Приговор некроманту

Владислав Жеребьёв, 2019

Наш соотечественник, майор Котов, после несчастного случая на огневом рубеже оказывается не на больничной койке, а на скамье подсудимых. Однако не так все просто. В минуты, когда смерть и жизнь стоят друг против друга, его сознание переносится в тело опального некроманта, против которого ополчились высшие силы и венценосные особы. Теперь он маг по прозвищу Серый Кот, ему необходимо обелить свое имя, выжить, уйти от страшной опасности и понять свое истинное предназначение.

Глава 3. Дворцовые интриги и прочие недостатки

Как я оказался в камере, не помню. Серые каменные стены, испещренные странными надписями и пентаграммами, крохотное зарешеченное окошко под потолком, в которое могла проскочить разве что мышь, да грубо сколоченные нары, заваленные гнилой соломой, вот и весь антураж моего узилища. Совсем забыл про смердящее человеческими испражнениями отверстие в дальнем и самом грязном углу камеры. Несло от него так, что мне пришлось даже закрыть рукой нос. С этим жестом пришло осознание того, что я более не безвольная марионетка. Я вскочил и бросился к двери, а когда оказался рядом, что оказалось не сложно — камера моя была едва ли три шага в длину, меня вдруг отбросило назад, и я сильно приложился головой о камень.

— Твою мать! — взвыл я, и в тот же момент за дверью послышался довольный смешок.

— Ну, ты, некромант, даешь. Это надо же такое, на защитную пентаграмму прыгнуть. Видать совсем со своим черным колдовством головой повредился.

Я перевел злобный взгляд на дверь и увидел, что через маленькое окошко, зарешеченное прутьями, на меня кто-то смотрит.

— Очень смешно! — рыкнул я и, потирая ушибленный затылок, уселся на нары. — Долго я тут буду?

— А это как пойдет. — Веселые глаза мигнули. — Если стряпчий окажется резвый, то пару дней, а если затянется, то и пару месяцев у нас посидишь. К тому же траур.

— Какой еще траур? — нехотя поинтересовался я у незнакомца.

— Ну, ты дремучий, — подивился обладатель глаз, стоящий за дверью. Желтые, с красными прожилками белки задвигались, будто ненастоящие. — Его величество король Патрик Второй отбыл в мир иной, и в королевстве траур. Танцы не танцуют, музыку, кроме печальной, не играют, заведения казенные не работают, и даже палачи переменили свои колпаки с красных на черные, в знак уважения и печали.

Вдруг за дверью моей камеры послышались шаги и спешная возня служки, после чего противно скрипнул замок.

— Вот он. — Мой адвокат впустил перед собой невысокого сутулого человека, чье лицо тонуло в густой тени огромного капюшона. Плащ фактически волочился по земле, а из-под него выглядывали явно недешевые кожаные сапоги.

Грэм поспешно вошел за неизвестным, и дверь за ними закрылась.

— Серый Кот, значит, — произнес человек властным, жестким голосом. — Очень любопытно.

— Грэм, — возликовал я, увидев первое за все это время знакомое лицо. — Ну, вы то умный, образованный человек. Вы же должны понимать, что никакой я не Серый Кот!

— А кто же ты? — опешил адвокат.

— Майор Котов я, — печально поделился я, читая на лице своего нового знакомого недоверие. — Сергей Котов. Человек. Обычный, никакой я не маг и уж тем более не некромант. Я о таких только в книжках читал. Я — солдат, понимаете! Военный! На гранате подорвался.

— Не обращайте внимания. — Адвокат уважительно кивнул человеку в капюшоне. — У магов это случается.

— Что случается? — в сомнении спросил незнакомец.

— Помутнение рассудка.

— А мы сейчас проверим. — Человек скинул капюшон, и передо мной предстало молодое лицо, с аккуратно подстриженной бородкой и рыжей челкой. Лет человеку было не более тридцати.

Некоторое время мы обменивались взглядами, после чего незнакомец заявил:

— Он меня не узнает.

— И правда, — хохотнул адвокат. — Кот бы, ваше высочество, узнал бы своего принца, а этот как баран на стенку вылупился.

— Ты там поосторожнее, — огрызнулся я, зло взглянув на Грэма. — Там, откуда я родом, за такой спич и зубы проредить могут.

— Ишь ты, какой бойкий, — снова хохотнул адвокат. — Только не забывай, что эти пентаграммы на стенах плотно держат тебя… — Тут адвокат взвыл от болевого приема на запястье, который я на нем с успехом провел.

— Бойкий, говоришь, — зашипел я, не обращая внимания на удивление его высочества, который с нескрываемым интересом следил за нашей перепалкой. — Десять лет значит, в каменном мешке…

— Руку больно! — заголосил Грэм не своим голосом. — Отпусти, урод!

На крики адвоката явилась стража, но принц, вместо того чтобы позволить им вмешаться, властным кивком отослал солдат прочь. Снова задвинулась задвижка, скрипнул замок и послышались шаги разочарованных громил.

— Отпусти его, кто бы ты ни был! — произнес его высочество, и это, что удивительно, подействовало на меня самым гипнотическим образом.

Я ослабил хватку, и адвокат отскочил в сторону, злобно поглядывая на меня и потирая больную конечность.

— Интересно. — На губах принца появилась легкая улыбка. — Значит, ты не Кот, а совсем другой человек? И как же это произошло?

Я присел на топчан и как можно более подробно выдал свою историю. Принц слушал внимательно, доверительно кивая, а адвокат, потеряв свой лоск и наглый вид, скептически качал головой.

— Слышал я что-то подобное, и даже в летописях читал, — поделился принц, когда я закончил рассказ. — Будто бы есть другой мир, с нашим связанный тесно, но перейти из одного в другой возможно только в момент острый, почти смертельный. Ты лучше вот что скажи: ты помнишь хоть что-то из того, что помнил Серый Кот? В частности, меня интересует его метод разговора с усопшими.

Я в сомнении нахмурился. Мысли в голове были разные, отрывочные, и иногда мне даже казалось, что принадлежат они вовсе не мне, а какому-то совершенно другому человеку.

— Нет, — после недолгого раздумья поделился я со своим собеседником. — Отрывки, осколки, сущая чехарда.

— Ваше высочество! — не выдержал адвокат. — Врет все этот гад! Век мне гонорара не видать! Хочет по дурке откосить, чтобы его в лечебницу поместили, а оттуда он сбежит и в лесах исчезнет.

— Позвольте представиться, — не обращая внимания на слова Грэма, его высочество протянул мне руку. — Принц Альберт, урожденный Воллис. Один из претендентов на трон королевства.

— Майор Котов. — Я протянул руку, отметив, что у принца крепкое рукопожатие.

— Вы, наверное, догадались, — печально улыбнулся Альберт, — что Грэма нанял я. Вам, как некроманту, вряд ли бы грозил серьезный защитник, и, кстати, ваш адвокат провел это дело блестяще и молниеносно.

Сопящий в углу Грэм благосклонно кивнул, услышав похвалу в свой адрес.

— И что же блестящего в десяти годах заключения? — решил усомниться я.

— А то, — снова улыбнулся принц, — что по законам королевства за черное колдовство предусмотрено наказание в виде отсечения головы с последующим четвертованием, и никак иначе. Впрочем, бывают варианты. Мага можно замуровать заживо в специально подготовленном саркофаге или сжечь заживо. В разных графствах свои любимые способы расправы. На юге, например, тебе надели бы на голову мешок и пустили бы по гати, с зыбучей трясиной. Руки бы завязали на спине. Вся суть этой казни в том, что у несчастного остается надежда на спасение. Условие там одно: пройдешь по дороге не оступившись, и все грехи тебе спишут, однако я не припомню ни одного счастливчика.

— А смерть в трясине страшна и мучительна, — злорадно поддержал принца адвокат. — И если бы не я, то тебе бы, волчья сыть, поутру голову твою буйную оттяпали.

— Тут другое, — вновь вступил Альберт, и адвокат почтительно замолк. — Я рассчитывал на твою помощь. Отрывки сведений о методе разговора с умершими говорят о том, что метод точен. Обратиться я решил к тебе, или, лучше сказать, к Серому Коту, по очень важному делу. Все знают то, что мой дражайший папенька ушел в мир иной, однако не все догадываются о том, что прямых распоряжений о наследовании престола он не оставил. Точнее, не то чтобы не оставил, а завещания просто не нашли.

— А я тут при чем? — искренне удивился я.

— Дело в том, — принц повел бровью, и на лице его отобразилось сомнение, — что у моего отца было два сына. Я, и мой единоутробный брат-близнец Фалько. Родились мы вместе, а матушка наша, несчастная, умерла при родах. Отец же, видимо, когда сознание его помутилось от горечи утраты, поступил не так, как подобает, и оставил в живых не одного из нас, а обоих. Росли мы с Фалько вместе, ездили на охоту бок о бок. Сидели за одним столом на пирах, учились в одном университете. Однако всему есть предел, а когда речь заходит о престолонаследии, тут не до сантиментов. И я и Фалько понимали, что когда-нибудь придется вступить в схватку за престол. Ведь малодушными мы никогда не были, и каждый из нас, не проходило и дня, мнил себя с короной на голове.

Несколько недель назад отец наш заболел и скоропостижно скончался. Скорбь от утраты не освобождает от государственных дел. Канцлер и советник нашего отца, Ральф Ламбер, решил вскрыть завещание покойного, чтобы понимать, для кого впоследствии готовить коронацию и кому подписывать бумаги. Однако завещание не нашли, и сейчас двор расколот на два враждующих лагеря, а когда эта весть просочится за пределы дворца, то не миновать гражданской войны. Ни я, ни Фалько не собираемся уступать друг другу, да и бароны разделились почти поровну, а колеблющиеся не внесут особой лепты в наш с братом спор. Что я хочу от тебя, Кот? Контакта с батюшкой. Вспомни свои навыки, загони его дух в шар, да так, чтобы никто не сомневался, что это именно покойный король, и я во всеуслышание попрошу назвать имя преемника.

— Но я ничего не знаю, — развел я руками. — Я Сергей Котов, а никакой не Серый Кот, и все эти магические штуки для меня словно сказка.

— Это осложняет дело. — Принц стал серьезным и хмурым. — Траур будет длиться тридцать дней, после чего нужно будет объявить преемника, а за это время тебе нужно будет вспомнить свой секрет. Я же, со свой стороны, если батюшка укажет на меня, подпишу указ о твоем помиловании. Верь мне, Котов. Альберт своих не бросает.

С одной стороны, предложение венценосной особы было весьма привлекательно. В своей прошлой жизни я никогда не общался с властями предержащими столь высокого уровня, хоть и отлично понимал, во что может вылиться дружба с будущим королем. Если уж и обустраиваться в этом горячечном бреду, то со всеми удобствами. Осложняло перспективы то, что Альберт требовал от меня невозможного. Я не то чтобы не мог этого сделать, а даже не представлял, с какой стороны приниматься за дело.

— Ваше высочество. — Адвокат кашлянул в кулак. — Я не уверен, что ваш план столь строен, как нам бы всем хотелось.

— Поясни! — В голосе Альберта скользнули стальные нотки.

— Ваш брат. Вы уверены, что он не знает о Сером Коте? А что, если он в курсе, что чаша весов в случае эксперимента не склонится в его пользу? Голос из магического шара конечно не доказательство, но лишний козырь. Отдав его вам, он лишится части поддержки, а это ему вовсе ни к чему. Серый Кот становится проблемой, а проблемы подобного толка решаются просто. Наемный убийца — самый простой вариант, а если Кота переправят в тюрьму, то проживет он там не больше недели. Вы уж мне поверьте, я знаком с тюремными порядками.

Вот тут-то я действительно струхнул. В свое время, в часы досуга, я почитывал фантастические романы про неких «попаданцев». Человек там попадал в прошлое, будущее или параллельный мир и, вжившись в новую шкуру человека, зверя или другого персонажа, становился великим воином, страшным диктатором или, как в моем случае, некромантом. Однако то были книги, и доброй волей автора все выживали и становились только лучше. В моем же случае все было совсем по-другому. В мозгу вдруг мелькнула шальная мысль, вопрос, ответ на который расставил бы все на свои места.

— Ваше высочество? — обратился я к принцу. — У вас не будет зеркала?

Принц прищурился и, порывшись в своих карманах, вытащил продолговатую коробочку.

— Это моя табакерка, — пояснил он, протягивая мне изящную, похоже, серебряную вещицу с причудливым растительным орнаментом. — Внутренняя часть крышки отполирована, так что вполне может вам подойти.

Я благодарно кивнул и, приняв табакерку, отщелкнул крышку. Все. Приплыли. Я попал. С полированной серебряной поверхности на меня смотрело совершенно незнакомое лицо. Тонкий нос, глубоко посаженные зеленые глаза, выдающиеся скулы и белые, будто нарочито выбеленные волосы. Я оказался альбиносом из той породы, что даже при дневном свете смотрятся как упыри, а уж в плохом освещении камеры и подавно. На моем новом подбородке виднелся крохотный, давно заживший и еле различимый шрам. Такой же имелся под правым веком и на шее. Ни бороды, ни усов, слава богу, не было. Человек, смотрящий на меня из отражения, никогда не был майором Котовым. Он был Котом, а уж Серым там или другого цвета — без разницы. Вот значит, какой я попаданец — от слова «попал».

На следующее утро меня снова посетил адвокат. На этот раз он привел с собой полноватого суетливого старика в просторных одеждах и сандалиях на босу ногу. Волосы на голове пожилого человека были аккуратно забраны в конских хвост, а на шее у посетителя висело несколько цепочек с различными кулонами.

— Что пожаловал, Грэм? — поинтересовался я, едва нога адвоката оказалась за порогом.

— Проверить надо, — сухо бросил он. — Вот мистер Виртус, специалист по таким вот закидонам. Тот, с кем ты вчера говорил, желает убедиться в надежности вложений и перспективе инвестиций.

То, что Грэм перешел на финансовый жаргон, меня отнюдь не смутило. Совершенно понятно было, что Альберт хотел удостовериться в моих словах.

Виртус без приглашения бухнулся рядом со мной на нары.

— Лежите смирно, Кот, — отрывистым дребезжащим фальцетом выдал старикашка. — Не осложняйте мне жизнь. Процедура безболезненна, однако на практике применялась пару раз за всю историю магической академии, так что придется потерпеть.

Терпеть пришлось почти полтора часа, а то и больше. Часов у меня не оказалось, так что определить время продолжения экзекуции у меня возможности не было.

Виртус начал с внешнего осмотра, потрогал лоб, посчитал пульс, попросил открыть рот шире и зачем-то пересчитал мои зубы. Потом он перешел к измерениям, и с помощью портняжного метра обмерил меня от макушки до пят, профессиональными четкими движениями портного или, что скорее, гробовщика. Далее он с пристрастием расспросил меня о снах, а потом начал задавать и вовсе странные вопросы. Мол, сколько мне лет, какого цвета сыр или, если сложить два воза брюквы и три корзины яблок, сколько свиных хвостов у меня будет на выходе. Бред этот больше походил на работу с больным психиатра, так что я отнесся ко всему к этому весьма скептически. Самое интересное началось в финале осмотра. Заставив меня встать посреди камеры, Виртус очертил вокруг меня круг и принялся закидывать туда камешки. Одни сразу падали на землю, совсем рядом, другие отскакивали, а когда мне уже совсем надоело это развлечение, старик размахнулся и швырнул в меня здоровым синим кристаллом. Я инстинктивно закрыл лицо руками и попытался отклониться, однако ничего не произошло. Камень просто завис в воздухе и некоторое время крутился вокруг меня будто вертолет, после чего плавно, почти величественно выплыл за пределы круга и уже там рухнул в пыль.

Виртуса было не узнать. Он сначала побледнел, потом покраснел и, казалось, даже похудел.

— Ну что там, мастер? — с интересом поглядывая на приключения синего камня, поинтересовался Грэм.

— Ничего не понимаю, — проблеял Виртус, подбирая кристалл с пола. — Камень принадлежности работает только на демонах и одержимых, однако перед нами ни то и ни другое. Разум обследуемого не замутнен, и никакой посторонней сущности внутри его нет. За это я могу ручаться.

Грэм с нескрываемым интересом взглянул на меня, а уже через секунду дверь камеры захлопнулась за спиной этой парочки.

Утро третьего дня началось с ранней побудки. Сначала распахнулась крохотная дверца в самом низу, и чья-то рука с траурными ногтями подсунула поднос с миской похлебки и двумя кусками черствого хлеба. Приборов предусмотрено не было, так что за свой второй завтрак в этом мире я принялся на восточный манер — отхлебывая похлебку и помогая себе хлебной коркой. Кормили тут, слава богу, не так уж и плохо.

Я прислушивался к возне за дверью, пока наконец не услышал отчетливые шаги стражи.

— Серый Кот! — рыкнул кто-то за дверью, и в этом оре я без труда опознал моего обвинителя, Вольфа. — Приготовиться к транспортировке. Руки вперед, не двигаться. Любое действие, не разрешенное мной, будет трактоваться как побег, и мы применим оружие.

Дверь распахнулась, и глава стражи, бряцая кольчугой и надсадно дыша, ввалился в мою камеру, заполнив собой все свободное пространство. В руках Вольф сжимал железные оковы, испещренные надписями. Тяжелая цепь, соединяющая их, бряцала в унисон снаряжению стража, и шум поднялся невыносимый.

Тяжело вздохнув, я отставил пустую миску в сторону и протянул руки вперед.

— А ну, за спину, некромант, — загрохотал Вольф. — А то знаю я вас, висельников. Того и гляди врежете цепью по макушке.

Я пожал плечами, отчетливо понимая, что спорить с моим пленителем бессмысленно, развернулся спиной и позволил надеть на свои запястья оковы. Снова пришло состояние оцепенения, а с ним и мысль о том, что мое странное приключение скоро подойдет к концу. Меня отвезут в тюрьму, там я нарвусь на наемного убийцу, действиям которого не смогу противостоять, и после удара в живот острым ножом вновь окажусь на больничной койке, в окружении белых простыней и хорошеньких медсестер в форме. Был вероятен, конечно, и другой вариант развития событий — транспортировка моего тела на кладбище и конец моего земного существования. Однако после разговора с принцем я был настроен позитивно.

— В «Черных скалах» тебе понравится, парень! — забасил Вольф за моей спиной. — Каменный мешок, окруженный десятью кольцами магии, защищенный от любого воздействия. Четыре башни населены огнедышащими гадами, которые готовы испепелить любого, кто подойдет к ним близко, а вокруг стен бездонный ров, наполненный водой. В нем живут плотоядные твари, только и ждущие, чтобы какой-то глупец решил пересечь ров вплавь. Десять минут в день тебе будут позволять выходить во внутренний дворик для прогулки, и только тогда сквозь сетку из кованых прутьев ты сможешь видеть голубое небо.

Сдерживающее колдовство в этот раз было другого порядка. После того как на меня надели браслеты, все вокруг будто бы подернулось дымкой. Звуки стали мягче, свет слабее, и даже унылое узилище мое казалось теперь не таким уж и плохим вариантом. Грохот голоса Вольфа я слушал, будто сквозь ватное одеяло, казалось, что он где-то далеко, и все неприятности, которые он может мне причинить, не что иное, как мираж, иллюзорная фантазия того, что никогда не произойдет. И да, я, похоже, бредил. Тем временем мое затуманенное колдовством сознание понимало, что в «Черных скалах» мне не выжить, даже с моей физической и боевой подготовкой. Я уже ощущал на себе силу колдовства, сидя на скамье обвиняемых, и вовсе не желал испытать это повторно.

Принц Альберт пришел и ушел. Адвокат появлялся за все это время несколько раз, вынюхивая, выведывая, приводя с собой странных людей, задающих нелепые вопросы, однако ничего конкретного мне сказано не было. В голове неторопливо ворочались мысли, и пока мы шли по коридору, точнее стражи шли, а я еле волочил ноги, одна из этих неуклюжих мыслишек начала расти, распространяться, пока не заполнила мое сознание окончательно.

«Тюрьма — это смерть, — нашептывал кто-то внутри моей черепной коробки. — Тебя там отравят или заколят, не слушая твоих глупых историй про майора и другой мир. Никто тебе не поверит, Котов. Ты опасность. Умения того, чье место ты занял, опасны и нужны. Сколько финансовых споров он мог бы решить? Сколько тайн открыть, сколько кладов обнаружить? Кота боятся, а убьют тебя, Серега. Вы единое целое. Ты же смотрел на себя в зеркало. Беги, Котов, беги куда глаза глядят. Сними наручники, замок у них простой. Ты сможешь это сделать даже с руками за спиной, а потом бей по голове этого идиота Вольфа и беги что есть силы. Куда? В лес, в поле, вниз или вверх по реке. Это же самый обычный мир, хоть и с магией. Тут должны быть реки, поля, леса, места, где можно схорониться до времени».

Яркий дневной свет ударил мне в глаза, сорвав пелену задумчивости, и я понял, что попал во внутренний двор. Широкий, с десятком телег, конюшней, огромной копной сена и яслями для лошадей, он показался мне сейчас самым великолепным пейзажем из тех, что я видел за последние несколько дней. Голубое небо с барашками облаков проплывали над головой неспешно и неторопливо, солнце припекало, ласково касаясь открытых участков кожи своими лучами. Даже лица стражей показались мне не такими уж и неприятными. Обычные служивые бездари, которых я на своем веку повидал немало.

Потом что-то щелкнуло в голове, и я с удивлением понял, что кандалы с меня снимают.

— Значит так, — услышал я чей-то голос. — Ты не дергайся, парень. Я один замок отопру, а ты виду не подавай. В нужный момент фургон остановится, и я по борту ударю. Вот тут ты и тикай. Вот тебе еще записка от твоего благодетеля. Надо же было такие деньжищи отвалить.

Я действительно почувствовал, что один из браслетов стал слабее, а пелена, сдерживающая мою волю и сознание, начала спадать. Остался легкий дискомфорт, но это было терпимо. В ладонь мне сунули клочок бумаги, и, чтобы не искушать судьбу, я зажал его в кулаке.

Увидеть своего благодетеля я не смог. С десяток солдат в поблескивающих на солнце доспехах прошли мимо, чеканя шаг и громыхая здоровенными ростовыми щитами. Остроконечные шлемы служивых были украшены лисьими хвостами, а на плащах был вышит профиль какого-то животного, больше походящего на медведя. Воспользовавшись данным фактом, таинственный доброжелатель ускользнул, так и оставшись незамеченным. Меня, правда, это не волновало.

Солдаты под предводительством Вольфа повели меня в сторону фургона, накрытого сверху тканью. В упряжку этой конструкции впрягли четверых черных лошадей. Животные стригли ушами, переступали с ноги на ногу, и только бдительность кучера не позволяла им сорваться с места. Подойдя к откинутому заднему борту, я обнаружил, что в фургоне уже сидят люди.

— А ну, парни, грузите некроманта, — отдал команду глава стражи, и чьи-то руки, подхватив меня, будто тряпичную куклу, бесцеремонно закинули внутрь повозки. Пришлось сильно изловчиться, чтобы никто не подумал, что я освободился от дурмана. Локтями пришлось пожертвовать — синяки и ссадины я заработал честно…

Борт за мной захлопнулся, послышалась перебранка, и, качнувшись, наш «автозак» тронулся. Удивительно было другое. Не слышно было ни гула машин, не ощущалось выхлопных газов и прочего смрада, свойственного большому городу. Солдаты были одеты странно, как, впрочем, и все остальные, однако признаков наличия огнестрельного оружия не нашлось. Улица, по которой мы ехали, была узка, и телега еле проходила, то и дело цепляясь дощатым бортом за подоконники, руша стоящие на них горшки с цветами. Все это сопровождалось недовольными криками пострадавших. Автомобилей, антенн на крышах, сотовых телефонов в руках и других неизменных атрибутов двадцать первого века я тоже различить не смог. Мир Серого Кота в корне отличался от мира Сергея Котова и отставал по техническому развитию лет на триста. Одно отличие в пользу местных все же было. Город был хоть и средневековым, о чем явственно указывали приземистые строения с черепичными крышами, смешная одежда жителей и предпочтение конной тяге, но был при этом удивительно чист. Не было запахов гнили, испражнений, по городу не бродили нищие со страшными язвами на теле и не протягивали к тебе корявых пальцев, выпрашивая милостыню. Все были опрятны, а зубы жителей были удивительно здоровыми и белыми.

Мир Кота был похож на некую лощеную копию, вариант попаданства в книгах, где особо не заботятся о деталях. Все там ходят с оружием, едят с ножа, крутят любовь с красотками и неизменно выигрывают любой спор, бой или масштабное сражение, встав вдруг во главе огромного войска. Вариант этот мне нравился, однако чувствовался подвох. Очень скоро телега остановилась, и я с удивлением втянул носом воздух. Вот он, смрад и гниение, разложение с примесью ртути. Вот они, чумные доктора, костры, визжащие ведьмы и хохочущие уроды, кутающиеся в обноски.

Что-то тяжелое скрипнуло, потом загрохотало. Послышались команды и резкие щелчки, похожие на работу арбалета. Кто-то отчаянно взвизгнул, зашлепали босые ноги, и фургон снова двинулся вперед. Мы выезжали за стену цивилизованного мира. Граждане этого города отгородились от всей земной скверны, выставив за порог тех, кто не хотел или не мог им соответствовать. Высокая стена, метров в тридцать, не меньше, и толщиной разве что не в свою высоту, позволила мне немного попривыкнуть к запахам мира стандартного, того, который обязан был здесь существовать. Тут я нашел еще одно отличие мира лощеного от мира истинного. Звуки тут были резче, четче, честнее, да и дискомфорт от магии стал проходить. Один из моих товарищей по несчастью, рослый крепыш с блестящей лысой головой, облаченный в куртку, короткие штаны и сандалии на босу ногу, пришел в себя первым и тяжело заворочался.

— Где мы? — сорвалось с его губ, и я бросил нехотя:

— За стеной.

Парень засмеялся в пустоту.

— Выбросили-таки господа маги, выставили из своего рая. Я ведь налоги платил, кусок земли этот кровью и потом зарабатывал.

— Тебя зовут-то как? — поинтересовался я. Остальные пленники все еще не могли очухаться, а мне нужно было скоротать время до условного сигнала.

— Кросом кличут, — сказал лысый парень и, повернувшись ко мне, продемонстрировал первый выбритый подбородок, который я смог увидеть в этом мире. — А тебя?

— Котом, — почему-то выдал я. Не знаю, что меня в тот момент подтолкнуло назваться чужим именем. Решение пришло из пустоты, и голосовые связки выдали эти слова.

— Котом, значит? — Парень примостился к стенке и кивнул. — Голова не соображает. Будто влили что из дурмана.

— Кандалы, — пояснил я. В отличие от меня руки у Кроса были скованы спереди, и он смог внимательно рассмотреть свои путы.

— Вижу. — Лысый скривился. — Маговские закорючки, будь они неладны. Видать, уехали уже от башни, раз стало отпускать.

— Ничего не понимаю, — покачал я в растерянности головой. — Поясни.

— Приезжий, и сразу в тюрьму? — Лысый немного оживился от этой вести и даже попытался хохотнуть. Вышло жалко. — Ладно. Ехать нам еще порядочно. Я тебе расскажу. Славный город Илинор стоит вокруг королевского дворца, а там башня с сохранными кристаллами. Действие этой башни таково, что любое использование колдовства на территории города безопасно и не затратное для мага. Потому его там и используют на всю катушку. Попробуй почисти улицу заклинанием вдали от артефакта, ляжешь пластом на неделю. Зато тут вольному воля, и даже самый неумелый колдунишка творит чудеса. С путами вот этими нам не повезло. С ними не разгуляешься, даже самую толику магии толком не применишь. Закорючки маговские будут мешать, будто песок попавший в ботинок.

— Интересно, — усмехнулся я, пропустив часть тирады про путы мимо ушей и вычленив для себя самое главное. — И везде так?

Крос пожал плечами.

— Время колдунов прошло. Остались недоучки с толстым кошельком. Три города на континенте имеют магические башни, и там обитает с десяток бездарей. Поговаривают, впрочем, что в лесах, где-то на западе королевства, в чащобе непролазной еще живут настоящие маги.

— Все равно не понял, — покачал я головой.

— Ну как тебе объяснить. — Лысый брякнул кандалами, устраиваясь удобнее в тряском фургоне. — Ну, представь себе, что ты художник, поэт, писатель… — Крос замялся. — Человек, у которого есть дар. Чем ближе ты к артефакту, тем больше у тебя вдохновения, и тем невероятней и удивительней твои работы, но стоит тебе шагнуть в сторону — и на выходе получается беспросветная чушь. Вот потому и трутся вокруг артефактов разные пройдохи, греясь в лучах славы собственной бездарности.