Самоцветы: от легенд к истории

Владимир Печенкин

Древними торговыми путями вслед за историческими самоцветами мы отправимся сквозь пространство и время – из Древней Японии во Францию времен мушкетеров, из Аравии первых мусульман во дворцы Клеопатры, из гробниц фараонов в армию Наполеона, из дворцов индийских раджей к островам Древней Греции, из предгорий Средней Азии в Уральские горы. Заглянем и в настоящее, где и узнаем, что истории государств, людские судьбы и самоцветы порой переплетены так, что мифы тускнеют на фоне фактов.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Самоцветы: от легенд к истории предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

← Любимец Востока

Несокрушимые грани →

Камень лал цветом ал

Это камень красный, прозрачный, чистый и походит на превосходный яхонт по цвету, а иногда и превосходит его по красоте и блеску, но уступает ему в твердости.

Бируни

В Европе все драгоценные камни красного цвета называли карбункулами — от латинского слова carbunculus — уголек. К «уголькам» относили и рубин, и шпинель, и красные гранаты — пироп и альмандин. Разделение этих минералов произошло примерно в Х веке. Позже на Руси они получили собственные названия: рубин — яхонт червленый, шпинель — лал, а гранаты — бечеты да венисы. К нам название красного минерала — лал пришло с Востока по названию месторождения, где добывался этот самоцвет — Кух-и-лал (Гора лала).

Рубин и шпинель часто очень похожи по цвету, но имеют разную форму кристаллов, за счет чего «в свежем виде» их легко отличить: шпинель кристаллизуется в кубической сингонии и формирует кристаллы в виде октаэдров, а кристаллы рубина образуются в тригональной сингонии в форме шестигранных таблеток или бочонков. Сложнее дело обстоит, когда оба минерала представлены окатышами, которые добывают из россыпей — тут эти минералы отличить не глаз довольно сложно. Условия образования коренных месторождений рубина и шпинели и связанных с ними россыпей очень близки, поэтому рубин и шпинель часто встречаются и добываются совместно, что вносит дополнительную путаницу в их определении.

Главным поставщиком ювелирной шпинели во все века были россыпи, где кристаллы полностью окатаны и лишены «опознавательных» граней. Но добывали самоцветы и из коренных месторождений. Вот как этот процесс с юмором описывает Бируни: «Добывать лал в копях — все равно, что делать ставки в азартной игре, блуждать, не зная пути, по степям или безводным пустыням или безрассудно отправляться в плаванье по морю, когда предпринимающие эти дела не имеют никаких проводников, которые помогли бы достигнуть желаемого, кроме своей сообразительности. В таком же положении находятся те, которые приступают к такой работе и начинают долбить гору, как точат ее черви и термиты, вслепую, надеясь при этом только на авось и может быть. И если дело у них долго продолжается так, то они несут убытки и терпят разочарование».

Коренные месторождения шпинели очень редки и, как это обычно случается, открываются людям по воле случая. Про открытие одного из них известно следующее предание.

В незапамятные времена в верховьях Амударьи случилось разрушительное землетрясение. Со страшным гулом лопнула исполинская гора и обрушились скалы. В обломках горы женщины увидели красные камни, словно кто-то окропил утесы кровью. Женщины — народ практичный — решили приспособить растертые камни в качестве краски для тканей — ведь праздничная красная одежда всегда в цене. Увы, полученный порошок ничего не окрашивал, тогда женщины показали «бесполезный» камень мужчинам. Рассказ о чудесной скале с кровавыми самоцветам быстро распространился по окрестностям, узнали о ней и люди, промышляющие горным делом, и заложили здесь копи. Вскоре слава этих камней разнеслась по всей земле, а месторождение так и назвали Кух-и-лал — Гора лала.

Сходство лала с рубином породило ряд таких названий, как рубин-балэ или балас-рубин. Эти приставки к названию самоцвета произошли от названия местности Бадахшан (Балаша, Балашан), где и расположено месторождение, а на Руси камни отсюда были известны как балаши.

Бадахшанский лал был одним из самых почитаемых среди самоцветных камней в странах мусульманского Востока, служил синонимом прекрасного и совершенного. Начиная со средневековой лирической поэзии вплоть до наших дней выражение «лал-и-бадахшони» используется для обозначения искрящегося вина или губ возлюбленной.

Упоминает в своей книге о бадахшанских лалах и Марко Поло: «В той области водятся драгоценные камни балаши; красивые и дорогие камни; родятся они в горных скалах. Народ, скажу вам, вырывает большие пещеры и глубоко вниз спускается, так точно, как это делают, когда копают серебряную руду; роют пещеры в горе Шигхинан и добывают там балаши по царскому приказу, для самого царя; под страхом смерти никто не смел ходить к той горе и добывать камни для себя, а кто вывезет камни из царства, тот тоже поплатится за это и головою и добром. Посылает их царь со своими людьми другим царям, князьям и знатным людям, одним как дань, другим по дружбе; продает он их также на золото и серебро и делает так царь потому, что балаши очень дороги и ценны. Позволь он всем вырывать их и разносить по свету, добывалось бы их много, подешевели бы они и не были бы так ценны, поэтому-то царь и смотрит за тем, чтобы никто их не добывал без позволения».

Месторождение бадахшанских лалов во все времена представляло сказочный источник обогащения для его владельцев. Каждый очередной правитель, утвердивший свою власть даже на самый короткий срок, спешил нажиться за счет рудника, сгоняя местное население для работ в подземных копях. Часть окрестных кишлаков должна была поставлять продукты, другие — рабочих и инструменты. Люди работали под землей с раннего утра и до позднего вечера; часто рудокопы и спали здесь же, в забоях — времени и сил на возвращение домой после изнурительного труда просто не оставалось.

Слава рудника никому не давала покоя и представляла большой соблазн для соседей. Даже русские посланники времен императрицы Анны заглядывались на этот далекий и труднодоступный уголок Памира, сообщая, что «водокшанская (Бадахшанская) провинция нужна в российское владение для многова в ней имеющегося богатства», что «золота, лалов, ляпис-лазури в ней довольно».

К концу XIX века добыча шпинели в Бадахшане практически прекратилась. Казалось, что рудник, который отрабатывался тысячу с лишним лет, иссяк окончательно, однако на III Всесоюзном геологическом съезде в Ташкенте А. Е. Ферсман проницательно заметил: «Кто решится утверждать, что наши памирские месторождения исчерпаны? Мы глубоко верим в будущее недр Средней Азии, смело раскрываемые в наши дни. Мы убеждены, что новая техника позволит разработать новые месторождения, и снова шпинель и рубины Памира вольются красным потоком в промышленность самоцветов». И действительно, месторождение Кухилал было возвращено к жизни советскими геологами, а в 1986 году здесь была найдена гигантская ярко-розовая шпинель массой 29 425 карат (5885 г), вероятно, самая большая за всю многовековую историю рудника.

В 1935 году на рудник поступил срочный государственный заказ по добыче крупнокаратных самоцветов. Незадолго до этого, в августе 1935 года, выходит постановление Политбюро: «Совет народных комиссаров СССР, ЦК ВКП (б) решили к 7 ноября 1935 года снять четыре орла, находящиеся на Спасской, Никольской, Боровицкой, Троицкой башнях кремлевской стены, и два орла со здания Исторического музея. К этому же сроку решено установить на указанных четырех башнях Кремля пятиконечную звезду с серпом и молотом».

Звезды изготовили из листов красной меди и покрыли золотом. На каждой звезде с двух сторон укрепили эмблемы серпа и молота размером в 2 метра и весом в 240 килограммов. Эмблемы украсили уральскими самоцветами — горным хрусталем, аметистами, александритами, топазами, аквамаринами, а также «рубинами» (шпинелью) с месторождения Кухилал¹². Для изготовления восьми эмблем потребовалось около семи тысяч камней величиной от 20 до 200 каратов.

К сожалению, скоро звезды потеряли первоначальную красоту. Копоть, пыль и грязь московского воздуха, смешиваясь с осадками, заставили самоцветы потускнеть, а золото потеряло блеск.

К двадцатилетию Октябрьской революции были изготовлены новые, светящиеся изнутри «рубиновые» звезды, которые украшают Кремль до сегодняшнего дня. Старые звезды, за исключением одной, были разобраны, а украшавшая Спасскую башню сохранилась и теперь венчает шпиль северного Речного вокзала Москвы.

Красный цвет всегда считался символом движения и жизни, энергии и борьбы, ну и власти, конечно. Недаром багряными рубинами были украшены короны царствующих особ в Англии и Франции, России и Персии. Но когда к царственным регалиям допустили геологов, оказалось, что рубины-то не настоящие! Вот так хваленые ювелиры, хороши, нечего сказать! Набивали себе цену у власть имущих, лизоблюды придворные!

Такой конфуз случился с Большой императорской короной Российской империи, которую венчает не рубин, а темно-красная шпинель; и исторический самоцвет — «Рубин Черного Принца», что в короне Британской империи, тоже оказался «самозванцем» — это тоже шпинель! Шпинелью оказался и другой коронный самоцвет — «Рубин Тимура».

Реплика Большой Императорской короны, изготовлена компанией «Смоленские бриллианты» в 2012 году. Здесь тоже использован не рубин и даже не шпинель. Авторы не ставили задачу точно повторить оригинал. Бриллианты российские. Их количество увеличено с 4 936 до 11 426. Вместо серебра использовано белое золото, жемчуг — морской австралийский. Общий вес драгоценных камней — 1928 карат, вес короны — 2,6 кг. Вместо шпинели в изделии закреплен огромный рубеллит (красный турмалин) массой 384 карата. Корона оценена в миллиард долларов. Современная реплика Большой Императорской короны. Фото: Википедия / Shakko (CC BY-SA 3.0)

Итак, «Рубин Тимура». Свыше шестисот лет он известен под этим именем, и столько же существует ошибка в названии. Чистый и прозрачный самоцвет неправильной формы, обладающий густой темно-красной окраской, не рубин — шпинель.

Неизвестно, как и откуда, из месторождений Индии ли, Бирмы, а может и из Афганистана или Таджикистана, «Рубин Тимура» попал в сокровищницу делийских султанов. История его прослеживается с конца XIV века. Время то для Делийского султаната было сложное: неудачные походы против Китая и Персии полностью опустошили казну. Пришлось увеличить поборы с крестьян — начались бунты черни по всей стране. Этим воспользовались и вечно недовольные вельможи, возжелавшие большей власти в своих землях. От султаната отпала Бенгалия, за ней Деккан. А осенью 1398 года пришла страшная весть: с северо-запада грозовой тучей движется армия Тимура. Еще летом войско эмира из Самарканда перешло Амударью, осадило и взяло штурмом Кабул, и вот теперь черной лентой двигается в сторону Индии. По пути Сахибкиран одерживал победы одну за другой и в декабре 1398 года подошел к Дели.

Бабур. Миниатюра из Бабур-наме. ГМВ, Москва. Общественное достояние. Источник заимствования — ресурсы мировой Сети

Придворный историк Тимура с восточным пафосом описывает побоище, развернувшееся у стен Дели: «Тотчас после начала сражения хризолит мечей принял цвет блестящего рубина, а изумруд сабель омыл свою поверхность йеменским сердоликом. Поле битвы от тел раненых и убитых стало похожим на горы и холмы. Головы непокорных врагов под ногами коней словно стали катающимися шарами для чауганов¹³. Река крови переливалась волнами». Не помогли индийцам и боевые слоны, пущенные в бой. Дели лег к ногам победителя.

Взвившийся над ставкой Тимура черный флаг означал, что город отдан в руки армии, но каждый воин помнил: десятая часть добычи, причем лучшая, идет лично эмиру. Утаившему грозила лютая смерть, пощады не было ни рядовому воину, ни сотнику, ни вельможе, поэтому, когда в сокровищнице делийских султанов обнаружили необыкновенно большой кроваво-красный лал, он был в тот же вечер доставлен Тимуру.

Что думал Сахибкиран, держа его на ладони? Возможно, камень напоминал ему то жестокое время, когда он — Тимур — просто Тимур, еще не обличенный титулами, рвался к власти, проливая кровь, сначала своих врагов, затем союзников и друзей, которые вставали на его пути. А может, глядя на самоцвет цвета крови, он вспоминал походы на Хорезм, Персию, Азербайджан, Хорасан? А огненно-красные блики, вспыхивающие в глубине камня, отражались в его глазах пожарами Кабула, Герата, Балха, Дели и других покоренных и разграбленных городов. Или заглядывая в кроваво-красную глубину, он замышлял новые войны: против Сирии, Египта, Османской империи, Китая? Кто знает?

Красные камни всегда ценились на Востоке, но этот — цвета алой крови — особо понравился правителю. Именно его Тимур выбрал, чтобы увековечить свое имя. Ювелирам было приказано вырезать на одной из граней пафосное изречение, прославляющее нового хозяина самоцвета.

Выбрав удобное место на камне, мастер покрыл его воском и вывел иглой заказанный текст. После чего запасся маслом, набором заостренных металлических палочек и неторопливо приступил к работе. На кончик иглы он набирал алмазную пыль и день за днем царапал по намеченному трафарету. В результате многодневного кропотливого труда появилась первая надпись. Она не сохранилась… Но об этом дальше.

Тимур скончался внезапно, в промороженной степи. Огромная держава осталась без правителя. Среди родственников и сподвижников началась отчаянная борьба за власть: отец шел на сына, сын на отца, брат на брата. Смутное время продолжалось почти сотню лет. В круговерти кровавого столетия сложно проследить историю камня: нелегко разглядеть красное на красном. Тем не менее некоторые хозяева известны достоверно, других можно предположить с большой долей вероятности.

После продолжительной борьбы власть захватил один из сыновей Тимура — Шахрух. Его мало интересовали гражданские и военные дела, большую часть времени он проводил в молитвах и теологических дискуссиях. Но, как и всякий восточный правитель, он знал толк в драгоценностях и при всем своем благочестии и смирении не удержался от искушения увековечить и свое имя на алом самоцвете. В свою очередь и Улугбек, к которому перешел камень, приказал выгравировать свое имя. Потом следы самоцвета теряются. По-видимому, им поочередно владели правящие потомки Тимура, а затем он попал в руки Шейбани-хана, который перехватил власть у Тимуридов¹⁴ и вытеснил их из Маверранахра¹⁵. Сам Шейбани-хан позже погиб в одном из походов. Одержавший победу шах Исмаил, основатель нового Персидского государства, велел сделать из черепа Шейбани-хана чашу и пил из нее вино в торжественных случаях. Что ж — горе побежденным!

Завоеватель мира Джехангир с земным шаром и неизменным кувшином вина. Джехангир. Прижизненный портрет работы Абу аль Хасана. Частная коллекция. Общественное достояние. Источник заимствования — ресурсы мировой Сети

Аурангзеб Бахадур с ирисом. Художественный музей Сан-Диего, США. Общественное достояние. Источник заимствования — ресурсы мировой Сети

Сын шаха Исмаила — Аббас Сафави перенес столицу Персидского государства из Тебриза в Исфахан, куда перевез и сокровищницу. Он считался просвещенным монархом: строил дороги, мосты, караван-сараи, стремился установить морскую торговлю шелком с Западной Европой. Однако просвещенность не помешала ему, заподозрив в заговоре, казнить старшего сына и ослепить двух других. Нам этот правитель интересен, во-первых, тем, что при нем сделана очередная надпись на «Рубине Тимура», а во-вторых, потому, что он подарил самоцвет своему могущественному восточному соседу шаху Джехангиру из династии Великих Моголов (Бабуридов). Камень совершил двойное возвращение: он оказался в Индии и им снова стали владеть прямые потомки Тимура.

Нет ничего более объединяющего и похожего, чем суетное и мелочное тщеславие… и Джехангир (Завоеватель мира) повелел начертать на камне свое имя и имя своего отца. А поскольку отныне «Рубин Тимура» стал династической регалией Великих Моголов, то Джехангир приказал уничтожить прежние надписи Самая древняя, сохранившаяся до наших дней, гласит: «Шах Акбар, Шах Джехангир, 1021»¹⁶.

Джехангира сменил сын — Джахан-Шах (Повелитель вселенной). Восшествие на престол сынок ознаменовал казнью родных братьев и племянников: чем меньше претендентов на трон — тем спокойнее сон правителя. Потомкам, однако, он запомнился не как тиран, а как тонкая любящая натура. После смерти жены по велению Джахан-Шаха в Агре был воздвигнут белоснежный мавзолей — Тадж-Махал — одно из чудес света.

В минуты, свободные от государственных дел, шах уединялся в придворной мастерской и занимался огранкой самоцветов. Может быть, он собственноручно выбрал и отполировал одну из граней на «Рубине Тимура», где сейчас красуется каллиграфическая надпись на фарси «Сахибкиран Сани, 1038» (1628). «Сахибкиран Второй» назвался Джахан-Шах, увековечивая себя на камне, который раньше принадлежал его предку Тимуру.

Казнив при восшествии на трон всех родственников по мужской линии, Джахан-Шах думал, что обезопасил свою драгоценную жизнь, но просчитался. Незаметно подросли четверо сыновей-наследников и, когда достигли юношеского возраста, то, как и отец, возжелали стать потрясателями вселенной. В результате в 1658 году один из них — Аламгир (Завоеватель мира) взял верх. Остальных по установившейся семейной традиции — казнил, правда, с отцом поступил милостиво: заточил в крепость в городе Агра. Из окон своего узилища свергнутый Джахан-Шах восемь лет, до самой смерти, мог любоваться мавзолеем Тадж-Махал, где покоилась его жена и где потом будет похоронен он сам.

Аламгир завладел сокровищницей отца, и уже в 1659 году на «Рубине Тимура» появилась очередная надпись: «Шах Аламгир, 1070». Заняв Павлиний трон, Аламгир принял имя Аурангзеб (Украшение трона).

После смерти Украшателя трона держава Великих Моголов потеряла былую мощь и величие. Соседи отхватывали от нее лакомые куски: в один прекрасный день под властью Бабуридов осталась только Северо-Западная Индия и Юго-Восточный Афганистан. В это смутное время только предпоследний правитель династии оставил на камне свое имя: «Падишах Гази-Махамед Фарук Сийяр, 1125» (1713).

Вскоре в Северную Индию вторгся удачливый завоеватель Надир-шах. В ходе двухлетней войны он окончательно разгромил государство Великих Моголов. Взяв в 1739 году столицу Джахан-Абад, он захватил колоссальную добычу. Из сокровищницы и царских дворцов одних только самоцветов — алмазов, рубинов, изумрудов — было вывезено шестьдесят ящиков, среди трофеев был и «Рубин Тимура». Спустя полтора столетия самоцвет снова оказался в столице Персии. Правитель повелел вырезать на одной из граней камня длинный текст, удостоверяющий, что самоцвет когда-то принадлежал Тимуру: «Это рубин из двадцати тысяч подлинных драгоценностей царя царей султана Сахибкирана, попавший в Исфахан в году 1153 из сокровищницы Индустана».

Империя Надир-шаха стала разваливаться еще при его жизни. Заговоры феодалов следовали один за другим. Во время одного из них Надир-шаха зарезали. Вновь началась борьба за власть. В сумятице дворцовых переворотов из сокровищницы исчезла часть драгоценностей, в том числе пропал и «Рубин Тимура». Позже выяснилось, что его похитил афганец Ахмад Абд-Али, который после безуспешной попытки захватить трон был вынужден бежать в Кандагар, куда вывез и наворованные сокровища. Пользуясь слабостью Индии и Персии, он основал королевскую династию в Афганистане и принял имя Дурр-и-Дауран (Жемчужина века). Ему камень обязан своей последней надписью «Ахмад-шах-Дурр-и-Дауран, 1168» (1754).

После его смерти казну унаследовал сын Тимур. Он перенес столицу Афганистана в Кабул и перевез туда казну. Тимур содержал приличный гарем, и после его смерти борьбу за наследство начали двадцать три сына. Борьба с переменным успехом продолжалась двадцать лет. Наконец один из братьев, прихватив сокровища, бежал в Лахор к правителю Пенджаба, у которого просил, как сказали бы сейчас, политического убежища. Раджа Ранджит Сингх принял его с распростертыми объятиями, но за гостеприимство попросил уступить все драгоценности, в том числе и «Рубин Тимура».

В 1849 году англичане под флагом Ост-Индийской торговой компании аннексировали Пенджаб, а драгоценности приватизировали. Добыча была столь велика, что не хватило времени на ее тщательное изучение. «Рубин Тимура» наряду с другими самоцветами упаковали в ящик и отправили тихоходным почтовым пакетботом в Лондон. Прежними хозяевами в Пенджабе «рубин» наряду с другими камнями был вставлен в ожерелье, поэтому, когда в Лондоне в 1851 году проходила Большая выставка, где демонстрировались наиболее ценные камни английской короны, он без названия был внесен в официальный каталог под следующей записью: «Короткое ожерелье из четырех очень крупных шпинель-рубинов». И камень, и связанная с ним длинная романтическая история пребывали в забвении еще шестьдесят лет, пока в 1912 году он не был опознан по форме индийской огранки и сохранившимся на нем письменам.

Рубин Тимура настолько «засекреченный» самоцвет, что официально посмотреть на него можно только на сайте королевских коллекций (The Royal Collection). Вероятно, хозяева опасаются, что эту шпинель зрители сотрут глазами.

Кстати, кто сегодня владеет этим самоцветом, достоверно не известно.

В интернете полно изображений британских коронованных особ, щеголяющих в диадемах, коронах, колье, имеющих большую ценность, причем не только историческую. Но Рубин Тимура они никогда не носят.

Камень хранится в Индийской комнате Букингемского дворца, вставленный в ожерелье https://www.rct.uk/collection/themes/exhibitions/victoria-albert-art-love/the-queens-gallery-buckingham-palace/the-timur-ruby-necklace и принадлежит лично правящей королеве.

Пресс-служба королевского двора утверждает, что царственные особы не надевают этот самоцвет якобы из-за того, что боятся обидеть чувства индийцев, ранее им владевших. Тем не менее «Кох-и-Нор» и другие драгоценности, прихваченные в свое время в Индии, англичане используют без стеснения.

Может быть секрет в другом?

На выставке в Кремле «Индия: Драгоценности, покорившие мир» (2014 год) «Рубин Тимура» выставлялся без оправы: https://www.tvc.ru/news/show/id/36894, при этом на сопровождающей этикетке отмечалось, что этот экспонат из коллекции Аль-Сабах, Кувейт.

Так что вопрос о владельце самоцвета открыт.

Несокрушимые грани →

← Любимец Востока