В погоне за кардиналом. Горькое молоко – 6

Владимир Козлов

Владимир Козлов, «В погоне за кардиналом», это шестая книга из серии книг «Горькое молоко». В ней продолжается противостояние между Колчаком и оборотнем в погонах Ланиным, стремившимся завладеть дорогой маркой кардинала Мазарини. Но в борьбе за неё от Колчака он получит только полный душевный ожог. Книга очень интересная и читается на одном дыхании. На этой части серия «Горькое молоко» не заканчивается, продолжение будет следовать.

Презент для Надежды

Надежда пришла в цех к своим подопечным в понедельник с утра. Все были заняты работой. Глаз с Салом изготавливали ножки, а Рома был занят сидёлками. Увидав Надежду, он бросил работу и подошёл к ней с плюшевым свёртком. Поздоровавшись с ней, протянул ей свёрток.

— Что это? — спросила она.

— А ты открой и посмотри? — сказал он.

Она развернула плюшевую тряпку и у неё в руках оказалась шкатулка, выполненная по высшему классу. На фоне чёрного цвета на крышке был тонко вырезан её портрет и переливался золотистым лаком.

— Ой, как бесподобно! — с восхищением произнесла она, — я себя только в зеркале и на фотографиях видала. Это произведение искусства! Спасибо Рома, — это ценный подарок! Я его буду беречь и в руки ни кому не дам. Поставлю её на видное место, но высоко, чтобы руки к ней никто не тянул.

А ты переверни её? — подсказал он ей, — посмотри, что там, на тыльной стороне?

Она повернула шкатулку, сзади была изображена божья матерь.

— Это не богохульство мой портрет помещать рядом с иконой божьей матери? — спросила Надежда, открыв рот от восхищения.

— Нет, я у батюшки спрашивал, — объяснил Рома. — Он мне сказал, что тебе отныне будет сопутствовать удача в жизни и божья радость. Я заказ от него получил на изготовление таких шкатулок со святыми ликами, но пока добро ему не дал, так как делаю табакерки вечерами. Время практически нет.

Она ещё раз поблагодарила Рому, бережно обернула шкатулку в бархат и пошла в кабинет, который они делили вместе с Жигой.

— Привет Надька, — выпалил он ей, как только она зашла, — ты чего такая счастливая с утра? Кошелёк с долларами пожалуй нашла.

— Я тебе не Надька, а Надежда Константиновна, — поправила она его, положив шкатулку на стол, — сам этикету учил Рому или забыл?

— Хватит выпендриваться? — бросил он ей, — ты для меня всегда была Надька. И я не знаю ни одной Надежды на Руси, которая носила корону. Всё Аннушки, Лизки да Катьки.

— Мелко плаваешь, меня уже к святым причисляют, — сказала она, — вон посмотри на столе свёрток. Убедишься, что я выше твоих цариц.

— Жига развернул свёрток и внимательно начал рассматривать шкатулку.

— Да это вещь оригинальная и культовая, — произнёс Жига, — теперь я при встрече с тобой буду креститься и молитву читать. Только вначале надо выучить хоть одну или самому сочинить. Молитвы ведь проще, чем стихи писать.

— Дай сюда? — забрала она шкатулку назад, — будешь сейчас издеваться.

— Издеваться я больше не буду, но плясать тебя заставлю, — сказал Жига, и вытащил толстый конверт из своего стола. Я вчера домой ездил, твои квартиранты просили передать от Лары письмо из Ганновера.

Она быстро вырвала у него конверт и тут же вскрыла его. На стол упало несколько фотографий, маленькой девочки и Эльвиры. Надежда спрятала в стол фотографии, не посмотрев их сама, как следует, и принялась читать письмо.

Здравствуй доченька!

Давно от тебя не получала ни одной весточки. Телефон твой молчит или ты номер сменила? Меня очень беспокоит твоя судьба. Хочу подробно знать всё о твоей жизни. Чем ты занимаешься, какое твое семейное положение? Как у тебя сложились отношения с нашим общим грандом? — (Как ты его в последнее время называла).

Его при встрече обязательно горячо поцелуй от меня. И скажи ему, пускай внимательно перечитает книгу, которую, я ему передала «Милый друг», и после съездит к Арону. До Владимира я тоже дозвонится, не могу, а писать ему письмо не совсем прилично будет с моей стороны, но он предельно ясно, стал обладателем той искомой вещи, которая вскружила мне голову.

Надя хочу тебе сообщить ещё одну новость. У меня произошли в жизни большие изменения. Несколько месяцев назад я похоронила свою бабушку, и мы остались с дочкой вдвоём в большом доме, но есть прислуги и экономка. Я сейчас являюсь главным акционером по добыче калийной соли. Контрольный пакет находиться в моём банковском сейфе. Хочу замуж, но немца мне не надо. Лучше русского пропавшего чесноком и пивом, но только не иностранца. Я к ним привыкнуть ни как не могу. Считают каждую копейку и любовники они расчётливые. У них всё делается по расписанию, лишний раз они любовью заниматься не будут. Берегут себя на долголетия, а все поголовно с брюшками ходят. Наверное, я решусь и приеду в Россию для поисков мужа, но тебе дам обязательно знать об этом. И ещё тебе хочу сказать, если ты вдруг надумаешь сменить место жительства, — приезжай ко мне. Здесь и работу я подберу для тебя интересную, и коммунизмом вволю надышишься. Я считаю, что народ в Германии живёт не при капитализме, а при коммунизме. Про нас все иностранцы говорят, что русские самый счастливый народ, потому что не знают, как плохо живут. Здесь высокая культура и нет бедных. И мне будет приятно, что рядом родной человек со мной живёт, и сестричек с тобой воспитаем правильно. Ну, вот и всё, что я хотела тебе написать. Не задерживай с ответом и постарайся мне позвонить.

Целую. Лара

— Что пишет тебе наша училка? — спросил Жига, увидав, что Надежда засовывает письмо в конверт.

— Пишет, что у неё всё хорошо и зовёт в гости, — ответила Надежда и достала фотографии. На каждой фотографии была Лара с дочкой, и только единственный снимок, где Эльвира была снята одна. Она сидела на лавочке в демисезонном пальто с цветами на коленях.

Надежда не стала показывать фотографии Жиге, а спрятала в конверт и вышла из кабинета.

«Надо завтра в город смотать и позвонить ей, — подумала Надежда, — а то из лесу телефон не берёт. А в Германию не мешало бы съездить. Может с Сергеем увязаться. Он вроде скоро собирается туда».

На этом день приятных неожиданностей у неё не кончится. Вечером к ней придёт Колчак, навестить дочку и даст ей тысячу долларов, после чего она покажет ему письмо и фотографии Лары. Потом они незаметно скроются в лесной гуще, оставив девочку под присмотром тети Иры.

— Для меня сегодняшний понедельник ужасно счастливый день, — сказала Надежда, целуя Вовку, когда они возвращались из леса. А ты книгу прочитай, она, наверное, тебе шифровку в ней важную оставила. Или одну из самых дорогих марок сунула, — если говорит, что ты стал обладателем той вещи, которая вскружила ей голову. А я знаю, что это была марка из коллекции сына Фаберже конца девятнадцатого века. Он её продал перед Отечественной войной в Лондоне на аукционе, где её купил дед Юрина. Андрей показывал мне эту марку, там не то кардинал Ришелье изображён, не то Мазарини? Я значения не придавала и к его маркам была равнодушна. Впрочем, как и сейчас. Ты для меня самой дорогой маркой будешь всю жизнь.

— Да пожалуй, скоро не буду, — сказал ей Вовка, остановив её около густой сосны, и слегка прижал Надежду к своей груди. — У тебя уже воздыхатель появился, который подарки начал тебе дарить с намёком. Оглянуться не успеем, как он к батюшке под венец тебя отведет.

— Глупый ты Вовка, — сказала Надежда, — я никогда на него не поведусь. Вращаясь и живя с вами, я научилась распознавать настоящих мужчин, а Рома ненастоящий, он какой — то бутафорский, настоящего в нём мало. Весь на подпорках. Может он и неплохой мужчина, но не искренен. Самим собой не может быть. А это дозволено только женщинам.

— Интересно ты начала рассуждать, — удивился Вовка, — как ты его социализировала?

— Я его впервые дни раскусила, когда Жига с него норов сбил, а потом наш Сергей с ним так прекрасно поговорил и он стал самим собой. Когда мы вечером с тобой были у них с вином, Рома уже сидел у Аркадьевича в комнате и ел с ним мясо. Несмотря, что в этот день он утром при мне презрительно относился к Аркадьевичу. А это говорит о том, что Рома боится чужой силы, но как в окружении не будет сильней его человека, он будет выполнять искусственно роль вожака, пока не появится более сильный персонаж. А за шестилетний срок, у него, возможно, было много свержений, от того у него и такой непостоянный характер выработался, который в конечном итоге может привести Рому к психической травме. Я же вижу, как он переживает, что командует на производстве не он, а Трошин.

— Не иначе тебя Сергей натаскал такому искусству, — сказал ей Колчак. — Он книг прочитал больше, чем мы с тобой вместе взятые. И с компьютером он обращается на «Ты». Некоторые друзья считают его демагогом, но начнёшь с ним говорить, он подвёдёт всё к научным фактам. Ему бы книги по философии писать, а он брёвна строгает.

— Да мы с ним часто дискуссируем на разные темы, — призналась Надежда, — и мне с ним бывает тяжело спорить. Он давит своими знаниями или когда не хочет ничего объяснять включит компьютер и покажет мне свою истину. Философия от него не убежит, придёт время, что — то обязательно издаст. У него талант к науке, а у тебя к дето — производству.

— Подкалываешь? — спросил он.

— Что ты Вовик, — впервые она назвала его так, — ведь не каждый умеет обрюхатить сразу трёх женщин, которые почти одновременно принесут на свет трёх кудряшек с серо — голубыми глазами. Я чуть со стула не упала, когда фотографию увидала сегодня. У нашей крошки Лары с каждым днём всё больше и больше вырисовывается лицо твоего Кирилла. А дочка Лары Давидовны с ним совсем одно лицо. Не думаешь в Германию съездить проведывать свою дочку Берту?

— В ближайшее время нет, — нахмурившись, ответил Колчак, — иди домой, пока нас с тобой не засекли. А я пойду на озеро искупаюсь. На озере он застал Жигу, тот купал лошадь.

— Хорошо, что я тебя встретил, — сказал Жига, — а то я хотел к тебе сейчас ехать. Видал Волкова Колю, он с Кир Кирычем ко мне приходили домой. Просил передать, что в среду придёт поговорить к тебе в порт. Я его звал с собой в деревню, но он Хлястика боится. Говорит к Ворам без приглашения не принято ходить, и хочет вначале переговорить с тобой, чтобы ты свёл его с Хлястиком. Я ему твержу, что к Хлястику можно идти без всякого протокола, — не в приёмную ЦК идёшь. Жора свой человек! А он мне про порядки бубнит. Неужели он Жору не помнит?

— Помнит он всё, только от Жоры он далёк был тогда. Это Юра Лоб пацаном крутился около Хлястика и Захара. А Коля из дому никогда не выходил, сидел всегда около окна. Жора мне рассказывал, что он даже в школу не ходил, а попал случайно на нары вместе со Лбом, да так, что влетел, на всю жизнь. Лоб видимо по хитрее был, а этот раскрутился, как чижик.

— Хорошая поездка в «пионерский лагерь» — иронизировал Жига и, закончив купать лошадь, вывел её из озера.

— Врагу не пожелаешь такого пионерского лагеря, — сказал Колчак. — Понял, как этот лагерь его вежливым сделал? А мы по правде ждали, что он появится у нас в воскресение. Но Коля решил соблюсти этикет. Пускай ко мне тогда приходит, я ему всё в подробностях расскажу о его братьях. А Серёга меня поправит, если я ошибусь.