Ванильный альбом. I

Владимир Мороз (2024)

«Ванильный альбом» — сборник рассказов разной тематики, навеянных жизнью, фантазией автора и подсказками сумасбродной музы. Что в них особенного? Пожалуй, то самое послевкусие, которое остается после прочтения. Некоторые рассказы оставляют после себя приятномягкий ванильный вкус, после других хочется залпом выпить бутылку водки. Говорить о чувстве равнодушия точно не придется. Человек без эмоций мало чем отличается от робота. Те же механические действия, то же безразличие на лице. Внутри всё ровно и спокойно, лишь вместо искусственного двигателя в ровном ритме стучит биологическое сердце. Человек же живой, наоборот, нуждается в душевных встрясках, как в хлебе, дающем силы, как в прохладной воде, утоляющей жажду в солнечный день. Это и есть сама жизнь во всем многообразии, от райских наслаждений до адских котлов.

Вечная жизнь

Если данный рассказ затронет чьи-то тонкие чувства, не обижайтесь. Всё это моя чистая выдумка, наверное.

— Надо уходить, они не оставят тебя живым. — Невысокий кудрявый мужчина повернулся к собеседнику.

— Это не выход, — спокойным голосом ответил тот, поглаживая аккуратную темную бороду. — Если на меня объявили охоту, то найдут везде. Кажется, пришёл мой час.

— Да, ты очень сильно их раздражаешь. — Первый мужчина тревожно оглянулся, выискивая глазами опасность. — Скоро праздник, а твои выступления собирают всё больше и больше людей. Наших врагов это не устраивает, значит арест или обычное убийство произойдёт до начала торжеств.

— Втихую воткнуть нож они не решатся. — Второй качнул головой. — Им нужен громкий ход, уничтожающий меня как личность.

— У нас нет никаких шансов выиграть суд, если он состоится. Уверен, он будет подкуплен. — Первый вздохнул. — Из-за тебя они потеряли много денег, а такое не прощается. Скорее всего, ты будешь приговорён к смерти. — Он взял собеседника за руку. — Ещё есть время. Давай уйдём подальше из города. Отсидимся, пока страсти поулягутся, — потом вернёмся.

— Видишь ли, дорогой мой друг, — второй мужчина грустно улыбнулся, — мы стали сильнее их, и они это чувствуют. Если я сбегу, у них появится повод обвинить меня в трусости. Мои идеи тут же будут названы лживыми, и народ этому поверит. Всего лишь очередной выскочка, возомнивший себя миссией, скажут они, и будут правы.

— Тебе не плевать на слова? Подумай о жене, о друзьях. Любая жизнь ценнее смерти. Не этому ли ты учил нас?

— Это так, — второй мужчина снова улыбнулся, — но я уже перешёл черту, когда могу самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Все без исключения варианты спасения ведут меня к дальнейшему позору. Уверен, они не зря пустили слух о предстоящем аресте. Ждут, как я себя поведу. Готовятся натравить своих псов на моё имя, чтобы обильно полить его грязью. Ещё бы, такой повод! Сбежал? Значит, врал всё это время, строя из себя невесть кого. А по факту оказался обыкновенным трусом.

— Хорошо, не хочешь бежать, давай примем бой. Когда придут солдаты, мы встретим их оружием, забаррикадируемся внутри.

— Тоже не выход. Нас просто перебьют.

— Не знаю, как тебе помочь. — Первый мужчина нервно прошёлся взад-вперёд. — Хочешь, я умру вместо тебя? Скажу, что я — это ты!

— Дружище, — второй рассмеялся мягким приятным смехом, — ты думаешь, они такие дураки и не отличат одного от другого? К тому же как я могу потом жить, зная, что из-за меня погиб невинный человек? Нет, так нельзя. Это моя судьба — и только моя.

— Что же делать? — Первый пригладил кудрявые волосы руками.

— Ничего. Пусть всё идёт своим чередом. Надеюсь, у меня есть ещё несколько дней.

Друзья замолчали, любуясь наступающим закатом. Огромное ярко-красное солнце медленно уходило за горизонт, причудливыми красками меняя цвета широкой долины и перерезав извилистыми тенями далекие каменистые горы.

— Скажи мне, — первый мужчина нарушил вечернюю тишину, — ты действительно веришь, что любовь победит? У людей короткая память, они быстро забудут об этом, после того как тебя не станет.

— Да, она обязательно восторжествует, — второй вскинул голову, посмотрел на небо, — иначе весь мир окончательно погрязнет в грязи, желчи, злобе, как это происходит сейчас. Даже маленький лучик во мраке несёт свет и тепло. Человек, который по-настоящему любит, никогда не совершит плохого поступка по отношению к детям, семье, окружающим, к природе. Когда нам хорошо, хочется делиться своим счастьем, передавая его другим.

Я уверен, что рано или поздно, может быть даже через много столетий, любовь будет править на земле. Ведь рай не на небе, он должен быть здесь. В конце концов, земная жизнь дана не для страданий, как учит церковь.

— Поэтому они тебя и ненавидят, — рассмеялся первый, — на счастье много денег не заработать.

— Вот что значит казначей, — второй хмыкнул, — мыслишь совсем другими категориями.

За спиной, на тропинке, раздался шум падающих камешков. К друзьям подошла молодая стройная женщина:

— А я вас везде ищу. Время ужинать, стол уже накрыт.

Второй мужчина обнял её и поцеловал в волосы:

— Спасибо, милая! И как ты всё успеваешь?

— Ну, одна-то я точно бы не справилась. — Женщина рассмеялась. — Накормить такую ораву — непростая задача. Твои ученики давно мне как братья — они и помогают. Идемте, хватит секретничать.

— Конечно, Мария. — Мужчина взял её за руку, кивнул первому. — Пойдем, дружище, нас заждались.

В последний раз, обернувшись на закат, они начали подниматься по склону, в сторону небольшого домика, стоящего почти на обрыве.

— Наконец-то учитель появился. — Собравшиеся около длинного деревянного стола молодые люди приветствовали второго мужчину.

— Проголодались? — Тот улыбнулся. — Приглашаю к столу — отведать хлеб и вино. Простите нас с Иудой, немного заболтались.

Зашумев, все стали рассаживаться на скамейки, весело переговариваясь между собой.

Мария поцеловала мужа в щеку:

— Милый, вы кушайте, беседуйте, я пойду в дом, чтобы не мешать мужским разговорам. — Она повернулась и быстро исчезла за открытыми дверями.

— Друзья мои, — ближе к середине ужина тот, кого называли учителем, встал, поднял бокал, — хочу выпить вино за вас, моих самых преданных учеников, с которыми мне довелось пройти такой длинный путь, что хватит на множество книг и легенд. У меня одна огромная просьба к вам, и я очень сильно хочу, чтобы вы её выполнили.

— Клянусь, сделаю всё, что ты попросишь, — вскинул свой бокал круглолицый Пётр, крепкий мужчина атлетического сложения.

Учитель рассмеялся:

— Петя, ты всегда был самым нетерпеливым. Просьба моя необычная и на первый взгляд может показаться странной. Если со мной что-то произойдёт в ближайшие дни, пожалуйста, не дайте делу моей жизни пропасть без следа.

— Ты заболел? Или дошли слухи о возможном аресте? — сидящий рядом с Петром худощавый Павел вопросительно посмотрел на учителя.

— Да. Думаю, это может произойти очень скоро. Поэтому будьте готовы отказаться от знакомства со мной, иначе вас может постигнуть та же участь.

— Что ты такое говоришь? Как можно отказаться? — Петр ударил кулаком по столу так сильно, что подскочили тарелки, а наполненный вином кувшин едва не опрокинулся.

— Вы обязаны это сделать. — Учитель развёл руками. — Сохранив свои жизни, сами станьте учителями. Несите мое слово о любви в народ, раздавайте его людям без остатка. А теперь давайте выпьем.

Вскоре пьянящее молодое вино сделало своё дело. Помрачневшие было от нехороших вестей ученики повеселели, отбросив тяжёлые думы на потом. Снова, как в прежние времена, застольные беседы перемешивались с яркими шутками, поучительными историями, весёлым смехом и добрыми песнями.

Вечером четверга, когда дневная жара спала и лёгкая прохлада накрыла город, небольшая компания молодых мужчин отправилась в сад, раскинувшийся в долине Гефсимании. Там, наслаждаясь ярким ароматом листвы, полевых цветов, слушая стрекот цикад, они неторопливо совершили традиционную молитву. На обратном пути, почти на выходе, их окружила толпа вооружённых людей, среди которых мелькали статные легионеры, облачённые в блестящие доспехи. Их командир выступил вперёд:

— Именем прокуратора Иудеи Понтия Пилата мне приказано арестовать человека, носящего имя Иисус Христос.

— Вот он, — пальцами стали указывать на несчастного фарисеи, снующие в толпе.

— Ты пойдёшь со мной. — Командир кивнул, и по его команде воины вытащили мечи, остерегаясь нападения со стороны друзей арестованного.

— Не надо крови! — Иисус вскинул руки. — Я подчиняюсь требованиям прокуратора.

Он поклонился ученикам, повернулся и медленно пошёл вперёд, сопровождаемый толпой недругов и праздных зевак.

Иуда, вспомнив слова Христа, остановился и, не стесняясь, заплакал, понимая всю беспомощность сложившегося положения.

— Ты знаешь его? — грозно рыкнул Петру свирепый легионер, увидев, что тот собирается броситься на помощь учителю.

— Нет! — дёрнул друга за рукав Павел. — Мы случайные прохожие.

— Заткнись, я не у тебя спрашиваю. — Легионер вскинул меч и направил его Петру в грудь. — Ты знаешь его?

— Нет, — Петр опустил глаза, — не знаю.

— Вот и валите отсюда подальше, пока не арестовали. — Легионер сплюнул под ноги ученикам Иисуса и, повернувшись, пошёл догонять остальных.

После смерти Христа его тело было перенесено в небольшую пещеру, чтобы близкие смогли оплакать погибшего. Первосвященник Кайфа хотел, чтобы обряд похорон прошёл согласно всем канонам и ни у кого не возникло ни малейшего сомнения, что Иисус предан земле. Во избежание всяких недоразумений на входе поставили двух легионеров с наказом не смыкать ночью глаз.

Под утро Иуда сумел проскользнуть мимо дремавших солдат и незаметно вынести тело друга.

Ближе к вечеру, возвращаясь домой, он был схвачен вооружёнными стражниками.

— Где он? Где? — орал Кайфа, глядя на перепачканные землей руки пленника. — Я разрежу тебя на куски, если не покажешь его могилу!

— Там, где ты его никогда не найдёшь, — устало ответил Иуда.

Успокоившись, первосвященник подошёл к нему поближе и внимательно заглянул в глаза, увидев там полную отрешённость от происходящего.

— Не скажет, — кивнул слугам, — хоть на части разорвем. Хорошо, — он хищно улыбнулся, — тогда я сделаю так, что твое имя будет проклято навеки.

Иуда рассмеялся:

— Всё-таки он победил тебя! И ты это знаешь. Его нет среди мертвых. Значит, он живой.

Разъяренный Кайфа скрипнул зубами. Подойдя к столу, залпом выпил бокал вина. Немного постоял, подумал. Затем спокойным голосом объявил слугам:

— Этого ночью вздёрнуть в Гефсиманском саду, сымитируйте самоубийство, чтобы был повод не хоронить на кладбище. Утром на всех рынках и во всех церквях пустите слух, что Иуда Искариот предал Иисуса, а потом, не выдержав чувства вины, повесился. В знак доказательства, — первосвященник порылся в кармане и вытащил горсть серебряных монет, — оставьте у него эти деньги.

— Он победил тебя, уйдя в вечную жизнь! — смеясь, продолжал кричать пленник вслед уходящему Кайфу.

Ночью его, связанного, принесли в сад, чтобы предать казни.

— Что может быть почётнее, чем умереть за такого друга? Всё остальное — мелочи, — последнее, что сказал Иуда, когда ему на шею набрасывали петлю…

А на следующий день одиннадцать человек разбрелись по всему миру, унося с собой слова о вечной всепобеждающей любви.