Телефонист

Владимир Чернявский, 2023

Люди ищут «телефониста», когда скорбь по ушедшим близким становится невыносимой. Марк – телефонист. Его дар – находить в городских лабиринтах точку пробоя и соединять жизнь со смертью.Судьба Марка кардинально меняется, когда он знакомится с Еленой и ее маленькой дочкой, а вездесущие агенты Особой службы открывают на него охоту.

Глава 3

В детской, на сером ковре с коротким ворсом, валялись, словно разбросанные ураганом, плюшевые звери, пластмассовые солдатики и куклы, деревянные и картонные кубики, модели автомобилей. Лишь посредине ковра царил строгий порядок. Там, деля комнату пополам, извивалась река — длинный синий шарф. По берегам тянулись улицы и проспекты, ровными рядами высились дома, по перекресткам сновали машины, на переходах толпились пешеходы.

В самом центре игрушечного города, посреди площади, окруженной картонными небоскребами, вывернув по-лягушачьи ноги, сидел мальчик лет шести. Копна светлых волос, синие шорты, красная рубашка без рукавов. Он строил. Брал одну за другой коробки, кубики, детали конструктора и превращал их в офисные здания, жилые кварталы или дворцы для развлечений. Расставлял вокруг игрушечных жителей, выстраивал рядами машины на парковках.

Он любил сооружать из игрушек точную копию настоящего города, шумящего за окном.

— Маркус! — бывало, всплескивала руками мать. — Когда же ты будешь это убирать?!

В ответ он улыбался: «Смешная». Прежде чем рушить, надо еще построить, а это не так просто. В порту должны крутить башнями горбатые краны, по железной дороге — бежать поезда, на перекрестках — ждать сигнала светофора груженые фуры. По обе стороны реки город должен расти и шириться — дом за домом, квартал за кварталом, чтобы лишь на далеких окраинах смениться фермами с теплицами, садами и пшеничными полями.

Настенные часы показывали половину одиннадцатого вечера. Круглый медный маятник на тонком стержне мерно качался из стороны в сторону: «Тик-так… Тик-так…» Родителей все нет. В чернильной темноте между тяжелыми шторами светилась окнами стена соседнего дома.

Родители никогда так долго не задерживались. В десять мать обязательно отправляла Маркуса чистить зубы, а потом — спать. В последние дни она читала ему перед сном о приключениях мышат — Рифа и Ниса. Два хвостатых друга попадали в невероятные передряги, но всегда находили выход из отчаянных ситуаций. Маркус поджал губы — сегодня он ждал продолжения. Ему вдруг вспомнился ночной кошмар — он висел в пустоте, а на него с ревом накатывалась гигантская темная волна. На глазах Маркуса выступили слезы.

В прихожей тренькнул звонок, следом во входную дверь постучали. «Ну конечно! Они забыли ключи!» — Маркус вскочил и радостно побежал в коридор. Он повернул ручку замка, дернул дверь на себя и опешил. За порогом стояла незнакомая дама в темно-синем костюме и с цветастым платком на шее. Рядом подбоченился хмурый усатый полицейский. Из-за его спины выглядывала сморщенная старушка — соседка по лестничной клетке.

— Маркус Новак? — наклонилась дама в костюме.

Маркус почувствовал пряный аромат ее духов. На рябом лице женщины среди мелких веснушек прятались серые, словно стальные, глаза.

— С твоими родителями, Маркус, случилась беда. — Она сдвинула брови и скривила рот, будто хотела заплакать. — Мы отвезем тебя туда, где о тебе позаботятся.

Маркус замялся и шагнул назад:

— Я подожду маму с папой.

— Боюсь, Маркус, это невозможно, — покачала головой рябая дама и повторила с нажимом: — Ты поедешь с нами.

Маркус попятился, развернулся и помчался вглубь дома. Он влетел в детскую, перескочил через крыши игрушечного города, распахнул дверцу бельевого шкафа и забился в дальний угол. В пыльной темноте Маркус уткнулся лицом в висящую на вешалке зимнюю куртку и замер, стараясь не дышать.

— Ма-арку-ус! Ма-арку-ус!

Паркет скрипел под тяжелыми шагами полицейского, цокали тонкие каблуки дамы, шаркали тапки соседки.

— Горе какое! — запричитала старуха в коридоре. — Машины эти гоняют как сумасшедшие, никто не хочет уступить другому дорогу. Ма-аркус! Где ты?

— Ма-аркус! Ма-аркус! — прокуренным басом кричал полицейский.

— Что же с ним будет? — спросила соседка.

— Пока отвезем в распределитель, — ответила рябая. — Может, найдутся родные, заберут к себе.

О родственниках Маркус знал только то, что бабушки и дедушки умерли еще до его рождения. Ни братьев, ни сестер у родителей не было, и других детей, кроме него, они не нажили.

Скрипнула дверь в детскую. Ковер погасил звук шагов, но Маркус знал, что кто-то крадется среди игрушек. Звякнула пожарная машина, загрохотала упавшая коробка.

— Где же он? — раздраженно прошипела дама. — У меня смена закончилась. — Она топнула ногой: — Лейтенант, займитесь своим делом!

Дверь шкафа распахнулась. Маркус зажмурился от яркого света. Сильные мужские руки схватили его под мышки и потащили наружу. Он дрыгался, царапался и кусался. Полицейский нес его через комнату, круша дома, улицы и проспекты.

— Да уймись ты! — услышал Маркус у самого уха.

У двери он вывернулся и посмотрел на ковер. Город лежал в руинах.

Маркуса завернули в байковое одеяло, усадили на середину заднего сиденья машины и пристегнули ремнем. Справа села рябая дама, слева — полицейский.

Автомобиль неслышно тронулся.

Маркус спрятал лицо в ладони и повторял:

— Не хочу! Не хочу!

Он чувствовал, как по щекам текут слезы, но ничего не мог и не хотел с этим поделать.

* * *

Покачивание машины убаюкало. Маркуса разморило на теплом сиденье, и он заснул. Когда он открыл глаза, машина стояла. В пустом салоне шипела полицейская рация. Маркус расстегнул ремень и потянулся к замку двери. Она тут же распахнулась, и внутрь заглянула рябая дама.

— Выходи! — Она за руку вытащила Маркуса на улицу.

Стояла глухая ночь. На небе лучистыми точками мерцали звезды. Пахло сыростью. Маркус зябко поежился.

— Оденься! — Дама протянула ему куртку.

Она оказалась великовата — рукава болтались. Маркус накинул на голову капюшон и осмотрелся. Полицейская машина припарковалась посредине пустого двора плоского трехэтажного дома, похожего на пансионат на берегу реки. Родители возили туда Маркуса прошлым летом. Здание стояло темным, лишь по центру фасада светились несколько окон.

Хлопнула дверь. Рябая дама потащила Маркуса за локоть по бетонным ступеням крыльца. У дверей их встречала худая бледная женщина с тонким крючковатым носом и маленькими колючими глазками. Рядом с ней стоял здоровенный мужик в черной униформе, похожий на охранника из центрального гастронома.

— Это госпожа Лидия — директриса, — успела шепнуть ему на ухо рябая дама, выпрямилась и громко произнесла: — Подопечный Маркус Новак, поступает в распределительный центр по причине смерти родителей. — Она протянула охраннику белый плотный пакет.

«Смерти родителей!» — у Маркуса в голове будто зазвенели медные тарелки.

Он дернулся, выпал из цепких рук рябой и тут же повис в стальных объятиях охранника.

— Тише! Тише! — пробурчал тот, обдав запахом табака и перегара.

Маркуса трясло, горло перехватило, на глазах выступили слезы.

— Вы не проводили с ним беседу? — подняла брови директриса.

Рябая помотала головой.

— Это непрофессионально, милочка.

Директриса наклонилась к Маркусу и улыбнулась, не открывая рта. Ее и без того тонкие губы вытянулись в ниточку.

— Маркус… — Она взяла его за плечо. — Пойдем.

Охранник открыл тяжелую дверь, и директриса втолкнула Маркуса в плохо освещенный вестибюль с длинными, как на вокзале, рядами деревянных кресел. Внутри было тепло, пахло старым деревом, и Маркус немного успокоился. Он боялся даже думать о слове «смерть» и его связи с родителями.

Сзади лязгнул засов: охранник запер дверь. Маркус вдруг понял, что его прежняя жизнь — семейные завтраки по утрам, игры в детской, прогулки в парке после обеда и сказки на ночь — все это безвозвратно ушло в прошлое. Снова удушливый спазм сдавил горло, и к глазам подкатили слезы. Маркусу до боли захотелось, чтобы случившееся с ним оказалось неправдой, дурным сном, который утром забудется.

Директриса повела Маркуса по темному пустому коридору в правом крыле здания. Охранник, отстав на пару шагов, топал позади. Они шли, казалось, бесконечно долго, звук шагов гулким эхом множился в тишине пустого и безразмерного коридора. По левой стене тянулись высокие, закругленные сверху окна. Слабый ночной свет из них подсвечивал длинный ряд одинаковых дверей на противоположной стене коридора.

Наконец, директриса достала из кармана пластиковую карточку и вставила в узкую щель над круглой медной ручкой одной из дверей. Щелкнул замок. Маркус, почувствовав толчок в спину, шагнул в темноту дверного проема.

Как только Маркус переступил порог, на стене беззвучно зажегся тусклый желтый ночник. В душной прямоугольной комнате поместились лишь две металлические кровати, разделенные парой деревянных тумбочек, и два стула с высокими спинками. Рядом с входом белела еще одна дверь, видимо, в туалет. За стеклом единственного окна Маркус заметил выкрашенные белой краской решетки.

На кровати у дальней стены кто-то лежал, накрывшись с головой одеялом. На спинке одного из стульев висела одежда.

— Спать будешь здесь, — указала директриса на застеленную свежим бельем свободную кровать.

Директриса развернулась и вышла. Снова щелкнул замок.

Маркус сделал два шага вперед и, не раздеваясь, плюхнулся ничком на матрас. Он уткнулся лицом в подушку и, не сдерживаясь, разрыдался.

* * *

Маркус очнулся от настырных толчков в плечо.

— Мама, ра-ано еще, — пробурчал он и тут же замер от нахлынувшего ужаса. «Неужели это и вправду со мной случилось?» Он оторвал лицо от подушки и резко повернулся.

У кровати стоял мальчик, на вид его ровесник. В сумраке Маркус разглядел черные взъерошенные волосы, темные глаза, маленький и немного вздернутый нос. На пустой соседней кровати валялось скомканное одеяло.

— Слезы не помогут, — прошептал сосед и протянул руку: — Андрей Бенеш.

Маркус машинально пожал холодную узкую ладонь и тоже представился.

— Я здесь уже десять дней, — продолжил Андрей. — Как и ты, плакал первое время. Но это бесполезно. Тут жесткий распорядок: подъем в семь утра, завтрак, игровая комната, обед, прогулка по двору и ужин. В девять отбой, и никого не волнует, что у тебя стряслось. — Он присел на край кровати. — Где твои родители?

— Те, кто меня забрали, говорили про аварию. — Маркус облизнул пересохшие губы.

— Мои погибли на реке. — Голос Андрея стал тише. — Перевернулся катер. Меня одного успели вытащить. — Он помолчал и продолжил громче: — Я собираюсь бежать отсюда.

— Куда? — поднял брови Маркус.

— Город большой, — пожал плечами Андрей. — Можно в Заречье. Там меня точно никто не найдет.

— А где ты деньги возьмешь? — скривил губы Маркус. — Без денег в городе нечего делать.

— Украду! — выпалил Андрей.

— Нет! — помотал головой Маркус. — Так нельзя, да и не сможешь.

— А кто нам теперь запретит? — улыбнулся сосед.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь. — Маркус снова лег на подушку и отвернулся к стене, бросив: — Я с пустобрехами не общаюсь.

— Сам ты пустобрех! — донеслось до него, но он не ответил.

Он уже брел по пустым комнатам своего дома. Порывы холодного ветра раздували паруса штор в открытых настежь окнах, на карнизах звякали медные кольца.

— Ма-ама-а! Па-апа-а! — кричал что было сил Маркус. — Где вы?!

Его крик эхом кружил по дому, по темным комнатам и коридорам, которые бесконечно множились один из другого. Внезапно он понял, что это вовсе не его дом, а здание распределительного центра. Маркус несся мимо бесконечного ряда безликих дверей, убегая от нарастающего звука — стука по металлу бешеной колотушки. Свет ударил в глаза, и у самого уха загромыхал голос директрисы: «Воспитанники, подъем!»

* * *

Маркус едва поднял опухшие веки и, щурясь, сел на кровати. Яркий свет лампы на потолке слепил, не давая собраться с мыслями и разогнать ватный туман в голове. Из-за неплотно закрытой двери в туалет слышался шум воды. Маркус со стоном упал на подушку, пытаясь сообразить, что делать дальше. Он хотел вспомнить, кто из знакомых родителей мог бы помочь. Отец работал в университете, и временами к нему в гости заходили коллеги. Маркус вспомнил только седого профессора с палочкой. Тот подарил ему на день рождения красную пожарную машину. Его фамилия крутилась на языке, но никак не выскакивала наружу.

Дверь в туалет распахнулась, и оттуда вышел Андрей Бенеш в трусах и майке. Почему-то Маркус хорошо запомнил имя и фамилию соседа.

Андрей бросил на Маркуса хмурый взгляд и начал молча надевать костюм, висевший на спинке стула. В таких обычно ходят школьники, только этот был не синий, а коричневый с блестящими никелированными пуговицами.

При ярком свете Маркус лучше рассмотрел Бенеша: чуть выше Маркуса и немного сутулый, черные волосы и брови, глаза цвета крепкого чая. Андрей несколько раз пятерней приглаживал шевелюру, но безрезультатно — непослушная челка торчала как пучок дикой травы. На скуле у него виднелся пожелтевший синяк.

Андрей натянул штаны, подошел к тумбочке рядом с кроватью Маркуса и вытащил из нее целлофановый сверток. Сквозь прозрачную пленку виднелись еще одни коричневые брюки и пиджак.

— Что разлегся? — пробурчал сосед и кинул пакет на матрас. — Вот, надевай. Иначе попадешь в карцер, а это очень неприятно.

Маркус ему сразу поверил. Он встал, достал из пакета форму и оделся. Костюм пришелся впору. Только все карманы пиджака и брюк оказались зашитыми. В тумбочке нашлись и легкие спортивные тапочки подходящего размера, а в туалете — новая зубная щетка.

— Пора! — Андрей кивнул и вышел из комнаты.

Маркус поплелся следом. Вдоль коридора у каждого дверного проема стояли по два мальчика в коричневых костюмах — все на вид старше и на голову выше Маркуса и Андрея. У окон подбоченились трое охранников в уже знакомой черной униформе. Директриса в бордовых пиджаке и юбке ходила вдоль строя, цокая каблуками. Ее маленькие хищные глазки бегали по детским лицам. Иногда она останавливалась напротив какого-нибудь мальчика и фальцетом выкрикивала:

— Поправить воротник! Заправить рубашку!

При свете дня Маркус высмотрел на потолке забеленную лепнину, двери в комнаты оказались густого синего цвета, а за окнами светило солнце и деревья качали зеленой листвой.

— Напра-аво! — зычно скомандовал тучный лысый охранник.

Все синхронно повернулись в сторону вестибюля. Маркус замешкался, но Андрей дернул его за плечи в нужном направлении. Прозвучала команда: «В столовую — шагом марш!», и мальчишеский строй двинулся по коридору.

Маркус вслед за Андреем прошагал в соседнее крыло. Они оказались в помещении, размерами напоминавшем спортивный зал для игры в мяч. Вдоль него тянулись ряды деревянных столов и узкие скамейки. Окна закрывали решетки. Из двух распахнутых дверей внутрь струйками стекались мальчики. Зал постепенно наполнялся гулом тихих детских голосов. Маркус, как и все, встал возле свободного стола.

Снова оглушительно затрещал звонок, и воспитанники поспешили рассесться по местам. Тут же в дверях появились женщины в белых накрахмаленных халатах и марлевых косынках, натянутых до бровей. Поварихи перед собой толкали тележки с кастрюлями таких размеров, что в каждой Маркус поместился бы с головой. Следом выкатили тележку с тарелками, и женщины начали разливать молочную кашу по алюминиевым мискам. По залу растекся запах подгоревшего молока.

Каждый воспитанник получал свою порцию и тут же начинал жадно есть, но Маркус не мог себя заставить взять ложку. В животе стоял твердый ком, во рту пересохло. Тем более кашу он не любил, и дома ее не варили. «Неизвестно, из чего делают этот молочный порошок, — говорила ему мама. — Кто знает, что они туда добавляют?»

— Ешь, а то останешься без обеда, — не поворачивая головы, процедил сидящий рядом Андрей.

Маркус нехотя потянулся за ложкой и начал запихивать в себя теплую водянистую массу. Он успел съесть не больше половины, когда прозвенел звонок. Все тут же встали и построились вдоль скамеек. Снова раздалась зычная команда, и строй воспитанников зашагал в игровую комнату.

Игровой комнатой назывался зал, похожий на столовую, только без столов и скамеек. Белые полосы на зеленом ковролине с жестким ворсом разделяли пол на квадраты примерно три на три метра. В каждой такой секции стоял свой набор предметов: спортивные снаряды, теннисный стол, ручные игры. В одной даже спрятался шкаф, плотно заставленный книгами. Маркус подошел к нему, пробежался пальцами по корешкам и вытащил толстую энциклопедию с яркой обложкой. Он сел на пол и начал листать книгу. Почти все картинки оказались знакомыми. Похожее издание стояло на полке у него в детской, и отец по выходным любил читать Маркусу, выбирая статьи наугад.

На первой странице он нашел привычный рисунок — карта города, разделенного на две части извилистой, как змея, рекой. Одна половина называется Левобережье, вторая — Заречье.

На других страницах пошли рисунки животных, деревьев и морских тварей. И еще раздел о насекомых. Маркусу особо нравились муравьи. Они, как и он сам, любили строить города и занимались этим непрерывно. Далее писалось о разных полезных ископаемых. В Левобережье большие запасы угля и нефти, зато в Заречье выше урожаи пшеницы и проса.

Маркус пролистал книгу в самый конец, где писалось об обществе и обычаях, а еще там было несколько страниц о смерти. Раньше он боялся их смотреть, и отец тоже касался их вскользь. Жизнь заканчивается бесконечной темнотой, тело сжигают или закапывают в землю, но человек продолжает жить в памяти своих родных. Маркус сжал кулаки, на глазах навернулись слезы. Он никогда не забудет отца и мать.

На страницу упала тень. Маркус поднял голову. Пятеро крупных мальчиков обступили его плотным кольцом. Они смотрели на Маркуса в упор и ухмылялись. Он отложил книгу и встал. К нему шагнул крепкий подросток с рыжими волосами и плоским лицом.

— Слышь, новенький, — цокнул он языком. — В обед отдашь мне второе и хлеб с компотом.

Маркус шагнул назад и уперся спиной в шкаф.

— А то что? — он скрестил руки на груди.

— Сейчас узнаешь.

Маркус не заметил, как крепыш выбросил вперед кулак, только почувствовал сильный удар в подбородок. Голова дернулась, и он затылком приложился о книжную полку. Рот тут же наполнился соленым, нижняя губа онемела и противно задергалась. Маркус прижал к ней ладонь, и пальцы окрасились кровью. Она стекала по подбородку и темными кляксами капала на пиджак и ковролин.

Маркус скривился и с хриплым рыком прыгнул на обидчика. Тот, видно, не ожидал отпора, пропустил удар в грудь. Маркус свалил его на пол, и они покатились, колотя друг друга что есть силы. Противник был явно сильнее, и Маркус быстро оказался на спине. Крепыш сидел на нем и мутузил кулаками, а Маркус лишь тщетно прикрывался руками. Еще дважды ему досталось по разбитой губе, и каждый он переставал дышать от боли. Он начал слабеть и закричал, когда крепыша вдруг снесло в сторону.

Маркус приподнял голову — Андрей Бенеш вцепился в обидчика и возился с ним на ковролине. На помощь предводителю кинулись его дружки. Они со спины набросились на Андрея, повалили и начали колотить ногами. Маркус вскочил, бросился на них и тут же повис в крепких объятиях охранников.

* * *

Медпункт располагался в здании интерната за распределительным центром. Маркус сидел на узкой кушетке, застеленной плотной прорезиненной тканью, и щурился. В глаза ему била шестиглазая медицинская лампа. В комнате размещались металлический стол, круглый стул, тряпичная белая ширма и стеклянный шкаф с лекарствами. В дальнем конце виднелась дверь с закрашенными стеклами.

Маркус потрогал пальцем губу. Грубые стежки тянулись от подбородка вверх к бесформенному разбухшему месиву. Заморозка уже начала отходить. Маркус поморщился от ноющей боли. Ныла не только губа, но и ушибленные ребра и отечные синяки на руках и ногах.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел врач — пузатый старик с огромным мясистым носом в красных прожилках. Он исподлобья посмотрел на Маркуса и неожиданно улыбнулся:

— Выглядишь бодрячком!

Старик подошел вплотную, аккуратно взял Маркуса за подбородок и покрутил его голову из стороны в сторону.

— Недели за две пройдет. — Врач потянулся к столу за склянкой с йодом и окунул туда спичку с ватным шариком на конце. — Снимем швы. Ну а дальше — к косметологу. — Он провел ваткой по подбородку и губе Маркуса.

Маркус зашипел от боли.

— Тебе стоит поберечь себя, — покачал головой старик.

— Папа мне говорил, что зло сразу надо ставить на место. — Маркус вцепился в жесткую ткань кушетки, стараясь правильно выговаривать каждое слово. — Иначе оно разрастется, и тогда победить его будет сложно.

— Мудрый у тебя был отец! — Врач поднял брови. — Иди пока в свою комнату. Я Лидии скажу, чтобы тебя несколько дней не трогали.

Маркус вышел за дверь и тут же столкнулся с Андреем Бенешем. Выглядел тот неважно: один глаз заплыл, забинтованная левая рука висела на груди.

— Давай держаться друг друга, — протянул он вперед открытую ладонь.

— Как Риф и Нис? — с трудом выговорил Маркус.

— Да, — улыбнулся Андрей, — как они!