Смерть банкирши.

Владимир Дмитриевич Окороков, 2022

Успешный московский журналист Павел Козлов, которому в далеком сибирском Белоярске, внезапно привалило наследство, даже не подозревал с какими страшными и опасными событиями он там столкнется. И снова уже известные нам детективы "Агентства 404" придут ему на помощь.

Глава 5. Загадочная смерть.

Уже в такси, нисколько не стесняясь водителя, захмелевшие земляки продолжили обсуждать предстоящую операцию по реабилитации господина Вяземского перед ревнивой банкиршей.

— Ты, главное, не ссы, Юрий Петрович. Всю основную работу я беру на себя — Убеждал Павел Вяземского. — Я в таких переделках уже бывал и кое-что в этом понимаю.

— Но ведь это будет незаконно, — лепетал тот — все-таки проникновение в чужой дом. Разве это не карается законом? Ты-то в этом должен разбираться. Ты же в криминале-то, Паша, профессионал. — По всему было видно, что Вяземский не на шутку струсил и давно уже пожалел, что отважился на такой дерзкий, по его мнению, поступок.

А план многоходового примирения заключался в следующем: в дом войдут они вдвоем. Первым, с гордо поднятой головой, естественно, войдет Юрий Петрович и молча встанет у порога. Павел, представившись личным адвокатом и старинным другом «потерпевшего», закатит речь в его защиту. Обвинит банкиршу в патологической, беспочвенной ревности, деструктивно влияющую на едва еще сформировавшиеся зачатки большой и светлой любви. Потом слегка коснется личности самой Берты Эдуардовны, намекнув ей на причины низкой самооценки. Расскажет о трудной и сложной жизни Юрия Петровича, отдавшего молодость и здоровье службе на благо Родине, почему-то в органах НКВД.

— Вот это не надо — Поправил его взволнованно «чекист», замахав руками. — У нее двоюродный племянник военком.

— Да причем здесь военком. — Не сдавался Павел. — Красиво ведь — НКВД. Она что, побежит к нему запрос делать? Ей что, слова твоего личного друга мало? Тогда немедленно разводитесь с ней, Юрий Петрович. Она вам не пара.

— Так я на ней еще и не женат. В этом-то вся и беда. — Жалостливо скулил Вяземский.

— А может вообще, ну ее на хер, эту банкиршу? — Почти трезвым голосом произнес Павел. — Что, баб больше нет?

— Вот видишь, Пашенька, ты это сам и сказал. Здесь ключевое слово — банкирша, а не баба. Понял?

— Теперь понял.

— Здесь остановитесь — Вяземский похлопал шофера по плечу. — Вот возле этого домика.

— Ни хрена себе, домик — Обернулся водитель — Это целый дворец. Где только «бабки» люди берут?

— Люди воруют. — Назидательно сказал Павел, подняв палец вверх. Ты нас подожди, братан, полчасика. Деньгами не обидим. На вот, держи пока аванс — и протянул удивленному шоферу две пятитысячные купюры.

***

Слегка покачиваясь и скользя по мокрым тротуарным плиткам, друзья подошли к массивным кованым воротам и позвонили. Через ажурную решетку ворот было видно, что в доме не спят. Весь первый этаж особняка был залит ярким светом.

— Похоже в этом доме об экономии электроэнергии вообще не слышали — Пробурчал Павел, еще раз нажимая на кнопку звонка.

— Ты смотри, а здесь не заперто. — Юрий Петрович потянул и легко, без скрипа, открыл калитку. — Вот, негодница Варька, задам я ей завтра. Ушла и двери не закрыла. — Сердито пробурчал Вяземский, но видимо осознав, что для начала надо как-то еще самому здесь утвердиться в качестве хозяина, стыдливо умолк.

— Кто эта Варька?

— Кто, кто. Домработница наша.

— А.. это значит и есть та Варвара, на которую ты, старый кобель, глаз свой склеротичный положил. — Захохотал Павел. — Она наверное знала, что ты придешь, вот двери и не закрыла. Ты же говорил, что она в доме вместе с вами живет, куда же ей, на ночь глядя, уходить. А может мадам и ее выгнала? А что? Скорей всего, так оно и есть. Ладно, пойдем мириться, а то холодно здесь стоять. У тебя в доме выпить-то что-нибудь есть?

— Как же, конечно есть. Пошли

Нетвердой походкой, иногда поддерживая цепляющегося за него господина Вяземского, Павел дошел до ярко освещенного парадного входа и толкнул высоченную, массивную дверь. Она плавно и мягко поддалась.

— Ну, никакого инстинкта самосохранения у этих буржуев, а потом орут благим матом — обворовали, ограбили. А ведь за такие бабки, которые здесь наверняка водятся, легко могут и «прирезать». Вон сколько «нарколыг» развелось.

— Что-то нас даже не встречают? Что это, сударь, за «моветон». Солидный на первый взгляд дом, а манеры и традиции, словно в дешевом, захудалом борделе. Где это видано, заходи кому не лень. Вы уж, «ваше высочество», когда в права вступите, порядок-то наведите. — Балагурил Павел.

— Сам ничего не понимаю. — Пожимал плечами Вяземский. — Обычно двери закрыты. Это видимо Варвара ушла все-таки, а Берта конечно же не удосужилась за ней закрыть.

— А где апартаменты хозяйки?

— На втором этаже, в правом крыле.

— Так ведите. Что мы здесь стоять будем?

Они поднялись по огромной мраморной лестнице, устланной бордовой ковровой дорожкой, на второй этаж и повернули по освещенному коридору вправо.

— В кабинете свет не горит. — Указал пальцем Юрий Петрович на приоткрытую дверь в конце коридора.

— Снаружи не видно было, чтобы на втором этаже окна светились — Заметил Павел. — Окна кабинета куда выходят?

— На фасад.

— А почему мы решили, что мадам Шнейман будет непременно вас ждать, поглядывая в окно? — Павел постучал пальцем по своим наручным часам. — Вы знаете, хотя бы, сколько сейчас времени?

— Ну, тогда спит, наверное. — Резюмировал обескураженно Юрий Петрович.

— Надо полагать. Что ж, тогда мешать ей, я думаю, не стоит. Да и как-то неприлично будить женщину ночью для выяснения отношений. Вы не находите?

— Согласен. Это совсем не комильфо. — Вяземский, почувствовав, что выяснение отношений откладывается, снова нацепил на себя маску джентльмена и истинного аристократа.

— Что же нам прикажете делать? — Павел растерянно остановился.

— Предлагаю пройти в библиотеку. — Юрий Петрович указал в левую сторону коридора. — Там неплохой бар и много хороших, мягких диванов, где можно скоротать время до утра.

— Вам виднее, я не возражаю.

***

— Вставайте, вставайте, Павел.

Истерические вопли Юрия Петровича вырвали Павла из похмельного забытья.

. Голова его просто пульсировала болью, к горлу подступила тошнота, сознание возвращаться упорно не хотело. Единственным желанием было лежать и еще пить. Но поскольку жажда, казалось, высушившая все его нутро победила, Павел, постанывая, все же открыл глаза и даже сел.

— «Чего вы орете, как белый медведь в теплую погоду?» — Цитируя Ильфа и Петрова, простонал Павел — Есть что-нибудь попить?

В это время взгляд его, немножко сфокусировавшись, вырвал из полумрака сознания холодильник, стоящий прямо перед его диваном. Что-то подсказывала Павлу, что именно там, в холодном чреве этого белого монстра, есть то, что ему сейчас необходимо. Поднявшись на слабых, подрагивающих ногах он резко рванул дверцу и вот оно счастье. На полке стояли блоки баночного пива. С трудом разорвав полиэтилен, Павел залпом выпил одну за другой две банки холодной, горьковато-терпкой жидкости и откинулся к спинке дивана. Фу, отлегло.

— Так что случилось-то, мой юный друг — Пока еще кисло улыбнулся Павел, глядя на своего товарища, застывшего в выжидании, когда он придет в себя.

— Кто-то Берту Эдуардовну ночью убил. Это не вы?

— Что ты несешь? Кто кого убил и кто такая Берта Эдуардовна? — Павел потянулся за следующей банкой пива, но вдруг вскочил как ошпаренный. — Как убили? Где? Когда? Откуда ты знаешь?

— Я пошел утром в спальню, а она там лежит и у нее в спине нож. Она мертва, Паша, мертва. Ее убили. Мне показалось в это время, что внизу хлопнула дверь. Я побежал вниз, но дверь закрыта, Паша. Она закрыта снаружи.

— Показывай где спальня. — Хмель как рукой сняло. То ли пиво помогло, а может, отрезвило то, что сообщил ему Вяземский.

***

— Стой на месте. — Поднял руку Павел, когда они вошли в полумрак спальной комнаты и внимательно осмотрелся. Кровать была застелена. Это говорило о том, что хозяйка либо еще не собиралась ложиться, либо уже встала и застелила кровать. Сама же хозяйка лежала на полу вниз лицом. На ней был одет не домашний халат и не пижама, одежд была деловой, то есть темная юбка, туфли на низком каблуке и светлая блузка с ярко красным пятном на спине, из которого торчала рукоятка ножа.

— Посмотри внимательно вокруг, что-нибудь вызывает у тебя удивление?

— Ты что, дурак, Паша? У тебя что труп не вызывает удивление и недоумение? Я, например, в шоке.

— Посмотри все ли на месте, может, есть что-нибудь лишнее? — Павел достал свой смартфон и принялся делать снимки с разных ракурсов.

— Вон там лежит зажигалка — Юрий Петрович указал пальцем на маленькую золотую зажигалку американской компании «Zippo». — Берта никогда не курила и насколько я помню, у нее никогда не было никаких зажигалок. Она вообще огня боялась.

Павел порылся в кармане, достал аккуратно сложенный носовой платок, подойдя, поднял зажигалку и аккуратно завернув, положил в карман.

— Что вы творите? — Завопил Вяземский. — Вы же уничтожаете улики.

— Тихо, что вы все орете-то? — Покачал головой Павел — Поэтому я ее и забрал, что эта улика. Надо о другом думать; есть ли у вас или у меня алиби? Ведь мы с вами сейчас, господин Вяземский, главные подозреваемые. Понимаете или нет? Подозреваемые в убийстве.

— Почему мы?

— По кочану. — Павел нагнулся над трупом. — А кровь-то, Юрий Петрович, свежая. Еще даже не свернулась.

Павел приложил пальцы к сонной артерии женщины.

— Она мертва, но еще теплая. Кстати, я ведь в жизни никогда не видел Берту Эдуардовну. Посмотрите, Юрий Петрович, она ли это на самом деле? — Павел осторожно повернул голову трупа.

— Да, это она.

На улице вдруг раздался характерный, всюду узнаваемый вой полицейской сирены. Вне всякого сомнения, полиция ехала сюда. Бежать было опасно, да и поздно.

— Юрий Петрович, есть здесь место, чтобы укрыться сейчас от полиции хотя бы часа на 3-4. Больше им здесь, я думаю делать нечего, а потом они просто дом опечатают и начнут искать.

— Кого?

— Нас с вами, Юрий Петрович. Убийц, кого же еще?

–