Гнилое дерево

Владислав Сергеевич Ефремов

Дерево – древний символ семьи, а семья – основная ячейка прогнившего современного общества. Единственное, что может его спасти – любовь. Но действительно ли она так всесильна и способна всё изменить и исправить? Арсеньев так не считает и совсем не верит теперь в любовь. Или, по крайней мере, думает, что не верит. Оттого он так легко и ввязывается в авантюру по усмирению его собственной «княжны Мери». И вроде бы этой истории уже почти двести лет, но ей суждено развернуться вновь. Книга содержит нецензурную брань.

2

Дневник Андрея

17 сентября, вечер

«Как же хорошо проспать весь день и открыть глаза только вечером, пропустив весь этот шум, все это постоянное движение и суматоху. И теперь, наслаждаясь розовеющим закатом, предаться собственным размышлениям. А подумать есть над чем.

Анастасия. Самопровозглашенная королева этого мира, которую я собираюсь спустить с небес на землю. Но для начала надо бы найти эту владычицу морскую, которая видимо еще не успела обзавестись своим пиар агентством. Судя по всему, она здесь новенькая. Возможно даже первокурсница, приехавшая из какого-нибудь Петрозаводска, Ярославля или Усть-Илимска. И откуда у этих провинциалов норов берется? Пусть они были писаными красавицами и главной причиной дуэлей барными стульями в своих селах. Но это ж насколько надо быть тупой, чтобы не осознавать, что здесь таких как они тысячи тысяч.

Надо еще раз увидеться с Ваней, разузнать, где они встретились, что ей нравится. Раз они были вместе около двух месяцев, то он должен знать, где она учиться или, может, работает. А после уже наводить справки непосредственно из ее окружения. И тут самое главное не спалиться. Хотя, возможно, Иван даст мне достаточно информации.

Надеюсь, она не заметила меня, когда вылетала из замызганного подъезда. Не хорошо, если она узнает о моем знакомстве с её, так сказать, бывшим. Это может насторожить ее или отпугнуть. Надо сделать все красиво.

И в этом мне поможет эта фотосессия. Замутить с моделью, который еще и рантье с квартирой в центре Питера. Как по мне, так это очень заманчивое предложение для провинциалки.

Сладенько».

Ночь. Прекрасное время, не правда ли? Андрей любил ее за то, «что в ней меньше машин», за звездное небо и за то, что только в сумраке ночи ему достаточно комфортно и уютно. Иногда он был романтиком. Также, именно ночью он пускался в свои странствия по кабакам, рюмочным и барам, где выпивал со всякими пропойками; знакомился с проститутками; порой закрывался в туалете со случайной девушкой, когда для употребления запрещенных веществ, а когда и для удовлетворения животных инстинктов. Именно ночью поил распущенных девиц, что всем своим видом говорили «выеби меня», а затем увозил к себе на Гороховою, пользовался ими и выставлял из квартиры еще до того, как они успевали спросить: «Ты мне позвонишь?». Ночь питала Арсеньева. Она придавала ему сил.

Этой ночью он не спал. Но не от перевозбуждения. Предстоящая игра, конечно, будоражила его сознание, заставляла его обдумывать план действий. Но не сильно трогала его. На крышу собственного дома его вытащила меланхолия. Его романтичная, сентиментальная натура, о которой почти никто не знал, которую он упорно скрывал от своего окружения. Отчасти потому, что считал большую часть этого окружения всего лишь фоном. Никому почти не доверял своих тайн и почти никогда не говорил то, что по-настоящему думает. Почти всех, кто был сейчас рядом с ним, он считал мусором, а большинство тех, кто для него чего-то стоил, Андрей оставил в прошлом. Теперь его лучшими друзьями были бутылка Мерло, Исаакиевский в табачном дыму и амфетамин по утрам, вместо кофе.

Около семи утра он вернулся в свою квартиру, перечитал любимый отрывок из «Исповеди маски» (тот, где главный герой рассказывает о том, какое впечатление на него произвело изображение Святого Себастьяна в одном из заграничных альбомов по искусству), позвонил Ивану и договорился о встрече во время обеденного перерыва, принял дозу утренней бодрости и пошел на занятия.

Пары, разговоры ни о чем на переменах, снова лекции, и снова разговоры. И вот обед. Но вместо столовой Арсеньев идет на Университетскую набережную, где его подбирает Арам Баграмян на своем черном BMW. И, надо сказать, это было эффектно: кареглазый, высокий брюнет в элегантном черном плаще садится в такого же цвета седан всем известной немецкой компании. Мне кажется даже, что несколько девушек на противоположной стороне улицы потекли, увидев это. По-моему, сам Медный всадник слегка повернул голову, чтобы посмотреть на это.

Заехали в McDonalds на Большой Морской (да, пожалуй, совсем не солидно выглядит, но иногда так хочется пожрать дерьма; к тому же фаст фуд это быстро), взяли немного еды с собой и поехали к месту встречи. Андрей сидел на заднем сиденье, где стекла были загнаны в тонер. В салоне играли System Of A Down.

Рандеву должно было пройти у Дома Кино на Караванной. Иван стоял на ступенях дома номер 12 в окружении массивных колонн, чьи капители блистали золотом, и даже Питер Крауч казался под сводами этих арок маленьким и ничтожным человечишкой. Парковочных мест не было, да и Арсеньев не собирался покидать машину. Он не хотел светиться с Иваном на улице из мер предосторожности. Любитель-футболист же сразу узнал бэху Арама и просто прыгнул в салон. Андрей часто ездил вместе с Баграмяном по своим делам, и вообще они были хорошими друзьями, но об этом потом.

— Завязывай со скоростью. Она делает из тебя параноика, — сказал Иван, как только сел в машину, еще даже не закрыв дверь.

— Я всегда был параноиком, — ответил ему Арсеньев, потягивая из трубочки маковскую колу, которую сразу предложил собеседнику. — Будешь?

— Нет, спасибо, я не голодный.

— Да я ж тебе газировку предлагаю, а не картошку фри. Ее я сам съем. Но как хочешь, — сказал и положил немного картошки в рот. — Арам, покатай нас, пожалуйста.

— Хорошо, Андрюш, — ответил армянин и, выключив музыку, чтобы та не мешала разговаривать, направил своего вороного коня в сторону Петроградки.

— Так о чем ты хотел поговорить со мной? — спросил Ваня.

— Так о той грациозной лани, под именем Анастасия, что сбежала от тебя позавчера.

— И что ты хочешь знать?

— Все, что ты можешь сказать мне. Кто такая, откуда, где учится.

— Студентка она. Первокурсница, поступила куда-то на филфак на бюджет. Живет в общаге. Деньги родители шлют.

— Молодая провинциалка значит.

— Ну да. Восемнадцать ей.

— А откуда приехала?

— Бля, как его… ебаааать… Данилов, епта.

— Ух ты, а я был достаточно близок с Ярославлем.

— Чо?

— Ничо. Продолжай

— А чо еще то сказать?

— Где я могу ее найти?

— Вот это ваще хз. На Фонтанке она любит вечерами бывать.

— Ясненько. Значит, где учится, не помнишь?

— Вроде в Герцена.

— Вона как, княжна-учитель. А фамилия?

— Амосова

— Хорошо. Арам, у тебя знакомые в Герцена есть?

— Вроде были.

— Поспрашивай у них про Настю Амосову, только по-тихому.

— Без проблем, Андрюш.

— А теперь давай обратно на Ваську.