Северное герцогство

Вера Чиркова, 2021

Не все враги собирают войска и заранее готовят оружие. Некоторые бросаются мстить незамедлительно, едва получив заслуженную кару, и бить стараются с безоглядной безжалостностью и жестокостью. Другие ради призрачных планов и несбыточных надежд готовы на любую подлость, предательство и многолетнюю ложь, не жалея на своем пути к заветной цели ни преданных слуг, ни родных, ни малых детей. Эту страшную сторону жизни герцог Тайгердский его новая семья и друзья изучили не по историческим романам, а испытали на собственной шкуре. И не сразу поверили в удачу, в самый последний момент успев отыскать смертельного врага под чужой маской.

Книга третья

Глава 1

В трактир Сабенс возвращался разъярённым, как дикий зверь. Влетев через окно в свой номер, небрежно смел нехитрый багаж походя созданным смерчем в саквояж и забросил его в ладью. Напоследок верховный магистр накрыл себя и свой транспорт пологом невидимости и перебрался в комнаты Аманды.

Старуха занимала самый лучший номер, с гостиной, двумя спальнями и умывальней. Сабенс окинул комнату беглым взором, мрачно ухмыльнулся и уселся у окна, готовый ждать столько, сколько будет необходимо.

Ухода яхты он не боялся, не такой уж герцог самодур, как могло бы показаться на первый взгляд. Да и Анвиез без свидетелей не станет молчать перед ним так покорно. Но в самом крайнем случае всегда можно догнать эту яхту, вода слушалась Сабенса даже лучше, чем воздух.

Его подопечные вошли в номер молча и вслед за ними шагнул командир егерей.

— Полчаса на сборы, — сухо и строго сообщил воин, — потом спускайтесь в обеденный зал, перекусите на дорогу. Первый привал будет через три часа.

Развернулся и ушел, не собираясь вступать с арестантами в споры или переговоры.

— Ты можешь не ехать с нами, — гордо задрав голову, бросила старуха сыну, и едко добавила, — ты же хороший.

— Да, — сбрасывая невидимость, уверенно ответил за Зенона магистр, — он действительно неплохой человек. А вот вы, Аманда, меня сильно разочаровали. Даже более того…

— Такова уж моя доля, — с неожиданной яростью сверкнула она выцветшими голубыми глазами, — бесить белых магов.

— Не могу понять, почему вам так нравится роль ядовитой поганки, — жестко прищурился магистр, — и чем вы гордитесь, но знаю точно, нет ничего подлее, чем упорно портить жизнь любящим вас хорошим людям. А у вас это получается успешнее всего.

— Я порчу жизнь? — задохнулась она возмущением, даже глаза вытаращила, — а вы хоть понимаете, что я пережила?

— Всех сверстников, — ядовито парировал взбешенный Сабенс. — И отравила жизнь мужу, который делал для вас и ваших детей только добро.

— Да как вы сме… — взвилась она укушенной за хвост коброй и вдруг резко смолкла, не в силах выдавить ни слова, лишь беззвучно хлопала ртом.

— Что вы сделали с бабушкой? — побледнел от негодования подросток.

— Ничего страшного, временно лишил речи, — строго глянул на него магистр. — Мне некогда с ней спорить, но если ты, Луис, хочешь быть справедливым, то должен взглянуть на историю своей семьи с разных точек зрения, а не с одной. Более семидесяти лет назад юная лейда Аманда сбежала из родного дома с бродячим канатоходцем из Ойжарры. У него не было ничего, кроме гибкой, ловкой фигуры да мотка каната, а у нее лишь узелок с наспех собранной одеждой. Двенадцать лет они бродили по королевству и обросли кое-каким имуществом. Старенькой кибиткой, флегматичным мерином и двумя ребятишками, трех и пяти лет. А потом канатоходец разбился, потертый канат лопнул в тот самый миг, когда он двигался над выложенной камнем площадью. Случайно оказавшийся поблизости белый маг пытался спасти умирающего… но смертельных травм было слишком много. Там и трое магистров бы не справились. Однако Анвиез все равно чувствовал себя виновным… совесть у него такая… троим бы хватило.

— Так мы… — горько сжал губы Зенон, — ему не родные?

— А вот это решать только вам, — остро глянул Сабенс, — но дослушайте окончание… Маг увез вдову в свое имение, окружил заботой её и детей, подлечил, выправил младшему калечную с рождения ножку. И вскоре понял, что привязался к вдове и детям всей душой. Они поженились и жили мирно тридцать лет, но Аманда всё чаще заводила разговоры, что она не пара молодому мужчине… хотя выглядела в то время его ровесницей. Анви постоянно кастовал на жену очень сложные омолаживающие заклинания. Он несколько раз пытался пробудить в ней и детях дар… провел десятки разных ритуалов — но безуспешно. А жена относилась к нему все холоднее, и при этом ревновала к каждой кочке. И однажды просто выгнала мужа из его собственного дома, заметив заинтересованный взгляд молоденькой белошвейки. Анви спорил, тщетно пытался доказать свою невиновность, но ничего не добился и вынужден был уйти. Но уйдя переписал на нее свое имение и дом в Зармейне, а так же счет в банке. Он не мог допустить, чтобы дети и внуки, которых считал родными, голодали. И с тех пор тридцать лет живет один… не подпуская к себе ни одну из женщин. Представь себе, Зенон, что это такое, днем и ночью, в зимние вечера и праздничные дни одиноко сидеть с фолиантом в своей келье или в лаборатории, придумывая от скуки очередное зелье… И знать, что никто не спросит, ел ты или нет, никто не прислонится к тебе теплым плечом… не скажет доброго слова.

— А бабушка… — еще пытался что-то возразить парнишка, но сказать ему не дали.

— У неё остались дети, невестки, внуки и правнуки. — бросил магистр холодно, и насмешливо глянул на Зенона, — ну, выбирай, поедешь с ними или идёшь со мной?

Зенон задумался ненадолго, потом тоскливо глянул в окно, где синели воды Берсно и качались у причала белокрылые яхты и хмуро отказался от заманчивого предложения.

— Я бы хотел с тобой… и с отцом, но не могу оставить с ней внука. И её не могу… прости.

— Ничего… — загадочно усмехнулся магистр, и беспечно шагнул в окно, словно позабыв, что номер на втором этаже.

Аманда постучала костяшками пальцев по столу, потом с ехидной усмешкой по лбу, намекая на глупость то ли сына, то ли магистра, но Зенон предпочел намека не понять.

— Я рад, — сказал ей мрачно, — что ты начинаешь верно оценивать свои выходки.

И направился в свою спальню, собирать баулы.

— Вот твоя рубаха, — вошел в спальню Луис, постоял, прислонившись к шкафу и сел на свою кровать, — ты ему так радовался…

— Он подарил нам чудесное детство… — глухо буркнул Зенон, укладывая баул, — а ты не сиди, собирай свои вещи, они уже просохли.

Вчерашний ливень застал их на подъезде к этому рыбацкому поселку, и один из баулов промок насквозь. Как назло, именно тот, где лежали все вещи парнишки. Аманда настрого запретила сыну просить магистра подсушить их, желчно сообщив, что все нормальные люди прекрасно обходятся без помощи магов. А сам Сабенс предлагать не стал, словно слышал её слова. Впрочем, теперь Зенон склонен был думать, что магистр и на самом деле все знал.

— У нас на все праздники были самые сказочные фейерверки, — посмотрев, как внук складывает рубахи и штаны, начал тихо рассказывать Зенон, — все соседи сбегались посмотреть. Именно отец когда-то пригласил в поместье мастеров и велел установить разные качели, карусели, горки и лабиринты, на которых так любите кататься вы. Это он придумал комнату игр и замок в беседке посреди пруда, это он привозил нам горы ярких книжек и игр. А еще покупал пони и лошадей, лодки и баркасы, учил ходить под парусом и ловить рыбу. И читать-писать нас тоже учил он, и истории и ботанике… отец умеет очень интересно рассказывать, не оторвешься. Я теперь думаю… не у каждого принца были такие учителя и отцы. И мы с Ниркасом им очень гордились. А когда он ушел… ничего не объяснив, долго не могли понять, почему. Даже обижались поначалу… а потом, когда жена Ниркаса умерла, брат тайком пришел ко мне и сказал, что тоже уйдет… и предупреждает лишь ради того, чтобы я не считал его предателем. Тогда я не понял… но не обижался. А теперь начинаю догадываться, почему он сбежал.

Подхватил баулы и шагнул к двери.

— Идем, нужно поесть. И помоги ей нести вещи.

Яхта ждала Сабенса у причала, и едва он шагнул на палубу, как судно ринулось вперед, стремительно набирая скорость.

Ловкий матрос провел магистра в каюту и вежливо сообщил что светлые лэрды пьют взвар в гостиной герцога. Гость молча кивнул, давая знать, что принял это к сведению и сначала переоделся. Местные жители носили светлые, довольно просторные штаны и легкие рубахи без воротников, и он им несказанно завидовал, но не мог переодеться, не пав при этом в глазах лейды Амалии.

Через пять минут, умывшись, переодевшись и стянув волосы на затылке в хвост, магистр стучал в дверь гостиной, которую у них в королевстве по какой-то странной прихоти звали бы кают-компанией.

— Входи, Сабенс, — распахнув ветерком дверь пригласил Анвиез, — садись. Чаю, взвару, холодного кваса?

— Кваса, я сам налью, — гость сел к столу, осмотрел собравшихся, герцога, генерала и магов, и взял серебряную кружку, — куда мы плывем?

— В летний дворец, — ответил Анви, — там через три дня будет праздноваться коронация Дарвела… и уже собираются гости. А вы куда ехали?

— Искали тебя, — невозмутимо сообщил Сабенс, — но может, рассказать всё по порядку? У меня сегодня день сказителя.

— Что и кому ты рассказал? — мгновенно насторожился собеседник.

Все остальные в разговор не вмешивались, но слушали очень внимательно.

— Зенону… историю его семьи, — признался магистр и замер в ожидании.

Сам не зная, чего. Негласная этика белых магов запрещала лезть в чужие отношения, выдавать чужие тайны, давать советы и намеки.

Но Сабенс был знаком с Анви почти сто лет, и последние тридцать следил за собратом с огорчением и тревогой. Страшась срыва, какие неизбежны у тонко чувствующих, ранимых людей, если жизнь день за днем приносит им лишь заботы и печали. Никто не может жить в постоянном унынии, рано или поздно, но чаша терпения переполняется, и никому не дано знать заранее, во что выльется срыв. В загул по веселым домам и трактирам, либо в жестокую драку с самым лучшим другом. А может и чего еще похуже.

— И как он это воспринял? — задумчиво поднял бровь Анвиез.

— Сказал, что очень хотел бы плыть с тобой, но не может оставить с ней внука. И её тоже не может бросить.

— Спасибо, — помолчав, негромко произнес придворный маг герцога, — а ты не хочешь еще раз рассказать эту историю моим друзьям?

— Нет, я не согласен, — в шутку возмутился Дарвел, — тогда я не буду чувствовать себя особенным. Ведь это только в моих личных делах копались и топтались все, кому не лень… а вы были недосягаемо таинственными.

— Я собираюсь стать твоим родственником… — усмехнулся его учитель и по его лицу словно солнечный луч скользнул, — а от родственников ничего не спрячешь… да и незачем.

— А вот мне интересно про родственников… — намекнул гость, но ответа не дождался и перешел к делу, — но искал я тебя по другому поводу. У тебя ведь кворум, с тех пор, как приехал Ирджин?

— Он у меня был раньше, — заметил Анви, — но зачем тебе наши голоса?

— Хотел попросить помочь открыть в долине школу для одаренных детей.

— Опоздал, — фыркнул Дарвел, — у нас каждый жрец их учит.

— Жрецы — это не то. Они просто помогают одаренным раскрыть способности в полную силу и получить ремесло. Я же говорю о школе для будущих белых магов и целителей. Разумеется, она ничем не будет похожа на обычную школу, у каждого учителя свои ученики, трое-четверо, не больше. И подбирать их лучше по склонностям и интересам.

— А цитадель в Зармейне не может этим заняться? — идея разместить в герцогстве какую-то школу Дарвелу пока не нравилась, и он собирался прежде обсудить её с Ильдой. И потому поспешил вернуть разговор к тайнам Анвиеза. — Сначала мы ждем рассказ о семейных секретах. Но уже слышали, что та злобная фурия — бывшая жена Анви. И сами вычислили, кем может быть обнимавший его мужчина. Сыном, но скорее всего — приемным. А невоспитанный мальчишка ему внук.

— Правнук, — поправил Анвиез, — все остальное верно.

— Кроме деталей, — решил не спорить пока с герцогом гость и вкратце рассказал историю друга.

Но даже в сильно сокращенном варианте она произвела на присутствующих тягостное впечатление. Нет ничего страшнее, чем вложить в семью все силы и душу и вместо благодарности однажды оказаться на улице. Нет магу это не грозило, он легко мог заработать и на кров, и на стол. Труднее всего пережить боль и горечь потери и далеко не всем это удается.

— Какая гадина, — брезгливо буркнул Дарвел, — теперь я понимаю, почему так возненавидел её с первого взгляда! Интуиция подсказала!

— Да? — гость очень заинтересованно уставился на герцога, потом перевел взгляд на загадочно ухмылявшегося собрата, — Анвиез, я правильно понимаю, что у вас крепнет связь?

— Надеюсь, — в голосе магистра против его воли прозвучали самодовольство и гордость, — но доказательств пока маловато.

— Про это объяснишь позднее, — мгновенно сориентировался герцог, — а сейчас закончи уже с тайнами.

— Да нет никаких тайн, — магистр устало смотрел в окно, — мой союз с Амандой изначально был обречен. Сейчас я ни за что не совершил бы подобной фатальной ошибки, а тогда просто не нашел лучшего выхода, чем жениться. Не на ней… мне было безумно жаль детей. Я прикипел к ним, как к бесхозным беспризорным котятам за те несколько дней, что лечил, выводил паразитов и учил пользоваться купальней.

— А их мать… этого не могла сделать? — нахмурился Дарвел.

— Нет, — усмехнулся Анви. — Она вообще всегда была клубком противоположностей… но мне понадобилось время, чтобы это понять. Вот представь юную лейду из бедного, но знатного рода, унаследовавшего от предков лишь кучу условностей, обычаев, правил и запретов. Учителей ей родители нанимали самых дешевых, платья перешивали из бабушкиных, зато спесью и высокомерием накачали так, что из ушей лилось. И ко всему этому не научили ничему полезному, кроме вышивания. Наследства ей тоже не досталось, а приданого лишил отец, узнав, с кем она сбежала. Вы скажете, но ведь как-то же она прожила замужем двенадцать лет? Наверняка научилась хоть чему-нибудь?

— Судя по твоему сарказму, — буркнул Таубен, — ничему. Как же они выживали, да ещё и с детьми?

— Ее муж был чистокровным ойжаррцем, — сообщил Анвиез и помолчал, давая спутникам проникнуться пониманием ситуации.

Все знали, что у ойжаррцев жены нигде не работают, им даже дома не позволяют делать тяжелую работу. Муж обязан привести жену в дом и обеспечить всем необходимым.

— А у него не было ни дома, ни очага, и Аманде приходилось ему помогать, ходить с шапкой. Вот он и делал все сам, а если чего не мог — к примеру, стирать, нанимал женщин в тех деревушках, где они останавливались на ночлег.

— Как она еще с детьми-то справилась, — хмуро покачал головой Ирджин, отлично знавший немало таких неприспособленных к трудностям лейд.

— Не со всеми, — мрачно просветил его учитель, первенца они потеряли. В прямом смысле. Забыли на крестьянской телеге, подвозившей их до городка. Спохватились лишь когда сняли жилье. Циркач обегал все постоялые дворы, заглядывал за все заборы и ворота, но так ничего и не нашел. Я сам потом там ходил, с десятком сыщиков перешерстил все записи о усыновленных и родившихся в тот год детях, но тщетно.

— Выброшу. — рыкнул Дарвел, — вышвырну из долины без права въезда.

— Не спеши… — остановил его Таубен, — давай дослушаем. Мне одно непонятно, чем ты ей не угодил?

Этот вопрос он задал магистру и тот в ответ понимающе кивнул.

— Я тоже долго не мог этого понять… пока не сообразил, что она просто боится.

— Чего? — не поверил Дарвел.

— Бедности. Она и в родном доме не видела достатка, а с мужем хлебнула настоящей нищеты. Пока они не собрали на старого мерина, приходилось бродить по дорогам пешком в любую погоду. Летом — босиком, зимой в грубых опорках. Ели тоже зачастую очень скудно и спали под елкой или в шалаше, копя монетки на животину а потом на тележку. Но и после покупки кибитки не стали богаче, хотя их приняли в труппу, куда безлошадным вход был закрыт. И поэтому, пожив в моем имении, она полюбила его так, как не любила никого… ни меня, ни детей и внуков. И однажды вдруг решила, что я выгоню их, как только она постареет. Не знаю, кто-то «добрый» натолкнул на эту мысль или сама понемногу дошла. Но испугалась она сильно и придумала план, как выставить из дома меня самого, обвинив в неверности.

— Но ведь закон… — задумался Таубен.

— Она не знает законов, — насмешливо просветил собеседников молчавший все это время Сабенс, — верит в любые сказки, если их авторитетно рассказывают её престарелые подруги. И я никогда бы не взял Аманду с собой, но она ни в какую не хотела отпускать Луиса, пользуясь тем, что имеет на него влияние. Впрочем, она всеми в имении командует… и они скрепя зубы терпят. Идти-то некуда, а воспитаны так же, как и она сама, не способными ни к какому делу неженками. Только её сыновья чем-то заняты, но старший давно ушел… сразу, как не стало его жены.

— Как его звали? — живо заинтересовался Ирджин.

— Ниркас.

— Какое говорящее имя… — изумленно протянул Дарвел, — если переставить слоги — получится Каснир, я ничего не путаю?

— Белые маги не берут в ученики несообразительных одаренных, — важно заявил Анвиез, едва сдерживая смех.

— Значит он сбежал к тебе… и живет с тобой уже…

— Почти пятнадцать лет, — спокойно кивнул магистр, — У нас с ним уговор… он никогда не говорит со мной о семье. Но я все же знаю, что Каснир постоянно посылает детям письма и подарки. И не имею ничего против, ему они родные. А когда я уходил — первенцу было всего четыре года. Но я его любил… и после очень тосковал. А он меня даже не помнит.

— А чей сын тот парнишка? — задумался Таубен.

— Старшей дочери Зенона, — подсказал Сабенс, — ей было чуть больше двух, на момент ухода Анви. Она рано вышла замуж и несколько лет жила в другом городе. Вернуться в имение они с мужем решили позже, из-за её болезни. Никому не известно… почему, но имение Анвиеза каждый год посещает кто-нибудь из его собратьев.

— Все понятно, — спокойно произнес герцог, — учитель попросил за ними присматривать. Я бы очень удивился, если он этого не сделал. Но теперь я еще больше не хочу никаких школ. Эта старушка явно поумнела за это время… и спохватилась, что зря так просто отпустила дойную корову. И теперь, если тут будет учиться внук, начнет снова портить Анви жизнь… уже начала, сегодня. И обязательно полезет к Лиате… и тогда я убью её сам, лично. Старуху, разумеется. Потому что это уже моя семья, и я никого не дам в обиду.

— За Лиату я сам кого хочешь убью, — тихо и невозмутимо сообщил ему учитель, но в его словах слышалась скрытая сила мощного тайфуна, — и в одном ты прав абсолютно. Если кто-то собирается вырастить из мальчишки белого мага, то его прабабку нужно держать как можно дальше.