Война фигур

Владислав Шерман

Феодальные разборки – одна из самых несправедливых вещей по отношению к обычному люду. В красивых историях героями выступают вельможи либо их приближённые, в то время как горожане и крестьяне опускаются на задний план. Этот рассказ как раз один из тех, где внимание концентрируется лишь на благородных, влиятельных и богатых, ибо кому как не им влиять на окружающий мир, параллельно грызя своим соседям глотки за шмат земли? Читайте историю о «Войне фигур», где каждый может оказаться предателем. Книга содержит нецензурную брань.

Глава II. Усадьба Теодора

«О, это место прекрасное и мистическое. Здесь розы цветут без устали, здесь почва плодоносит круглый год, а зимой здесь не бывает снега. Очень необычно. А вот её владелец вполне обычный гадкий мудозвон»

(с) Леди Кларисия об усадьбе Теодора

По прошествии двух томительных недель, практически всё войско графства Майэл, как и завещал тамошний господин, оказалось у подножья Низких Холмов. Воины, как пешие, так и конные, не могли попросту пересечь эту естественную преграду меж их родным графством и т.н. автономией Теодора. Некогда это было отдельное княжество, разрозненное и мало связанное с остальными мелкими государствами. Все державы на ближайшие десятки миль были похожи друг на друга, в том числе и то, что теперь стало препятствием войску Георга II. От других оно лишь отличалось неимоверно плодородной почвой, а также наличием больших объёмов полезных ископаемых. Неудивительно, что тогдашнему пану не составило труда собрать большое войско и начать набивать карманы, попутно завоёвывая территории. Так бы образовалось графство Теодора, однако тогда объявился некий родозачинатель династии Дормулл, который коварно заколол неприятеля, повёл за собой многих панов, а после провозгласил себя местным графом. Весьма красивая история, тянущая на целый роман. Впрочем, её правдивость доселе не подтверждена, а сама она полна логических дыр. Зато достоверно известно, что небольшое панство в складе графства обладает высоким уровнем автономии, но кроме того не подвержено голоду, ввиду хороших урожаев, и обладает достаточными богатствами с армией для самостоятельной жизни обособленно ото всех, при этом, конечно же, отчисляя проценты. Почему же вышло так, что этот островок независимости вдруг подчинился какому-то там графу? К сожалению, ответ на заданный вопрос не может, — или не хочет, — дать даже сам Жан Теор, властитель шикарного поместья на отшибе собственных владений.

— Государь, — обратился к своему хозяину Бердыш, только лишь войдя в тот самый необъятный дорогущий шатёр. К удивлению, он почти не был облачён в броню, не считая тёртый гамбезон и кольчужные поножи с видавшими жизнь ботинками. На поясе привычно болталось оружие, а вот в правой руке командир сжимал лист пергамента.

— М-м… — простонал граф, чем-то громко зашуршав из тьмы. Как вскоре увидел сотник своими привыкшими к полумраку глазами, Георг, предводитель целого государства и огромного войска, мирно, сопя, спал… на столе. Парню понадобились невероятные усилия, чтобы сползти наземь. Также оказалось, что дорогая камиза была заляпана вином, а рукава на ней порваны, — Ч-чего хоть-тел? — с трудом вопросил пан, который начал шустро рыскать по шатру, очевидно, в поисках алкоголя. В итоге, не справившись, Майэл попросту упал задницей на пол, облокотившись спиной о стол.

— Лучшие счетоводы потратили на это несколько часов, но мы, наконец-то, знаем нашу численность, — с надеждой молвил капитан.

— Ну… И сколько? — плямкая и щурясь от собственной вони, с раздражение спросил он.

— Не знаю.

Георг, будто вмиг протрезвев, поднял удивительный взгляд на Бердыша, да только не успел что-либо сказать, ибо был опережён слугой:

— Всё записано тут, — раскрыв письмо, стал оправдываться военачальник, — Да только нихуя не понимаю. Цифры какие-то, а сбоку буквы приписаны. Где ваш писарь? Думаю, он мог бы эту ебанину понять.

— А-ар-рх! — истошно прорычал бедолага, — Дай сюда! — парень потянулся рукой к советнику. Тот, не медля, передал записи, — Так… Двести тринадцать пехоты. Из… них: сто двадцать… ко-опейщиков? Да. Пятьдесят мечников. Тринадцать алебардистов. И-и… Тридцать пикинёров, — читатель старательно протёр свои закисшие глаза, пока сотник, нервно почёсывая руки, стоял перед, — Так-с… Девяносто два стрелка. Из них: сорок два арбалетчика, пятьдесят лучников. Ага, отлично. Последняя строчка… Рыцари, во! То, что нужно! Так-так… Шестьдесят.

— Шестьдесят? — переспросил тот, кто принёс пергамент. Граф оставил без внимания вопрос.

— Из них: шесть рыцарей с наделами, двадцать три оруженосца и прочей свиты, также двадцать четыре безземельных рыцаря и семь человек личной гвардии… Что же, негусто.

— Но с этим нам придётся брать Усадьбу.

— Не факт, — возразил Георг, — Я послал сира Вальца и пяток рыцарей, чтобы они договорились с Жаном. В конце концов, у нас здесь, вродь как, «хорошая» война.

— Очень мудро, государь, — капитан откланялся, — Нам нужно сэкономить как можно больше людей для осады Дормулла. Кстати, — вдруг вспомнил мужчинка, почесав слегка отросшие за две недели седые недо-усы, — Вы договорились с герцогом?

— Да, почти… — Майэл неожиданно вскочил, из-за этого словил жестокую головную боль и обхватил сам себя за макушку. Лишь успокоившись, он молвил, — Вспомнил! Я же Феодора в Барбант отправил! Варит таки башка! — непонятно чему был рад Георг. Впрочем, он быстро осадил сам себя, — Ладно… — парень стал делать неуверенные шаги в сторону выхода. По пути он подал руку сотнику, заодно спросив:

— Чёрт бы его побрал… Что вчера было?

— Ничего, — поспешил заверить Бердыш собственного господина, — С двадцать первым годом жизни, кстати.

Тем временем, у вельможи из Ржомыля с его свитой было столь же весело. Ему предстояло вполудребезги пьяным дойти до блокпоста неприятеля, ежесекундно рискуя словить телом стрелу, случайно пущенную неуклюжим или панически настроенным лучником.

— Сир Вальц, — поравнявшись с командиром, молвил один из вассальных графу Майэлу рыцарей, — У вас на плече ремешок отвязался. Да и в целом Вы, без обид, выглядите не очень.

Баннерет и впрямь смотрелся не так обаятельно, как все разы прежде до этого. Этой ночью он чересчур перебрал с алкоголем, как и многие другие посетители светского мероприятия, однако это нисколько не мешало тёртому воину выглядеть репрезентабельно. Он держался гордо, а в своём тщательно отполированном за годы службы тяжёлом латном доспехе смотрелся статно, абсолютно контрастируя с унылыми пейзажами вечно стелющейся болотно-зелёной травы.

— Что же, благодарю, что сообщили, сир Лох, ой, Лок.

Приставший господин вмиг поспешил обогнать своего начальника, лишь бы далее не выслушивать его «острые» шутки, тем самым поравнявшись со своим коллегой, которому была присвоена невероятно почётная должность хорунжего, что задрал штандарт с узнаваемыми во всём королевстве ромбами. Вальц, в свою очередь, не сбавлял ходу, но и темпу не увеличивал, лишь продолжая вальяжно идти вперёд. На расстоянии около ста ярдов от горных укреплений все рыцари захлопнули забрала на своих шлемах, а баннерет сделал это первым, закрыв лицо хундсгугелем. Отряд из полудюжины почётных всадников неспешно двигал по намеченной траектории. У них была только одна тропа, по которой можно было спокойно дойти до главных ворот, не боясь поломать все ноги, как себе, так и лошади под собой. Уже отсюда виднелись копошащиеся на стенах стрелки, а ещё через пятьдесят ярдов уже доносились крики их и командиров. Возможно, пока отряд не достиг цели, следует подробнее рассказать о Низких Холмах? Это место представляло из себя эдакое скопление, как ни странно, холмов, большинство из которых впору было бы назвать буграми, такими они были незначительными и невзрачными. Впрочем, несмотря на эти, казалось, недочёты, пану из Теодоры удалось удачно организовать здесь опорный пункт и понатыкать деревянных башен вокруг. Данные препятствия позволят эффективно сдерживать любые силы, ибо врагу приходится выбирать: узкая тропа, осматриваемая за сотни ярдов с вышек, или же множественные смерти и переломы при попытках пройтись по буграм и холмам, которые, кстати, так же вполне неплохо контролировались. Если эти переговоры провалятся, войско Георга потеряет здесь не один десяток людей.

— Стой! Кто идёт? — воскликнул один из лучников, явно настороженный, о чём свидетельствовала вложенная в лук стрела, но готовый к переговорам, ввиду не натянутой тетивы. Здесь же он скривился и ойкнул, поскольку получил подзатыльник от неизвестного мужчины, неслабо разодетого в броню. Однако ему далеко было даже до Бердыша, этот солдат из себя точно что-то представлял.

— Дебил! Не видишь — ромбы, — незнакомец перевалился через забор, — Чего здесь нужно нашим врагам?

— Врагам? — искренне удивился баннерет, подойдя чуть ближе к воротам, но остановившись там, где это требовалось. Он приподнял голову, дабы лучше видеть обстановку. Низкие Холмы были древо-земляной крепостью, окружённой кольями и укреплённой снизу камнем, дабы было сложнее выкопать элементы забора, — С каких пор Жан Теор участвует в войнах своего сюзерена?

— А с тех пор, — брызгая слюной, отвечал командир. Следуя рассказам, здесь каждый второй такая мразь, что яро контрастирует с прекрасной Усадьбой и её мистической погодой, — Как его об этом попросили! Месяцев шесть назад.

— Ты сотник? — спросил рыцарь, впившись крысиной мордочкой своего шлема в окружающих.

— Пятидесятник. А что с того?! Чего вы вообще хотите?

— Нам нужен проход и сотрудничество. Пусти нас, убогий, нам нужно поговорить с вашим паном.

— Хуй! — лучники на стенах очевидно занервничали, что так же вполне можно было сказать о рыцарях в подчинении сира из Ржомыля.

— И-ди-от! Нас пять сотен человек, вы с вашей полусотней пососёте смачного утиного окорока, стоит нам всем лишь заявиться под ваши ворота, — уверенно твердил вельможа в латах. По правде, он не знал их точную численность, поскольку Бердыш его не навещал.

— Так а чего ж вы не заявились? — съязвил пятидесятник. Он был спокоен, а вот стрелки осторожно глядели во все стороны, — Боитесь разбиться о наш Холм?

— Нет, — гордо поправив вожжи, ответил Вальц, — Не хочется лишний раз марать руки в чужой крови. Послушайте, — наконец-то начальник рыцарского отряда рисковал перейти к основной теме, — У нас есть выгодное предложение для всей Теодоры. Вы, челядь, останетесь в живых, чего вам ещё надо? А Жан получит кое что поинтереснее. Пустите нас к нему.

— Куда?! Его здесь нет, он в Усадьбе, а до туда час езды уж точно.

— Ну так сопроводите, очевидно же! — воскликнул мужчина.

Пятидесятник что-то прорычал и прохрипел со стены, а затем зашёлся грубым кашлем. В итоге, чуть помычав аки буйвол, он таки с переменным успехом согласился:

— Ладно! — наклонившись книзу, крикнул незнакомец, — Мы дадим послание в Усадьбу, а оттуда пришлют людей для вашего со-про-вож-жения.

Все рыцари как один облегчённо вздохнули. Им, конечно, предстояло битый час ждать окончательного вердикта, однако первый рубеж был преодолён. Значит ли это, что миссия сира Ржомильцкого увенчается успехом?

— Того, вы так и будете под воротами стоять? — вдруг, заинтересовавшись судьбой незваных гостей, спросил пятидесятник.

— Всяко лучше, нежели в руки непонятно кому идти, — отрезал баннерет. В ответ на это собеседник рассмеялся, затем весьма метко сморкнулся прямо под ноги коню рыцаря-командира.

— Думаете, хотел бы я вас убить, то не сделал бы это ещё минут пять назад? Наши лучники не пальцем деланы.

— Так и у нас доспехи не говном помазаны, — парировал сир Вальц.

Ответом благородному мужу стало тактичное молчание, повисшее, скорее всего, для того, чтобы его высокому уму было легче думать в окружающей обстановке. В конце концов, вельможа решился. Не посмеют ведь эти варвары посягнуть на жизнь и здоровье богатого человека? Да у них прав нет!

— Ладно, открывайте.

Пятидесятник продублировал команду, а спустя небольшой промежуток времени, массивные деревянные двери, что практически не имели просвета, стали расползаться в обе стороны, давая всадникам Его Сиятельства Георга II Майэла достаточно свободного места для прохода в них парами. Подчинённые сира Ржомыльцкого вдруг спохватились, поправились в сёдлах, ибо до того сидели скрюченные, словно какая-нибудь противная ведьма. Они синхронно пришпорили скакунов и шагом подались внутрь, где их, вопреки ожиданиям, не напичкали стрелами из луков и даже не наделали дырок острыми наконечниками копий. Мужей только взяли на прицел местные стрелки, что вполне можно было назвать гостеприимным жестом. Ко всей этой кавалькаде, прячась за семью копьеносцами, подошёл пятидесятник. Судя по всему, он являлся командиром данной заставы. Мужчина вновь закашлялся, втянул в себя сопли и смерил презрительным взглядом незнакомцев. Очевидно, в их адрес он ничего говорить не собирался. А вот Вальц, чисто для приличия, задал вопрос:

— Как зовут хоть?

— А может вам сразу сраку подставить? Ты же моё имя на следующий день забудешь, — пресекая любую дальнейшую попытку баннерета выйти на контакт, он молвил дальше, но уже к рядовым воинам, — Отведите их в столовую и заприте там, следите, шоб не сбежали.

Следуя указаниям своего командира, солдатня сопроводила гостей в некий бурого цвета обширный шатёр, который, однако, не таил в себе той атмосферы достатка, которая ощущалась в палатке того же графа Майэла. Здесь всадников заставили спешиться, зайти внутрь. Их верных скакунов увели на противоположный конец заставы, где как раз и расположилась коновязь. Это для того, чтобы враги не воспользовались лошадьми в нужный им момент. После этого, слуги Теора окружили столовую и вряд ли собирались отсюда кого-то отпускать.

— Не очень они гостеприимны, — подметил хорунжий, положив себе штандарт под ноги, стоило всем собраться за одним столом в этом «помещении».

— Обычная практика, — обратил на себя внимание сир Лок, — Скажи спасибо, что живой остался.

— Ага, — вдруг хихикнул сир Блэквулл из одноимённого замка, снимая свой закрытый бацинет. Вздохнув с облегчением, двадцатипятилетний парень выдал, — Может нас ещё накормят? Не зря ведь в столовую пустили.

Впрочем, жизнерадостность своего коллеги никто не разделил. Тогда все замолчали, ведь их командир слегка стукнул латной перчаткой по столу, немо приказав не болтать по пустякам. Однако, это не помешало проголодавшемуся вельможе отыскать грюкающего посудой мужчину, который переносил тарелки, чарки и прочее из одного места в другое. Это стало понятно, когда он прошёлся мимо отряда на улицу. Вернувшись уже сейчас, его ждал вопрос от Блэквулла:

— Эй, холоп! — кухарь подпрыгнул на месте и встал по стойке смирно. Вряд ли он догадывался, что перед ним рыцари противоборствующей стороны. Хотя, все они одного поля ягода, — Есть что пожрать?

— Токмо каша, милсдарь. Да и то, она застыть успела. Вы на завтрак опоздали.

Разрываясь меж желанием и дальше есть лишь благородную еду или попросту не умереть с голоду, вельможа всё же выбрал второе:

— Ай, фиолетово. Неси!

Более никто не спохватился заказать и себе поесть, поскольку все они либо были чересчур разборчивы в еде, либо просто наелись с утра и сейчас не были голодны. Храбрые защитники всего живого, что были посланы на переговоры, продолжили молча сидеть.

Вскоре служитель кухни принёс тарелку с задубевшей кашей и деревянной ложкой, какой едят простые рядовые, а также, бонусом, четверть литра самого обычного эля. Блэквулл принял это, принялся кушать, но тут же отложил в сторону. Ему не понравилось.

— Ну и зачем это было? — приподняв бровь, таки подал голос господин из Ржомыля.

— Сейчас увидите, — ехидно ответил его подчинённый, кой тут же крикнул в спину повару, — Эй, холоп! Подойди сюда, — тот вновь пугливо подпрыгнул, но всё же развернулся и подошёл. А что ему ещё делать, когда рыцарь приказывает?

— Я ж казал, шо она невкусная, милсдарь…

— Да я не за этим, нормальная каша, и за выпивку спасибо. На, возьми, — неожиданно вельможа вынул, чуть поискав, из штанов золотую монету, коя ходила в обороте по всему королевству, а после передал её незнакомцу. Тот поначалу не хотел её брать, возможно, боясь, что благородный человек резко позовёт стражу и оклеветает его как вора, но, ещё чуть посомневавшись, всё таки взял эти деньги себе. Для простого служителя кухни даже одна единица золота была сродни целому состоянию, — Ты, любезный, вот что скажи. Как тебя зовут?

— Мыс… Мыслав, — рассматривая «улов», ответил мужчина.

— Ага, Мыслав… Скажи, сколько вас здесь, на Низких Холмах?

— Вроде, яко говорил той мужик, э-э… Как там называлось… — он наконец упрятал монету за сапог да принялся истошно думать, — Ворона… Сорока? Сорок, во! Сорок и девять. И дюжина без одного кобыл.

— Ага, хорошо… — повернув голову в сторону своего начальника и подмигнув ему, а затем вернувшись обратно, продолжал «допрос» сир Блэквулл, — А если не только на заставе, а по всей местности?

— Ну… Там есть две… три. Нет, всё же две такихож стоянок, но там стоит человек по десять, думаю… И ще дюжина, кажись, в поле бегает. Ну, на башнях вот этих, знаете.

— Откуда ты всё это знаешь? — неожиданно выдал нотку сомнения Вальц. К слову, он, почему-то, так и не снял шлем, в отличие от других господ. Видать в нём жило обострённое чувство тревоги.

— Та на кухне и не такого дознаешь. То, вона, наш главный с каким-то мужиком пузатым разговоры строил, ну и я услышал… Я ненароком, правда! Не покарывайте меня!

— Та никто тебя и не коснётся, друг, успокойся, — заверил Блэквулл Мыслава. Рыцарь здесь же, как гарант, передал своему новому знакомому ещё одну монету, — Держи. Спасибо тебе, Мыслав.

— Вам спасибо, милсдарь! — улыбнувшись и откланявшись, поспешил удалиться повар.

— Что же, — поиграв бровями, сказал сир Ржомыльцкий, — Это было неплохо.

— Благодарю, — широко улыбнувшись и кивнув головой, ответил мужчина, что провернул такой интересный фокус, — А это дерьмо я жрать не буду.

— Я доем, — успокоил своего коллегу баннерет.

— Что же в этом Жане такое отвратительно и мерзопакостное? Не думал я, миледи, что в этом мире вообще найдётся человек, способный вывести Вас из себя, — Феодор, пребывая в замке Барбант вот уже добрые восемь дней, фигнёй, что говорится, не страдал. Ему, как доброму личному вестнику Его Сиятельства, было поручено устроить здесь сборный пункт, куда со всего графства стекались бы средства для ведения продолжительной осады или молниеносного штурма, а также сходился приток живой силы. Именно благодаря ему, при помощи местного кастеляна, удалось направить профессиональное войско прямиком к Низким Холмам, где ныне расположилась резиденция Георга II. Теперь, когда основная работа окончена, пути налажены, а бездействие плавно перетекает в действие, каштановолосый старец мог расслабиться, мирно потягивая красное вино на пару с прекрасной дамой, расположившись у неё кабинете и ведя конструктивный диалог.

— Да потому что, мой друг… — сдунув прядь волос со лба, попыталась аргументировать свою позицию женщина, — Да Вы вообще видели его? — она выпила из бокала, — Жирный, косматый, сгорбленный, как шахматный конь. Разговаривает мерзким высоким голосом, а ведёт себя по-ублюдски. Не стесняясь, может, простите, пукнуть при всех! — дама презрительно фыркнула.

— Леди Кларисия, — писарь выпил из бокала алкоголя, но вскоре отстранился и, похоже, больше вообще не собирался к нему прикасаться, — Я множество лет живу бок о бок с благородными господами. Поверьте, для многих в этом нет ничего постыдного. Впрочем, раз уж у этого пана всё настолько плохо, не может ведь он быть пятым богатеем королевства? Или у него всё же есть какие-то плюсы?

— Да. Да, Вы правы. Этот чёрт, что бы о нём не говорили, умеет делать деньги. Позвольте, я нечто покажу, — властительница замка Барбант поднялась со своего кресла. Тряхнув головой, она откинула свои седые волосы назад, а после закрепила их заколкой, дабы не путались. Дама сделала несколько шагов вперёд себя. Несмотря на годы, она была хороша собой. Не каждая младая девица могла потягаться с Кларисией в упругости ягодиц и груди. Будь Феодор чуть менее мудрый, наверняка испытал бы неподдельный интерес в области паха. Однако, он, сдержанный во всём, безо всякого восхищения окинул собеседницу взглядом, а после поднялся и пошёл за ней. Не пришлось делать много шагов, ведь за пару метров парочка и остановилась около средней красоты буфета. Женщина убедилась, что её спутник захватывающе слушает её. Она отворила дверцы серванта, где помимо фарфоровой посуды, казалось, ничего и не было.

— Смотрите, — извлекая из шкафа тарелочку, молвила Кларисия. На ней, как выяснилось, была посыпана стружка жёлтого цвета, — Знаете, что это?

Тщательно принюхавшись, Феодор был крайне озадачен, но после безо всякого стыда сдался:

— Не подскажите, миледи? Какая-то пряность, наверное, но я подобного не видел.

— Что не странно. Это шафран. Издалека привезли. О-очень дорогой. Я на него целую лошадь выменяла! — возмутилась госпожа, убирая специю на тарелочке обратно в буфет.

— Собственно, к чему Вы вели?

— А к тому, что у этого Теора целые мешки с ним припасены!

Двоица вернулась в свои стулья, где продолжила разговоры по душам, аж пока Феодор скоро не отбудет в лагерь господина Майэла. В целом, мужчина был рад поближе познакомиться с этой прелестной дамой. Пожалуй, теперь он поверил во многие рассказы про неё. Это была умная, рассудительная и опытная женщина, за многие годы знававшая и управление казной, и военное дело, пусть в последнем не преуспела. Её отец и все братья пали жертвой заговора, а на «престол» взошёл дядька, который и сам вскоре умер от аппендицита. Ещё несколько раз сменялись родственники по мужской линии, аж пока последний из них не погиб в бою. Кларисия в возрасте двадцати двух лет приняла на себя борозды правления Барбантом и его землями. Пусть тогда у неё получалось не всё гладко, но теперь, по прошествии тридцати лет, можно с уверенностью сказать, что хозяйничество этой дамы оказалось, как минимум, не хуже властвования многих мужчин до неё. Воистину уникальный случай! Не удивительно, что она обзавелась многими недоброжелателями. Взять того же господина Теодоры, кой дважды пытался подослать к женщине убийц, а после, претендуя на её титул по закону крайне дальнего родства, забрать замок и его земли целиком.

Ждать сверхурочные минуты не пришлось. Парень из числа гарнизона, умело обращавшийся с лошадью, рысью покинул Низкие Холмы, а после, шагом и не спеша, двинул прямиком к Усадьбе, чтобы вернуться спустя полтора часа вместе с подкреплениями. Всё это время слуги Георга II так и просидели под тентом в столовой, разбавляя ожидание весёлыми разговорчиками, но, по большей части, просто умирая со скуки. Все они были крайне рады, когда в шатёр занырнула мужская голова, укрытая капеллиной, и позвала благородных мужей на выход. Снаружи отряд почувствовал невероятную свежесть, спасительную прохладу и злобные взгляды подорванных на службу вражеских кавалеристов. Их здесь стояла кучка из двадцати человек! Трудно сказать, были ли они рыцарями в подчинении господина из Теодоры, наёмниками или жандармами, ведь оснащение всех трёх зачастую было похожим. И всем предписали носить гербы дома, которому они служат.

— Эти, что ли? — спросил у местного главаря один из всадников. В ответ он получил согласное кивание, — Что ж, — воин хмыкнул, а после обратился к Вальцу и его подчинённым, — Собирайтесь, пан Жан крайне хочет поговорить с вами.

Не сказать, что их взяли под стражу, ведь ни цепей, ни кляпов — этого не было, нет. Противник, судя по всему, готов был идти на мирные переговоры и, быть может, даже на уступки и дальнейшее сотрудничество. Впрочем, вольностей также не последовало. Лишь единожды во время путешествия до Усадьбы группа остановилась, дабы позволить сходить в туалет кому нужно.

Далее от Низких Холмов местность была представлена почти что однотипной равниной. Блеклая трава, вонючие водоёмы, грязные пастбища были частью унылого пейзажа. Как острый волнорез шпилем возвышался в синем море, Теодора стояла среди непримечательных видов, словно драгоценный бриллиант, инкрустированный в простецкую монотонную рукоять меча. Это не было замком, в привычном понимании. Местный пан пожертвовал собственной безопасностью, в обмен на невероятную красоту. Несколькоэтажное поместье: его своды были выстроены из мрамора, стены побелены стойкой известью, крыша состояла из сотен и тысяч кусков тяжёлой красной черепицы. Жилище было обнесено каменным укреплением, самым обычным, а внутри простирался роскошный фруктовый сад. Гладкие газоны, лебединое озеро и загон с зайцами поразительно уживались с бледными казармами да стрельбищем. Здесь была кузня, конюшня, а откуда-то издали слышался тонкий запах мочи, что свидетельствовало также о наличии кожевника. Однако, эти изъяны перекрывал воистину непревзойдённая красота самой усадьбы. Нужно быть вандалом, дабы когда-нибудь разрушить подобное диво.

Конец ознакомительного фрагмента.