Поголовье

Владимир Сергеевич Иксанов, 2023

Новая война захлестнула мир. Но это не привычная в нашем понимании война, это не танковые баталии или штурмы вражеских укрепрайонов, а нечто новое. И страшное. Это применение оружия, полностью переформатирующее человека, да так, что даже после смерти, заставляет его подниматься и бродить по земле этакой бездушной оболочкой, и питаться от живых…

Вступление

Что такое жизнь человеческая? На этот вопрос нет однозначного ответа. Бытует много мнений, но так или иначе, все они сходятся на том, что жизнь это череда событий, тянущаяся с момента рождения до самой смерти. Весь этот отрезок времени человек испытывает чувства, такие как радость, переживание, любовь, страх… А сами чувства теснейшим образом связаны с окружающими явлениями, событиями и процессами. Многое в нашей жизни зависит от того, какое чувство мы испытываем и о чём думаем. Но какое же из них является двигателем всей человеческой жизнедеятельности? Так сказать, основой и первопричиной всех жизненных процессов? А доминирующим чувством, как это не странно звучит, является страх. Да-да, именно страх! Вот то чувство, заставляющее человека не стоять на месте, а постоянно двигаться вперёд, развиваться. Ведь людям свойственно бояться различных явлений, ситуаций, обстоятельств, вещей. Страхом пропитана каждая клеточка человеческого организма, каждая фибра его души. Да, именно страх толкает нас вперёд. Самая главная цель человека — это сохранение собственной жизни. Инстинкт самосохранения — вот основной инстинкт. Страх лишиться жизни — вот что заставляет человечество развиваться.

Именно страх заставил первобытного человека взять в руки палку и использовать её в качестве оружия. Потом страх загнал человека в пещеру, ведь под её сводами так безопасно. Страх подтолкнул человека к освоению огня — ведь при его свете не так страшна темнота, в которой могут таиться столько опасностей. Да и горящий факел в руке придаёт смелости — им лучше защищаться от дикого хищника. Именно страх побудил человека совершенствовать оружие. Именно он модернизировал деревянную дубину в оружие массового поражения. Именно это чувство заставляет человека постоянно развивать инструменты уничтожения себеподобных. С каждым днём, часом, секундой, способы умерщвления становятся всё более изощрëннее и совершеннее. Тот, кто лучше вооружён — имеет больше возможностей, большее право голоса, больше право свободы, большее право на жизнь! И вот эти преимущества дают их обладателю чувство превосходства и защищенности. Но страх не исчезает, так как человек видит своего врага. Видит, что он тоже стремится к улучшению качества и умножению количества, к повышению коэффициента полезного действия средств уничтожения себе подобных. Вследствие этого, рано или поздно, страх толкает человека к решительным действиям и, его рука тянется к дубине… копью… луку… ружью… кнопке запуска оружия массового поражения. И всё, конец… Достижения человека обнуляются, и эта бесконечная гонка вооружений, разрушений, лишения жизней, начинается снова. И снова человек в страхе берёт в руки палку, укрывается в пещере, приручает огонь. И опять, по той же причине, рука тянется к дубине… кнопке запуска…

Часть I. Глава 1

Лаборатория Лугара. Тбилиси. Грузия.

Три года назад. 11 часов 25 минут.

В небольшом но уютном кабинете, отделанным красным деревом, с камином и шкурой медведя на полу, находились двое. Первый — седой, худощавый, преклонного возраста, интеллигентного вида, с козлиной бородкой. По форме лица и носу, угадывалась его этническая принадлежность к одной из южно-кавказских народностей. Второй — крепкий мужчина средних лет, с рыжей шевелюрой, усами-подковой над выступающей нижней челюстью. По выправке и манере держаться, была видна его принадлежность к какой-нибудь военизированной организации. Они общались на английском языке.

— Знаете господин Дуэйн, мы благодарны вам за оказанную помощь и готовы на многое, чтобы в свою очередь помочь вам, — медленно и задумчиво, с заметным грузинским акцентом произнёс седой, — однако и вы нас поймите, если мы начнём работу над вашим заказом, долго это в тайне оставаться не сможет. Как бы мы ни старались, информация просочится за пределы Центра и тогда конец… Да и наше правительство не пойдёт на эту авантюру.

— Хм, мистер Агсабадзе, вы называете авантюрой то, ради чего создавался этот центр, эта лаборатория… проект в целом.., — Дуэйн встал, достал из внутреннего кармана пиджака золотистый портсигар, подошёл к камину, взял щипцами уголёк, прикурил, и выпустил в потолок облачко дыма.

— Господин Дуэйн, я отлично знаю ради чего всë это создавалось, — Агсабадзе обвёл взглядом окружающее пространство, — но вспомните 2008 год, именно ваша страна нашими руками бомбила Цхинвал, это вы организовали эту операцию. Но потом русские пришли не к вам домой, они, сметая всё на своём пути, почти дошли до Тбилиси. До столицы моей родины! И как бы не сильна была ваша пропагандистская машина, вашу неудачную операцию мировая общественность признала нашей агрессией по отношению к Южной Осетии. Чуть ли не геноцидом осетин! Я боюсь повторения. Вы понимаете? Вот чего я боюсь, господин Дуэйн. Если опять что-то пойдёт не так, у моей страны, и у меня в частности, будут большие проблемы, а вы опять умоете руки. Как в прочем и всегда. Ваше хвалёное «всё под контролем» не имеет никакой силы.

— Я уверен, профессор, что подобные страхи — как минимум не ваш уровень, — улыбнулся Дуэйн, прошёл от камина вглубь комнаты и уселся в кресло, — ваше дело маленькое, провести исследование предоставленных нами образцов, понять, что это такое, с чем его едят и, запустить производство. Остальное — наши проблемы. Вы, многоуважаемый мистер Агсабадзе, сделаете то, что от вас требуется, или это сделает кто-то другой. Незаменимых людей нет. А с последствиями мы разберёмся, поверьте мне. Я пришел к вам не с просьбой, профессор, а как представитель вашего работодателя. Понимаете меня? Это предложение от которого вы не сможете отказаться. Хотя, какое к чертям предложение, это приказ!

Профессор шумно вздохнул, поднялся из-за стола и отошёл к окну. Он сложил руки за спиной и некоторое время молча смотрел на улицу. Спорить с этим американцем бесполезно, он знает как и на что нужно давить. Агсабадзе отлично понимал, что является просто маленьким винтиком в сложном механизме. Да, неисправность этого винтика отрицательно скажется на работоспособности всего механизма. Но если заменить этот нерадивый винтик, то механизм заработает по-прежнему, как работал до поломки. Вот так, в аналогии с винтиком, могут заменить и профессора Агсабадзе на кого-то более податливого — на винтик из более мягкого металла. Ну а что, такой винтик быстрее придёт в негодность, за то заменить его дешевле. Зачем американцам и их союзникам нужно то, ради чего Дуэйн припёрся сюда? Тем более здесь, рядом с российскими границами. Антироссийский маховик опять набирает обороты. Ох только бы всё сложилось удачно, иначе, господин Агсабадзе, вам конец! С таким багажом знаний находящимся в вашей черепной коробке, вам не оставят шанса на жизнь. Этот же американец и пустит пулю в голову. Профессор понимал, что затеялась очень сложная и опасная игра, что на кону жизни не то чтобы миллионов, но миллиардов людей, а вот как будут развиваться события после выполнения возложенных на него задач, Агсабадзе не знал. От того и боялся.

— Я отлично понимаю вас господин профессор, — продолжил Дуэйн наслаждаясь сигарой и тем, какой эффект произвели на собеседника его слова, — вы учёный, вы безгранично преданы науке и желаете человечеству только добра, но мы гарантируем успех этой операции, которую вы называете авантюрой. Наше правительство согласно оказать любое содействие и…

— Мне плевать на науку и человечество — я опасаюсь за свою задницу господин американец! — бесцеремонно перебил его учёный, — что это за образцы и откуда они у вас?

— Ха, узнаю старину Агсабадзе! Вы, кавказские горцы, слишком вспыльчивы, но быстро отходчивы, — широко улыбнулся Дуэйн, ничуть не смутившись бестактности руководителя лаборатории, — как вам уже известно, в Сирии мы нашли кое-что при… при раскопках, многое из того что там обнаружилось не поддаётся объяснению, но это пока, нужно время. Так вот, среди находок были найдены странные колбы, выполненные из неизвестного материала, с какими-то непонятными, выгравированными на них знаками. Вскрывать их в нелабораторных условиях мы не решились. Во время транспортировки этих находок, экспедиция подверглась атаке курдских подразделений и несколько колб были повреждены. В течении часа все участники экспедиции, охрана и курдские боевики, находящиеся рядом, были поражены каким-то заболеванием. Но…

— Каковы симптомы заболевания? — продолжал бестактничать профессор, повернувшись от окна к собеседнику.

— Люди потеряли сознание на значительный промежуток времени, примерно от 4 до 6 часов. А потом, когда пришли в себя, это были уже не совсем люди, — сделал сосредоточенное лицо Дуэйн и посмотрел в глаза Агсабадзе.

— Ну не томите, продолжайте, — выдержал взгляд профессор, — что значит не совсем люди?

— А то и значит, что не люди. Они сожрали половину населения близлежащей деревни вместе с домашними животными. У покусанных ими, через какое-то время началось ухудшаться состояние здоровья, в итоге они тоже умирали, но потом воскресали и жрали окружающих.

— Как вы остановили распространение этой дряни? — Агсабадзе сел за стол и что-то записал в ежедневнике.

— Зараза быстро распространилась, но была нестабильна и через два дня сошла на нет. А потом мы выжгли напалмом деревню и близлежащую территорию, предварительно забрав материалы, — простодушно ответил Дуэйн, потом посмотрел в пространство между собой и профессором и добавил, — Но это ещё не всë… особой странностью инфицированных этой дрянью, является то, что ими движет только чувство голода. Почти все жизненные процессы в их организме отсутствуют. То есть, инфицированный с медицинской точки зрения как бы мёртв, у него нет дыхания, сердцебиения, и других признаков жизни. Труп он и есть труп, только ходячий. Хотя, до сих пор не понятно, откуда у мертвеца чувство голода и как он переваривает и усваивает пищу, если отсутствуют жизненные процессы. Инфицированный не реагирует на повреждение органов. Наши бойцы обезвреживали их стреляя в голову, то есть разрушая головной мозг.

— Очень занимательно.., — был виден неподдельный интерес учёного, — Когда, господин Дуэйн, я получу образцы?

Американец хмыкнул, затянулся сигарой, выпустил дым в потолок, подался вперёд и произнёс:

— Сегодня, господин профессор, сегодня. Ближе к вечеру образцы будут у вас, плюс несколько тел заражённых. Кроме того, мы пришлём усиленную военизированную охрану, наших учёных и дополнительное оборудование. Секретность и нераспространение информации — наша забота. А от вас, мой дорогой друг, требуется в кротчайшие сроки изготовить необходимое количество этого боевого вещества, причём с некоторыми изменениями. Такими, например, как его стабильность и способность к распространению. Ещё необходима сыворотка, позволяющая исключить возможность заражения тех, кого мы заразить не желаем, например наших солдат. В общем, более конкретные цели и задачи вы получите сегодня же, вместе со всем обещанным.

— Скажите пожалуйста, господин Дуэйн, вкрадчиво спросил Агсабадзе, — какая конечная цель всего этого?

— Слишком тяжело дышать в переполненном вагоне метро в час пик, — задумчиво произнёс американец, цитируя кого-то, — Цель операции — уменьшение поголовья, профессор. Человеческого поголовья.