Гураны. Исчезающее племя

Владимир Рукосуев

По моей классификации принадлежность к племени гуранов можно присваивать только носителям определенной субкультуры.На первый взгляд это может показаться абсурдным и спорным. Я считаю, что гураном можно стать не только по рождению, но вследствие воспитания в среде с малолетства, если попадаешь в нее, как Маугли в стаю. А еще гураном можно перестать быть. Маугли пожил с людьми, перенял их привычки и перестал быть волком. Как паста. Выдавить из тюбика можно, а вернуть уже нельзя.

ГЛАВА 15. СОБЫТИЯ РАЗВИВАЮТСЯ

Жизнь под колпаком оказалась непривычной. Семен Григорьевич теперь постоянно должен быть начеку. Приходилось учитывать, что на виду. Это здорово дисциплинировало. Вспомнилась армия, там тоже нужно всегда соответствовать. Теперь он не мог себе позволить по утрам пропустить пробежку, зарядку, стал больше времени проводить на сельском стадионе. Случайно встречаясь с ребятами, напускал на себя загадочный вид, то сосредоточенный, то закрывал глаза и шевелил губами, будто что-то заучивая или подсчитывая.

Все это усиливало наши подозрения. Мы уже в каждом его поступке усматривали преступные намерения и специфические приемы. Окончательно утвердились после рассказа тракториста Генки Коренева о том, как он принимает участки после обработки. Все привыкли видеть учетчика с саженью для замера площади. Это деревянный циркуль с двухметровым шагом, которым замеряется длина и ширина, потом проводятся расчеты. А новый учетчик никогда сажень не носил. Подъезжал к пашне, замерял глубину линейкой, называл площадь. Если тракторист требовал замерять, он спокойно говорил: — «Тебе надо, ты и меряй». По-свойски, как принято в деревне, с ним никто разбираться не отваживался. В поведении его чувствовалась уверенность, а мускулистая хорошо сложенная фигура не предвещала легкого исхода. Несколько раз после безуспешных походов к начальству трактористы сами делали замеры, но результат был неизменно точным. Над этим фокусом все ломали голову, а слава о необыкновенных способностях облетела всю округу. К тому же он множил в уме любые цифры, записывая в тетрадь только результаты.

На очередной планерке, после двухнедельных неустанных бдений, мы записали себе в актив новые разведданные — умение мгновенно засыпать и просыпаться от взгляда без всяких шорохов. В этом я убедился, когда подкрался к нему на полевом стане. Только что идущий впереди шпион, прямо перед моим носом, уже храпел в копне сена. Заглянув и убедившись, что это он, я бесшумно начал обходить копну, и вдруг был схвачен за шиворот как щенок и поднят одной рукой на уровень вражеского лица.

— Ты что здесь делаешь? А, это ты Вовка! Заблудился что ли?

Онемев от ужаса, я не знал, что отвечать и как себя вести. Учетчик поставил меня на землю, похлопал по плечу.

— Да не бойся, это я спросонья, ты меня врасплох застал. Посиди здесь, на поле схожу, и вместе домой пойдем.

Вышел на угол поля, поставил перед собой большой палец вытянутой руки, посмотрел в одну сторону, затем повернулся, так же посмотрел на другую сторону поля через палец, что-то записал в тетрадь и махнул мне. Три километра шли молча, только два раза учетчик неизвестно откуда появившимся у него камнем на ходу сбил с далекого расстояния сусликов, столбиками высматривающих опасность. Такого я еще не видел, но уже не удивлялся, понимая, с кем имею дело.

Генка добавил к этому, что все же упросил отца показать свое умение на турнике. Тот посмеялся, сказал, что в армии солнце крутил, а сейчас и подтянуться не может. Потом, когда ходил к Вальке, увидел, что ее отец за пристройкой во дворе ходил на руках. Как увидел Генку, сразу перестал.

Я сказал, что вроде все понятно, но улик по-прежнему нет.

— Тебе все мало? Да я любого могу убедить в его подозрительном поведении. Смотри, специальная физическая подготовка — раз, умение определять масштабы и размеры площадей без вспомогательных устройств — два, способность производить сложные математические расчеты в уме — три, постоянный контроль над ситуацией в любом состоянии — четыре, знание членами семьи военной терминологии и систем оружия — пять, подозрительное для городского умение обращаться с лошадьми — шесть. Я тебе могу перечислять до вечера. Понятно, что у нас под боком возле границы внедрилась целая группа вражеских лазутчиков во главе с особо подготовленным матерым диверсантом. Еще неизвестно семья это или действующая под прикрытием группа. Ты где-нибудь слышал, чтобы муж с женой друг друга по имени-отчеству называли? Пора сдавать.

— Да что ты заладил? Я с тобой что, спорю? Не дурак. Но улик нет, с поличным не взяли. Что ты скажешь? Что он прыгает хорошо? А если он чемпион по прыжкам или метанию копья?

Давай еще поработаем. Ты к ним вхож уже, разведай, не занимался ли он спортом, посмотри кубки, медали, фотографии. Неплохо бы рацию найти. Но это вряд ли. Не простачок. Поинтересуйся у Вальки про знание языков. Только осторожно, не проколись, не забывай, что в западне можешь оказаться, если что. Да еще. Мне мать уже вчера по шее надавала за то, что поросятам и курам корму не дал и сестренкам не сварил. Так и засыпаться можем. Я же весь день на хвосте. Давай завтра с утра пораньше сварю макароны, а ты после обеда насыпь из кладовки поросятам. Если сестренки спросят про меня, наври что-нибудь.

— Ладно, своих буду кормить и твоим задам.

Получив свежую информацию, Елизар, направился на конюшню готовить лошадь для учетчика.

Погода испортилась, пошли дожди, животноводы, кляня ненастье, облачились в клеенчатые и брезентовые дождевики, в резиновые сапоги, а полеводы убивали время как могли. Чаще всего находили повод сойтись у кого-нибудь за бочонком бражки и рассказывать байки про свои похождения. В основном это были молодые механизаторы, поднимающие целину на своей малой родине. Те, что постарше и повидали свет, прошли войну, с ними не водились, о пережитом не рассказывали, многие старались его забыть, а не ворошить. Для этих же «бывалых» выезд в город уже был настоящим приключением, об этом вспоминалось годами. Иной о недельном пребывании мог такого навспоминать, что не каждому горожанину за всю жизнь доведется пережить. Тут и коньяки с запахом клопов, о которых говорилось с гримасой отвращения и вожделенное пиво, которое половина рассказчиков в жизни не нюхала и героизм, проявленный в драках с бандитами один на десятерых и многое другое. Наличие паспорта для них уже было предметом гордости и признаком исключительности. Его получали люди, которым приходилось выезжать по важным делам. Это выезд на лечение или по путевкам на отдых, что случалось очень редко и больше касалось руководителей хотя бы среднего звена.

Когда женщинам надоедал табачный дым и те выгоняли их из избы, то забирались под любую крышу от дождя — в сарай или стайку и начиналась финальная и таинственная часть повествований уже порядком набравшихся собутыльников «про баб». Тут уже не до шпионов и наши герои ловили каждое слово, чтобы потом все это пересказать приятелям. Так и ходили потом легенды по округе, участникам присваивались клички, не всегда заслуженные, но меткие, некоторые навечно. Так в деревне появлялись «Козлы», «Жеребцы», «Недоноски», «Балаболы» и прочие.

Объект наблюдения сидел дома и занимался скучными делами. То починит забор, то воду привезет и заполнит бочку в сенях, то книжку читает. А все свободное от дел время спорт. В сенях у него стояли четыре двухпудовых гири. Начинал упражнения с одной, а заканчивал всеми, поднимая и даже жонглируя. Однажды, когда думал, что никто не видит, схватил жену или, кто она ему там, поднял на вытянутые руки, и, смеясь, посадил на крышу навеса. При этом они продолжали называть друг друга по имени-отчеству, из чего друзья заключили, что они так маскируют отработку специальных приемов необходимых в их основной деятельности. А ради чего еще восемьдесят килограммов над головой крутить? Забот добавило то, что к нему стал приезжать на красивой гнедой лошади человек из соседнего колхоза, располагающегося ближе к границе. Понаторевшие в деле слежки и прочитавшие по теме уйму книг, ребята безошибочно определили в нем связника. Дело осложнялось тем, что слежку за чужаком трудно было осуществить, не навлекая на себя подозрений. Пришлось искать повод и наведаться в Селинду для выяснения личности нового фигуранта. Как и следовало ожидать, этот тоже оказался темной лошадкой. Приехавший неизвестно откуда, работал заведующим фермой в колхозе, а сюда приезжал якобы для отработки маршрута совместного отгона скота на Борзинский мясокомбинат. Слово «маршрут» сразу поставило все на свои места. Объединенные гурты скота отгонялись каждый год одними и теми же людьми, которые все эти маршруты знали наизусть. Да спроси дядю Пашу Галанскова и он тебе без всяких карт расскажет о каждом водопое и выпасе на всем двухмесячном пути. Понятно, что это делается, чтобы возню с картами оправдать. А когда они прощались на озере Светленьком, ребята видели как, бравируя, стреляли в уток, держа ружье в одной руке. Никто не промахнулся.