— Нет, лишь тело. Полагаю, сердца ты уже лишилась из-за Создателя Тьмы.

Движения Стража прекратили быть желающими прикончить. Осталось только желание. Он впился когтями в мои плечи, продавливая синяки в плоти. Прижал меня к стене, острые камни впились в мою спину, я перестала слышать голоса мыслей.

Мое тело обмякло, позволяя Светлому управлять им так, как он пожелает. Это лишь тело, я ничего не ощущаю. Я отдала себя полностью, чтобы бдительность Стража провалилась в Небытие.

— Забавно…

Воздух от дыхания Светлого был жаркий, но лезвие клинка, которым я прикоснулась к спине Стража, казалось леденей собственной кожи.

Существо перестало дышать.

— На колени, — мой голос звучал приказом.

Жалкое подобие бессмертного повиновалось. Оно упало на колени и начало молиться. Но его мёртвый Создатель так и не восстал.

Я выжила ядовитую ухмылку и заставила его взглянуть на меня. Может, и не была способна пользоваться магией, но метал способен разговорить так же плодотворно.

В глазах слуги Создателя вспыхнул страх. Он медленно попятился, но меня это не остановило, я пригвоздила влажную от пота ладонь к ледяному камню. По щекам Стража текли слёзы, он знал, что я его не отпущу. Я боролась с желанием раскроить его череп и расплющить сердце, которое будет стучать в моей ладони ещё вечность.

— Я только начала.

Никто не смеет обокрасть меня и остаться безнаказанным. А он украл мою неприкосновенность. Я подняла руку, существо съежилось.

— П-пощады, Страж Селена Л-лойд…!

Теперь он хочет пощады.

— Как избавиться от кандалов? — мой тон голоса шёл в противовес издыханиям Стража. Чистый, раскалённый добела гнев горел в моей душе.

Существо затрясло головой в страхе, тогда лезвие царапнуло кожу Светлого, но не пронзило ее.

— КАК. ИЗБАВИТЬСЯ. ОТ. КАНДАЛОВ.

Страж прислонил ладонь к ране, увидел вязкую жидкость и попятился прочь. Эта была лишь едва ощутимая боль, но ярость и ожидание толкали меня вперёд.

— Я… я же не… — Светлый покачал головой. — Только В… — он закашлялся. — Только В-вальтер… только он способен их открыть. Кровью… — он тяжело вздохнул. — С-собственной.

Проклятье.

Я махнула рукой и на его груди появилась тёплая струя. Наше сотрудничество зашло в тупик. Я больше не обращала внимание на Светлого, обдумывая следущий ход.

Убить раньше времени Вальтера я не способна, тогда придётся встретиться. Он должен освободить мою магию, чего бы мне это не стоило. Я способна предложить то, чего он так желал… Какое унижение… Но нельзя выиграть, не играя.

Крик души вернул в реальность, позволяя насладиться зрелищем. Дырой, зияющей у Светлого в груди, на месте, где раньше было сердце. Я опустила взгляд на руку, в которой все ещё стучала горячая плоть.

— Поиграем? — передразнила я и впилась зубами в мякоть эликсира Жизни.

— Убийца.

Мы провели несколько дней без сна в поисках Стража Света, заводили жертву в клетку хищника не для того, чтобы видеть, как Селена расправляется с его сердцем. Сейчас она напоминала животное, готовое растерзать любого, кто способен ей помешать.

Кажется, жадные секунды спустя, хищник поднял голову, наградив нас с Мэнди улыбкой белоснежных зубов, пропитанных в крови. Алой крови. Моих собратьев. В этот момент я впервые обрадовался, что Мэнди ослепла и не видео это чудовище вместо её подруги.

— Формально… — её голос напоминал скрежет металла. Королева Смерти плавно перешагнула тело, забрав с собой что-то тяжёлое, напоминающее кинжал. — Но предпочитаю считать это одним из лучших своих качеств. Я очень преуспела в своём ремесле.

Селена Лойд прошлась шаркающим звуком по световым линиям клетки кинжалом, пропитанным кровью. Лучи света на мгновение прекратили своё существование, тюрьма заключения окутала Тьма. Этого хватило обладательнице пепельных волос преодолеть расстояние и оказаться на воле. Её скорость… была невозможна даже для Бессмертного.

Смерть.

— Каком? — голос Мэнди сочился волнением и возбужденностью встречи. Теперь мне стало поистине жаль её.

В то время, как Селена вовсе не замечала фигуру ослепшей подруги в прошлом. Лойд ослепительно вдохнула воздух, словно не делала этого вечность. Её медленный кивок головы в сторону брюнетки говорил лишь о том, что я выполнил её указания.

Для чего ей Мэнди? Вернее, для чего ей дочь Эзэлстана?

Королева Смерти медлила с ответом, словно шестеренки были заняты совершенно другим.

— Убивать.

Вероятно, ледяной тон пробрал Мэнди до дрожжи, её губа задрожала, но блеклые глаза наблюдали за силуэтом Селены. Нет, они не видели… но чувствовали.

— И много сердец ты уже разбила?

— Нееет, М-э-энди. Я не разбиваю сердца.

Селена наслаждалась поднятой в вопросе бровью Тёмной.

— Я вырываю их из груди. Я люблю… до крови.

Теперь Мэнди поистине задрожала, словно только сейчас догадалась, откуда этот тошнотворный запах и звук капель. Но Королеву Смерти это не остановило.

— Всем моим врагам, которые принесли мне стооолько проблем и… боли… Теперь пусть трепещут, ибо я отправлю каждый их вздох. И ты мне поможешь, М-э-энди… — её взгляд стал прикован ко мне. — И ты.

— Где мой отец?! — я сдержал порыв произнести то, что перешагнул через все принципы и стал таким же, как она. Чудовищем. Но лишь потому, что мои слова лишь рассмешили бы Селену.

Конец ознакомительного фрагмента.