Цикл

Владислав Белик, 2022

Все годы, сколько Юра себя помнил, каждую ночь ему снился кошмар – дикая военная баталия разворачивалась на глазах мальчика. Однажды он посещает музей Боевой славы, где на полотне одной из картин видит точное отражение своего сна, а рядом с полотном находился кожаный блокнот с мемуарами, прошедший время. Юра решается на отчаянный шаг – украсть блокнот и разобраться, что же с ним происходит. С каждым разом, когда он окунался в чтение мемуаров, его разум переносился на годы назад в тело Майка Дугласа. Он проживал его жизнь, видел его историю. Теперь у Юры появляется другая цель – узнать, что же там, за чертой жизни. Единственный способ это сделать – быть в теле Майка, когда он сделает свой последний вздох.

Глава 1

Светлана Веселова лежала в палате и пыталась прийти в себя после родов. Ей было невероятно тяжело дать миру нового человечка. Мальчик родился крепким, три килограмма двести грамм. Светлана требовала, чтобы ей принесли сына, только медсестра не могла этого сделать, мать должна была прийти в себя.

Следующие день Светлана рвала и метала. Угрожала медсестрам, просила, молила, только ничего не могла добиться. Ее физическое состояние приходило в норму, только внутри она чувствовала пустоту. Мальчика должны ей принести, другого варианта нет.

Наконец, на второй день после родов, сына положили на грудь матери. Светлана невольно пустила слезу. Она поцеловала сына и не переставала его гладить по головке. Вдруг она услышала крик. Очень знакомый голос доносился из открытого окна.

Светлана подошла к окну, открыла его и глазами прошерстила двор. Около дороги рядом с газоном стояла Волга. Со стороны водителя выглядывал мужчина. Светлана сразу его узнала — друг мужа Андрей Храмов. Сам Василий стоял прямо перед окном на газоне с бутылкой в руке.

— Светочка, покажи мне ребенка! — орал Вася.

Светлана взяла Юру на руки, аккуратно придерживая голову и поднесла к окну.

— У меня сын! — закричал Вася и побежал к Волге.

Андрей вышел из машины и обнял друга.

— Поздравляю, Васек! — сказал Андрей.

Вася подбежал обратно к окнам и закричал:

— Когда тебя выписывают?

— На днях, — ответила Светлана. — Ты чего так наклюкался?

— У меня ребенок родился, любовь моя! Что мне делать, грустить что ли?!

— Ладно, хватит кричать, Юрка возмущается, — сказала Светлана, успокаивая малыша.

— Сегодня я буду в дрова, — сообщил Вася. — а завтра заберу тебя домой! Хочу сынишку обнять, Светка!

— Завтра и обнимешь. Только вечером приезжай, а то перегаром будешь дышать на сына!

— Хорошо, любимая! — проговорил Вася.

Мужчины сели в Волгу, а Светлана закрыла окно.

— Куда мы? — спросил Андрей, когда Волга выехала за пределы роддома.

— Поехали к дядьке Вовке! Он должен узнать, что у него появился внук.

— Покажешь куда ехать?

— Конечно, Андрюх! Помнишь, где стоит универсам Радуга?

— Ну?

— Пока туда рули, — сказал Вася и сделал глоток из бутылки.

— Слушай, Вась, какого это?

— О чем ты? — спросил мужчина и завинтил пробку бутылки.

— Когда ребенок рождается. Вот я вижу, ты радуешься, будто квартиру дали.

— Андрюх, это лучше квартиры! Ты, даже, не можешь представить какого это!

— Вот у меня Софка беременна, а я не чувствую себя будущим отцом. Мне хочется, чтобы она как можно быстрее родила.

— Я тебя понимаю, дружище! Тогда я тоже не знал, как себя вести. Внутри, будто, дыра. Ходит Светка с животом, да и все, нет никаких чувств. А вот, когда она Юрку показала мне, внутри прям фейерверки бахнули, — объяснял Вася.

— Значит, когда Софка родит, я все пойму?

— Обязательно, Андрюх!

— Ты меня хоть успокоил, — говорил Андрей. — а то я себе надумал, что никогда ребенка не люблю.

— У Софки уже есть любовь к ребенку, она его под сердцем носит. А ты как можешь сразу его полюбить? Его же не потрогаешь, не поцелуешь, не прижмешь к себе. Когда появится вот эта тактильность, тогда все встанет на свои места.

— Да ты же сам Юрку еще не взял на руки, — заметил Андрей.

— Я его увидел и мне этого хватило. Он же так на меня похож!

— По мне, младенцы ни на кого не похожи. Всегда сморщенные, как чернослив.

— Знаешь, я в этом черносливе заметил свой нос и уши. Надеюсь, ему глаза достались от Светки.

Андрей замолк, свернул направо, проехал несколько метров после чего проговорил:

— Подъехали к универсаму.

— Вот поворот налево, потом направо за перекрестком, — проговорил Вася.

***

В тот день Вася объездил всех родственников, с каждым выпил и домой так и не попал. Отрубился он в квартире Андрея. Друг заботливо выделил Васе диван. Ближе к вечеру мужчина пришел в себя и смог кое как доковылять до роддома. Андрей был на работе, так что отвезти друга не мог.

Вася увидел Свету в коридоре роддома. Он подошел к жене, поцеловал ее и взял на руки Юру. Тогда пришло осознание, что это его сын, его любовь, его счастье.

— Он такой смешной, — сказал Вася и улыбнулся.

— Весь в папу, — проговорила Светлана и рассмеялась.

— Чего это в меня? — спросил Вася.

— Ты бы себя вчера видел! Пришел тут, счастливый папаша. Кричал под окнами, такой смешной, я прям умилилась.

— У меня ребенок родился, я имею право!

— Ладно, ладно, имеешь, — Светлана поцеловала Васю. — Нас выпишут через неделю, так что сегодня мы останемся в больнице.

— Хорошо, — говорил Вася, а глаза с ребенка не сводил. — Я заберу вас. У меня, вроде, выходной в понедельник.

— Главное не пей!

— Зачем мне пить? Теперь только работа, работа и еще раз работа! Нужно сыночка в свет вывести.

От слов Васи Светлана расцвела.

— Давай Юрку, его пора кормить. Ты домой иди, приведи себя в порядок!

— Приведу, не переживай, — сказал Вася, затем сделал паузу и спросил. — Я же могу приходить?

— В больницу что ли?

— Ну да.

— Конечно можешь, что за глупые вопросы?

— Я два дня работаю, а вот на выходных жди меня в гости.

— Иди уже, гость, — сказала Светлана и улыбнулась.

Вася поцеловал сына с женой и ушел.

***

Сразу и не скажешь, что этот малыш разрушил все принципы, которые строились веками, тысячелетиями! Не знаю, допустили ли мы ошибку, или все случилось не по нашей вине, тем не менее это произошло.

Все началось почти сразу, как мальчик родился, только Юра не понимал, что с ним происходит. Сколько себя помнил, он видел сон, каждый раз один и тот же. В нем Юра примерял роль солдата Второй мировой войны. Мальчик мог детально рассказать, что же происходило во сне.

Однажды Юра решил поделиться с мамой, почему каждую ночь он кричит и просит помощи. Пришел в комнату родителей, лег в кровать и прижался поближе к Светлане.

— Ты чего, Юр? — спросила мама заспанным голосом.

— Мне страшно, мамочка, — сбивчиво говорил Юра.

— Опять сон страшный увидел?

Юра кивнул и сказал:

— Он был настоящим, как будто я сам там воюю!

— Воюешь? — спросила Светлана, после чего пнула мужа локтем в бок и сказала. — Не надо было смотреть с ребенком «В бой идут одни старики»!

— Свет, я сплю, — протянуто сказал Вася и снова захрапел.

— Юр, ты тоже иди спать, — проговорила Света.

— Я не пойду в комнату, мне опять приснится кошмар!

— И что же тебе именно приснилось?

— Война… У меня в руках ружье, я бегу и стреляю, повсюду умирают люди, — говорил Юра и плакал. — Мам, это было очень стра-ашно! А потом, меня убили! Сначала боль, очень больная, а потом ничего.

Света прижимала к себе ребенка, стараясь успокоить.

Я не придал этому значения. Сон и сон, что с того? Да и я не ответственный за это. Мое дело простое — забрать и привести. Мне абсолютно плевать, что происходит в мире. Только Юра мне импонировал. Знаете, я испытывал к нему братские чувства. Конечно, эмоции мне не свойственны, однако внутри меня что-то говорило — помоги мальцу остаться на плаву!

Ты даже не представляешь, как часто я доставлял его душу наверх. Возможно, тогда я к нему привязался.

Честно, я не мог за ним не наблюдать. Мне хотелось вникнуть в его историю жизни. Понять, как он мыслит, к чему стремится. Хоть на небольшой отрезок времени, тем не менее для него, нынешнего его, — это вся жизнь.

На самом деле мне не всегда нравились его физические воплощения. Однажды он стал серийным убийцей. Уничтожал проституток Лондона, вырезал им половые органы. Я его не осуждаю, были для этого обстоятельства, только я не мог вмешаться, хоть и хотел. Мне запрещено каким-то образом влиять на Цикл. Он живет своей жизнью, а я лишь часть обслуживающего персонала.

Через десять лет я стал пристальней следить за мальцом. Тогда появилось куча факторов, не зависящих от нас. Как бы сказали статусные мужчины, владеющие заводами — форс мажор.

***

Юра проснулся, быстро собрал портфель, закинул в желудок пару бутербродов, сделал глоток чая и побежал в школу. Его школа находилась недалеко от дома. Утро встречало мальчишку обжигающим солнцем, даже не пришлось накидывать на себя куртку.

Пятнадцать минут и он на крыльце школы. Ученики медленно заполняли здание. На входе Юра увидел Димку, своего друга. Он подошел к Юре, пожал руку и спросил:

— Сделал математику?

— Ну так, пару заданий.

— Списать нужно, а то математичка по шапке надает!

— Не бзди, Димка, у Лёли возьмем тетрадь, она давно на тебя засматривается. Думаю, договоришься за поцелуй.

Мальчишки шли по лестнице на третий этаж. До звонка оставалось каких-то пять минут — ерунда.

— Я так не могу, — сказал Дима. — Мне Людка не простит, если я шашни буду крутить с Лёлей.

— Нашел чего боятся. Я тебя не сдам, а больше не кому.

— На опасные вещи ты меня подталкиваешь, Юрчик!

— Без риска жизнь не имеет смысла, — сказал мальчик.

— Книжек перечитал, умник? — спросил Дима.

— Есть такое, — ответил Юра.

Мальчишки зашли в класс и сели за последнюю парту.

— У нас математика каким уроком? — задал вопрос Дима.

— Четвертым, по-моему, — ответил Юра и достал тетради с учебником.

— Тю ты, времени полно! — проговорил Дима и также достал учебные принадлежности.

В класс зашла Мария Борисовна. Она положила на учительский стол классный журнал и подошла к доске. Написала мелом тему урока и повернулась к классу. Дети сразу встали. Все ребята с красными галстуками, мальчики в школьных костюмах, а девочки в длинных темных юбочках и блузках.

— Доброе утро, дети. Вы помните какой сегодня день?

— Среда! — хором сказал класс.

— Отлично, а что у нас в среду?

— Посещение музея Боевой славы! — снова хором сказали школьники.

— Молодцы! После четвертого урока ваш класс пойдет в музей!

— Да как так-то? — тихо возмутился Дима. — Почему после четвертого? Нельзя после третьего идти?

— Храмов, ты чего там шепчешь?! — спросила Мария Борисовна.

— Ничего, извините! — повысил голос Димка.

— Нечего мне дисциплину разлаживать! — сказала Мария Борисовна, после чего обратилась ко всему классу. — Садитесь, начинаем урок.

Пока Мария Борисовна рассказывала о том, как делятся клетки, Дима с Юрой создали консилиум. Они стали расспрашивать одноклассников, кто бы им мог дать списать математику. Никто не захотел делиться с мальчишками решенными задачами.

— Дим, больше вариантов нет, — проговорил Юра.

— Да подожди ты, — Дима кинул бумажку в спину Лакова. — Сейчас Федька даст нам тетрадь.

— Ну-ну, — сказал Юра и списал термин с доски.

Федька поднял бумажку, расправил ее, прочел, после чего повернулся к Диме и покачал головой из стороны сторону.

— Вот жид! — прошептал Дима и посмотрел на Юру. — Ладно, на перемене пообщаюсь с Лёлей.

— Первая здравая мысль, Дим, — проговорил Юра. — Можешь сразу начинать.

Перед мальчишками сидели две девчонки. Они были куда шумнее их, и Мария Борисовна часто делала им замечания. Лёля, все твердила про то, как ей надоела мать, а Катя не упускала случая пожаловаться на своего нынешнего парня.

Димка аккуратно тыкнул пальцем в спину Лёли. Та спросила, не оборачиваясь:

— Че те надо, Храмов?

— Возьми, — сказал Дима и протянул ей записку.

Лёля взяла бумажку и внимательно ее изучила. Поправила концы смятого листа и что-то написала. Затем вернула записку обратно Диме.

— Ну че там? — спросил Юра.

— Не мешай мне, — сказал Дима, что-то написал и снова дал бумажку Лёле.

Их переписка длилась весь урок. Юра уже устал учиться. Обычно они с Димой не перестают болтать, а тут все его внимание сконцентрировалось на Лёле. Естественно, Димка старается для них обоих, тем не менее Юра чувствовал что-то сродни ревности.

На перемене мальчишки решили сходить в столовую.

— Иди, Юрчик, я сейчас приду.

— Ты меня кидаешь?

— Да нет же! Нужно уладить еще пару вопросов, — сказал Дима и подтолкнул Юру к двери. — Иди, я тебе потом все расскажу!

— Смотри мне! Если не придешь — получишь! — угрожал Юра, и медленно плелся к выходу из класса.

Не прошло и пяти минут, как Дима догнал Юру в коридоре. Он торжественно вручил другу тетрадь и сказал:

— Должен мне теперь, Веселов!

— Если бы я тебя не направил, хрен бы ты у нее выболтал задачи, — сказал Юра и взял в руки тетрадь.

— И то верно, — проговорил Дима.

— Так что в итоге? — спросил Юра.

— Что в итоге? — Дима повторил вопрос друга и грустно промолвил. — С ней буду идти за ручку в музей Боевой славы. И еще нужно с ней прогуляться сегодня вечером.

— Я ж говорю — молодец. Тебе и работу искать не нужно. Так забалтываешь, что сможешь из девчонок деньги тянуть, как клоун разноцветные тряпки из кармана.

— Да вы, Веселов, фантазер! — проговорил Дима.

Юра улыбнулся и сказал:

— Пошли возьмем по булке с чаем и сядем за стол. Быстро перепишем задачки и на этом закончим.

— Согласен, не хочу держать у себя тетрадь Лёли…

— Чего это? — спросил Юра и сунул ему тетрадь девочки подмышку.

— Эй! — сказал Дима и уронил тетрадь, после чего поднял ее и пошагал дальше. — Не нравится мне Лёля. Она какая-то странная.

— Что с того? За то она дает списывать.

— Списать можно у кого угодно, а вот Людку я люблю!

— Дурак ты, Димка, — сказал Юра и занял очередь. — Ты еще не знаешь, что такое любовь.

— Как будто ты знаешь?

— И я не знаю. Это что-то другое, не похожее на то, что ты чувствуешь к Людке.

— Ты ведь мои чувства не знаешь, — сказал Дима и слегка ударил Юру кулаком по плечу.

Юра ответил ему тем же и проговорил:

— Любил бы, ни при каком условии не договорился встретиться с Лёлей.

— Это же ради нас!

— Я понимаю, Дим, поэтому ничего и не возникаю. Вынужденная мера, как говорит мой отец.

Ребята забрали завтрак и сели за свободный стол.

— Давай, короче, быстрее пишем, и на урок. У нас с тобой десять минут, — сказал Дима и раскрыл свою тетрадь.

Мальчишки вовремя закончили списывать, только булочки они так и не успели доесть.

***

На четвертом уроке у всех ребят проверяли домашнее задание. После чего на протяжении сорока пяти минут Рая Степановна монотонно рассказывала про какие-то иксы и игрики.

Когда до конца урока оставалось каких-то пять минут, в класс зашла Елизавета Ивановна и сказала:

— Девятый А, урок закончен.

— Как это? — удивилась Рая Степановна. — У нас еще пять минут есть.

— Отлично, за это время мой класс соберется и построится шеренгой во дворе школы!

— Елизавета Ивановна, вы что творите?! — взбунтовалась математичка.

— Выполняю задачу директора, Рая Степановна! Дети идут в музей, вы забыли, наверное. В вашем возрасте это свойственно, — проговорила Елизавета Ивановна.

— Требую не оскорблять меня!

— Я вас не оскорбляла, всего лишь заметила один факт и решила с вами поделиться. Кто, как ни я вам об этом скажу, — объясняла Елизавета Ивановна. — Вся школа знает о ваших проблемах с памятью, а вы не в курсе!

— Хватит, Елизавета Ивановна, я достаточно услышала! Забирайте ваш класс и уходите. Я потеряла терпение!

— Все слышали Раю Степановну? Собираемся, говорю!

Весь класс встал, собрал портфели и вышел во двор школы. Дима, как и обещал, встал рядом с Лёлей. Юре пришлось становиться с Катей. Шеренга двинулась под руководством Елизаветы Ивановны.

Всю дорогу Катя не затыкалась. То говорила, как бесит ее математичка и правильно, что Елизавета Степановна так с ней поступила. После этого она решила поделиться с Юрой ситуацией в семье. Рассказывала, как мать запретила ей гулять после десяти, чего Катя вообще не может понять. Следом речь зашла за ее парня.

Юра достойно держался. Он пропускал мимо ушей слова Кати, иначе никак. Когда шеренга дошла до музея и остановилась около входа, Юра глубоко вздохнул и стал искать глазами Диму, он был в первой десятке ребят. Юра замыкал шеренгу.

— Я не виню Глеба, но он такой…

— Хватит! — грубо прервал девочку Юра. — Мне не интересно, что происходит с твоим Глебом.

Катя изменилась в лице, казалось, что она задумалась, хотя Юра в этом сомневался.

— Я тебе нравлюсь, — неожиданно сказала Катя.

— Это вопрос? — удивился Юра.

— Нет, утверждение.

— С чего такая уверенность?

— Ты не слушаешь о Глебе, значит, тебе это неприятно. То есть я тебе нравлюсь.

— Дура ты, Катька, — сказал Юра и пошел в сторону Димы.

Димка неустанно трепал языком перед Лёлей. Когда к нему подошел Юра, Дима рассказывал девочке о своих успехах в авиастроении. Конечно, он пытался придать значения своим словам. Какое авиастроение? Максимум, что он делал — клеил деревянные самолетики вместе с отцом.

— Пойдем, нужно поговорить, — сказал Юра.

— Лёль, подожди меня, хорошо?

— Подожду, — сказала девочка и поцеловала Диму в щечку.

От такого поворота у Юры чуть челюсть не отпала. Мальчишки отошли и Юра задал вопрос:

— Что это было?

— Поцелуй, — объяснил Дима.

— Когда ты все успеваешь? — спросил Юра. — Вы же только на первом уроке записками обменивались.

— Опыт, Юрка, опыт! — сказал Дима и выпятил грудь.

— Ладно, я тебе чего хотел сказать. С Катькой я обратно не пойду, она меня бесит!

— Как она может бесить?

— Да говорит без умолку, как будто рядом со мной не человек идет, а телевизор на ножках.

— Я с Лёлей поговорю и все решу.

— Что ты решишь? — спросил Юра.

— Она пойдет с Катей, а я с тобой, — проговорил Дима.

— Хорошо, — сказал Юра и обратил внимание на Елизавету Ивановну. Женщина махала рукой, зазывая школьников. — Пойдем, а то втык дадут.

— Погнали, — проговорил Дима и ребята направились к классному руководителю.

— Не разбегаемся, ходим все вместе и слушаем экскурсовода, всем все понятно? — спросила Елизавета Ивановна.

Класс кивнул. Тогда Елизавета Ивановна открыла дверь и ребята зашли в музей. На входе их встретила молодая девушка, лет двадцати семи, если не младше. Она поздоровалась с детьми и показала маршрут, по которому они будут двигаться. Диму привлек оружейный зал.

— Проходим по указателям, — сказал экскурсовод и направился по стрелочкам на полу. — Наше путешествие начинается со знакомства. Перед вами форма солдат Второй мировой войны. Вы можете воочию увидеть, как выглядели солдаты Английских, Французских, Германских, Американских и, конечно же, Советских войск.

Девушка начала рассказывать про нашивки, про символику на форме. Дима с Юрой внимательно слушали экскурсовода. Их привлекали не экспонаты, а речь девушки. Она была мягкая, нежная, ласковая. Как можно таким голосом рассказывать о войне?

Следом девушка повела ребята в зал боевой техники. За стеклянной витриной стояли маленькие макеты настоящих танков времен Второй мировой войны. На соседней площадке зенитки, БТР, самолеты.

— Есть большая техника? — задал вопрос Дима.

— У нас только макеты, — ответила девушка. — После экскурсии я пообщаюсь с Елизаветой Ивановной и, возможно, с вами съездим в село Охотка. Рядом с администрацией расположено поле, там куча техники.

Весь класс охнул.

— Елизавета Ивановна, ну пожалуйста. — проговорил Дима и сложил ладони на груди, как бы умоляя.

— Храмов, не выделывайся! Тебе же сказали, после экскурсии решим, — кинула она.

Девушка продолжила рассказывать о технике, после чего переместилась с ребятами в другой зал.

— Здесь вы можете наблюдать за живописью времен пятидесятых годов…

Экскурсовод продолжал рассказывать о художниках того времени. Юра обратил внимание на огромную картину ожесточенной баталии. Он подошел ближе и стал рассматривать ее. Сцена на картине казалась ему знакомой.

В миг его озарило. Мальчик понял, где видел сценарий, разворачивающийся на полотне. Каждую ночь он видит этот сон. Голова заболела, а ноги подкосились. Как он мог видеть эти события, когда ни разу не встречал картину, что висела прямо перед ним. Юра в замешательстве посмотрел по сторонам. Ребята находились неподалеку и слушали, что говорила им девушка экскурсовод.

Юра снова посмотрел на картину и подошел ближе. Все было точь-в-точь, как в его сне, только ракурс иной. Рядом с картиной на небольшом столике лежал пыльный блокнот, обшитый кожей. Его форзац потрескался от времени.

— Перед вами картина известного американского офицера Эрика Вагнера, еврея по происхождению. Он воевал бок о бок с нашими солдатами еще в Первой мировой. Также прошел вторую мировую и к глубокой старости осел в штате Тенеси, в Америке, — говорила девушка. — До войны он познакомился с сиротой, Майком Дугласом, и проникся им. Любил парня, как своего сына. Сам же его агитировал пойти по своим стопам и стать офицером. В бою, который показан на полотне, Майк получил пулю в голову. Эрик был настолько разбит, что не мог угомонить свою боль и взялся за перо. Он написал мемуары Майка Дугласа. Эрик старался подробно изложить его жизнь, только рукопись так и не попала в печать. Остался лишь блокнот, где он вел записи.

Юра не сводил глаз с блокнота. Во что бы то ни стало он должен его получить. Прочесть и понять, почему он видит прошлое глазами Майка Дугласа. Мальчик подошел к Диме и прошептал:

— Мне нужен этот блокнот.

— Ты в своем уме? Это же воровство! — шепотом ответил ему Дима.

— Я тебе все объясню, только после того, когда блокнот окажется у меня в руках.

— Идиот, тебя же выгонять из пионеров!

— Не выгонят, если не узнают. Ты поможешь мне, дружище?

— Ох, — вздохнул Дима. — Куда я денусь?

— Спасибо, я в тебе не сомневался.

— Как ты хочешь поступить?

— Пока экскурсовод говорит, все внимание на нее. Сейчас толпа у картины Вагнера. Я нырну в толпу и аккуратно свисну блокнот. От тебя требуется придумать, как мне выбраться из музея, не дожидаясь конца экскурсии.

— Понял, принял, топай, — сказал Дима.

Юра просочился в толпу. Пока ребята переходили к другому экспонату, мальчик взял блокнот и спрятал его во внутренний карман костюма. После чего подошел к Диме и сказал:

— Я все!

— Отлично, — ответил Дима и со всего маху ударил Юру в живот.

— Ты чего творишь? — спросил Юра свернувшись, будто червь.

Юра держался за живот, Дима вел его к Елизавете Ивановне.

— Что с Веселовым? — спросил учитель у Димы. — Храмов, давай говори!

— Живот прихватило, — сказал Юра, не в силах разогнуться. — Можно мне домой, Елизавета Ивановна?

— Я его проведу, обещаю, — сказал Дима.

Классный руководитель посмотрела на мальчиков, после чего спросила:

— Храмов, точно Веселова доведешь?

— Конечно, Елизавета Ивановна! Мы же друзья, а я друга в беде не брошу!

— Давай только быстрее веди его домой, это может быть отравление. Главное, чтоб не обделался по дороге.

— Мигом, Лизавета Вановна!

— Не коверкай мое имя, сопляк!

— Мы побежали, — проговорил Дима и вывел Юру из музея.

Мальчишки зашли за угол здания. Юра выпрямился и со всего маху влупил Диме в солнечное сплетение. Мальчик закашлял и вытянул перед собой ладони.

— Тихо, Юрка! Я ж помочь хотел!

— Зачем бить то? — спросил Юра.

— Для достоверности. Знаю я, какой из тебя актер, — Дима отдышался и стал показывать, как Юра корчится от боли. — Помогите мне, я умираю-у!

— Извини, что ударил, — сказал Юра и пожал руку Диме.

— Прощаю, дружище! Так зачем тебе эта фигня сдалась?

— Приходи сегодня ко мне домой, я тебе все расскажу.

— Ты обещал сразу! — протестовал Дима.

— Верь мне, Димка. Я все расскажу, только не на улице.

— Ладно, с Лёлькой прогуляюсь и к тебе.

— Забились, — сказал Юра и побежал домой.

***

Юра вернулся домой, забежал в свою комнату и сразу спрятал дневник. Затем прошел на кухню и сказал маме, что в музее ему стало плохо и Елизавета Ивановна его отпустила домой.

— Боже, если бы я пошла в музей Боевой славы, даже из-за боли в животе, я бы не ушла. Дослушала бы до конца экскурсовода.

— Мам, я бы обделался в центре музея! Ты этого хочешь для сына?

— Ой, — отмахнулась мама. — Если бы ты хотел в туалет, не со мной разговаривал, а уже давно на горшке сидел!

— Я терплю, — объяснил Юра.

— Ага, конечно! Так и скажи, что было не интересно, — говорила мама и резала картошку.

— Честно, мне стало плохо, — сказал Юра, схватился за живот и медленным шагом поплелся в туалет.

— Хорошо, сынок, считай поверила, — в ответ кинула мама.

***

Мальчишка сделал все уроки, отложил учебники с тетрадями и подошел к двери. Внимательно осмотрел коридор. Мама лежала на диване и смотрела телевизор. Отлично, теперь Юра может достать блокнот.

Он сел за стол, направил лампу на блокнот и открыл его. Ничего не понятно, хоть убей. С английским у Юры были проблемы. Он не мог усвоить информацию, которую учитель тщательно разжевывал на уроках.

Звонок в дверь. Юра моментально закрыл блокнот и положил его под подушку.

— Сынок, открой! — закричала Светлана.

Юра нехотя вышел из комнаты, прошел в коридор и посмотрел в глазок. Перед дверью стоял Дима. Юра открыл ему и впустил внутрь. Мальчик снял обувь и спросил:

— Ты один?

— Нет, мамка телевизор смотрит.

— Ладно, пойдем, — сказал Дима, после чего повысил голос. — Добрый вечер теть Свет!

— Димка, ты что ли? Как там твой папаша? — спросила Светлана не отводя взгляд от телевизора.

— Хорошо, работает, — ответил Дима. — Мы с Юркой в комнате поиграем?

— Идите, конечно, — сказала Светлана, после чего спросила. — Вы же уроки сделали?

— Да, мам! Все сделано и портфель собран! — ответил Юра.

— Хорошо, только не засиживайтесь. Когда Вовка придет, чтоб не шумели!

— Мам, папа придет в двенадцатом часу. Димка не будет у нас до ночи сидеть.

— Я вас предупредила, — сказала Светлана, после чего добавила. — Идите уже, не мешайте смотреть фильм.

Мальчишки зашли в комнату и Юра прикрыл дверь.

— Ну ты чудила, Юрец, — сказал Дима и сел на кровать. — Что это было в музее? Ты так себя никогда не вел!

— На то есть причина, — Юра достал из-под подушки блокнот и дал его Диме. — У тебя же по инглишу пятерки.

Дима раскрыл блокнот, полистал и вернул его Юре.

— Что с того? Я без словаря тебе это не переведу.

Юра достал из шкафчика небольшую книгу в твердом переплете и положил его на стол.

— Вот словарь, пользуйся.

— Пока ты мне не объяснишь зачем тебе это, — Дима показал на блокнот. — Я и пальцем не пошевелю!

— Только обещай, что не будешь смеяться…

— Я когда-нибудь смеялся с тебя? С тобой — да, но с тебя — никогда!

Юра сел на стул, повернулся к Диме и проговорил:

— Мне снится один и тот же сон на протяжении всей жизни. Вот сколько себя помню, я вижу его каждый день.

— И что же там?

— Помнишь картину, около которой лежал дневник?

— В память о Майке Дугласе? Да, помню.

— Это я и вижу, только в реальности. Будто смотрю его глазами!

— Расскажи мне подробнее.

— Эх, ты даже не представляешь, насколько это страшно…

…я в первом ряду. Куча бойцов за моей спиной, слева и справа также солдаты. Они смирно ждут, когда старший начнет говорить. Передо мной стоит мужчина в форме. Разница между нами — нашивки на плечах.

Он ходит из стороны в сторону и не может начать говорить. Будто его что-то останавливает, или он собирается с мыслями. В какой-то момент мужчина поворачивается к солдатам, смотрит мне в глаза и начинает:

— Бойцы! — речь английская, только я все понимаю, словно он говорит по-русски. — Сегодня нас ждет смерть! Не всех, но большинство точно умрут. Вы должны быть к этому готовы, — мужчина снова замолк, тишина продлилась пару минут, и он снова начал говорить. — Я не хочу распыляться и рассказывать, как мы должны любить родину! Патриоты здесь все, без исключения! Только мы воюем не за нашу страну! Поймите, ребят, мы сражаемся за наших детей, за наших женщин, за наших стариков, за будущее наших семей, за мир в конце концов! Нацистские оккупанты хотят лишить нас всего! Хотят властвовать, управлять, уничтожать, когда им вздумается! Мы должны искоренить это чертову гниль!

— Да! — хором закричали бойцы и я вместе с ними.

— Вы все понимаете! Вы — войны! Вы можете остановить гребаную войну! Каждый из вас прилагает невероятное количество усилий, жертвует своим здоровьем, в крайнем случае жизнью… Это не напрасно, запомните! Каждая отданная жизнь в борьбе с врагом не будет забыта! Наши сыновья, внуки, правнуки всегда будут помнить воинов, которые сражались за их будущее!

— Да! — закричали солдаты.

— Мы отправляемся в бой! Не все вернуться после сражения и память павших воинов никогда не исчезнет из учебников истории! Будьте сильными, сыновья, и тогда мы завоюем победу! Выгрызем ее зубами, и никогда больше, не позволим нацистам властвовать в нашем новом, свободном от всех предрассудков мире!

Солдаты снова закричали и заняли свои позиции. Я залез в окоп вместе с другими бойцами. Не помню, сколько прошло времени, все случилось внезапно. Раздался гул от зенитных снарядов и началось наступление.

Немцы шли со всех сторон, осыпали нас пулями. Закричал старший, отдал команду идти в бой. Мы приготовились и рванули из окопов в поле. Бойцы бежали в разнобой и отвечали немцам пулями. Взрывы доносились со всех сторон. Танки шли на нас, только страха не было. Воля к победе пересиливала все сомнения.

Рядом со мной погибали мужики. Одному пуля попала в живот, второго задело осколком гранаты, третьего передавило танком. Я выдернул чеку и кинул гранату под танк. Она взорвалась, только технике не причинила вреда.

На меня полез немец. Я ударил его прикладом, повалил на пол и забил насмерть, после чего встал и пошел дальше в наступление. Парни дохли, как насекомые после дезинсекции.

Мы уже дошли до вражеских окопов, как я увидел двоих немцев. Они прятались за БТРом. Я прицелился и выстрелил одному в ногу, второму попал в плечо. Только я хотел их добить, как в голове раздалась острая и дикая боль. Глаза закрылись сами, я не мог поднять веки.

Когда я все же открываю глаза, оказываюсь в своей комнате. Сердце бешено колотится, а пот льет, как из ведра.

— Жесть, — только смог проговорить Дима.

— Как-то так, — заключил Юра.

— Ты каждую ночь это видишь?

— Не было дня, чтобы мне не приснился этот сон. Все настолько реалистично, что аж тошно.

— И что ты хочешь от мемуаров? — спросил Дима и взял в руки блокнот.

— Хочу разобраться, что со мной происходит. Возможно, когда я узнаю о жизни Майка Дугласа чуть больше, придет осознание всего происходящего.

— Да не может такого быть, чтобы ты помнил его жизнь! — говорил Дима.

Юра поднялся и подошел к окну, сел на подоконник и посмотрел на Диму:

— Такого быть не может… Только почему я это помню, вижу кадры из его прошлого?

Дима не мог ответить на вопрос Юры.

— Ладно, что от меня требуется?

— Ты можешь перевести хотя бы первую главу мемуаров?

— Сейчас?

— Я буду тебе благодарен, если сможешь прям тут начать работать.

— Нужно больше времени, скорее всего я дождусь твоего отца.

— Ничего страшного, я ему что-нибудь наплету и он, наверное, сможет отвезти тебя домой.

Дима сел за рабочий стол, положил блокнот и словарь.

— Давай мне чистую тетрадь, — сказал Дима.

Юра достал из шкафчика толстую тетрадь на сорок восемь листов и вручил ее Диме.

***

Время приближалось к одиннадцати. Дима закончил и отдал тетрадь Юре. Мальчик открыл ее, просмотрел и положил на стол.

— Спасибо, дружище! — сказал Юра и обнял Диму.

— Я еще ничего не сделал, — проговорил Дима и вылез из объятий. — Вот когда все переведу — скажешь спасибо, а сейчас… — проговорил мальчишка и махнул рукой.

— Все равно, спасибо.

— Как ты поступишь? — задал вопрос Дима и посмотрел на блокнот.

— Ты сможешь забрать его к себе? — спросил Юра. — Я буду отдавать тебе тетрадь, а ты переводить.

— Глупо, — сказал Дима. — Блокнот то я заберу, только с переводом мы с тобой сделаем вот как, — Дима сел на край кровати. — Я возьму дома свою тетрадь, буду переводить, а тебе в эту, — Дима указал на тетрадь, что лежала на столе. — буду переписывать по кусочкам. Ты же хочешь постепенно погружаться в историю Майка Дугласа. Не сможешь дождаться, пока я все переведу.

— Тебе не будет лень сначала переводить, потом переписывать? — спросил Юра.

— Не будет, — сказал Дима. — Мне не трудно постараться для друга.

Юра смотрел на Диму, как на спасителя. Он был рад, что в его окружении есть настолько преданный человек.

— Пошли, проведу тебя домой, а то вдруг люлей получишь на улице, мне же отвечать.

— Каких люлей? Я тебя умоляю, Юрчик! Да я сам кого хочешь уделаю, одной левой, — говорил Дима и выходил из комнаты.

— Да-да, конечно, — говорил Юра и шел следом.

Мама уже сопела на диване, а отец должен был прийти с минуту на минуту. Юра подошел к маме, растолкал ее и предупредил, что пошел провожать Диму. Мама кивнула и повернулась на другой бок.

— Ты идешь? — спросил Дима, он уже стоял обутый в коридоре.

— Тише, мама спит, — сказал Юра и обулся.

Мальчишки вышли из дома и пошагали в сторону третьего микрорайона.

— Ты веришь в жизнь после смерти? — спросил Дима.

— Честно, не верю, но после всего происходящего, возможно, поверю, — говорил Юра.

— Думаешь, Майк Дуглас — это ты из прошлого?

— Все может быть, — говорил Юра. — Надеюсь, что это не так.

— Почему? Это же круто!

— Что крутого? Тогда библия бессмысленна!

— Чего ты к библии прикопался? — спросил Дима.

— Это же книга на века! — говорил Юра. — Годы отчисляются с момента, когда Христа распяли.

— Только представь, что будет с человечеством, если ты докажешь, что существует перерождение! Люди будут в таком шоке!

— Пусть они дальше живут и поклоняются богу, — говорил Юра. — Так им будет легче.

— Думаешь, люди не смогут признать существование перерождения? — спросил Дима, после чего сказал: — В прошлом я точно был одним из глав ЦК КПСС!

— Дурак ты, Димка…

— Не ну а чего нет? Ты вот был солдатом, а я тобой командовал, — говорил Дима.

— Мечтай!

Ребята дошли до дома Димы. Мальчишки попрощались и Юра пошел обратно. Всю дорогу он провел в размышлениях ему хотелось как можно быстрее вернуться домой и прочитать, как жил Майк Дуглас.

Когда он вошел в квартиру, мальчика встретил отец. Он поздоровался с ребенком и пригласил его пройти на кухню. Отец сел за стол и пальцем указал на стул, будто приказывал. Юра послушался отца и устроился напротив него.

— Как твои дела? — спросил Василий.

— Все хорошо, пап. Ты уже в душ сходил, а то сегодня воду отключали? Я вот не смог.

— Да, сходил. Воду дали, так что можешь идти в ванную, — говорил отец. — Я вообще о другом хотел с тобой поговорить. Мне сегодня звонила Елизавета Ивановна.

У Юры затряслись коленки.

— Рассказала, что мне в музее стало плохо? — предположил мальчишка.

— Нет, в музее украли экспонат. Ты ничего об это не знаешь? — задал вопрос Василий.

— Нет, ничего, — ответил Юра.

— Сынок, скажи мне честно, брал? Я тебе ничего не сделаю, бить не буду. Просто хочу понять, ты это или нет. Экспонат нужно вернуть, иначе попадет всему классу, — сказал Василий и сложил руки на груди.

Мужчина работал в шахте. Его руки были огромные, как у гориллы. Когда он лупил Юру, мальчишка не всегда выдерживал тяжесть ударов. Просил отца перестать, только понимал, что он не остановится. Провинился — получил!

— Честно, пап, я ничего не брал. Мне стало плохо, и я ушел домой. Елизавета Ивановна отпустила меня.

— Сынок, если я узнаю, что ты мне врешь — получишь. Все понял?

— Да, пап, — сказал Юра.

— Отлично, иди в душ и спать. Завтра на учебу.

Отец поднялся и прошел в спальню. Юра глубоко вздохнул и понял, что ему ни в коем случае нельзя себя выдать. В противном случае ему не жить. Хорошо, что блокнот сейчас у Димы. Хотя он тоже в группе риска. Весь класс опрашивали, и Юра был в этом уверен на все сто.

***

Мальчик лежал в кровати и ждал, когда отец уснет. Каждую ночь его храп мешал спать Юре, только сейчас мальчик безумно хотел услышать отцовскую ночную сонату. Где-то через десять минут отец разразился гулким храпом.

Пора действовать, сказал себе Юра и поднялся с кровати. Сел за стол, включил лампу и открыл тетрадь, в которой Дима записывал перевод, и начал изучать. Почерк друга он понимал великолепно, что нельзя сказать про учителей. Каждый преподаватель чувствовал своим долгом сказать Диме, что он пишет, как курица лапой.

Мальчик начал с первого предложения. Он внимательно вникал в суть происходящего на бумаге. В какой-то момент Юра почувствовал, что его состояние меняется. Буквы расплывались на бумаге, хотели убежать от взгляда Юры. Мальчик потер кулаками глаза и продолжил читать.

Текст растворялся, будто Дима разлил чернила, когда писал, хотя раньше все было идеально. Затем слова выцвели, словно прошло лет тридцать с того момента, как кончик ручки касался тетради. Юра почувствовал, что хочет закрыть глаза. Он не владел своим телом. Веки сами опустились и перед Юрой открылся новый мир.

Он стоял на газоне перед двумя вырытыми ямами. Его окружали люди, а женщина обнимала его, как сына. Мальчик поднял голову и понял, что он мал. Может сантиметров сто двадцать, не больше. Юра не мог пошевелиться. Он не владел телом, был только наблюдателем. Смотрел от первого лица.

Женщина, которая обнимала мальчика, села на колени перед Юрой и прижала мальчишку к себе, гладила по голове и пыталась успокоить:

— Майк, все будет хорошо. То, что с тобой произошло — трагедия. Когда ты вернешься из приюта, знай, что у тебя есть бабушка Роза! Я тебя никогда не брошу, дорогой!

— Тётя Роза, ты же не моя бабушка, — говорил Майк. — Зачем я тебе нужен?

— Зачем ты так со мной, Майки? — удивилась Роза. — Я же тебя купала, пеленала, когда ты родился. Гуляла с тобой, разве не помнишь? То, что твои родители мне не кровные родственники, это не значит, что они мне не родные! Как и ты, Майки! Ты мне очень дорог!

— Почему ты не можешь меня забрать к себе? Зачем мне ехать в детский дом?

— Альфред из опеки против того, чтобы я взяла тебя к себе. Говорит, что мне скоро на тот свет, а я себя прекрасно чувствую.

— Ты можешь умереть, когда я буду в детском доме? — спросил Майк.

— Нет, дорогой, я дождусь тебя! Ты не останешься один, запомни это на всю свою жизнь!

— Спасибо бабушка, — сказал Майк и обнял Розу.

Началась похоронная процессия, за которой Майк не мог наблюдать. Когда вынесли гробы, мальчик заревел и попросил Розу увести его. Она решила, что так будет лучше. Роза взяла Майка за руку и повела как можно дальше от похорон.

Когда ребенок пришел в себя, он снова обнял бабушку и спросил:

— Почему они умерли?

— Майки, пойми, от смерти никуда не денешься, — объясняла Роза. — Люди рождаются и умирают. Так придумала природа и с ней никак не поспоришь.

— Что случилось с моими родителями? — допытывал Майки.

Роза хотела обойти вопрос мальчика, только понимала, скрывать не за чем.

— Их пристрелил какой-то урод, — говорила бабушка.

— Зачем он это сделал? — не унимался Майк.

— Хотел ограбить.

— Мама с папой не могли отдать ему деньги?

— Они отдали, только для вора этого оказалось мало, — говорил Роза. — Дорогой, давай мы больше не будем об этом говорить. Мне очень плохо и тебе, как я вижу, тоже.

— Хорошо, бабушка.

За всю свою жизнь Майк больше никому не расскажет, что произошло с его родителями. Когда он оказался в детском доме, ребята вечно спрашивали у него, что произошло с родителями, а Майк молчал, как партизан.

В детском доме он познакомился с Бартом. Мальчишки сдружились и все время проводили вместе. Заступались друг за друга, были единственными родными людьми в Богом забытом месте.

Часто у мальчишек возникали конфликты с другими ребятами. Детям из детского дома были чужды настолько близки отношения, как у Барта с Майком. Они в любой момент могли подставить, предать, избить ради собственной выгоды. Майк сторонился таких людей. Лучше он будет один, чем в компании подонков.

Первое время Майк избегал неприятных ситуаций, однако, произошло событие, после которого мальчик не мог больше терпеть грубое поведение сверстников. Тогда он провел в детском доме всего два месяца.

Майк лежал в кровати укрывшись одеялом и сопел. Вдруг он почувствовал дикий холод. Мальчик открыл глаза и увидел перед собой человека, который держал его одеяло. Затем Майка окотили ледяной водой и по всей комнате разлетелся дикий смех.

— Вы чего творите, уроды?! — закричал Майк и подорвался с кровати.

Он промок до ниток. С футболки тонкими струйками стекала вода, падая на пол.

— Дуглас, тише, ты чего разорался? Разбудишь воспиталку и получишь по мокрой жопе! — мальчишка рассмеялся.

— Зачем, Винни? Что я тебе сделал? — задал вопрос Майк.

— Я ненавижу педиков! — с пренебрежением сказал Винни.

Его не просто так называли Винни. Он чем-то был похож на Винни Пуха, такой же пухлый с обвисшим животом, только в нем не было и капли добра, в отличии от персонажа мультфильма.

— Каких педиков?

— Ты с Бартом зажимаешься по углам и сосешься! Вон Эмма все видела! Небось он давал тебе за щеку! Как тебе его член на вкус, Дуглас? — снова засмеялся Винни.

Внутри Майка вскипала ярость. Мальчик сжал кулаки, что костяшки стали белыми, и закричал на всю комнату:

— Я не педик, Винни!

— Не ври, Дуглас. Если я перед тобой вывалю хрен, пососешь?

Майк не понял, как все произошло. Он только почувствовал боль в кулаках. Толстое тело Винни рухнуло на мокрый пол. Майк залез на него сверху и стал колотить по тупой черепушке. Лицо Винни превращалось в кровавую отбивную.

Майка оттащили и кинули на мокрую кровать. Винни подняли с пола и повели в туалет. Майк сидел на кровати и не мог успокоиться. Кулаки немели, а руки тряслись. Вдруг возле мальчика появился Барт.

— Что произошло? — спросил он.

— Винни получил чего хотел, — ответил Майк.

— Я из соседней комнаты услышал визг и прибежал. Ты его отделал?

— Очень сильно, Барт. Вдруг я его убил? — Майк поднял глаза на друга.

— Винни тот еще ублюдок. Его так просто не убьешь!

— Думаешь, он будет жить?

— Куда он денется? Его убьет лишняя порция каши, Майки, — сказал Барт и рассмеялся.

— Если он снова захочет мне насолить?

— Тогда мы его вдвоем отпинаем, — сказал Барт. — У меня есть предложение.

— Какое?

— Пойдем завтра к воспиталке и договоримся, чтобы ты жил в моей комнате. Если придет Винни, мы его вдвоем точно отделаем! От него мокрого места не останется!

— Я только за!

Барт пощупал матрац и спросил:

— Ты на нем спать будешь?

— Больше не на чем.

— Вставай, — сказал Барт.

Майк поднялся с кровати, скинул с себя мокрую футболку, вытер ею кулаки от крови и кинул футболку на батарею. Барт перевернул матрац, а сверху положил одеяло, которое стащил с Майка Винни. Странно, но оно почти не промокло, кусочек уголка впитал в себя немного влаги.

— Короче, ложись, а я сейчас тебе еще одно одеяло принесу.

— Ты то сам чем будешь укрываться?

— Я и так ночью не укрываюсь, привык раскрытый спать, — объяснил Барт и вышел из комнаты.

Когда вернулся Барт, комната медленно заполнялась ребятами. Они занимали свои кровати, молча ложились и отворачивались к стене. Последним зашел Винни. Его лицо опухло так, что голова напоминала баскетбольный мяч. Он также как и все вернулся в кровать и накрылся одеялом.

— Сегодня ты выиграл, Дуглас. Скоро тебе не поздоровится!

— Рот свой закрой и ложись спать, — встрял Барт. — Еще раз тронешь моего друга, от меня получишь!

— Свонсон, я тебе нос сломаю, — спокойно говорил Винни.

— А я тебе руку, — сказал Майк.

Винни замолк.

— Давай, Майки, до завтра, — сказал Барт и пожал другу руку.

Когда Майк закрыл глаза, мучаясь от холода, Юра открыл их в своей комнате. Он также сидел на стуле. Лампа горела, а из окна в комнату проникали солнечные лучи. Юра подорвался и взял в руки будильник. Шесть утра. Время еще есть. Мальчик пошел в ванную, принял холодный душ, чтобы прийти в себя. Значит, Майк Дуглас — его прошлое. Как такое вообще возможно?

Информация не укладывалась в голове мальчика. Юра прошел на кухню, заварил себе чай и достал из холодильника палку колбасы. Порезал ее и сделал бутерброды.

Почему именно он помнил свою прошлую жизнь? Неужели никто до него не проходил через это, не испытывал настолько интересные ощущения? Попасть в прошлое — это очень странно.

***

Я тебе сам отвечу на вопрос. Юра еще долгое время будет мусолить это в своей голове. Ни одна душа никогда не могла похвастаться тем, что случилось с Юрой Веселовым.

Во время его первого контакта я был рядом. Наблюдал за ним и ждал, как неокрепший мозг Юры справится с проблемой. Мне казалось, что он сразу отстранится, кинет тетрадь в мусорный бак и больше никогда не вернется к мемуарам Майка Дугласа. Увы, я ошибся. Мания поселилась внутри маленького мальчика и дала свои плоды.

***

Когда Дима вошел в класс, он сразу увидел Юру. Он сидел на задней парте: глаза поникшие, а на лице траур. Мальчик сел рядом с другом и спросил:

— Ты чего сопли жуешь?

— Ничего я не жую, — ответил Юра.

— Я же вижу, у тебя что-то произошло, — говорил Дима.

— Все в порядке, правда.

— Читал, что я вчера перевел? — решил сменить тему Дима.

— Да, читал, — ответил Юра.

— Чего расскажешь? Для себя почерпнул что-то интересное? Может прозрение случилось?

Юра не хотел посвящать Диму в свои странствования по прошлой жизни, пока рано. Будет время, когда Юра сможет излить душу, только сейчас ему самому нужно во всем разобраться.

— Пока ничего не ясно. Нужно в библиотеку сходить.

— Зачем тебе библиотека? Дай мне время, и я все переведу. Советские энциклопедии тебе ничем не помогут, там и слова не написано об американцах.

— Думаешь, лучше подождать?

— Конечно! Я твой компас, Юрец. Проведу тебя по безопасной дорожке.

Юра не согласен с Димой, дорожка опасная, даже слишком!

— Ладно, какие планы на сегодня? — спросил Юра.

— Пока никаких, есть предложения?

— Предлагаю собрать толпу и по гаражам попрыгать.

— Скучно же, Юрец. Ты же вырос из того возраста. Посмотри на себя, сам же в девятом классе и такое предлагаешь.

— Если тебя мое предложение не устраивает, жду твои!

— Хорошо, — сказал Дима и задумался. — Давай сегодня пива попьем.

— Ты серьезно?

— Почему нет? Идея отличная! Позовем девчонок. Вон я Лёльку прихвачу, а ты Катьку пригласи.

— Катьку? Да она мне вот тут сидит, — Юра приложил к горлу ладонь. — Еще в музее надоела.

— Кстати о музее, маме звонила классуха. Говорила об украденном экспонате.

Завтрак Юры подошел к горлу. Тело напряглось, а поджилки затряслись.

— И что в итоге? — спросил Юра.

— Да ничего. Рассказал матушке, что тебе плохо стало. Она, даже, комнату не обыскала.

— Тётя Софа способна на такое? — задал вопрос Юра.

— Когда она узнала, что я пробовал сигареты, мама всю квартиру обшманала!

— Так это другое, — успокоился Юра.

— Ну не знаю, — сказал Дима. — Если у нее возникнут подозрение, все перевернет вверх дном.

— У меня только отец может что-то подобное сделать.

— Не, моему отцу плевать. Он плывет по течению и все.

— Мне бы так, — сказал Юра и открыл тетрадь. — Меня отец посадил на кухне и сказал, что люлей получу, если окажется, что я стянул мемуары.

— Юрец, ты не паникуй раньше времени. Он точно ни о чем не узнает. Переведу все и подбросим экспонат в музей.

— Думаешь, получится?

— Легко, — сказал Дима и перевел тему. — Так что, пиво пить будем?

— Вечером посмотрим, — ответил Юра.

— Скучный ты, Юрец, — проговорил Дима и в этот момент в класс зашел учитель.