У грани привычного

Владимир Петреев, 2021

Массовое бегство животных и птиц заставило биолога Александра Кривенкова отправиться в отдаленную от цивилизации область тайги на севере Бурятии. Прибыв на место, он выясняет, что в самом центре района, покинутого животными, располагается вахтовый поселок строителей тоннелей. В попытке докопаться до причин странного поведения лесных жителей Александр вместе с оказавшимися в изоляции тоннельщиками становится участником череды необъяснимых событий, ставящих под сомнение привычное мироустройство. Эта книга о соприкосновении обыденной и в чем-то даже рутинной жизни с непознанным. Динамичный сюжет с непредсказуемыми поворотами, герои, которые покажутся читателю старыми знакомыми, в сочетании с захватывающим изложением и искрометным юмором сделают чтение увлекательным и не позволят оторваться до последней страницы.

4

Что-то было не так. Мастер штольни Иван почувствовал неладное, несмотря на безудержную болтовню шедшего за ним следом шебутного проходчика Николая Пролётного, и стал озираться. Штольня, по которой они шли в забой после обеда, была хорошо знакома, пронзительные сигналы двигавшегося где-то далеко позади дизелевоза и сливавшийся с собственным многократным эхом шум бурового станка тоже были в порядке вещей, а поток воды, собранный из скважин водопонижения, как обычно, гулко журчал в лотке между рельсами. Но неприятный холодок, словно от зябкого сквозняка, все сильнее расходился по спине Ивана.

–…А я ему и говорю: «Кто ж так червя-то насаживает? У тебя ж его сразу обожрут, и ни одной поклевки даже не будет». А он уперся и знай всё по-своему. Непонятно, на что вообще надеется, но целеустремленно, как тот паровоз, удочку закидывает. Ну и что ты, Иваныч, думаешь?

— Обожрали, — флегматично заявил слегка запыхавшийся от ходьбы пожилой проходчик Михаил Иванович.

Пролётный хрипло захохотал:

— Ничуть! Через минуту мастерски извлек из, так сказать, естественного ареала обитания во-о-от такую щуку!

— Щука на червя не идет, — со знанием дела возразил Славик Возняк.

— Так и я так думал! Ан нет, вытащил. На моих глазах.

— Это и смущает… — под нестройный смех подначил Пролёта невозмутимый Михаил Иванович.

— Да я точно говорю! — обиженный сомнениями в своей кристальной честности, принялся уверять Николай. — Клянусь! С такой наживкой и умудрился вытащить рыбину. Котлет потом из нее целую гору наделали.

— Да погоди ты! — досадливо прервал его Иван. — Не тарахти.

Поворчав еще немного, наверное, проформы ради, Пролёт замолчал.

А в штольне между тем становилось как-то глухо. Затерялись вдали шумы дизелевоза и деятельности бурильщиков, даже журчание воды слышалось словно сквозь слой толстого войлока. И без того слабый свет редких лампочек, развешанных по противоположному от людского прохода борту, и вовсе стал тускло-оранжевым. Мастер остановился. Остановились и следовавшие за ним трое проходчиков и сварщик.

— Что такое, Дмитрич? — встрепенулся Пролёт и, заметив, что мастер внимательно осматривается, принялся озираться и сам.

— Вы гляньте, какой туман, — выдохнул сварщик Костя.

Иван сразу же понял, что именно он имел в виду. Любому подземщику известно, что туман под землей либо занимает всю выработку целиком, либо, как и дым, прижимается кверху. А тот туман, который теперь уже бросился в глаза всей компании, стелился ниже колен, словно дело было поздним летним вечером на каком-то болоте.

— Туман как туман, — проворчал Пролёт, впрочем, без всякой уверенности в голосе.

— Да какой там?! — возразил ему Славик. — Словно на облаках стоим. Где такое видано?

— И тишина какая-то недобрая, — добавил Михаил Иванович.

Воцарилось молчание. Все стали прислушиваться и, действительно ощутив безмолвие, несвойственное выработке, в которой не так далеко позади должен был басовито громыхать НКР³, начали переглядываться с вопросительными выражениями лиц. Чем дольше длилось молчание, тем явственнее Иван чувствовал, что происходит что-то неладное. Он и сам не понимал, что именно его так обеспокоило. Подумаешь, туман не такой, как всегда: мужики-бурильщики банально прервались на перекур, а дизелевоз и вовсе остановился по какой-то своей надобности. А тебе теперь мерещится невесть что.

Рассудив так, мастер почувствовал некоторое облегчение, стряхнул с себя оцепенение и, поправив висевший на плече ремень самоспасателя, не оглядываясь, зашагал дальше. Вскоре послышались и шаги остальных.

Следующие метров двести они прошли, храня молчание. Даже Пролёт лишь сосредоточенно сопел и не пытался развлечь попутчиков одной из своих баек, коих запас у него, по бытующему мнению, казался неиссякаемым. Свет ламп меж тем все больше тускнел и постепенно становился зловеще-красным. А потом они наткнулись на преграду.

Точнее, наткнулся по-прежнему шедший первым мастер. Ну, собственно, как наткнулся? Он просто мягко уперся в невидимую стену. Словно ступил в паутину, не позволявшую сделать вперед ни шага. Барьер плавно остановил его. Мастер тряхнул головой, ничего не понимая, и повторил попытку штурма. Он наклонился вперед, будто готовился противостоять напору встречного ураганного ветра, и попробовал сделать шаг. Ничего не получилось. Что-то невидимое мягко, но непоколебимо удерживало его. Когда Иван прилагал больше усилий, он встречал более сильный отпор, ослабление же натиска сводило ответную реакцию преграды на нет. В изумлении он отступил назад и бессильно опустил руки.

— Не могу пройти, — обескураженно поделился он с подошедшими проходчиками. — Ничего не понимаю.

— Как это? — удивился Михаил Иванович и, слегка отстранив мастера, сам попытался шагнуть вперед.

Спустя несколько минут, когда все присутствующие с неизменной безрезультатностью проверили на прочность неведомую преграду, а сопровождавшие это занятие потоки крепкого мата, вызванного по большей части недоумением, начали пробуждать нервный смех, мастер опустился на корточки.

— Хорош, мужики. Сдается мне, что этак мы с места не сдвинемся.

— Точно говоришь, Дмитрич, — поддержал его Пролёт, поворачиваясь к преграде спиной. — Я вот что предлагаю.

Он медленно отступал назад, пока не уперся спиной в невидимую стену, а затем начал облокачиваться на нее всем телом. Преграда приняла весь вес Пролёта, и он, немного поерзав, расположился на ней, словно лег загорать на покатой крыше деревенского дома. Даже ногу одну поджал для удобства.

— Вперед мы точно не пройдем, — продолжил он свою речь. — Нужно вернуться назад, к взрывскладу. Ильич, по идее, должен уже для нас взрывчатку получить. Ильич хоть и взрывник, но человек основательный, он по-любому всего с запасом прихватит. Возьмем пару килограммов аммонита, пару кадэшек⁴ да взрывную машинку, и я эту стенку натуральным образом сотру с лица земли.

Введенный в заблуждение серьезным видом Пролёта и явно рассчитывавший услышать кое-что поумнее мастер сплюнул и махнул на шебутного проходчика рукой, а потом не выдержал и рассмеялся. Его смех подхватили остальные, включая и самого шутника. Причем последний смеялся так рьяно, что весь затрясся и даже запрокинул голову назад, в результате чего его каска слетела и, совсем никак не отреагировав на непроницаемое для человека препятствие, пару раз отскочила от бетонного основания и замерла метрах в двух за барьером.

Смех оборвался как по команде. Все удивленно переглянулись. Пролёт медленно и осторожно поднялся со своего странного ложа, затем, недолго думая, подобрал валявшийся под бортом штольни пустой огнетушитель и коротким броском отправил его вслед за каской. Тот беспрепятственно пролетел несколько метров и, гулко ударившись о рельс, остался лежать на людском трапе.

— Вона оно как… — задумчиво охарактеризовал он результат своего эксперимента.

Вскоре вслед за огнетушителем — не иначе как в качестве продолжения опыта — пролетело еще несколько предметов, а спустя минуту обстоятельный Михаил Иванович выудил при помощи ржавой арматурины утерянную каску. Он взял ее в руки, покрутил, рассматривая со всех сторон, и, не заметив ничего странного, водрузил на голову Пролёта.

— Эта штука, значит, только нас не пускает, — высказал и без того всем понятное заключение Славик. — А все неживое проходит свободно.

Молчаливо наблюдавший за творившимся мастер поднялся:

— Хорош играться, мужики. Странная это штука. Пойдем-ка мы лучше обратно — а то, глядишь, случится чего… Вот и лампочки уже едва тлеют… А у меня жена дома молодая.

Стоит ли говорить, что предложение было воспринято без возражений, и вскоре вся процессия, высвечивая себе путь фонарями, направилась в обратную сторону. А позади осталось нечто необъяснимое, которое заставляло жаться друг к другу и незримо подгоняло шедших одним только своим существованием. В голове мастера, на этот раз замыкавшего шествие, роилось множество мыслей и предположений, которые, впрочем, не в состоянии были внести в происходящее никакой ясности, а, наоборот, еще больше запутывали. Впервые в жизни ему попалось что-то, чего он не мог объяснить, используя свой пусть и недолгий, но все же достаточно богатый житейский опыт. У Ивана, по натуре бывшего скептиком, просто не умещались в сознании ни эта невидимая непонятная преграда, ни последствия, вытекающие из ее существования. Видимо, поэтому он решил оставить пустые терзания и переложить груз ответственности на широкие начальничьи плечи. Пусть голова болит, например, у зама, уж он-то найдет что с этой хреновиной делать. Придя к такому умозаключению, мастер вновь начал обретать свое обычное душевное равновесие. Оставалось, конечно, опасение, что зам, услышав объяснения, может усомниться в его умственном здоровье, но на этот случай имелись целых четыре свидетеля. Впрочем, сейчас эти самые свидетели все как один хранили молчание, видимо тоже безуспешно пытаясь вписать в свою картину мира недавние события.

Следующая на их пути сбойка оказалась пуста. Над постаментом из еще не убранной породы, оставленном специально для удобства обуривания калотты⁵, безмолвный перфоратор тоскливо прогибал наполовину забуренную штангу. Одна лопата торчала из вагона, еще три валялись прямо под ногами. Лишенные воздуха, а потому казавшиеся безжизненными воздушные рукава были хаотично переплетены — все указывало на то, что люди в спешке ушли отсюда, даже не пытаясь навести за собой порядок. Но как будто этого было мало: на приборной панели пустой кабины дизелевоза, ожидавшего заполнения вагона, была расстелена газетка с наполовину съеденным обедом.

— Куда это они все подевались? — озадаченно разглядывая представшую перед глазами картину, осведомился Костя.

— Хороший вопрос, Костик, — негромко проговорил Михаил Иванович.

— С обеда они вернулись раньше нас. Работали уже вовсю, когда мы шли, — дал справку Пролёт.

Мастер проходчиков слушал вполуха. Не нравилось ему происходящее. А больше всего — ну кроме вконец отключившегося освещения — его смущало отсутствие давления в воздушном ставе, о чем свидетельствовала указывавшая на ноль стрелка манометра. Об отключении компрессорной его никто не предупреждал, а должны были бы. По всему выходило, что на поверхности тоже было не все гладко.

— Драпали они отсюда, что ли? Все ведь побросали, — протянул Славик.

— Точно-точно, Славик. Видать, что-то стряслось. Хорошо, что хоть кровью ничего не заляпано, — рассудил Михаил Иванович.

— Странно, что они на дизеле на портал не ломанулись, — вновь подал голос Пролёт. — Я бы так и сделал.

— Кто бы сомневался?! — сохраняя серьезное выражение лица, подначил его Славик.

Костя, едва сдержав готовый уже вырваться смех, обратился к Пролёту:

— Слушай! А ведь это идея. Николай Петрович, ты же хвалился, что и машинистом можешь. Может, рванем на дизеле до портала?

Все присутствующие устремили вопросительные взгляды в сторону разносторонне развитого проходчика. Тот, ничуть не смутившись, по-хозяйски забрался на место машиниста, деловито скомкал газету, швырнул ее в сбойку и повернул тумблер стартера. Ничего не произошло. Даже щелчка в реле не было. Пролёт выбрался, ударил по кнопке массы, попробовал запустить вновь — и снова потерпел неудачу. На помощь ему поспешил Иванович, который не только учился на машиниста, но, в отличие от Пролёта, в свое время им еще и работал. Несколько минут они пытались оживить технику, но все оказалось тщетно, и Михаил Иванович развел руками.

— По ходу, аккумулятор сдох, — заключил он.

Делать нечего, дальше направились всё так же пешком.

Они миновали одинокий НКР. Заглянув в тоннель через вскрытую сбойку, тоже не обнаружили ни единого признака работающих людей. Сваленные прямо на путях коробки со взрывчаткой в нарушение всех правил тоже были без присмотра. Пролёт попытался было рассовать по карманам пару патронов аммонита, но, получив от мастера твердое обещание довести этот факт хищения до ушей начальства, отказался от задуманного. В конце концов, так никого и не встретив, они подошли к воротам на выходе из штольни.

С замиранием сердца и нехорошим предчувствием следил мастер, как постепенно расширяется ослепительно-белая щель в калитке людского прохода. Выйдя на скрипучий снег, он еще некоторое время жмурился от дневного света, привыкая к нему после тьмы штольни. Припортальная площадка была пуста. Молчали вентиляторы ГВУ⁶, бездействовал отвальный конвейер, недвижно застыла поднятая стрела крана на погрузочной площадке. Над порталом нависала звенящая от мороза тишина, которую не нарушали завыванием мостов сновавшие между отвалом и перегрузом самосвалы. Даже привычного шума ветра в кронах обступивших припортальную выемку вековых кедров не было слышно. И гадать не стоило, что искать людей в бытовках — дело бесполезное.

Всё же подавленные и молчаливые проходчики, направляемые растерянным не менее их самих мастером, обошли все вагончики. Обошли, как и опасался Иван, безрезультатно и в итоге собрались в стылой нарядной.

— Надо бы воду посливать, а то разморозится все к чертям собачьим, — выпуская изо рта облака пара, заявил Славик.

Успев уже заглянуть в расширительный бачок и не обнаружив в нем воды, Пролёт обреченно махнул рукой:

— Не успели мы чуток. Все и так слито.

— Точно говоришь, — поддержал его Михаил Иванович и указал на открытый сливной краник батареи отопления, с которого свисала ржавая сосулька.

— Странно это как-то, — задумчиво протянул мастер, непослушной от холода рукой перелистывая страницы лежавших на столе журналов. — Судя по тому, что свет погас минут двадцать назад, замерзнуть еще ничего не должно было.

Наступило молчание. Все с недоумением переводили взгляд друг на друга.

— Ну? Что делать-то будем, мужики? — задал общий для всех вопрос Костя.

— В поселке стоят вагончики с печками. Те, в которых мы жили, когда сюда высаживались. Вода из них слита, сам этим занимался. Дров найдем, — рассудил Иванович. — А тут без электричества и погреться негде.

— А с чего ты взял, что и в поселке никого нет? Не могли же они все просто так взять и исчезнуть? — с какими-то жалобными нотками в голосе спросил Костя.

— Идти до базы шесть километров, что несколько многовато, учитывая наши резиновые сапоги. Но другого пути, видимо, нет, — заключил мастер. — Иваныч, Петрович, гляньте погрузчик, который под перегрузом стоит. Если его получится завести, на нем поедем.

Михаил Иванович с Пролётом сразу же ушли.

— Костя, ты давай займись костром: вдруг отогревать что-то нужно будет. Ну а мы, Слав, пойдем схроны вскрывать.

Однако разжигать огонь не пришлось: очень быстро выяснилось, что погрузчик оказался так же неисправен, как и оставленный в штольне дизелевоз. Мастер, проведя с помощью Славика ревизию склада, снабдил всю компанию дежурными валенками, и, обувшись в них, вся компания пешком отправилась в сторону вахтового поселка. Шли скорым шагом и молча, сберегая дыхание на крепчавшем к вечеру морозе. А в кармане куртки мастера лежал скрученный в весьма толстую трубочку журнал производства горных работ, последняя запись в котором была датирована двадцать третьим января. И это при том, что утром он самолично расписывал дневную смену за двадцатое.

Примечания

3

НКР — буровой станок.

4

Кадэшки — имеются в виду капсюль-детонаторы — средство инициирования при производстве взрывных работ.

5

Калотта — верхняя половина подземной выработки.

6

ГВУ — главная вентиляционная установка. Служит для проветривания горных выработок.