Возврат зла. Остросюжетная библиотека

Владимир Козлов

В книгу «ВОЗВРАТ ЗЛА» Владимира Козлова входят два остросюжетных романа.«СЕСТРА МОРФЕЯ» – где чудаковатая женщина с нестандартным воображением падает, постоянно в пропасть недоразумений, откуда она легко выбирается. Второй роман «ГОСПОДЬ» (ранее опубликованный) рассказывает о человеке, оказавшимся безвинно в тюрьме. Он не пал духом и начал бороться за свою свободу. После снятия с него обвинений, вернулся на прежнюю должность, где он узнает кто виноват в его аресте и каким финалом будет их жизненный путь. Книга содержит нецензурную брань.

СОВМЕСТНЫЙ ПЛАН

Он знал, что медлить было нельзя. Поэтому не стал вопрос с трудоустройством откладывать в долгий ящик. Нужно было, быстро оформится и нигде не афишировать место своей работы. Нежелательно чтобы об этом узнал Ходжа и его родственники. Предварительно созвонившись с Людмилой Ивановной, на другой день он поехал в детский дом. Она встретила его у входа и крутилась вокруг как юла. Её глаза бегунки, не находили себе места и выражали явное нетерпение. Она постоянно по-шпионски переводила взгляд то на него, то на вахтера. Убедившись, что та не проявляет к посетителю никакого интереса, вполголоса сказала:

— У меня разговор смешной к тебе есть, касаемо Ходжи. Лезет ко мне в душу, никакого удержу нет.

— У меня тоже есть разговор к тебе, но не смешной, а важный, не требующий отлагательств, который ты должна решить со спринтерской скоростью. Но это, чуть позже.

Она дала ему бахилы, чтобы он надел на ноги. Вела она себя, как старожил, смело и привольно. Ей хотелось оказаться перед ним полезной, услужить в любой мелочи. Поэтому перед входом в кабинет Людмилы Фёдоровны, она с его одежды убрала каждую пылинку. И это не имело ничего общего с угодничеством. Просто — на просто она отвечала ему благодарностью за течение её новой жизни. И ощущение, что рядом с ней будет работать хороший знакомый, приводило её в радостное чувство. Она зашла вместе с ним в кабинет Гордеевой. Увидев Платона, на этот раз Людмила Фёдоровна не смутилась, как это случилось с ней при первой встрече, но окутать немой волной нежности желанного работника не забыла, что не ушло от зорких глаз Людмилы Ивановны.

— Жду, жду вас Сергей Сергеевич. Мне уже с утра сообщили, что вы приняли окончательное решения устроиться к нам, — бросила она короткий взгляд, на Людмилу Ивановну. Я сейчас за директора осталась, — Владимир Иванович, у нас на операции, а потом на два месяца в отпуск уйдёт. Объяснять я вам про работу ничего не буду, вы лучше меня знаете всё. График работы сами составите с первого сентября. Только примите во внимание наш распорядок дня и, руководствуясь им, определите время занятий. А пока лето, рабочий день у нас с десяти до шестнадцати.

— Меня всё устраивает, — сказал он.

— Совсем, прекрасно! — сказала она и протянула ему чистый лист бумаги и авторучку. — Тогда пишите заявление на имя директора, от сегодняшнего дня. А завтра мы созовём всех детей, кто не в лагере, и вы с ними проведёте беседу. Сегодня же если время и желание есть, сделайте экскурсию по зданию и территории, — познакомьтесь с коллективом. А он у нас хороший. В основном преобладают женщины. Мужчины, конечно, тоже есть, но они находятся при хозяйственном дворе. Сюда приходят, только по необходимости.

— Надеюсь, приставать ваши женщины ко мне не будут? — пошутил он, — и начал писать заявление.

— А это от вас зависит, как вы себя поставите в нашем женском «монастыре», — улыбнулась она.

— Если вы и себя к женскому монастырю причисляете, то представляю, в какой оранжерее мне придётся трудиться!

В ответ она только непонятно покачала головой.

Он написал заявление, положил пачку своих документов на полированный стол, после чего словно по льду, подтолкнул стопку, прямо в руки Людмилы Фёдоровны.

— Мне бы на зал взглянуть, где я буду работать? Для меня это важный вопрос!

— Это вам Людмила Ивановна покажет. У неё ключи есть от всех спортивных помещений.

— Выходит, я в данный момент свободен?

— Конечно! Сегодня вы во власти Людмилы Ивановны, если хотите? Все вопросы к ней, а что будет не понятно, смело заходите ко мне.

Она задумалась и, поправив бант на своём сарафане, неожиданно его огорошила:

— От девяти роз я отказалась, но вот конфеты я люблю. Как не честно! — устыдила она его.

Он схватился за голову:

— Бог ты мой, в машине оставил, — оправдывался он, — сейчас я исправлюсь и резко встал со стула.

— Не надо, — остановила она его, — занесите вашу коробочку лучше на третий этаж часиков в шесть.

Он утвердительно мотнул головой.

…Они покинули кабинет, и пошли по чистым мягким коврам устланными во всех коридорах детского дома. Людмила Ивановна шла впереди, а он отставал от неё на два шага. Он шагал не спеша, усталой походкой, будто не выспался или был равнодушен к новой работе. В действительности ему надоело в последнее время колесить по учреждениям, но его мытарства не давало повода хандрить. В душе он ликовал и ждал, когда Людмила Ивановна обернётся, но она неслась как ужаленная, позвякивая связкой ключей. Они спустились по лестнице на первый этаж, где из-за отсутствия окон было совсем темно.

Послышался щелчок выключателя, и загорелся свет. Они находились в узком вестибюле, где были расположены раздевалки и душевые. Она остановилась около двойных дверей с табличкой «Спортивный зал». В это время Сергей Сергеевич столкнулся с неприятным и тревожным взглядом не женщины, а медузы Горгоны. Её зубы заскрежетали:

— Признавайся, она тебе понравилась?

Его лицо, было совершенно спокойно и не выказывало никаких эмоций.

— Мне многие женщины нравятся! И я предпочитаю любоваться ими, — живыми созданиями, а не полуфабрикатами в модных женских журналах. Вот, к примеру, такая ты мне не нравишься. Полчаса назад на тебя приятно было смотреть, а сейчас хоть свет гаси.

Она два раза щёлкнула выключателем, затем размякла и, улыбнувшись, вставила ключ в дверь.

— Здесь находится спортивный зал, но ты заниматься будешь не здесь.

— Зачем тогда ты меня сюда привела?

— Для ознакомления, — и открыла дверь. — Здесь моя вотчина и ещё одного инструктора — женщины, которую я в глаза не видела. И ты не увидишь. И не нужна она тебе. Здесь почти все женщины холостые включая и Гордееву. Кроме старух, конечно, — сделала она оговорку, — так что, если будешь с ними общаться, опускай своё забрало. Лучше вглядись внимательно в Людку — Мутовку, убедись, что сладкий куст малины около тебя растёт.

Он не придал значения её словам и шагнул в просторный спортивный зал, который полноценно отвечал всем требованиям первоклассного сооружения. Он был оснащён пластиковыми баскетбольными щитами, гандбольными воротами, волейбольной площадкой. С боку по всей длине зала, висела дерматиновая перегородка, за которой находились тренажёры.

— Впечатляет, — оценил зал Платон, но мне не терпится взглянуть на своё помещение.

— Твой зал на втором этаже находится, да и не зал это, а бассейн с двумя ваннами, который давно не работает. В лягушатнике один стол поместится, а в большой ванной три стола войдут. Я уже всё промерила. И комнат подсобных там полно. Там и мой кабинет находится. Твой будет по соседству.

— Пошли туда, — потянул он её за руку.

Она закрыла двери, и они поднялись на второй этаж.

— Вот здесь туалет для администрации, — показала она на дверь из дубового шпона, — далеко бегать не придётся, — напротив двери твоего и моего ведомства.

Бассейн был высокий и большого размера. Откровенно говоря, он ожидал увидеть худшее помещение, на уровне сельской бани. Его удовлетворяли и площади, и свет, а также наличие душевых, туалетов и других подсобных помещений. Правда вся сантехника была выведена из строя, и вода была перекрыта. На первый взгляд бассейн казался брошенным. В первой раздевалке без света стоял стол и кровать без матраса. Вторая раздевалка до отказа была забита мебелью. Условия здесь были на порядок лучше шестидесятой школы.

— Это ещё не всё, — сказала она и открыла дверь в светлое помещение в форме угольника. Оно было узким, но два больших окна открывали панораму, на территорию детского дома. В этом помещении была ещё одна дверь.

— А там что? — спросил он.

— Была массажная, теперь мебель списанная стоит. Там ни окон, ни свету нет. Можешь туда и не заходить.

Сейчас здесь светло, а стемнеет, тут ничего видно не будет, — объяснила она, — фаза, куда — то убежала.

Перед входом стоял сервант с посудой, за углом около огромного окна стол и на него была поставлена антресоль. На подоконнике он заметил банку от пива и заглянул в неё. Она была забита окурками.

— Бывший кабинет медика, — сообщила она, — теперь это будет наша курилка. — Садись, — показала она на стол, и открыла окно. — Можешь курить.

Платон сел на стол и посмотрел назад, где стояла антресоль. Она поняла его и придвинула антресоль вплотную к спине.

— Вот теперь я как в кресле сижу, — облегчённо вздохнул он и закурил. — Теперь моя душа успокоилась. Здесь можно работать, если никто желчью брызгать не будет. Поэтому нам нужно с тобой обсудить секретный план, который мы будем чётко исполнять без всяких отклонений.

— Выдвигай начало плана, — сказала она.

— Ни с кем не откровенничать и язык держать на замке, — сурово произнёс он.

— А дальше какой тезис? — захлопала она глазами.

— А дальше, за отклонение начального плана, смертная казнь, — улыбнулся он.

Она вначале рассмеялась. Потом закусила нижнюю губу, приводя, таким образом, своё лицо к серьёзному разговору. Но её губы не поддавались укрощению. Они, то дёргались, то доползали, чуть ли не до ушей.