В мире животных

Владимир Колычев, 2014

Преуспевающий бизнесмен Анатолий Ромин попадает в очень неприятную ситуацию. У его любовницы вдруг объявляется брат-уголовник по кличке Баян, который начинает требовать денег в качестве компенсации за поруганную честь сестры. Ромин организовывает переговоры с представителем криминального мира, напивается там до беспамятства, а когда приходит в себя, обнаруживает, что уголовник зверски убит. Бизнесмен абсолютно уверен, что он Баяна не убивал, а вот у сотрудников правоохранительных органов другое мнение. Все улики говорят о виновности Ромина. Теперь ему грозит срок за убийство…

Глава 6

Тюрьма тюрьмой, а обед по расписанию. Аппетита особого не было, но мой организм уже настраивался на борьбу за выживание. А в этой борьбе свои правила. Например, если есть возможность поесть, обязательно сделай это. Хотя бы потому, что ужина может и не быть… Поэтому я оживился, когда за дверью послышалось движение. На допросе я уже сегодня был, прогулка будет ближе к вечеру, значит, побеспокоить меня собираются, чтобы накормить.

Еда в изоляторе невкусная, но, как мне объяснили, по сравнению со следственным изолятором здесь чуть ли не ресторанная роскошь. Еда сюда шла из гражданской столовой, где готовят для обычных людей, а не арестантов. В тюрьме готовят совсем по-другому, и продукты там далеко не те…

В принципе, не так уж и плохо было похлебать столовского борщеца с ложкой сметаны в нем…

Дверь открылась, и в камеру зашла Варвара. Вот уж кого я не ожидал здесь сейчас увидеть, так это ее.

Разумеется, Варя знала о моем аресте. И вещи мне в камеру еще позавчера передала. Но о свидании речи пока не было… Да и захотела бы она со мной видеться после того, что произошло?

Мне не хотелось, но я согласился на предложение Вадима и взял вину на себя. Но при этом официально признался в том, что Кристина и Марина были моими любовницами. А Варю вызывали на допрос и спрашивали, что знает она об этих женщинах. Такая вот петрушка — мелко нарезанная и как соль на мои раны.

Варя узнала все, только вот Кристина не желала соглашаться с тем, что спала со мной. Мне бы радоваться, но, увы, своими показаниями она ставила крест и на моей защите, и на мне самом. Оказывается, ни со мной она не спала, ни с Левой. Со мной познакомилась в фитнес-клубе, но в гости не звала. Я сам пришел, без приглашения, и еще Баянова с собой привел. Мы устроили пьянку, она попыталась нас выгнать, но, поскольку из этого ничего не вышло, ушла сама. И подалась к матери, у которой находился ее ребенок…

Кристину можно было понять. Она устраивала свою жизнь, и ей не нужна была дурная слава. Но меня ее «невинность» могла утопить…

Но Кристина где-то там, а Варя здесь. И прическа у нее свежая, и макияж. Рубашечка на ней интересная, скрывающая жировую массу на животе, джинсы туго обтягивают длинные и все еще красивые ноги. Ей бы еще туфли на шпильке, но каблук средний. Прическа скромная, макияж спокойный, не кричащий. Она знала, куда шла. Она же не проститутка, которую купил заключенный, а жена, пришедшая на свидание с арестованным мужем. И поведение соответствующее, и вид…

Но при всей своей непритязательности Варвара выглядела необыкновенно хорошо. Вернее, непривычно. И заметная полнота, как мне казалось, практически не портила ее. И ноги у нее красивые, соблазнительной формы… Или она действительно похорошела с тех пор, как я ее не видел, или это во мне произошла переоценка ценностей. А может, и то, и другое.

Ломка понятий во мне действительно произошла. Раньше казалось, что я недостаточно успешен, и дом не так хорош, и жена толстая. И Вите Булахову я завидовал… Я и сейчас ему завидовал, но исключительно потому, что Витя сейчас на свободе. А дом у меня прекрасный, и завод не такой уж маленький, и жена вовсе не так плоха, как я думал по непричесанной своей глупости… Вернуться бы домой с чистой совестью, жить и работать, как прежде. Жить и работать в полное свое удовольствие. И жене бы слова плохого не сказал. И не гулял бы больше…

Но переоценка ценностей уперлась в глухой тупик. Ценности-то, может, и поменялись, а дело мое осталось без изменений. Сегодня утром мне предъявили обвинение в убийстве, а уже в ближайшее время будет этап, который отправит меня в следственный изолятор. И — прощай, Варвара… Сейчас она скажет, что проклинает меня за измены и берет развод. Развестись мы можем автоматически, сразу после приговора суда…

Но почему у Вари такие тяжелые сумки, если она собирается отречься от меня? И злости в ее глазах я не видел.

Я подошел к ней, поставил сумки на шконку. Хотелось обнять ее, но уместно ли это? Пока искал ответ на этот вопрос, Варя сама обняла меня и стала вдруг целовать — в щеки, в губы, в шею.

Я отстранился от нее, помог сесть и, переведя дух, произнес:

— Жуть, как по тебе соскучился.

— А по Кристине? — Вопрос прозвучал спокойно, без истерического надрыва, но уж лучше бы она закричала.

— Нет… — опустил я голову. — И по Марине тоже.

— Скажи, что это было ошибкой.

Варя не требовала, а просила, но вид у нее был вовсе не умоляющий. Она смотрела на меня без вызова и злости, но я бы не назвал ее взгляд мягким.

— Это было ошибкой, — выдавил я. — Сам не знаю, как вышло. Не хотел, а вышло…

Судя по ее настроению, Варя должна была мне поверить.

— Все ты хотел. И все ты знал… Я тебе надоела? — без всякого упрека спросила она.

— Нет, конечно… У меня и в мыслях не было с тобой разводиться…

— Плохо.

— Плохо, что не разводиться? — похолодел я.

— Нет, плохо, что тебя занесло… Обещай, что больше не будешь, — мягко потребовала она.

— Да не вопрос! Конечно, не буду!

— Я разговаривала с твоей Кристиной… — как о чем-то вполне обыденном, вдруг сказала она.

— Ты?! С ней?! — Я озадаченно уставился на Варю.

— И с Толстоноговым говорила…

— Ну, он же допрашивал тебя, — кивнул я.

Увы, но Вадим оказался прав. Его отстранили от дела, и сейчас мной занимался другой следователь. Но версия об убийстве в состоянии аффекта не изменилась. И адвокат работает в том же направлении. Хороший адвокат, дорогой. Варя об этом позаботилась.

— Не перебивай… В твоем деле нужно убить двух зайцев. Ревность и тяжкое оскорбление. И оба этих зайца бегут к этой Кристине…

— Ты прямо как следователь, — с грустной усмешкой заметил я.

Варя действительно выглядела сейчас как официальное лицо — строгая, сухая и даже слегка отчужденная. Не помнил я ее такой…

Мы познакомились восемь лет назад. Она работала в обычном продуктовом магазине, в который я зашел совершенно случайно. Может, мы бы и не познакомились, если бы не какой-то алкаш, который вдруг начал оскорблять Варю. Дескать, сдачу она ему неправильно дала. Она мне тогда показалась тихой, беззащитной, даже слова не сказала этому козлу. Неудивительно, что я решил за нее вступиться. Алкаша можно было урыть, что называется, не отходя от кассы, но я не захотел устраивать склоку. С барского плеча отвалил ему недостающую десятку и в грубой форме, хотя и без мата, послал к Макару с его телятами…

— Я не следователь, — с самым серьезным видом покачала она головой. — Я твой адвокат.

— У меня есть адвокат.

— Один адвокат хорошо, а два — лучше, — улыбнулась Варя.

— Два зайца, два адвоката… По адвокату на каждого зайца, — невесело заметил я.

— А зайцы бегут к Мусатовой. Ты застал ее в постели с Баяновым, приревновал. Баянов мог бы извиниться, но он, напротив, стал тебя оскорблять. И выпить заставил. И еще глумился над тобой, сказал, что и с женой переспит, и с дочками… Так было?

— Так все и было на самом деле. Про дочерей он не говорил, но про тебя сказал. Сегодня, сказал, с Кристиной, завтра с тобой…

— Я не знаю, что говорил тебе он, но знаю, что сказала Мусатова. Она не хочет подтверждать твои слова…

— Есть такое, — уныло кивнул я. — Не хочет быть сорокой-белобокой.

— Белобокой?

— Этому дала, этому дала… Она замуж хочет, а кто ее такую возьмет?

— Это ее проблемы, — отрезала Варя.

— Ее проблемы зарывают меня в землю.

— Не зароют. Она скажет правду.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что у нее соседи есть. И они видели, как Мусатова таскала к себе Баянова… — пренебрежительно произнесла Варя. — Реальность расходится с официальными показаниями, за такое дело и срок можно схлопотать.

— Ну да, за дачу ложных показаний, — в раздумье обронил я. — А что, соседи свечку держали?

— Нет, — строго посмотрела на меня жена.

— Тогда чего Кристина испугалась?

— Не важно, что у них с Баяновым было, важно, что она соврала следствию. Она говорила, что Баянова привел ты, а соседи утверждают, что Баянов бывал у нее и раньше.

— Ну, если так…

— Все так. Ты приревновал Мусатову к Баянову, он сказал, что залез к ней в постель назло тебе. Опять же, Баянов вымогал у тебя деньги. Его сестра это подтверждает…

Марина тоже упиралась, выгораживая покойного брата, но на нее надавил Толстоногов. Прижал триста седьмой статьей и расколол на признание. Правда, она сказала, что это был единичный случай, дескать, раньше Лева так никогда не поступал. Но в это можно было поверить с таким же успехом, как и в то, что Баянов никогда не сидел…

— Ты все правильно сделал, Толя, — покивала Варя. — Все правильно. Подставили тебя так, что не отвертишься. Легче все взять на себя…

— Подставили?! — Я удивленно посмотрел на жену.

— Я сказала, что подставили? — спохватилась она.

— Да, ты так сказала… Почему?

— Ну, есть основания так думать, — не очень уверенно ответила Варя.

— Какие основания?

— Я говорила с людьми, нашла свидетелей… Одна женщина видела, как к твоей машине подходил какой-то человек. Он открыл водительскую дверцу, но в машину садиться не стал. Сунул внутрь голову, повозился там и ушел…

— Когда подходил?

— В ту ночь, когда убили Баянова. Ты спал в машине, этот человек подошел к тебе. А зачем он подходил? Если бы у тебя бумажник пропал или еще что-нибудь. Но у тебя ничего не пропало, наоборот, прибыло.

— Прибыло?

— Нож прибыл, кровь… Нож подбросить могли. А кровью испачкать.

— Ты думаешь?

Меня, правда, не очень удивляла Варина активность. Она — детдомовская, а жизнь в детдоме трудная и грубая, хочешь — не хочешь, а научишься работать локтями. Классический случай, когда нужно крутиться, чтобы выжить. Поэтому детдомовский народ боевитый и деловитый. Пока все было хорошо, Варя вела себя тихо, спокойно и даже меня прощала, подозревая в изменах, а как жареный петух клюнул, влючился инстинкт самосохранения. Она готова была и дальше прощать, но без меня оставаться не хотела. Отсюда и вся эта самодеятельность. Она не просто искала выход из ситуации, она боролась за меня. Поэтому и Кристину вынудила дать нужные мне показания.

И путь она правильный выбрала. Пытаясь разыскать свидетелей против Кристины, нашла женщину, которая помогла раскрыть заговор против меня.

— В этой жизни все возможно, — задумчиво проговорила Варя. — Но кому понадобилось тебя подставлять?

— Кому?

— А это не ко мне вопрос, — пожала она плечами.

— Там подстава с самого начала была, — кивнул я. — Марина заманила в ловушку, а Баянов меня прихлопнул.

— И у него, я так понимаю, все получилось.

— Ну да, он получил свои деньги. Сказал, что больше не надо…

— Может, он так решил. А может, кто-то считает, что тебя еще доить и доить, — вслух подумала Варя.

— Кто? Был с ним какой-то пацан, они вдвоем к Марине приходили. И тот дефективный, и тот.

— Как зовут второго?

— Деготь вроде был. Я его больше не видел… Да и не стал бы он своего дружка убивать. Зачем? Из-за того, что он мало с меня взял? Так легче меня было дожать, чем Баяна убивать…

— А может, не из-за тебя проблема? Может, они свои проблемы решали?

— А меня тогда зачем подставлять?

— А ты в машине спал. И дверца у тебя открыта была. Заходи, кто хочешь, клади, что хочешь, — ехидно усмехнулась Варя.

— Вот на меня и положили…

— И что теперь делать?

— А свидетель, ну, женщина эта, показания дала?

— Нет. И не надо.

— Почему?

— А она видела, как тебе нож подкладывали? Нет, не видела. К тому же старая она, и со зрением у нее плохо. Прокурор от ее показаний камня на камне не оставит. А тебя за умышленное убийство посадят. Лет на пятнадцать… На состояние аффекта нужно давить. — Варя сказала об этом не очень уверенно, но, кажется, все же не сомневалась, что это единственно правильный вариант. — В эту точку и надо бить. Толстоногов хоть и козел, но делает все правильно.

— Толстоногов — козел? — спросил я, с веселой насмешкой глянув на Варю.

— Я так сказала? — смутилась вдруг она.

— Сказала.

— Ну, он не козел… Просто ему нужно убийство раскрыть… Ему-то какая разница, какой у тебя был мотив?

— Ну да, меня закроют по-любому, — кивнул я. — Но лучше пусть закроют на три года…

— Ты сильный, ты выдержишь, — с жалостью посмотрела на меня Варя.

— А ты сильная?

Голос ее задрожал, на глаза навернулись слезы.

— Да. Я буду тебя ждать. И дождусь. Ты даже не сомневайся…