Операция «Джеймс Бонд»

Владимир Сотников, 1999

Необыкновенные каникулы предстоят восьмикласснику Жене Лапушину. Он даже не мечтал о поездке в Америку и о главной роли в настоящем фильме! Но увы, это была лишь красивая «легенда». На самом деле ему предстоит сыграть роль, но не в фильме… Женя и не подозревает, что он – главное действующее лицо секретной операции «Джеймс Бонд».

Глава IV

НЕОБЫКНОВЕННАЯ ПРОГУЛКА

Звонок пытался исполнить какую-то популярную мелодийку.

«Ага, изобразишь одной нотой», — подумал Женя, не понимая, во сне или наяву слышит он этот звук.

А вот и Блэк пролаял — значит, надо встать, посмотреть в «глазок». Скорее всего шутят пацаны по дороге на рыбалку. Больше некому звонить в такую рань.

На лестничной площадке Женя рассмотрел высокую фигуру и, стряхивая остатки сна, понял, что это Алексей. Он сразу же распахнул дверь, стесняясь своего заспанного вида.

— Здрасьте! А который час? — пробормотал он.

— Девять, — улыбаясь, сказал Алексей. — Я приехал, чтобы сообщить тебе это пренеприятное известие.

Женя тоже улыбнулся:

— Вы проходите на кухню. Сейчас мы все проснемся.

— Да нет, Женя, я не совсем, так сказать, в гости. — Алексей по-прежнему стоял на пороге. — Нам надо обязательно в Москву съездить. Так что просыпайтесь, завтракайте — я через полчасика зайду, все объясню. Идет?

Взглянув на часы, он быстро спустился по лестнице.

«С ним не соскучишься!» — подумал Женя, закрывая дверь.

Через минуту он уже стучался к маме с Тасей:

— Подъем, женский батальон!

— Что случилось, Женя? — донесся из-за двери встревоженный мамин голос.

Следующий звонок в дверь раздался ровно через тридцать минут.

— Вы думаете, они мне поверили? — встретил Женя Алексея. — Заладили: глупая шутка, глупая шутка. Хотя, смотрите, на всякий случай и для вас кофе приготовили!

— Да я не то чтобы не поверила, — выходя из кухни в прихожую, смущенно сказала мама. — Но ведь можно было все нормально сказать. А то заорал да в дверь застучал! Я не знала, что и думать.

— Вы меня простите, Ангелина Андреевна, что я так вмешиваюсь в жизнь вашего семейства, — добродушно улыбнулся Алексей, — но мне показалось, что вы не будете против моей нехитрой затеи. Понимаете, мне кажется, Женя как раз подходит для главной роли в нашем фильме. Поэтому я предлагаю такой план: мы сейчас все вместе едем в Москву. Пока вы гуляете по городу, наш режиссер смотрит Женю, а вечером я привожу вас обратно в Караваево. Все просто и, по-моему, не так уж утомительно! Тем более что я на машине.

Женя с Тасей закричали что-то нечленораздельное, мама замахала на них руками. Потом она смущенно улыбнулась Алексею и сказала:

— Вы посмотрите на них! По-моему, они уже уверовали в то, что вы добрый волшебник.

Алексей тоже улыбнулся:

— Никогда бы не подумал, что так просто быть волшебником! Просто и приятно.

Блэк, чувствуя, что его собираются покинуть, начал прыгать и заглядывать всем в глаза.

— А вот ты, брат, извини, для тебя роли нет, — засмеялся Алексей, потрепав собаку по загривку.

Увидев стоящий у подъезда красный «Мерседес», Таська чуть не завизжала от восторга. Даже Женя не удержался и присвистнул.

— Что, нравится? — заметил Алексей. — Фирма веников не вяжет!

Женя так давно не ездил в машине — а куда ему было ездить? — что чувствовал не меньший восторг, чем Таська.

День только начинался, а уже принес столько приятных неожиданностей! Даже Караваево казалось каким-то необычным — бешено летело за окном, взбудораженное и веселое.

С переднего сиденья Женя повернулся к маме с Тасей.

— Вы хоть понимаете, что случилось? Посмотрите вокруг — все меняется, происходит смена декораций! И в жизни так много хорошего!

Мама с Тасей переглядывались и улыбались. Наверное, им нравилось, что Женя так непосредственно и ярко может выражать свою радость.

— Я рад, Ангелина Андреевна, что не ошибся, — сказал Алексей. — И режиссер мне спасибо скажет. Такого парня нашел! Из оцепенения не надо выводить, просто хоть сейчас в кадр!

— А вы уже решили, что я себя актером представляю, — сразу насупился Женя. — Настроение от скорости улучшилось, вот и все. Я сто лет на машине не ездил.

— Да понятно, Жень, — кивнул Алексей. — Я тоже, если после перерыва за руль сажусь, аж захлебываюсь от восторга!

И, чтобы доказать, как его радует скорость, Алексей нажал на газ. Стрелка спидометра, и без того показывающая сто, поползла вперед. Скорость стала предельной, как в самолете на взлетной полосе.

Женщины, конечно, начали пищать.

— Алексей, я вас умоляю, не надо так быстро! — воскликнула мама.

— Да-да, я несколько увлекся. — Алексей сразу сбросил скорость. — Мы ведь не опаздываем, я с режиссером на час дня договорился. А давайте в Загорск заедем? — предложил он. — Вернее, в Сергиев Посад. Понимаете, я давно хотел просто так пройтись по Лавре, а времени никогда не хватает. На пять минут — и все.

Мама внимательно посмотрела на Алексея:

— А это тоже для фильма нужно?

— Нет, это для себя, — спокойно ответил он. — А вы против, Ангелина Андреевна?

— Ну что вы! — горячо возразила мама. — Я вообще себя ощущаю не в своей тарелке. Возитесь с нами, как с какими-нибудь иностранцами… И зовите меня, пожалуйста, просто Геля, ладно? Мы же не в школе.

— Ничего не вожусь, Ангелина Андреевна! — весело сказал Алексей. — То есть, извините, Геля. Считайте, что я на работе. Ведь я ищу не только натуру, но и исполнителей.

— А можно, я не буду считать, что вы на работе? — вдруг спросила мама. — А буду все-таки считать, что вы с нами возитесь?

Женя глянул в водительское зеркальце и удивился. Никогда он не видел, чтобы у мамы было такое лицо — смущенное, даже немного растерянное.

— Договорились, — кивнул Алексей, тоже почему-то вглядываясь в зеркальце.

Они на полчаса заехали в Сергиев Посад, молча прошлись по многолюдным дорожкам Лавры. Алексей отстал. Наверное, здесь ему хотелось побыть одному, хотя бы на десять минут.

«Ничего себе, нашел место для уединения!» — подумал Женя.

Ему-то, наоборот, казалось, что здесь все как будто бы выставляют друг перед другом свои чувства. Мол, посмотрите, какой я хороший, задумчивый и верующий!

Он даже сказал о своих мыслях матери и, конечно же, пожалел об этом.

— Женя, если ты чего-то не понимаешь, это не означает, что обязательно надо думать о людях какую-нибудь глупость, — строго сказала мама.

Сама она то и дело незаметно поглядывала на Алексея, как будто он не просто так шел по дорожке, а был занят каким-то очень важным делом.

— А на какой улице находится ваша студия? — спросила мама, когда они уже катили по Москве.

Проплывали мимо «Рабочий и колхозница» у входа на Выставку. Над деревьями медленно крутилось новое огромное колесо оборзения — так сразу же назвала этот аттракцион Таська.

— Конечно, на Мосфильмовской, — сказал Алексей. — На киностудии «Мосфильм». Я вас с Тасей отвезу — ну, скажем, к университету, на смотровую площадку — пока мы с Женей будем на просмотре.

Мама вышла из машины, открыла переднюю дверь, наклонилась к Жене и шепнула:

— Женечка, ты оставайся самим собой. Не пытайся ничего там играть, не старайся понравиться. Понимаешь? Будь таким, как всегда.

Женя кивнул. Когда мама говорила таким голосом, в котором слышалось что-то волнующее и знакомое еще с детства, он ее понимал сразу и без всяких слов. Достаточно было им глянуть друг другу в глаза.

Машина въехала в одни ворота, во вторые, остановилась. Дверь — охранник, дверь — охранник.

«И где столько охранников берут? — удивленно подумал Женя. — Целый день на месте стоять, проверять документы…»

— Я бы умер от скуки, если б был охранником, — сказал он.

— Это почему же? — удивился Алексей.

Женя замялся. Он вспомнил слова, которые мама сказала в Сергиевом Посаде. Может, он и сейчас глупость ляпнул?

— Ну-у, все же хочется что-то делать — в смысле, создавать, а не… сторожить, — неуверенно пробормотал он.

— Что ж, пойдем, будешь творить, — как-то суховато произнес Алексей.

Режиссер оказался маленьким человечком с пронзительными глазками.

— Прочти какое-нибудь стихотворение, — сказал он, едва Женя вошел вслед за Алексеем в небольшую комнатку, в которой стояли только стол и два стула. — Пушкина любишь? Ну вот, Пушкина и прочти.

Женя читал и удивлялся: как можно по стихотворению определить, сумеет человек сыграть роль или нет?

Впрочем, даже и в чтение режиссер не слишком вслушивался. Он с довольно безразличным видом смотрел в окно.

Потом в комнату бесшумно вошел еще один человек и, не говоря ни слова, начал фотографировать Женю — то справа, то слева.

— Анфас сними. Только волосы убери ему со лба, — громко сказал режиссер и, словно спохватившись, обратился к замолчавшему Жене: — А ты читай, читай, не обращай на нас внимания.

Волосы у Жени были длинные, давно не стриженные, да еще вились на лбу дурацкими светлыми кудряшками. Чтобы выполнить указание режиссера, фотограф даже приколол их какой-то девчачьей заколкой.

Настроение у Жени почему-то испортилось. Хотя — что такого особенного? Ну, не очень внимательно его слушали. Но ведь, наверное, так и происходят эти самые кинопробы… Можно подумать, режиссер Пушкина не читал!

— Пошли. — Алексей тронул Женино плечо. — Будем ожидать решения худсовета.

Они вышли в гулкий коридор. Женя осмотрелся. Он ожидал увидеть огромную, шумную толпу детей и подростков, которые мечтают сняться в фильме, но в коридоре никого не было. Может, из-за выходного дня? Он спросил об этом Алексея.

— Конечно, суббота ведь, — кивнул тот. — А тебя я попросил посмотреть именно сегодня, чтобы и мама смогла приехать в Москву.

Мама с Тасей ждали их на площадке на Воробьевых горах.

— Ну как? — бросилась навстречу Тася.

Женя пошутил:

— Да как вам сказать? Сказали, Ди Каприо отдыхает!

Все засмеялись.

— Через три часа объявят решение, — сообщил Алексей. — Поехали пока по Москве покатаемся.

Если со смотровой площадки Москва казалась далекой, немного даже нереальной, то вблизи она просто ошеломляла. Женя с Таськой прилипли носами к стеклу машины и даже не сразу соображали, когда Алексей предлагал выйти, чтобы немного прогуляться пешком — например, на Поклонной горе, возле фонтанов.

— Как чисто стало, как красиво! — то и дело восклицала мама. — А ведь всего несколько лет назад — Боже, какой был ужас! Вы не поверите, Алексей, я однажды видела, как прямо по улице шла крыса! Вот именно не бежала, а так неторопливо шла и никого не боялась!

— Почему же не поверю? — улыбался Алексей. — Прекрасно я все это помню. К счастью, времена изменились.

Что времена изменились, догадаться было нетрудно. Одни вывески и рекламные плакаты чего стоили — просто как в американских фильмах.

«Макдоналдс», возле которого Алексей остановил машину, довершал впечатление прекрасной заграницы.

К машине сразу же подбежал шустрый мальчишка, Алексей сделал заказ — и уже через пять минут четыре пакета были протянуты прямо в окно.

— Алексей, мне просто неловко… Ну почему вы должны так опекать нас? — снова смутилась мама, увидев битком набитые пакеты.

— Геля, вы просто не знаете правил этого мира, — засмеялся в ответ Алексей. — Вот подождите, станет Женя кинозвездой, быстро привыкнете к шикарной жизни. Еще капризничать будете, когда в Шереметьево вас встретят не на «Роллс-Ройсе», а на обычном «Мерседесе».

— Вы только не обижайтесь, но я абсолютно уверена, что из вашей затеи ничего не выйдет, — покачала головой мама. — А все равно на душе тревожно, словно провожаю сына куда-то в неизвестную, новую жизнь. Странное ощущение!

Тут она замолчала, заметив рядом с машиной оборванного, грязного мальчонку лет десяти. Сухие губы попрошайки чуть слышно шептали: «Подайте на еду…» Женя с Тасей вопросительно глянули на маму. Она торопливо открыла кошелек, в котором было всего лишь две купюры, но рука Алексея сразу легла на ее руку.

— Геля, вы такая доверчивая! — сказал он, мягким, но властным движением закрывая мамин кошелек. — Да у этого пацана денег больше, чем у вас в день зарплаты.

Тася все-таки протянула мальчишке пятьдесят копеек. Он презрительно хмыкнул и отвернулся.

В кармане у Алексея что-то затренькало. Женя никогда не видел настоящего мобильного телефона — только по телевизору — и с интересом вглядывался в маленькую трубку с крышечкой.

Алексей выслушал чей-то голос в трубке, и лицо его помрачнело.

— Ну, и что вас не устраивает? — переспросил он. — Ладно, я сейчас заеду. Кажется, худсовет уже вынес вердикт, — сказал он, захлопывая крышечку и пряча телефон в карман белой рубашки. — Но придется уточнить детали, так что подкрепляйтесь на ходу.

Пока Женя с Таськой пробовали все, чем были набиты макдоналдсовские пакеты, машина уже остановилась у «Мосфильма». Алексея не было минут двадцать. Когда он вернулся и сел за руль, мама торопливо произнесла, словно заготовила свою речь заранее:

— Алексей, если вы думаете, что сообщите нам какие-то неприятные известия, то ошибаетесь. Сегодня вы устроили для нас праздник!

— А у меня, как в анекдоте, две новости — хорошая и плохая, — улыбнулся он. — С какой начать?

— С плохой! С хорошей! — одновременно крикнули Женя и Тася.

«Мерседес» тронулся с места. Если бы Женя не посмотрел в окно, он бы не почувствовал движения.

— Начну с плохой — в двух словах. На роль Женю не взяли, — сообщил Алексей и поспешил добавить: — Но его фото останется в картотеке, которую постоянно пересматривают! Скоро в нашей стране начнут снимать много фильмов — и тогда, кто знает… Но дело уже и не в этом. Я, конечно, чувствую свою вину за то, что нарушил вашу привычную жизнь… Но оправдаться перед вами мне помог случай. — Алексей с загадочной улыбкой покосился на Женю, выдержал паузу и произнес: — Жень, а что, если тебе съездить на каникулы — ну, скажем, в Америку?

В машине установилась тишина. Алексей, вероятно, понял, что сейчас надо говорить четко, быстро и понятно. И без того в течение дня было столько сюрпризов и неопределенностей!

— Геля, это уже не кино, а вполне реальные дела, — сказал он. — Все очень просто. «Мосфильм» участвует в международном школьном обмене. Ну, в фильмах ведь много детей всегда снимается, вот нас и включили в эту систему. В порядке поощрения! Дети ездят за границу, живут в семьях. И вот только сейчас мне сказали, что из Америки хотят прислать очередного мальчика. Из русскоговорящей семьи. Но родители ставят условие, чтобы он жил не в Москве, а в какой-нибудь недалекой глубинке, среди нормальных русских людей. Понимаете, это семья эмигрантов, родители журналисты, они не хотят, чтобы сын забыл русский язык… Наши уже собирались отказаться. Где они вот так, с ходу, найдут подходящую семью из глубинки? И тут Женя появился, как по заказу! Как вам эта новость?

— Алексей, не многовато ли новостей для одного дня? — устало улыбнулась мама. — По-моему, мы…

— А если Тасю отправить — ну, по этому обмену? — быстро перебил ее Женя. — Ведь там же, наверно, только люди считаются — неважно, мальчик или девочка!

— Конечно, — кивнул Алексей. — И вообще, вам самим решать, кого отправить. Правда, мне это предложили, так сказать, в качестве моральной компенсации… Как сказал режиссер: пусть мальчик не расстраивается, что не попал в фильм. Зато попадет в Америку! Неизвестно еще, что лучше.

Тася взглянула на Женю так торжествующе, как будто выиграла какой-то приз.

— Вот видишь, получается, что тебе и надо ехать! — заявила она. — Жень, это же ты про путешествия любишь читать, а не я! Съезди, а? Потом целый год всем рассказывать будешь. Мам, ну соглашайся! Когда еще он сможет куда-то съездить? А тут — Америка, — жалобно скулила Тася.

— Дети, перестаньте, — сказала мама. Женя терпеть не мог, когда она начинала говорить таким тоном да еще называть их с Таськой детьми! — Во-первых, я вообще не поняла еще, в чем дело.

— А что тут непонятного? — удивился Алексей. — Обыкновенный школьный обмен! Вы меня извините, Геля, — добавил он слегка сердито, — но все-таки надо немного лучше ориентироваться в современной жизни. Неужели вы даже по телевизору никогда не слышали, что сейчас это происходит сплошь и рядом? Чуть ли не каждая московская школа в этом участвует! Причем даже не обязательно, что Женя окажется именно в той семье, из которой в вашу приедет ребенок. Это круговой обмен, понимаете? Вот у моего соседа дочка, например, ездила в Германию, а у них три месяца жил мальчишка из Финляндии. Нет, я понимаю, если вам трудно принять у себя какого-то постороннего ребенка…

— Ну что вы, Алексей! — Мама так покраснела, что Жене даже не по себе стало. — Разве в этом дело! Нам совсем нетрудно, но как же так сразу решить…

— А теперь по-другому и нельзя решать, — улыбнулся Алексей. — Это раньше даже крысы по Москве пешком ходили. А теперь и люди летают, как реактивные самолеты.

Улыбка и голос у него были такие ободряющие, что мама тоже невольно улыбнулась в ответ, а Таська и вовсе расхохоталась.

— Вы кого угодно уговорите! — покачала головой мама.

— Разве кого-то приходится уговаривать? — удивился Алексей. — Жень, тебя разве надо уговаривать? Я только говорю, что надо поторопиться, потому что едет он не один. Группа уже подобрана, осталось одного человека внести в списки — и через два дня вылет.

— Как через два дня? — сразу испугалась мама. — Разве это делается так быстро? У него ведь даже паспорта нет заграничного…

Алексей вздохнул так тяжело, что Жене неловко стало за маму. Ну что такое, в самом деле! Что они, пещерные люди, все им надо разъяснять да растолковывать?

Но Алексей проявлял поистине чудеса терпения.

— Геля, я же вам объяснил: это четко налаженная система, — повторил он. — Все давным-давно согласовано в посольстве. Сдается свидетельство о рождении, делается копия, отправляется факс. Уже в Америке, прямо в аэропорту, он получает международное школьное удостоверение. Ну, вроде студенческого билета. И все! Да ведь в Штатах паспортами даже аборигены не пользуются. У них водительские права вместо паспортов, неужели не слышали?

— Ох, Алексей, вы не обижайтесь, пожалуйста, — жалобным голосом попросила мама. — Конечно, я веду себя не так, как должна себя вести современная женщина, я понимаю. Но и вы меня поймите: мне же трудно вот так, сразу… Мы ведь, знаете, даже на Черное море последний раз ездили, когда им по пять лет было, — улыбнулась она. — Вы же понимаете, что я…

— Понимаю, — кивнул Алексей и снова посмотрел на маму тем спокойным и внимательным взглядом, который почему-то приводил ее в крайнее смущение. — И именно потому предлагаю вам этот вариант. Именно вам, Геля… Очень несовременной женщине! И вашему отличному сыну — по-моему, вполне современному. Во всяком случае, я считаю, что современные дети должны быть такими, как ваши, — закончил он.

Обратная дорога показалась Жене короче. Может быть, потому, что слишком уж богатым на впечатления оказался прожитый день. А может, и потому, что Алексей вел свой «Мерседес» с реактивной скоростью. Как настоящий современный мужчина!

Таська всю дорогу тараторила, как сорока, — в основном восхищалась Америкой. Можно подумать, она всю жизнь там прожила! А сама даже «Клуб кинопутешественников» никогда не смотрит, только какие-то дурацкие сериалы про любовь.

«Конечно, мама согласится, — думал Женя уже ночью, ворочаясь в постели без сна. — Да она, считай, уже согласилась, только волнуется, как всегда, из-за всякой ерунды. Вон, уже три часа, а она никак уснуть не может, ходит туда-сюда. Как все-таки удивительно! Еще два дня назад ничего такого и представить было нельзя — и вдруг… Бывают же такие люди, как Алексей… Ведь кто мы ему? Никто… Вот если бы он был нашим…»

Тут Женя наконец почувствовал, что глаза у него закрываются и счастливый сон туманит голову.