Вор

Михаил Васильев

Приквел, то есть предыстория романа «Остров». Герой влюбляется в девушку, которую собирался обворовать. Он решил, что его любовь оправдывает все.

© Михаил Васильев, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это была осень. И к спине одинокого прохожего прилип мокрый лист. Тот стоял у края тротуара, глубоко засунув руки в карманы старого черного пальто. Улица здесь была широкой и пустынной, с влажным блуждающим ветром. Прохожий взглянул вверх, в бесцветное небо. Неохотно вынул руку из кармана, вытер рукавом нос и посмотрел на часы. Звали прохожего Онуфрий Мамонтов. Но чаще знакомые его, как и он сам, звали его Мамонтом.

Прошло еще полчаса. Неожиданно бледно вспыхнули фонари. На улице было по-прежнему пусто. Прошел только один хмурый мужик в галошах и женском полупальто, но ничего не сказал, только зыркнул на Мамонта исподлобья.

На верхнем этаже дома напротив погасло окно. Мамонт насторожился и перестал ковырять асфальт носком ботинка…

Со стоном открылась чугунная дверь, из дома вышел низенький старик с маленькой седой бородкой и толстой тростью. Остановился у витрины гастронома. Постоял, почему-то сурово рассматривая себя в стекле. Трость он упер в бордюр тротуара и оперся на нее спиной. Потом, кажется, что-то проворчал, выпрямился, пошел, сердито стуча палкой по асфальту.

Мамонт перебежал дорогу, посмотрел за угол, вслед старику. Тот был уже далеко. Оглянувшись, Мамонт толкнул старинную тяжелую дверь, шагнул во мрак.

В темноте он сразу ослеп и потерял чувство ориентации. Показалось, что он очутился на дне глубокого темного колодца. Взглянул вверх, увидел светящееся фиолетовым окно. Постепенно разглядел поднимающуюся туда чугунную лестницу и рядом с окном дверь.

Дом был старинным, и, как успел узнать Мамонт, с единственной многокомнатной квартирой на втором этаже. На нижнем был гастроном.

Он все еще стоял внизу. Глаза постепенно привыкали к темноте. Мамонт разглядел неплотно пригнанную дощатую дверь во двор. Через ее щели проникал слабый свет. Дверь в гастроном, обитую мятой жестью. Бочки под лестницей, судя по запаху из-под селедки. Было тихо. Лишь гулко билось сердце вора. Наконец, он качнулся вперед, нашел ногой ступеньку. Опираясь спиной о холодную шершавую стену, Мамонт осторожно поднимался вверх по гремевшей и лязгающей под ногами лестнице. Свет из окна осветил клеенчатую обивку двери, латунную табличку:

Академик Ишиас И. И.

Мамонт нашарил в рваной подкладке пальто ключ, недавно найденный у двери этого дома. Ключ был какой-то незнакомой формы, невиданный, наверняка, импортный. По мнению Мамонта такой ключ мог принадлежать только академику.

Замок неожиданно щелкнул, дверь, не оставляя поводов для сомнения, открылась. Звякнула дверная цепочка. Мамонт, сопя, пролез в просторную щель, в теплый мрак.

Здесь незнакомо пахло чем-то чужим, дорогим: духами, мастикой, чуть-чуть хорошим трубочным табаком. Он сделал шаг вперед и сразу ткнулся лицом во что-то мягкое. На ощупь плюшевую портьеру, вытер об нее вспотевшее лицо. Колючий ворот пальто давил шею. Он расстегнул его. Дальше, скользя по гладкому паркету, вытянув в темноте руки. Быстро, словно убегая от кого-то, прошел несколько комнат. Остановился, спиной ожидая страшного окрика, удара из темноты. Страх корчил, до боли напряг мышцы. Где-то неестественно звонко равнодушно тикали часы, синий мертвый свет уличного фонаря освещал все через окно. Большой книжный шкаф. Темный слепой экран телевизора, тяжелый письменный стол. Массивный чернильный прибор на нем, стопка бумаг, забытые очки.

Мамонт чуть повернул голову. И вдруг самым краем бокового зрения, где-то сзади, в глубине соседней комнаты заметил быстрое осторожное движение. Что-то бешено дернулось и остановилось внутри. Внезапная судорога развернула тело, он поскользнулся на паркете и замер.

Стало душно и жарко. Было тихо и только по-прежнему тикали где-то часы. Мамонт закрыл глаза и, еще раз споткнувшись на пороге, пошел вперед…

Толпа бледных мужиков в испачканных штукатуркой черных пальто испуганно смотрела на Мамонта. Он сделал шаг вперед, и вся толпа вдруг заколыхалась, зашевелилась, обступила его. — «Зеркало», — остывая, подумал он. На него пристально, исподлобья смотрели худые близнецы с ранними залысинами. — «Все-таки забыл побриться сегодня», — подумал Мамонт, почесал колючую шею и чуть поправил редкий чубчик. Все мамонты завертели головами, взметнулась колоссальная стая черных рукавов.

Это было большое трюмо: три створки, низкий туалетный столик, уставленный пудреницами, пуховками, флакончиками и прочей женской ерундой. Здесь же — стакан в серебряном подстаканнике с выжатой долькой лимона на дне. Рядом раковина-пепельница с окурком сигареты.

Один флакон особенно настойчиво вбирал свет уличного фонаря, блестел острой гранью. Мамонт понюхал его и сунул в карман. Знакомое теперь тиканье раздавалось совсем рядом. Это были старинные часы в литом чугуном корпусе. Мамонт зачем-то дотронулся до них, погладил холодные чугунные завитушки. Внезапно часы вдруг зашипели и стали бить. — «Десять», — сосчитал Мамонт. Он вытряс из раковины окурок, прикурил от стоящей здесь же зажигалки, огляделся вокруг.

Конец ознакомительного фрагмента.